Понимая, как всё это выглядело со стороны Падме, Скайуокер быстро поспешил прикрыть рот накачанной Асоки рукой, дабы та не ляпнула чего-нибудь ещё, однако было поздно. Амидала явно что-то уловила на другом конце Корусанта.
- Что это было? – изумлённо переспросила у генерала жена, надеясь, что тот всё же ответит честно.
- Ничего, родная, тебе показалось, - недовольно укладывая Асоку обратно на кровать, отнекнулся Энакин, стараясь говорить, как можно более убедительно.
Доказательств того, что Скайуокер в данный момент был не один, и рядом с ним находилась какая-то девушка, у Падме не было, она ведь сейчас не могла видеть собственного мужа, отчего сенатору просто пришлось смириться и сделать вид, что она поверила Энакину. Однако невольная догадка о том, что что-то здесь было не так, больно кольнула сердце Амидалы. Но женщина повела себя крайне достойно.
- Хорошо, любимый, увидимся позже, - стараясь держаться как можно спокойнее и безразличнее, попрощалась с генералом она и отключила связь.
Энакин лишь тяжело вздохнул и ещё раз окинул Асоку, которая чуть всё не испортила, недовольным укоризненным взглядом. Та снова мирно спала, свободно раскинув руки и ноги, и должна была пребывать в таком спокойном состоянии до самого утра.
Стараясь не разбудить девушку раньше времени, Энакин аккуратно взял у тогруты образец крови для проверки и, спрятав небольшую колбочку с алой жидкостью в карман, встал с кровати, а затем направился в гостиную. Скайуокер собирался остаться в квартире Тано до самого утра, чтобы увидеть её в трезвом состоянии, чтобы серьёзно поговорить. Тем более, что генералу было чем заняться. Он просто не мог позволить, чтобы его бывший падаван продолжала и дальше жить в такой грязи, в такой кошмарной обстановке, так не долго было и подцепить какую-то болезнь, а этого генерал уж точно не желал Асоке. Посему, Энакин не придумал ничего лучше, как лично привести квартиру тогруты в порядок. В их с Амидалой доме этим занимались дроиды и слуги, но Энакин ещё помнил время, когда он был рабом на Татуине и частенько помогал матери с домашними делами. И Скайуокер принялся за работу.
Убирать квартиру Асоки пришлось достаточно долго, тем более, что сколько бы Энакин не пытался её привести в надлежащий вид, особых улучшений не наблюдалось. Новое жилище тогруты было таким ужасным местом, что даже в прибранном состоянии смотрелось как ночлежка для бомжей. И как Асока только могла докатиться до такого, Энакин и сам не понимал. Стараясь не думать об этом, Скайуокер тщательно перебирал разбросанные вещи своей бывшей ученицы, заботливо раскладывая их по местам, одновременно обшаривая каждый угол этой грязной квартирки на предмет наркотиков. Целью Энакина было не только найти всё, что являлось возможным выпить, выкурить, употребить, но и взять образец дурманящего разум Асоки вещества на экспертизу. В конце концов, прежде чем пытаться помочь Тано избавиться от зависимости, следовало узнать, чем конкретно она «балуется», а уберечь Асоку, спасти её от окончательного падения в бездну Энакин для себя решил твёрдо.
Искать долго не пришлось, уже спустя пару минут разбирания вещей тогруты джедай наткнулся на небольшой прозрачный флакончик длиной и диаметром всего в пару сантиметров с чёрной ребристой крышечкой. Легко подняв его со стола в гостиной, Энакин повернулся поближе к источнику света и внимательно всмотрелся внутрь. Флакончик доверху был наполнен тёмно-синей с неким оттенком фиолетового яркой прозрачной жидкостью. Скайуокер за свою жизнь повидал много наркотиков и прочей дряни, но такое вещество видел, пожалуй, впервые. Он был даже не уверен, как именно его принимают. Хотя, судя по тому, что шприцов в квартире Асоки не оказалось, зато было полно пустых открытых флакончиков, генерал понял, что эту дрянь пьют. Быстро припрятав его в том же кармане, что и образец крови девушки, джедай стал озлобленно запихивать в мусорный пакет пустые склянки из-под неизвестного наркотика, а также бутылки из-под выпивки, и окурки от косячков из травы с Набу. Отыскав-таки нужную ему вещь среди хлама Асоки, теперь Энакин мог полностью отдаться уборке.
Время шло, над Корусантом уже поднимался кроваво-красный восход, когда Скайуокер наконец-то покончил с разгребанием той помойки, которую Асока именовала домом. Он отыскал и с особой озлобленностью повыкидывал остатки наркотиков, выпивку, всё что могло быть применено для затуманивания рассудка вместе с остальной грудой хлама и мусора, собрал и закинул стираться одежду девушки, небрежно разбросанную по дому, вымыл и выдраил каждый угол квартиры тогруты. А в данный момент заканчивал до блеска начищать гору скопившейся за долгое-долгое время бездействия хозяйки посуду. Энакин был так увлечён своим занятием, что даже не заметил, когда Асока наконец-то проснулась.
Проведя за долгое время достаточно спокойную ночь в собственной спальне, девушка наконец-то открыла глаза и недовольно нахмурилась, осознавая, что она не помнила, как оказалась в своей квартире. Хотя, Асоку это уже перестало удивлять, приятный дурман наркотиков частенько отшибал ей память, оставляя в жизни тогруты лишь пустые провалы, но разве не этого она хотела? Забыть, забыть всё, убежать от реальности.
Сев на кровати, Асока лениво потянулась и медленно неспешно по привычке скинула ноги на пол. А куда ей, собственно, было спешить? День только начинался, никаких дел или планов у тогруты не было, она ведь не работала, да и вообще ничем почти не занималась, кроме приёма наркотиков и ночных прогулок по барам. А это ещё успеется, ловить кайф было приятнее всего ближе к ночи. А сейчас, наверное, стоило бы принять душ и поесть. Или не стоило? Тано уже не помнила, когда она в последний раз что-то ела. Впрочем, особого голода она в данный момент не испытывала. Но всё же решив, что поддерживать жизнь в собственном теле как-то надо, собралась направиться на кухню и поискать что пожевать. Однако не успела тогрута встать на ноги, как что-то в её квартире показалось девушке странным. И Тано не сразу смогла понять что. Оглядевшись вокруг, Асока увидела, что комната была слишком уж чистой по сравнению с тем, какой она запомнила её в прошлый раз, нигде не виднелось ни грязи, ни пыли, ни разбросанных вещей, что крайне удивило Асоку. На секунду тогрута было подумала, что она каким-то странным образом под кайфом решила прибраться в собственном жилище, но тут же поняла, что это была не она, услышав, как кто-то ходит на кухне.
Долго не размышляя, Асока поняла, что в её квартиру пробрались воры. Правда, до девушки не совсем дошло зачем им понадобилось мусор-то и её грязную одежду с собой уносить, но какая в принципе была разница? Если кто-то влез сюда, чтобы обокрасть её, его следовало проучить. Быстро выхватив из прикроватной тумбочки свои световые мечи, да, Асока стала наркоманкой, но драться-то она по-прежнему не разучилась, Тано начала почти бесшумно пробираться в гостиную смежную с кухней. Эдакий элемент внезапности.
Быстро оказавшись в соседней комнате, Асока ловко и изящно, словно кошка, подобралась к предполагаемому воришке, который так беспечно стоял к ней спиной, и со словами «Сдохни ублюдок!» резко набросилась на него с мечами.
Энакин, конечно, не ожидал подобного приветствия от собственной ученицы, но среагировал достаточно быстро. Последняя чашка, которую он домывал, плавно полетела на пол, дождём рассыпавшись в миллионы мелких осколков чёрного стекла. Яркое голубое лезвие его светового меча, сверкнув словно вспышка язычков пламени, мгновенно направилось навстречу опасности, рассекая воздух, и сильным ударом соприкоснулось с кислотно-зелёными лезвиями оружия Асоки, тем самым выбив мечи из рук девушки.
Не ожидав того, что её противник так быстро обезоружит её, Асока аж застыла в неподвижном бездействии, изумлённо пялясь расширившимися глазами на незнакомца. Впрочем, когда тогрута наконец-таки узнала Энакина, её изумление стало ещё больше. С громким грохотом мечи Тано упали на пол где-то в другой стороне комнаты поодаль неё и сами деактивировались, но девушке уже было всё равно. Она просто не верила своим глазам. Здесь, сейчас, в её квартире перед ней стоял он, её бывший учитель, её мастер, её… Асока так и не решилась мысленно произнести слово «возлюбленный», потому как всеми силами старалась избавиться от этой привязанности, вырвать из собственного многострадального сердца чувства к человеку, с которым у неё не было и не могло быть никакого будущего. Это было так невероятно, что тогрута даже поначалу решила, что ей опять просто привиделось из-за наркоты.
- Вот штырит-то меня. До сих пор не отпускает. Сгинь, сгинь, проклятый учитель! Я хочу тебя забыть! Я не хочу тебя больше видеть, никогда! – активно замахав руками, чтобы отогнать от себя очередную галлюцинацию, озлобленно и обиженно заговорила Асока.
И по девушке было видно, что делала она это не в первый раз.
С любопытством наблюдая за ней, Энакин деактивировал свой световой меч и, спокойно разместив его обратно на поясе, шутливо произнёс:
- Асока, вообще-то я настоящий.
Слова Энакина заставили тогруту вздрогнуть и моментально прийти в себя, осознав, что действие препарата, принятого ей вечером, давно закончилось, да и вообще, это вещество как раз имело обратный эффект заставляло позабыть всё на свете, а не видеть перед собой наглого Скайуокера, которого Тано так отчаянно не хотела помнить. А значит, значит он действительно был настоящим. Мгновенно перестав как-то глупо махать руками, Асока остановилась и, обескураженно пялясь на генерала, ещё несколько минут безмолвно стояла в бездействии, пытаясь осознать реальность и понять, как ей следовало на это реагировать. То ли радоваться, то ли огорчиться, то ли разозлиться. Прошло примерно минут пять, прежде чем Тано не нашла ничего лучше, чем как-то неуверенно спросить:
- Как вы здесь оказались и зачем пришли, мастер?
Девушка и сама не заметила, как по привычке назвала Энакина этим словом. В принципе, а кем ещё он был для неё? Мастером, учителем и больше никем, как бы больно Асоке ни было это признавать.
Услышав вполне логичные вопросы со стороны тогруты, Энакин не заставил долго ждать ответа.
- Тебя как следует оттрахать, - шутливо и в то же время с сильной долей издёвки и укора произнёс он, деловито сложив руки на груди и как бы намекая своими словами на вчерашнее недостойное поведение Асоки.
- Чтооо?! – только и смогла изумлённо переспросить Тано.
Чего-чего, а таких слов от Энакина она уж никак не могла ожидать. Да что там ожидать, она и в самых-самых странных своих фантазиях не представляла себе, что её учитель может сказать ей нечто подобное. И в данный момент Асоке явно требовалось объяснение этой реплики.
Поняв, что смутил Тано как следует, Энакин поучающим и язвительным тоном продолжил:
- Не ты ли мне вчера сама это предлагала?
Асока не помнила, что было вчера, что она делала и говорила, вообще ничего не помнила. Но если уж её всегда холодно относящийся к подобным темам, серьёзный мастер позволил себе подобное пошлое высказывание в её адрес, то тогруте даже страшно было представить, что позволила себе она. Алый румянец крайне сильного стыда и смущения быстро проступил на оранжевых щеках Тано, делая её кожу ещё более яркой. Раньше, когда девушка была его ученицей, она не смела даже слишком долго задерживать взгляд на учителе, чтобы не дать ему лишнего повода для неправильных мыслей, боялась лишний раз прикоснуться к нему, что могло быть как-то не так истолковано, особенно сильное стеснение у Асоки подобные вещи стали вызывать тогда, когда тогрута поняла, как дорог ей был её мастер. Но вчера, вчера она была под действием наркотиков, такое состояние всегда раскрепощало людей, заставляя открывать миру самые тайные, самые грязные свои желания, и Тано вдруг стало страшно от осознания того, что она могла натворить. Судя по словам её мастера, девушка лично предложила ему, как он выразился «оттрахать её как следует». И мысленно повторив данную фразу в голове, Асока уже вся покраснела от смущения. В данный момент тогруте было так стыдно, что она готова была провалиться под землю, лишь бы её учитель больше никогда её не видел, лишь бы забыл то, что она там сделала, чтобы она ни сделала. Не так Тано представляла себе первую встречу с ним спустя столько времени, да и, если честно, никак не представляла вообще.
- Я… Я… - чувствуя ярое желание как-то оправдаться, но при этом не зная, что сказать, вся аж трясясь от стыда и смущения, как-то неуверенно залепетала тогрута, ей было неловко, очень неловко.
Именно такой реакции Энакин и добивался, его хитрый приём прошёл как надо, успешно устыдив несчастную Асоку, и Скайуокер не собирался останавливаться на достигнутом. С пошлых шуточек и язвительных фраз пришло время перейти к серьёзному разговору и серьёзным наставлением. Асока должна была понять, что вела абсолютно неправильный образ жизни и отказаться от него. Нет, Энакин не рассчитывал, что после парочки его слов Тано вот так быстро бросит наркотики, но с чего-то нужно было начинать.
- Асока, как тебе не стыдно говорить такие вещи, как тебе не стыдно так себя вести? Посмотри до чего ты докатилась. Ты шляешься по барам, путаешься с какими-то сомнительными типами, принимаешь наркотики. Это просто немыслимо, - с каждым новым словом Энакин невольно вкладывал в свои предложения всё больше и больше эмоций, в них читалось сильное беспокойство и переживание за судьбу девушки, укор, попытка донести до неё весь ужас и всю опасность того, что она творила, отчаянная и открытая попытка помочь ей.
Скайуокер говорил так проникновенно, что Асоку даже пробрали его слова. Пожалуй, впервые за всё время, что она принимала наркотики девушка действительно задумалась о том, что творила, осознала реальность и почувствовала вину и стыд за свои поступки. А это было последнее, что она хотела чувствовать, особенно перед своим мастером. Кто-кто, а он-то точно не имел никакого права указывать Тано на её ошибки, сам-то был хорош… Был женатым джедаем.
Первые минут десять после слов генерала, Асока чувствовала, как стыд ещё большей волной разливается по всему её телу, проступая наружу красными пятнами. Девушка даже как-то слабо пыталась оправдываться.
- Нет… Я… Вы не понимаете, учитель…
Но потом, потом её ощущения быстро сменились раздражением, гневом и яростью. В конце концов, как он мог? Как мог являться сюда спустя год и, как ни в чём небывало, указывать ей что делать, стыдить, обвинять, называть наркоманкой? Нет, Асока не была наркоманкой, она лишь иногда пробовала наркотики, наслаждалась ими, чтобы забыть, забыть прошлое. И Энакин не смел, не смел ей подобного говорить, только не он.
- Я не наркоманка! – внезапно для него и для самой себя резко огрызнулась она, - Слышите, я не наркоманка! Почему вы меня в этом обвиняете? Я всего лишь пару раз попробовала наркотики… Пару раз!
Асока задыхалась от волнения и бешенным взглядом бегала по лицу Энакина, будто надеясь, что тот действительно поверит ей. Но доказательств и аргументов для собственной невиновности у Тано не было, отчего та, не зная, как ещё убедить мастера в своей правоте, сорвалась на крик.
- И вообще, какое вам дело?! Что хочу то и делаю! Я уже взрослая и свободная, хочу наркотики принимаю, хочу… - фраза девушки оборвалась, так как находясь под властью подобной бури эмоций, которую она испытывала сейчас тогрута даже не смогла придумать второго примера, что ещё её «взрослость и свобода» позволяли ей делать.
- Не важно! – не дав Энакину вставить ни слова, всё так же громко и обозлённо прокричала она, - Это всё равно вас не касается! И вообще! Зачем вы припёрлись сюда?! Убирайтесь из моего дома! Валите в свой драгоценный орден джедаев или к своей задрыпанной жене! И ей указывайте, что делать, вам ясно!? – Асока и сама не заметила, как коснулась наиболее болезненной для неё темы, как невольно излила всю свою злобу, всю свою обиду на Энакина посредствам жёстких и обидных слов.
- Вон, я сказала вон! – тогрута резко указала пальцем в сторону входной двери всем своим поведением давая понять, что она не хотела, никогда больше не хотела ни видеть Энакина, ни слышать его глупых поучений и наставлений.
Подобная реакция со стороны Асоки была предсказуемой, но Энакин никак не мог ожидать того, что Тано затронет и Падме. Скайуокер не понимал, каким боком его жена касалась наркомании Асоки, но ещё больше не понимал, каким образом тогрута смогла узнать его маленький секрет, о котором не знал никто. От удивления глаза Энакина расширились, и он как-то не нашёлся, что и ответить ей сразу, просто молча продолжая слушать, как тогрута орала и орала не него, обвиняя во всех смертных грехах и выставляя из собственного дома.