— Проходи, — Уоллес распахнул дверь, за которой была маленькая прихожая, лишенная мебели. — Подожди здесь. У сира Дениса сейчас важная встреча. Когда она закончится, я доложу о тебе.
Точно в ответ на его слова дверь кабинета приоткрылась.
— Я и сам был бы рад заселить Серый Дозор, так и передайте лорду-командующему, милорд, — донесся голос старого рыцаря. — Но людей у меня для этого катастрофически не хватает.
— У Пайка и в Черном замке та же ситуация, милорд, — при звуке этого голоса Манс вздрогнул и инстинктивно выпрямился. — И большая часть Стены у нас практически не охраняется. Я предпринял эту поездку с разрешения лорда-командующего, чтобы попытаться что-то изменить.
— Лучше бы вы поговорили со своим лордом-братом, — вздохнул сир Денис. — От кого же Дозору ждать помощи, как не от Старков.
— Я поговорю с ним, — пообещал Бенджен Старк. Он уже стоял на пороге. Рассматривая его профиль, так похожий на черты его сестры, Манс почувствовал замешательство и поклонился ниже, чем намеревался, чтобы его скрыть. Первый разведчик коротко кивнул ему и вышел.
— Уоллес сказал, что вы пришли по делу первостепенной важности, брат мой. Я вас внимательно слушаю, — сдержанно приветствовал Манса сир Денис Малистер.
Уоллес забрал два пустых кубка, из которых, очевидно, пили командующий и Старк. Мансу ни вина, ни стула не предложили.
Старый рыцарь глядел на закрывшуюся за Первым разведчиком дверь и задумчиво поглаживал длинную белую бороду. То, что численность Дозора с каждым годом только сокращалась, ни для кого из братьев не было секретом. Но из непреднамеренно подслушанной части разговора Мансу стало ясно, что дела обстоят еще хуже, чем думает большинство из них. Может, стоит сыграть на этом? Кто-то из вольного народа, вероятно, согласится присоединиться к Дозору, чтобы спастись от белых теней. Берут же в черные братья преступников…
— Милорд, — произнес он, решив сразу начать с главного, — до меня дошли сведения о том, что за Стеной видели Иных.
4.
Спуск по винтовой лестнице Башни показался Мансу куда длиннее и труднее, чем путь наверх. Дойдя до арочного проема, ведущего во двор, он не удержался и изо всех сил пнул кулаком по грубому серому камню, из которого были сложены стены. Но боль в руке нисколько не уменьшила овладевшего им бешенства. «Я-то думал, что он хотя бы меня выслушает!» Пока Манс пересказывал послание Лианны, стараясь говорить как можно короче и вместе с тем подчеркнуть грозящую всем — не только одичалым — опасность, сир Денис, как казалось, серьезно внимал его словам. Но, когда он дошел до заключительных, самых важных строк: «Древний враг всего человечества набирает силу, и Ночной Дозор создавался когда-то, чтобы защитить людей от Иных. Мы — тоже люди, и просим вашей защиты», Маллистер вдруг прервал его на полуслове и поманил к себе пальцем:
— Повернитесь, брат мой. Что это на вас такое надето?
Манс повернулся, не сразу поняв, с чего это командир вздумал разглядывать его плащ, такой же, как и у всех дозорных.
— Вы забыли, что братья Ночного Дозора одеваются только в черное? — сурово вопросил сир Денис, тыча пальцем в плечо Мансу. В швы из красного шелка, которым Лианна заштопала прорехи, оставленные в его плаще сумеречным котом.
— У нее просто не было черных ниток, — сорвалось у него с языка. Потом он попытался объяснить: — Это знахарка, которая меня лечила. Она же зашила мой плащ. Он все равно остался черным, ведь несколько заплат не меняет его цвет. И это она передала послание, с которым я пришел к вам, милорд. Она — друг Дозора и…
— Избавьте меня от описания ваших постыдных похождений с одичалыми девками, о которых я и так, к сожалению, наслышан. И от пересказа нелепых выдумок, которые они используют, чтобы заманить в свои сети братьев с низкими моральными принципами вроде вас. Пропустить одичалых в Семь Королевств, потому что на них якобы нападают страшилища из детских сказок? Мы охраняем Вестерос от одичалых, это, возможно, вы тоже забыли? А также то, сколько бед приносили они Семи Королевствам каждый раз, когда им, к глубокому прискорбию всех цивилизованных людей, удавалось прорваться к югу от Стены? Даже если в ваших россказнях и есть зерна правды, чем меньше этих разбойников останется, тем лучше. И уж точно никого из них никогда не будет в Дозоре. — Манс попытался было вставить хоть слово, но сир Денис оборвал его резким движением руки: — Я не буду вас наказывать за это нарушение, так как тогда пришлось бы наказывать слишком многих, кто не лучше вас. Но попрошу впредь не беспокоить меня такими, с позволения сказать, посланиями. Оставьте их для своих песенок. Подойдите к Масси, он выдаст вам новый плащ. А старому место в огне. Можете идти.
«Напыщенный дурак!» Манса бесило то, что старый рыцарь отчитал его, как мальчишку, но горечь от того, что он не справился с поручением Молодой Волчицы, была еще сильнее. Ведь опасность, в реальности которой он не сомневался, грозила и ей. Да, она урожденная Старк, если бы он сказал это, возможно, сир Денис отнесся к рассказу иначе. Но она не давала Мансу такого права…
На дворе братья продолжали разить друг друга затупленными клинками. Острый взгляд Манса выцепил в одной паре Бенджена Старка — тот как раз закончил поединок, выбив меч у своего противника сильным ударом по пальцам. После чего отправился в оружейную. Манс нагнал его уже внутри, когда, повесив меч и ножны на торчащий из стены крюк, Бенджен стащил с себя кожаный доспех и пропотевшую рубаху. Шрамы, которыми было покрыто его тело, вызывали уважение. Натянув свежую одежду безупречно черного цвета, Первый разведчик обернулся.
— У тебя ко мне какое-то дело, брат? — спросил он.
— Да, милорд. Мы можем поговорить наедине?
— Здесь никого нет. Говори.
В оружейную в любой момент мог войти кто угодно, но если Старк собирался вернуться в Черный замок, второго шанса, вероятно, не представится. Манс глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и повторил все, что чуть раньше рассказал сиру Денису. Бенджен слушал молча, но его лицо темнело с каждым словом.
— Командующий счел мое сообщение не заслуживающим внимания, — закончил Манс. — Но это не так. Вы, милорд, глава разведчиков — вы знаете, сколько всего странного и страшного существует за Стеной. Одичалые — тоже люди, разве может Ночной Дозор смотреть, как их истребляют чудовища и их мертвецами пополняют свою жуткую армию?
— Откуда у тебя эти сведения?
В оружейную зашли еще двое дозорных и стали переодеваться. Они были достаточно далеко, чтобы слышать разговор, но Манс все равно понизил голос:
— Из источника, заслуживающего всяческое доверие. Одичалые называют ее Молодой Волчицей, но на самом деле, — он запнулся, но затем договорил, перейдя почти на шепот: — Она ваша сестра. Леди Лианна Старк.
На замкнутом лице Бенджена Старка не дрогнула ни одна черта.
— У меня нет сестры. Я — брат Ночного Дозора, и я дал обет не иметь семьи и защищать Семь Королевств, а не пропускать туда толпы грабителей и убийц. Как и ты, брат, — подчеркнул он. Резко развернулся и вышел, оставив ошеломленного Манса среди старых кольчуг и тупых мечей.
Игритт ждала его в условленном месте у старого страж-дерева. Она подпрыгивала между торчащих из земли толстых корней как белка: от нетерпения, а, может, чтобы согреться — ночью опять подморозило.
— Ну что, они согласились?
Манс покачал головой.
—Честно говоря, даже не знаю, на что я рассчитывал. Эти знатные господа, видно, рождаются с чугунными котелками вместо голов. На все один ответ: обеты! Только нигде в этих обетах не говорится, что мы должны убивать вольный народ, или безучастно смотреть, как они погибают.
— Мерзкие вы птицы, вороны, — скривилась рыжая девчонка. — Ладно, я пошла. Надо предупредить Молодую Волчицу, что нечего от вас ждать помощи. А ты, давай, лети обратно, прячься за свою Стену.
— Стена больше не моя.
Манс сам поразился тому, как легко ему стало от этого решения. Будто спали цепи, которые он носил с раннего детства — невидимые и как будто привычные, тяжесть которых полностью он ощутил только сейчас. Новый, выданный ему черный плащ так и остался в келье — на нем снова был старый, в красных заплатах. Один меч в ножнах на поясе, связка из полудюжины на спине — он придет к вольному народу хоть с дурными вестями, но не с пустыми руками.
— Пойдем вместе, — сказал он. — Я не смог уговорить Дозор помочь вам, но могу хотя бы присоединить к вам свой меч.
========== Часть 7. Джон ==========
1.
Народ, пришедший для обмена, разложил свое добро на утоптанной площадке сразу за оградой: кто на досках или подстеленных тряпках, кто прямо на земле. Мать рассказывала Джону, что в Семи Королевствах люди обменивали товары на деньги — круглые диски из золота и серебра, которые назывались «драконами» и «оленями» по отчеканенным на них гербах. Тормунд как-то, вернувшись из набега, принес Астрид мешочек размером со свой кулак, целиком набитый такими монетами, но Астрид просверлила в них дырочки и сделала ожерелья себе и дочери. А добытые шкуры и караваи ячменного хлеба продолжала обменивать на глиняные горшки и каменные топоры.
Астрид тоже была здесь, на разостланных под ветвями чардрева шкурах, и размахивала топориком перед лицом какого-то мужика; будучи ниже его ростом, она, казалось, нависала над ним.
— Я покажу тебе, как меня надувать! В этом топорище сучков больше, чем блох в моем старом козле! И если ты высушил его как следует, то я — невинная девица!
Джон ухмыльнулся. Астрид будет разоряться еще долго, пока незадачливый меняльщик с извинениями не притащит ей все свои топоры, позволит выбрать лучший и отдаст почти даром. Потрепав Призрака по голове, Джон скользнул на шкуры рядом с матерью — она вызвалась помочь, пока Мунда, уже ставшая копьеносицей, пошла встречать группу охотников из Белого Дерева. «Среди них есть очень даже смазливые пареньки, — говорила утром Астрид, — а одного так прямо огонь поцеловал. Думаю, Мунда его выберет себе на ночь, он счастливый». Джон подумал об Игритт: ее ярко-рыжие волосы тоже будто поцеловал огонь. По всем расчетам она уже должна была вернуться из Сумеречной Башни.
Мать держала в руке глиняную чашку, подношение кого-то из селян, и поглаживала ее пальцем.
— Посмотри, какая красивая.
Чашечка была неровной, как и вся посуда, что выходила из-под рук вольного народа, — они не знали того, что Лианна называла гончарным кругом, — с простеньким рисунком и покрыта мелкими трещинками, но то, что мать, которая когда-то в замке могла есть из золотой и серебряной посуды, восхищалась ею, заставило и Джона присмотреться внимательней. Каждая вмятинка от пальца в неровных стенках была неповторима, а в налитой в чашку воде отражалось небо с бегущими по нему облаками и дрожащие красные листья. Никакие узоры и самоцветы не сравнятся с картиной, созданной богами.
Джону показалось, что он смог понять, что мать имела в виду, но одновременно почувствовал, что она подавлена.
— Что случилось? — он коснулся ее руки.
Лианна с легким вздохом отставила чашку.
— Игритт вернулась.
«И не подождала меня?» Они с Игритт были хорошими друзьями, несмотря на все ее дразнилки. Деревенские понимающе улыбались, когда видели их вместе, а Рик, приходившийся ей то ли пяти-, то ли шестиюродным братом, заявил как-то, что переломает Джону руки и ноги, если тот решит ее украсть. Игритт тогда покраснела до ушей, но громко сказала, что этого никогда не будет, ведь они почти из одной деревни. А Джон задумался. Может ли король жениться на девушке из вольного народа? Короли Семи Королевств обычно женились из династических соображений, но отец взял мать по любви. Если он вернет себе корону, то может сделать так же…
Должно быть, прочтя на его лице огорчение, мать нежно сжала его пальцы.
— Она была очень расстроена.
— Она не нашла Манса?
— Нашла и все передала. Но его командование отказалось прислушаться к нему. Они считают нас куда большей опасностью, чем Иных.
— Значит, остается только война?
Мать печально кивнула.
— Сначала должны выбрать короля. Но уже почти все говорят о войне.
— Если бы я был старше! — вырвалось у Джона. — Если бы я уже был воином, или хотя бы ты позволила мне взять меч! Я — законный король Семи Королевств. Я бы провел вольный народ за Стену и нашел им там место.
Прохладный палец матери коснулся его губ, и он устыдился своей вспышки.
— Не все так просто, даже если бы ты был старше, — сказала Лианна. — Ты же знаешь, для вольного народа не имеет значения, кто чей сын. Они судят только по личным достоинствам, а главные для них достоинства мужчины — да и женщины тоже — отвага в битве и мастерство во владении оружием. В чем-то это хорошо, а в чем-то нет. Но в любом случае пройдут годы, прежде чем ты сможешь выйти на поединок с сильнейшими бойцами. Сегодня не твой день.
Слова больно ранили его гордость, но голос матери звучал мягко и сочувственно. Джон угрюмо кивнул, соглашаясь.
— Может, королем станет Тормунд.
— Это было бы хорошо. Он добрый человек, честный и хороший воин, — тем не менее, Джону показалось, что мать говорит неуверенно. Он внимательно посмотрел на нее, и она передернула плечами. — Он очень обидится, скажи я такое при нем, но он уже немолод. И он недостаточно хитер, а острый ум и изобретательность нужны и в бою, и в правлении. Одного мужества иногда недостаточно, чтобы выиграть битву.
Ее глаза затуманились, и Джон подумал, что она вспомнила об отце. Серая Звезда, зорко следившая, чтобы никто из гостей не вздумал проявить молодецкую удаль, попытавшись украсть что-то из выложенного на шкуры добра, ткнулась носом ей в плечо. Лианна почесала ее за ухом.
Астрид наконец соизволила выбрать топор, который всем ее устроил, и теперь болтала с женщиной, принесшей на обмен туески с медом. Джон поднялся.
— Я пойду поищу Игритт?
Лианна кивнула.
Джон стал осторожно пробираться между расставленными в хаотичном порядке палатками, шалашами и повозками, двигаясь к лесу. Призрак держался рядом, из-за чего собаки вокруг исходили лаем.
Гостей из соседних племен и даже отдаленных селений было много, таких больших сходок Джону еще видеть не приходилось. Обменом занимались не все. У одного костра варили похлебку, над другим жарили на вертеле мясо. Женщина кормила грудью младенца, оголившись до пояса, у ее ног двое малышей постарше играли со щенками. Какофония звуков и запахов сбивала с толку. За первыми деревьями, где, как ему показалось, он увидел всполох рыжих волос, Джон натолкнулся на пару любовников. Девушка, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, оказалась Мундой, а рыжая шевелюра принадлежала ее парню. Джон чуть не наступил на их разбросанную вокруг одежду и в смущении повернул обратно. Астрид была права. Возможно, у парня хватит сметки и отваги попытаться украсть Мунду себе в жены, и тогда их всех ждет сегодня бессонная ночь. Джон задумался, не предупредить ли Тормунда, и решил, что не стоит. И так против старого разбойника и его старших сыновей у любого самого крепкого бойца мало шансов, а девушке этот рыжик явно нравился.
На площадке, окруженной стоящими повозками, двое парней в вареной коже бились на палках, а несколько охотников и копьеносиц обсуждали их силу и ловкость. Джон подошел ближе.
— У Бродди тверже хватка.
— Зато у Скули башка бронзовая, — захохотала одна из женщин, когда второй парень, получив дубиной по лбу, даже не пошатнулся, только помотал головой. Бродди был так этим озадачен, что пропустил следующий удар, и схватка была завершена. Победитель завопил и затряс кулаками, принимая поздравления, побежденного оттащили в сторону, где женщины могли приложить к его ушибам смоченные в холодной воде тряпки, на утоптанный пятачок земли вышла новая пара бойцов. Зрителей тоже прибавилось. Джон заметил в толпе Тормунда и Хаггона, бородач в тюленьей шапке рядом с ними был, похоже, Девином Шкуроделом.
Клановые вожди начали собираться.
2.
Игритт незаметно подобралась к нему сзади. Вернее, Джон почувствовал ее присутствие еще шагах в десяти, но она подкрадывалась, явно стараясь застать его врасплох, и он позволил ей это. Когда ее прохладные ладошки коснулись его век, он спросил:
— Почему ты меня не подождала?
Игритт убрала руки и фыркнула.