— Ходил отлить. Заодно проведал своего коня. Так ты не ответил на мой вопрос, Старк.
— Я не обязан тебе отчитываться, — с холодной яростью отчеканил Бенджен. Джон вздрогнул. Он уже было обрадовался, что им удастся быстро и незаметно уйти, а теперь образовалось новое препятствие. Если этот обожженный поднимет шум, далеко они не уйдут.
Рука кузнеца снова легла Джону на плечо — на этот раз бережно и мягко.
— Мой принц. Тебе и этому… твоему спутнику… лучше побыстрее убраться восвояси. Раз уж лорд Бенджен его отпускает… хотя здесь таких, как он, страсть как не любят. И если дойдет до короля, то, боюсь, даже темницей вам не отделаться. Лошади-то у вас есть?
— В конюшне стоят, вместе с теми, на которых приехали всадники из королевской свиты. В самых дальних стойлах.
— Не трать времени, бери первых, каких увидишь. Если конюх будет возражать, скажешь там, что я тебя послал. Что лорд Старк велел их подковать. Не выходи здесь, чтобы тебя не заметили, обойди двор, прижимаясь к гостевому дому — он все равно сейчас пуст, раз все пируют — и к Библиотечной башне. Найдешь дорогу, мой принц?
Джон твердо кивнул. Мать столько раз рассказывала ему о Винтерфелле и рисовала его башни и стены, внутренние дворики и служебные постройки, что замок казался ему старым знакомым, местом, куда он вернулся после долгого отсутствия. А ведь так на самом деле и было, осенило его. Ему хотелось подольше поговорить со старым кузнецом, который помнил ребенком его и даже его мать, но Миккен был прав: сейчас им надо было уйти, чем быстрее, тем лучше. И он, стараясь ступать неслышно и держаться в тени, в обход побежал к конюшне.
3.
Джон благоразумно прошел мимо большого черного жеребца, который неприязненно косился на него и скалил зубы, и быстро оседлал двух лошадей, выглядевших достаточно смирными, чтобы принять на себя незнакомых всадников. Конюх угощался вином и пирогами и ни на что не обращал внимания. Только когда Джон повел лошадей к воротам, он встрепенулся:
— Эй, парень! Куда это ты их?
Джон выдал заготовленную ложь:
— Лорд Старк велел их отвести к кузнецу.
Но конюх оказался не настолько пьяным, как выглядел.
— Лорд Старк сегодня принимает короля, и ему сейчас точно не до коняг. А Миккен, небось, полдюжины кубков уже осушил, куда ему ковать. Лучше не ври, парень. Вертай коняшек назад на место и говори, кто таков.
Времени придумывать новую ложь уже не было.
— Я говорю правду! — выпалил Джон. — Хотите, спросите Миккена — вон он, во дворе.
Он быстро вывел лошадей, слыша, как позади конюх с ругательствами встает на нетвердые ноги и ковыляет за ним. Таиться больше не было смысла. Джон вскочил в седло, разобрал поводья и направился к Мансу, ведя вторую лошадь рядом.
Время остановилось и затвердело, как капля янтаря. Джон почувствовал себя мошкой, застрявшей в его центре. Каждое движение требовало немыслимых усилий, один шаг лошади, казалось, длился тысячу лет. Сзади завопил конюх:
— Эй, стой! Ты куда? Стой, говорю! Эй, люди, держите его! Держи разбойника!
Джон сжался в седле. По твердой янтарной поверхности пошли мелкие трещины, расползлись, как паутина, покрывая и небо, и землю.
Обожженный прогрохотал:
— Семь преисподних! Одичалые воруют королевских коней!
— Одичалые! — совсем уже истошно взвыл конюх, и от этого вопля янтарь разлетелся на тысячи мелких и бритвенно-острых осколков. В одном из них Джон увидел, как обожженный бросился на Манса, занося сжатый кулак, но перед ним возник Бенджен. В другом — Манс неимоверным прыжком вскочил на спину бегущей лошади и выхватил у Джона поводья. В третьем — стражник оставил ворота, чтобы защитить брата своего лорда, который от удара обожженного упал навзничь. В четвертом — Миккен распахнул тяжелые створки.
На крики во двор выбежали люди, их становилось все больше, лица множились и дробились. Среди них Джон узнал короля, тот высился над остальными, как башня. Рядом с ним был лорд Старк. На мгновение Джон встретился с ним взглядом. Лицо его дяди наполнилось огромным, неописуемым изумлением. И что-то еще было в нем, что-то, от чего, даже в панике скача к воротам, Джон почувствовал укол в сердце.
— Нужно опустить решетку! — крикнул кто-то. По верху стены, как муравьи, побежали стражники. Подъемная решетка ворот дернулась и поползла вниз. Джон всадил каблуки в бока лошади и вслед за Мансом проскочил под самыми зубцами.
Они скакали почти до рассвета. С галопа перешли на рысь, а потом на быстрый шаг: на узкой тропинке, вдоль которой плотными рядами смыкались высокие гвардейские сосны и старые развесистые дубы, двигаться быстрее было опасно. В паре миль от замка к ним присоединился Призрак и побежал впереди, его белый мех, выделяясь в темноте, указывал им дорогу. Джон прислушивался, нет ли позади погони, но тишину Волчьего леса нарушал лишь стук копыт их лошадей.
Когда над грядой холмов, внезапно поднявшейся из земли, небо слегка посветлело, им пришлось остановиться. Рядом протекал быстрый ручей. Лошадей расседлали и отпустили попастись. Джон набрал прозрачной ледяной воды в ладони и выпил, а потом ополоснул лицо, стирая остатки сажи и глины.
— Еле ушли. Если бы не Бенджен… Но ты мог бы и сказать, что мы ехали на переговоры, — упрекнул он Манса.
— Это произошло… спонтанно, — встав на колени, Манс опустил лицо в воду и сделал несколько глубоких глотков, отфыркиваясь, как конь.
Джон только потряс головой, охваченный одновременно возмущением и восхищением. Манс всегда действовал будто по наитию. С одного взгляда он определял, кого из своих противников он мог уговорить, кого привлечь на свою сторону игривой песней или печальной балладой, а с кем нужно было сразу доставать меч из ножен. И так, медленно, но верно, за несколько лет он собрал почти весь вольный народ, чтобы повести за собой. И вдруг решился на такую отчаянную вылазку.
Манс вытер лицо полой плаща и повернулся к Джону.
— Я просто не мог упустить такой случай, — сказал он серьезно. — Твой дядя Бенджен отказался выслушать меня, когда я еще носил черное, но с тех пор прошло четыре года. Я следил за ним и знаю, что он не только искал твою мать, но и пытался проверить то, что я тогда рассказал ему о Ходоках. Он гордец, но не дурак, и пропавшие без боя разведчики, и слухи, которые он собирал, должны были заставить его сомневаться. Я хотел поговорить с ним еще раз, до того, как наши армии встретятся в открытом бою, и поздно будет пытаться что-либо изменить.
— Ты, действительно, думаешь, что у нас есть шанс договориться миром? — Джону очень бы хотелось в это верить.
Манс покачал головой.
— Не особенно. Но нужно было хотя бы попробовать. Иначе я не смог бы смотреть твоей матери в глаза.
— А если бы ничего не вышло? — с жаром спросил Джон. — Если бы дядя Бенджен не стал тебя слушать и приказал бы схватить? Если бы мы не успели оттуда сбежать? Ты действительно думаешь, что закон гостеприимства помешал бы Старкам тебя казнить?
— Рад, что не довелось это проверить, — хмыкнул Манс. — Но тебя-то они точно не тронули бы. Не вышло бы у меня, вышло бы у тебя.
Джон вспомнил, как Миккен исполнился к нему приязнью, как только узнал, кто он такой, и даже помог им сбежать, возможно, навлекая этим на себя гнев короля и лордов, и не нашел, что возразить.
— Нам бы не помешало пару часов отдохнуть, — продолжил Манс, — и нашим лошадям тоже, но если за нами уже выслали погоню с собаками, то это непозволительная роскошь. Проверишь?
Джон кивнул. Его тело еще мягко опускалось на траву, а сам он был уже в шкуре Призрака. Перемена была приятной. Джон вовсе не считал себя слабым, но от долгой скачки человеческое тело болело, а выносливый лютоволк почти не устал. Он бегал по мелководью, переворачивая камни и выискивая прячущихся под ними мелких рыбешек, и Джону потребовалось усилие, чтобы отвлечь его от этой забавы. После мгновенного колебания лютоволк вышел из воды, отряхнулся, и потрусил обратно к замку.
Лес вокруг был почти так же огромен и прекрасен, как чащи за Стеной. Лютоволк обнюхал следы барсука с длинными когтями, перебежал через ручей по поваленной бобрами иве, оскалился на дятла, метнувшего в него шишкой. Встретились ему и цепочки следов его мелких серых собратьев, и однажды он услышал отдаленный вой, но только прижал уши, не останавливаясь.
Наконец он забрался на холм, заросший редкой березовой порослью, с которого вдалеке были видны серые скалы, возведенные людьми. Над скалами на ветру трепетали белые и золотые шкуры. Лютоволк спустился с холма и подобрался совсем близко к жилью, чтобы лучше рассмотреть изображенных на них зверей. На золотых были олени, а серые силуэты на белых шкурах были бы похожи на него самого, если бы не цвет. Подумав, лютоволк решил, что они похожи на его мать.
Он стоял на краю леса, вдыхая запахи дыма и распаханной земли. Несколько едва различимых фигурок передвигались по плоскому навершию человечьих скал, другие копошились внизу среди лепившихся к скалам логовищ из дерева и глины. Лютоволк не мог учуять того, что происходило внутри, но снаружи никто не кричал и не шумел, не лаяли собаки, земля не тряслась под копытами лошадей, и не пахло холодным железом.
Погони не было.
========== Часть 11. Десница короля ==========
1.
— Седьмое пекло! — прогрохотал Роберт. — Какого дьявола у тебя тут творится, Нед! Что это были за люди?
Нед с трудом оторвал взгляд от закрывшегося проема ворот. Он сам бы многое дал, чтобы получить ответ на этот вопрос. Лицо мальчика, проскакавшего совсем рядом с ним, было до боли знакомым, хотя Нед не мог понять почему.
— Вряд ли это одичалые. Отсюда до Стены не одна сотня миль. Скорее всего, просто испуганные крестьяне.
Главный двор Винтерфелла заполнился людьми, высыпавшими из дверей Большого чертога. Многие прихватили с собой факелы, и темный ночной двор осветился как днем. У ворот все еще творилась неразбериха. Нед увидел поднимавшегося с земли Бена, который выглядел так, будто оказался прямо на пути лошадей. Двое стражников кого-то вязали. Нед шагнул было к ним, когда его остановил чей-то скрипучий голос, в обладателе которого он узнал Сандора Клигана.
— Испуганные крестьяне, ворующие королевских лошадей? Смелые крестьяне на Севере. Эти скакуны, если я еще не ослеп, принадлежали сиру Талладу и сиру Уилбету. Каждый не меньше десяти драконов стоил.
— Неприятное событие, — согласился Нед. — Но я возмещу их стоимость этим сирам или предоставлю собственных лошадей, если им будет угодно. И похитителей мы найдем.
Среди собравшихся людей он увидел своего мастера над конями.
— Халлен, кто дежурил в конюшнях?
— Джозет, м’лорд. Я уже послал за ним.
Стражник вытолкнул вперед тщедушного человечка, одного из младших конюхов.
— М’лорд! Ваша светлость! — конюх повалился на колени на грязные булыжники двора. — Это моя вина. Я выпил и потому замешкался. Не успел остановить.
Он уронил голову и затрясся.
— Кого остановить? — спросил Нед. И, видя, что парень заикается от страха и не может вымолвить ни слова, добавил: — Не бойся. Ты не будешь наказан за то, что выпил чашу вина в день королевского пира.
— Я не знаю, м’лорд, — проныл конюх. — Тот одичалый парень сказал, что это Миккен велел ему взять лошадей, и что это — ваш приказ, м’лорд. Я не поверил, сразу не поверил, я побежал за ним, я бы поймал их, м’лорд, если бы ворота не открылись. И это Миккен открыл их…
— Миккен? — от удивления Нед на миг потерял дар речи. Причем здесь его кузнец? Но тут двое стражников приблизились, ведя связанного человека, и это был именно он.
— И что ты на это скажешь, Старк? — Клиган надвинул забрало, и страшная оскаленная морда черного пса на его шлеме, казалось, усмехалась.
В кузнице было непривычно темно и тихо. Не горел огонь в горне, не скрипели мехи, не лязгали клещи, не гремел по наковальне огромный молот. Принесенный с собой факел Нед укрепил на стене. Миккен сидел прямо на земляном полу, и даже не повернул головы. Но он не был похож на человека, испытывающего вину от содеянного.
На громогласное требование Роберта немедленно казнить мерзавца, открывшего ворота врагам, Нед ответил, что среди его людей мерзавцев нет, и в любом случае, никто не будет казнен без суда, пока он, лорд Эддард Старк, отвечает за исполнение королевских законов на своей земле. Напряжение между ним и королем, которое, казалось, полностью исчезло при радостной встрече, снова выросло до предела.
Но в конце концов его спокойная уверенная речь подействовала. Роберт повел плечами.
— Ты прав, Старк. Не дело устраивать столько шумихи из-за каких-то ублюдков, — сказал он ворчливо, — когда у нас еще есть мясо и вино. Разберись с этим сам, доложишь мне завтра.
Тюрьмы в Винтерфелле не было; Нед отпустил подмастерьев и оставил Миккена под охраной в кузнице. Он хотел поговорить с ним с глазу на глаз до того, как устраивать над ним суд. Кто были те двое одичалых, перед которыми он открыл ворота, и зачем он это сделал? Странное беспокойство, которое Нед испытал при взгляде на того мальчика, все не проходило.
— Миккен.
— М’лорд, — кузнец попытался встать, но со связанными руками это сложно было сделать.
— Сиди. — Нед достал кинжал и разрезал веревки. Миккен потер запястья, на которых остались глубокие следы.
— Спасибо, м’лорд.
Нед сел на корточки рядом с ним, чтобы их глаза были на одном уровне.
— Я не верю, что ты злоумышлял против меня или короля и его семьи. Но если ты будешь молчать, я не в силах буду помочь тебе.
— М’лорд, — в глазах кузнеца заблестели слезы, — я никогда, никогда не сделал бы ничего во вред вам, вашей леди и детям, никому в Винтерфелле!
— Я верю тебе, — кивнул Нед. — Но эти люди, которых ты выпустил, если они на самом деле одичалые, то наверняка причинили немало бед. Они украли королевских лошадей…
— Это моя вина, — кузнец вновь понурил голову. — Их собственные лошади были в дальних стойлах, и я сказал ему взять из тех, что у входа.
— Ему? Так ты знал их?
— Кто был второй, я не знаю, м’лорд. Может, на самом деле одичалый. Но мальчик… Вы видели мальчика? Он никого вам не напомнил, м’лорд?
— А кого он напомнил тебе? — осторожно спросил Нед. Значит, не он один оказался подвержен этому странному чувству.
— Вас, милорд. У него ваши глаза, ваше лицо. Простите мою дерзость, м’лорд, но он похож на вас больше, чем все ваши сыновья.
Нед молчал, не зная, что сказать. Будто невидимая рука сжала его сердце почти до боли. В это было очень сложно, почти невозможно поверить.
— Может, ты ошибся? — наконец хрипло произнес он. — Ты видел его мельком, в темноте…
— Я мог ошибиться насчет лица, м’лорд, — кивнул кузнец, — хотя, думаю, вряд ли. Но меч! При нем был короткий клинок, который я когда-то выковал для леди Лианны. Свои клинки я завсегда узнаю. Это был ваш племянник, м’лорд, маленький принц Джон.
Нед поднялся на ноги, сжал гудевшую от невероятных новостей голову. Слишком много радости, чтобы ее можно было вынести. И слишком много тревоги.
— Сын моей сестры не принц. Тебе лучше не повторять такое при Роберте.
— Как скажете, м’лорд, — кузнец посмотрел в сторону.
— И почему ты дал им уйти, а не пошел сразу ко мне? — Подумать только, его племянник был здесь, в Винтерфелле, всего в нескольких шагах, и он даже не смог его обнять!
— Я хотел, м’лорд, — повинился кузнец. — Но принц… Джон просил не делать этого. Из-за короля. Может, он и не принц, раз вы так говорите, м’лорд, хотя он говорил обратное, но все равно он сын принца Рейгара, и королю это не понравится. Ну и вспомнил я кое-что, ну, вы тоже помните, м’лорд, как его малышом чуть не убили. Подумал, скажу вам после, когда весь этот люд отсюда уедет, и вы по-тихому как-то сможете его найти.
Нед вздохнул. Кое-кто из свиты короля рвался в погоню, и если бы все они не были поголовно пьяны этой ночью, вряд ли он смог бы их удержать. А теперь он точно не должен этого допустить. Неизвестно, что может случиться с мальчиком, если среди «охотников» окажутся такие, как тот же Клиган. Но когда король, наконец, отправится обратно в столицу, искать двух привыкших скрываться людей на северных пустошах будет так же сложно, как иголку в стоге сена.