Нед вздохнул. Чужие, южные боги смотрели на него со стен септы, и их неподвижные взгляды и выражение деревянных лиц ничего ему не говорили. Стоит, пожалуй, эту ночь провести в богороще, это придаст его мыслям ясность.
Роберт уже подошел к двери септы и открыл ее. Главный двор был все таким же темным, но свет факела на внутренней стене заметался, а от Большого чертога донесся шум драки и громкие крики.
— Что за суматоха? — буркнул Роберт. Нед подошел ближе, но не успел выглянуть наружу, как услышал рев:
— Держи его! Держи разбойника!
И более высокий, почти переходящий в завывание вопль:
— Одичалые!
========== Часть 10. Налетчики ==========
1.
— Давай, парень, не стесняйся.
Немолодой, но мощный мужчина, сидящий на скамье рядом с Джоном, наполнил его кубок из шедшей по кругу ендовы. Джон пригубил вино. Оно оказалось восхитительно сладким. «Если таким потчуют слуг, то что же пьют король с королевой?»
— Пей, пей. И ешь. Небось тебе с твоим папашей нечасто перепадает такое угощение, когда вы бродяжничаете по большим дорогам. Набей сегодня свой живот до отвала.
Джон кивнул и осушил кубок одним махом, чтобы избежать подозрительных взглядов. «Даже мед, который варит Астрид, не так сладок». Он машинально вытер рот тыльной стороной ладони и запоздало испугался, что стер маскировку, которую Манс делал ему все утро, используя глину, сажу и собственную слюну. Результат он увидел там же, в прозрачном ручье, и поразился тому, что его испачканное лицо стало выглядеть круглее, тонкий прямой нос — почти курносым, а волосы, превращенные в грязные сосульки, и вовсе стали неопределенного цвета. Но в пиршественном чертоге, особенно в задней его части, где сидели простолюдины и слуги, было темно, пирующие пропустили уже не по одной чаше, поэтому Джон решил, что, даже если грим стерся, этого никто не заметит.
Это была его первая вылазка к югу от Стены. В отряды, совершавшие набеги на земли Севера, брали мальчишек и моложе, но Лианна стояла насмерть. Ее сын не будет грабить северян, кричала она Мансу, когда он собирался в очередной налет. «Как же ты хочешь, чтобы он стал воином?» — возражал Манс, но никогда не настаивал. Джон в такие минуты тихо уходил. Все ссоры матери с отчимом заканчивались одинаково — на ложе из шкур белого медведя, а ему нужно было разобраться в себе самому. Нет, он не хотел грабить северян, да и южан тоже, ведь он был их королем, вернее, когда-нибудь им станет. Но для этого он должен стать воином, причем самым лучшим, чтобы побеждать врагов и вести за собой друзей. К занятиям фехтованием с матерью добавились уроки Манса: тот учил его драться и коротким мечом, и длинным, и рукопашному бою, так что к четырнадцати годам Джон выигрывал поединки с парнями старше и опытней себя. Но уважение вольного народа нельзя было завоевать, не участвуя в набегах и не принося в дом добычу. Поэтому, когда — через охотников, торговавших с Дозором — весть о том, что король Роберт едет в Винтерфелл, дошла до Манса, и тот решил, по его собственным словам, «взглянуть на всех своих врагов разом», Джон вызвался идти с ним. Такое опасное приключение возвысит его в глазах окружающих и сотрет выражение превосходства с лица Рика Длинное Копье, который уже два года ходил в налеты. И Игритт больше не будет относиться к нему, как к ребенку.
«Мы не будем ни с кем драться, — сказал он матери, ожидая обычных возражений, — только наблюдать». Но она лишь вздохнула, и, встретив ее взгляд, Джон увидел там бесконечную тоску. Он мечтал побывать в Винтерфелле, о котором столько знал по ее рассказам, как же, наверное, она хотела хоть украдкой посмотреть на родной дом! Но тут Манс был неумолим:
— Тебя узнают.
— Джона тоже могут узнать.
Манс качнул головой:
— Трудновато узнать взрослого парня, если видел его последний раз годовалым младенцем. Риск был бы слишком велик, если бы он лицом пошел в своего отца, а так… Не сомневаюсь, что по Северу бегает немало темноволосых и сероглазых мальчишек и девчонок, лорды обычно не стесняются с красивыми крестьянками и служанками.
— Только не Нед, — отрезала Лианна, но Джона удерживать не стала.
Через Стену они перебрались без приключений и даже перетащили в корзине Призрака, прошли несколько лиг на юг и на серебро, составлявшее часть добычи, привезенной Мансом из налетов, купили себе лошадей.
— Я выдам себя за странствующего менестреля, — говорил Манс, пока они ехали по Королевскому Тракту, надеясь перехватить обоз Роберта до Винтерфелла, — а ты будешь моим сыном и учеником. С королями всегда путешествует многочисленная свита, человеком или двумя больше — никто и не заметит. Только постарайся лишний раз не раскрывать рта. Лианна хорошо учила тебя, и ты говоришь правильно, как лорд, но иногда проскальзывают словечки, которыми пользуется только вольный народ. Южане давно забыли язык Первых Людей, а все, что непонятно, вызывает подозрение. Впрочем, правильная речь тоже вызовет подозрения, простолюдины здесь так не говорят.
— А ученик менестреля, который всегда молчит, не вызовет подозрений? — поднял брови Джон.
— У тебя ломается голос, и ты стесняешься. Вообще, чем меньше ты привлечешь к себе внимания, тем лучше. Не мозоль никому глаза, но постарайся запомнить как можно больше.
Джон кивнул. И, помолчав, спросил:
— А ты? Тебя там никто не может узнать? Ты ведь когда-то бывал в Винтерфелле.
— Лорд Эддард Старк видел меня мельком и вряд ли запомнил. К тому же, тогда я носил черное. Одежда меняет человека, знаешь ли.
— А если он все-таки что-то заподозрит?
— Тогда он отрубит мне голову, — пожал плечами Манс. — Но если мы прежде отведаем хлеба и соли под его кровом, то будем защищены законом гостеприимства, древним и священным, как для вольного народа, так и для жителей Семи Королевств.
Манс встречал любую опасность с бесшабашной отвагой, которая Джона одновременно слегка пугала и приводила в восхищение. Но пока все для них складывалось благоприятным образом. Королевский поезд они нагнали в одном дне к югу от Винтерфелла. Манс сыграл «Медведя и прекрасную деву», потом несколько пошлых куплетов, и его сильный звучный голос обеспечил им обоим место в королевской свите.
Джон потянулся к блюду с тушеным мясом.
— Странно, — проговорил он с набитым ртом, надеясь, что отличие его речи от местного говора так будет менее заметно, — что нас кормят в том же чертоге, что и господ.
— Ничего странного, — с достоинством произнес его сосед. Джон подумал было, что он воин или стражник, но те сидели отдельно. С ними был и Манс, надеявшийся что-нибудь разведать. — Лорд Эддард уважает простой народ. В обычные дни я не раз сидел с ним рядом за господским столом, ему всегда интересны мои рассказы о том, как куются броня и мечи.
«Кузнец!» Джон никогда раньше не видел кузнецов, и теперь с любопытством уставился на его широкие плечи и могучие руки, машинальным жестом коснувшись меча, спрятанного под плащом. Мать рассказывала ему про винтерфелльского оружейника, который его выковал. «Как же его зовут?.. Миккен, вот как».
Со своего места Джон мог видеть помост, где лорд и леди Старк принимали короля и королеву, но не мог рассмотреть их лиц. На Роберта, правда, он нагляделся за день совместного пути и испытал странное разочарование: как, как этот краснолицый неуклюжий толстяк мог победить его отца?! Мелькнула даже мысль: а не представился ли ему случай отомстить? Но он тут же ее отбросил. Планировать убийство тайком было бы бесчестно, а вызвать короля на поединок ученику бродячего менестреля никто бы не дал.
Королева, которая в дороге выглянула из своей повозки всего пару раз, сейчас сидела между Старков, сверкая в свете свечей золотом и драгоценностями. Она была очень красива, но в ней не чувствовалось ни душевного тепла, ни доброты. Джон попытался представить на ее месте свою мать — и не смог. Лианна, которая бегала с ним по лесу с цветами в распущенных волосах, никак не могла восседать за столом с неподвижностью золоченого идола. «Как если бы Астрид надела все украшения, привезенные ей Тормундом, сразу. Интересно, ей не тяжело?..» Пятеро детей Старков, два принца и маленькая принцесса сидели рядом с помостом. А за ними — человек, одетый во все черное, и при виде его Джон вздрогнул. Нет, конечно, был шанс, что это какой-то другой дозорный находился за столом Хранителя Севера, а не его собственный младший брат. Но шанс этот был ничтожно мал. Впрочем, для Манса любой дозорный представлял смертельную опасность. Оставалось лишь надеяться, что Бенджен Старк не будет тщательно изучать многочисленных вольных всадников и межевых рыцарей, сидящих ниже соли. Манс, к счастью, убрал свою лютню, пока королевский менестрель услаждал короля и лорда Старка звуками высокой арфы и пением старинных баллад.
Внезапно на помосте произошло какое-то движение. Король и лорд Старк встали со своих мест и направились по проходу между пирующих. Они прошли в двух шагах от Джона, и он, невзирая на все наставления Манса, не смог удержаться от того, чтобы не впиться взглядом в лицо своего дяди. Мать часто говорила об их сходстве, и Джону хватило мгновения, чтобы убедиться в правоте ее слов. Темные с сединой волосы и короткая бородка обрамляли удлиненное лицо, в котором Джон узнал собственные черты, лишь тронутые временем, темно-серые глаза, такие же, как и у него, скользнули по нему, не видя. Входная дверь открылась, впустив поток холодного воздуха, и закрылась за двумя мужчинами, вышедшими во двор. Внимание Джона вернулось к помосту, и он с испугом обнаружил, что Бенджен Старк тоже куда-то исчез.
2.
Джон поискал глазами Манса. На скамье, где сидели изрядно уже подвыпившие вольные всадники, возникла бурная перепалка, несколько человек вскочили, размахивая руками, другие бросились их разнимать, и за всем этим гвалтом трудно было что-то разглядеть. Джон заколебался. Возможно, он слишком подозрителен, а Бенджен просто пошел во двор отлить. Но, посидев какое-то время как на иголках, Джон все-таки встал. Мужики и парни, сидевшие рядом с ним на скамье, продолжали так же пить, орать и жестикулировать, а освободившееся место тут же занял рослый детина, от которого пахло лошадьми. Только Миккен проводил его взглядом, когда Джон, стараясь двигаться как можно незаметнее, направился туда, где последний раз видел Манса.
— Отца ищешь? — спросил пожилой солдат, и Джон, растерянно водивший глазами по головам пирующих, кивнул. — Туда пошел, — показал солдат в сторону двора. — С лордом Бендженом. Зачем-то ему понадобился.
Джон похолодел. Произошло то, чего он так боялся… но пока никто не кричал «Держи его!», и в обращенных на него лицах не было подозрения. Может быть, правда, Манса упекли в замковую темницу так тихо, что никто этого не заметил… Непослушными от страха губами Джон пробормотал слова благодарности и бросился к выходу.
Как только за ним захлопнулась дверь, он вжался в стену, прикрыл глаза и попытался почувствовать, где Манс, остро жалея, что Призрак бегал где-то вне замковых стен. Они расстались перед тем, как присоединиться к королевскому поезду: лютоволк мог привлечь слишком много ненужного внимания.
Несколько мгновений Джон слышал только стук своего сердца. Потом, выждав, когда часовой на внутренней стене развернется, беззвучной тенью метнулся к ее подножию. В проходе между дворами замка охраны не было. Джон осторожно выглянул из-за мощной, сильно выдающейся вперед опоры и увидел тех, кого искал.
Они разговаривали, с виду вполне мирно. По крайней мере, никто не делал резких движений и не повышал голоса. Джон прислушался.
— Не понимаю, почему я до сих пор не позвал солдат, — Бенджен Старк говорил сквозь зубы, и Джону пришлось напрячься изо всех сил, чтобы разобрать слова. — Одно твое присутствие здесь, дезертир — оскорбление дому Хранителя Севера.
— Поднять руку на гостя, который ел его хлеб и соль, куда большее оскорбление перед богами. — В темноте Джон не видел выражения лиц, но готов был спорить, что Манс улыбался обычной своей насмешливой улыбкой.
— Где моя сестра? — Бенджен сжал кулаки. От него исходила холодная, жгучая ярость.
— Со мной ее нет.
— И ты пришел ставить нам условия за то, чтобы ее вернуть?
— Она не вещь, чтобы ее возвращать. Не из-за меня она ушла из дома. Но я могу подсказать тебе способ, Старк. Ты мог бы выполнить просьбу, с которой она обращалась к тебе и твоему Дозору. Ты теперь знаешь, что это не сказки. Не только у Дозора есть разведчики, я тоже осведомлен о том, что у вас происходит. Я знаю, что за последний год по меньшей мере шестеро твоих людей исчезли бесследно. И не вольный народ тому виной. Советую, когда пропавшие вернутся — а они всегда возвращаются, с полными ненависти синими глазами и смертью в почерневших руках — встречать их огнем. От мечей в таких случаях мало пользы.
Слова прозвучали резко и язвительно. Джон ожидал от дяди вспышки гнева, но последовало долгое молчание.
— Пропустить за Стену орду одичалых? — голос его был не злым, скорее усталым. — Я не мог бы, даже если бы хотел. Это государственная измена.
— Какому государству и какому королю давал ты присягу, Старк?
— Людям Семи Королевств, как и ты, клятвопреступник! — вот теперь ярость вернулась.
— Не помню ничего про Семь Королевств в словах клятвы, — по контрасту голос Манса звучал почти миролюбиво. — Но ты прав, дезертир не должен рассуждать о таких вещах. Впрочем, я здесь уже много часов, и от меня этому дому не было никакого вреда. Может, мы не так страшны, как вы нас малюете?
Джон слушал их напряженный диалог так внимательно, что не заметил человека, подошедшего к нему со спины, пока тот не взял его за плечо. От неожиданности Джон едва удержался от вскрика. Сильная рука держала без боли, не выкручивая и не выворачивая, но крепко, как тисками. Джон дернулся и понял, что вырваться не сможет. Человек втянул его дальше в темную арку прохода, потом развернул лицом к себе, и Джон узнал Миккена.
— Этот меч, — вторая рука указала на пояс Джона, где под распахнувшимся плащом угадывался короткий и тонкий клинок, — я отличу от других с закрытыми глазами. Как и любой из тех, что ковал я сам. Этот я делал для одной очень хорошей девочки. Если ты убил ее, чтобы его украсть, никакие боги тебе не помогут.
Рука молниеносно переместилась на горло и слегка сжала.
Полупридушенный Джон успел прохрипеть:
— Она жива!
Хватка ослабла.
— Она моя мать. Она сама дала его мне, — добавил он шепотом, вновь обретя способность дышать.
Миккен взял его за подбородок и наклонился к самому лицу, обдав запахом выпитого вина. Маленькие, глубоко посаженные глаза смотрели зорко из-под кустистых седых бровей. Джон встретил их взгляд, не мигая.
— Ты похож на нее, — признал Миккен также почти беззвучно. — Но если ты ее сын, то он, — Миккен кивнул в сторону двора, где невидимые из глубокой арки Бенджен и Манс продолжали свою беседу, все больше похожую на какие-то странные переговоры, — не может быть твоим отцом.
— Он не мой отец.
Старик отпустил его и вздохнул, почти всхлипнул.
— Так маленькая леди Лианна жива.
— Она рассказывала мне о вас.
Миккен сморгнул, провел рукой по лицу.
— Хотел бы я побольше узнать, как она там. И ты, м’лорд, — я тебя вот таким карапузом помню, — он провел ладонью где-то в паре футов от земли. — Тебе нет нужды прятаться. Лорд Старк будет рад тому, что его племянник жив.
— Лорд Старк, может, и будет рад, а вот Роберт Баратеон вряд ли. Раз вы знаете, кто мой отец, то знаете, что я — ваш принц и законный наследник Железного трона. Пожалуйста, не выдавайте меня, — попросил Джон.
Старик нахмурился и кивнул.
— Тогда что ты собираешься делать… мой принц?
Джон и сам бы хотел это узнать. Он прижал палец к губам и вновь прислушался.
— Ты покинешь Винтерфелл немедленно, — тихий голос Бенджена звучал напряженно, но Джон вздохнул с облегчением. Их не собирались задерживать силой. — Я не буду беспокоить брата сейчас, надеюсь, он поймет мое решение. Потом я найду тебя за Стеной, и мы продолжим этот разговор.
— Приходи, Старк. В моем шатре ты будешь в такой же безопасности, как и я под вашим кровом, — Джон высунулся из арки достаточно, чтобы увидеть, как Манс слегка поклонился. — А теперь, если ты будешь так добр, мне нужно ненадолго вернуться в пиршественный зал. У меня там остался спутник.
— Что еще за спутник? — спросил Бенджен с подозрением, и одновременно с ним скрипучий голос произнес:
— Еще один одичалый? — С другой стороны двора от темной стены конюшни отделился высокий силуэт. — Их здесь, похоже, больше, чем блох в тюфяках. Интересно, знает ли об этом король?
— Клиган, — в голосе Бенджена не было радости. Джон тоже узнал этого человека — он был из королевской свиты, со страшным ожогом на пол-лица, и окружающие его боялись явно не только из-за этого. — Что ты здесь делаешь?