– Даже так, – удивленно вскинул брови Гард и безотчетно потер переносицу.
Голова начинала странно гудеть, и глаза зажгло, словно кто-то бросил в них горсть перца. Слабость разлилась по всему телу, вынуждая его опереться на стол, но руки перестали слушаться, и император уже почти не осознавал того, что рухнул на пол без движения.
– Тьма! – выругался Рин, подскакивая к бессознательному другу и переворачивая того на спину.
Лицо Латгардиса было неестественно бледным, дыхание – рваным и неровным, а царапина на скуле почернела, будто выжженная огнем. Все тело мужчины охватила непроизвольная дрожь – страшный предвестник конвульсий.
– Клаврена быстро сюда! – рявкнул амисто робко выглядывающему из-за косяка слуге-гоблину. – Нужно противоядие от древянки!
Тот молча и стремительно исчез, а Рин, стараясь сдерживать подступающую к горлу панику, расстегнул ворот рубашки императора, прислушиваясь к слабеющему дыханию. Тот, кто послал сюда убийцу, знал о Латгардисе куда больше, чем позволено кому бы то ни было. Знал то, что император терпеть не мог постоянного надзора за собой и отказывался от любой охраны, равно как и легко вычислял тайную, в свое время приставленную к нему Рином. В тот раз советник действительно едва не угодил в опалу и после подобного обезопасить не желающего того друга не пытался. За что теперь Латгардис и платил в полной мере.
Древянка – растение, встречающееся только далеко на юге, рядом с огненными жерлами вулканов. Столь же опасное, сколь и действенное: вытяжка из жестких стеблей вызывала практически мгновенный паралич и выжигала жертву изнутри. И была одним из тех немногих зелий, которые успешно могли убить даже императора, несмотря на его устойчивость к ядам, только благодаря которой он сейчас еще дышал.
Но каждая минута – это приближение конца, страшного и мучительного. Как только яд доберется до сердца, сознание вернется, и тело Гарда охватят судороги, после начала которых противоядие уже не подействует.
Клаврен, придворный маг, слишком запаздывал. Счет шел на мгновение, и Рин более не колебался. Закатал рукава своей рубашки, опуская на тонкие запястья широкие браслеты с крупными сапфирами изумительно правильной формы, внутри которых пульсировало и билось стремительно разгорающееся сияние. Браслеты высверкнули голубоватыми искрами и внезапно сжались, впиваясь в кожу неожиданно острыми режущими кромками. Но ни капли крови не заструилось из-под странных украшений – только серебро металла стало быстро темнеть, приобретая красноватый оттенок, словно напитываясь добровольно отданной кровью.
Темный эльф прижал ладони к вискам умирающего друга, закусил губы и прикрыл глаза. Вверх по смуглой коже от самых кончиков пальцев, через браслеты, потянулись изломанные линии, словно чернила пролили по венам, и Рин скорчился от боли, склоняясь вперед и почти касаясь лбом лица императора. Но Гард задышал ровнее, бледность ушла с лица, заострившегося в преддверии смерти, и веки дрогнули.
– Рин, – хрипло выдохнул он, разглядев рядом с собой друга. – Прекрати лить надо мной слезы, я тебя еще переживу.
– Дрянь ты неблагодарная, – прошипел амисто и бессильно распростерся рядом с ним на полу.
Браслеты с тихим звоном разомкнули серебряные челюсти, вновь становясь безобидными украшениями, но под ними пролегли две широкие полосы истерзанной кожи, содранной и будто прижженной каленым прутом.
– Что это было? – Латгардис даже не рискнул подниматься на подгибающиеся ноги.
– Кажется, на кинжал была нанесена вытяжка из древянки, – простонал в потолок Советник и с трудом подавил желание свернуться клубочком от боли, свившейся в голове и теперь настойчиво сверлящей виски. – А твой придворный маг…
– Господин! – в кабинет влетел пожилой мужчина в нелепом халате и с небольшой склянкой в руке. – Господин, противоядие!
– Клаврен, оно уже не нужно, – спокойно ответил Латгардис, принимая вертикальное положение. – Вопреки твоей заботливости и медлительности, я жив. Можешь возвращаться к себе и продолжать наслаждаться снами.
Тон у мужчины был жестким и ледяным, что заставило придворного чародея съежиться под пристальным и недобрым взглядом. Он попятился, кланяясь и бормоча под нос извинения, едва вписался в дверной проем и вывалился в коридор, захлопывая дверь.
– Прекрасно, Ваше Темнейшество, – ехидно подал голос с пола Рин, так и не рискующий вставать. – Теперь он будет спать и видеть, как бы подсыпать вам того же самого яда в еду.
– Древянка меня больше не возьмет, – задумчиво сообщил император и помог другу подняться. Видок у того был еще тот. Вздыбленные волосы, бледное аж до пепельного лицо и светящиеся радужки глаз – такого и врагу не пожелаешь, чтоб привиделось. – Садись, Рин, я сейчас вина принесу. Тебе стоит сделать хотя бы пару глотков.
Советник даже не стал спорить и рухнул в кресло, прикрывая глаза. Пока Гард ходил за вожделенным напитком, эльф почти успел задремать, но в голову лезла всякая мутная дрянь, поэтому он почувствовал облегчение, когда заслышал ругающегося императора, споткнувшегося о так и лежащий посреди кабинета труп убийцы.
– Кто-то отлично знал, какой из ядов на меня подействует. – Мужчина протянул амисто бокал, и тот благодарно моргнул.
Руки все еще дрожали от пережитого и непосильного напряжения.
– Слишком много совпадений, – больше для себя произнес Император.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – подозрительно сощурился амисто и даже заставил себя выпрямиться в кресле.
Темный Властелин покачал головой.
– Тебе нужно отдохнуть, – поспешил сказать он, заметив, как посмурнел лицом Рин. – Ты не впервой вытягиваешь меня с самого края пропасти. А это, надо признать, хлопотная работенка. Не так ли, друг?
Советник мгновение сверлил Латгардиса взглядом, потом молча поднялся, сдержавшись и не ухватившись для пущей устойчивости за столешницу, поставил бокал на стол и направился к двери.
– Ты б все-таки распорядился, чтоб эту падаль отсюда убрали, – бросил он через плечо и кивнул на труп убийцы.
Император устало улыбнулся.
– Сей же момент, – согласился он, провожая друга взглядом.
***
Рин был растерян и обескуражен произошедшим. Уже давно тот, кто нацелился на род Темных Властелинов, не проявлял себя, но это покушение было совершенно аккурат тогда, когда Гард собрался нанести визит в Светлые Земли. Действительно, слишком много совпадений. О том, что на встречу с королем Рейнаром едет сам император, знал лишь очень узкий круг людей и нелюдей. И это давало возможность вычислить того, кто передал сведения о привычках Латгардиса убийцам, а то и сам стоял за покушением.
Рин не был белоручкой и прекрасно знал, как все это делается. Будучи советником Темного Властелина, он совершал многие вещи, когда-то казавшиеся ему неприемлемыми. Его шпионы подкупали, переманивали на свою сторону, а тех, кто твердо стоял за свои убеждения и был совершенно нежелателен, тихо убирали. Но для эльфа они были лишь несколькими строками на пергаменте с донесением, но никак не живыми существами, однако даже такими они мстили ему. Свою цену он платил сполна – кошмары не прекращались ни на одну ночь, и ему приходилось пить настойки, чтоб хоть немного отдыхать.
Но сегодня Латгардис был так близко к смерти, как до этого всего лишь один раз в своей жизни. Рин вытягивал его из-за грани и сам едва не сорвался, когда пустота опутала цепкими щупальцами души и потянула вниз, в уродливую, ненасытную пасть. Если бы не помощь артефактов и ослепляющий ужас за друга, придающий сил, то Клаврен прибежал бы уже к двум бездыханным телам. И это совершенно не нравилось советнику.
Придворный маг ранее никогда не медлил и появлялся всегда аккурат в нужный срок. Тем более в Цитадели магическая сила бурлила потоками, и не нужно было ни накопителей, ни длительных медитаций, чтобы набрать достаточное количество энергии для кратковременной телепортации. Уж где находится кабинет его господина, Клаврен знал прекрасно, но для спасения жизни Императора предпочел передвигаться пешком из своей башни. Такое решение едва не стоило Латгардису жизни: если бы он был в кабинете один, то даже, скорее всего, не успел бы позвать на помощь. Древянка действовала очень быстро и удачно.
Обдумав все за и против, амисто, не сильно сомневаясь в правомерности своих действий, подловил придворного мага в тот момент, когда тот собрался посетить библиотеку темной Цитадели, в которой был собраны самые редкие книги, какие только могли найти. Учтиво поздоровался с нервно вздрогнувшим при виде эльфа пожилым мужчиной, проследил, чтобы тот не вернулся в свою лабораторию, скользнул в помещение и притворил тяжелую дверь.
Обстановка ему была знакома – его отец был алхимиком. Склянки, реторты и пробирки, в которых иногда бултыхалось нечто совсем уж непотребное, бурлящие составы и зелья на крохотных магических светлячках; массивные стеллажи со старинными книгами вдоль стен, несколько небольших шкафов, в которых хранились ингредиенты и уже готовые зелья; гексаграмма, притаившаяся в углу помещения, сейчас лениво помигивала алым, и изредка начерченные линии начинали дымиться, словно кто-то шкрябал по невидимой стене с той стороны реальности и разочарованно отворачивался обратно, так и не достигнув нужного результата.
Рядом с ней стояла тренога с жаровней, в которой переливались оранжево-желтым светом раскаленные угли, в одно мгновение темнея до бордового, бархатного. А на них легким пеплом покоились еще обугливающиеся клочки сожженной бумаги. Советник знал, где искать, а может, Клаврен не сильно и скрывался, будучи уверенным, что огонь уничтожит все следы.
Амисто коснулся пальцами изящной серебряной серьги в виде искусно исполненной оскаленной волчьей пасти в левом ухе – зверь осторожно держал между острыми клыками некрупный рубин, имеющий совершенно несвойственный таким камням цвет – яркий, огненно-алый, словно бушующий огонь, заключенный в кажущиеся хрупкими грани. Драгоценность послушно замерцала, отзываясь на приказ хозяина, и эльф мягко провел рукой над жаровней, словно гладил невидимое ласковое существо. По металлу скользнула яркая огненная полоса, изогнулась и вильнула длинным чешуйчатым хвостом. Пепел взметнулся вверх, будто от сильного порыва ветра, закружился над углями и неожиданно сцепился пористыми клочьями, приобретая форму и разглаживаясь. Посветлел, по проявляющемуся и восстанавливающемуся письму побежали ровные чернильные строки, написанные размашистым почерком – угловатым и жестким, сразу дающим знать о характере того, кто взял в руки это перо, оставившее следы на сожженной бумаге.
Рин не знал, что он здесь найдет, действовал скорее по наитию, нежели действительно был уверен в своей правоте. В этой жаровне могло быть сожжено все, что угодно – от неудачных составов зелий до каких-то личных записок и описаний экспериментов. Но то, что прочитал советник на восстановленном пергаменте, заставило его нахмуриться и закусить губу. Клаврен не был посвящен в его тайну, как и большинство обитающих в этом замке и за его пределами, поэтому даже не мог предположить, что кто-то сможет восстановить, казалось бы, окончательно и бесповоротно уничтоженное письмо.
Когда он вошел в кабинет Латгардиса, тот стоял к нему спиной и задумчиво смотрел в окно. В руках мужчина держал сделанный из черного золота венец и несколько раздраженно вертел его, то и дело укалывая пальцы об изящные, но острые выступы. Заслышав звук открывшейся двери, он обернулся, нахмурился, но когда понял, что это Рин, даже слегка улыбнулся и наклонил голову.
– Что-то опять случилось?
– Почему ты мне не сказал? – Советник положил на стол письмо, по которому то и дело проскальзывали оранжевые полосы, словно плотная бумага тлела изнутри, но все никак не могла вспыхнуть.
– Что это? – Император взял в руки послание и вчитался. Брови изумленно взлетели вверх. – И он так просто все оставил?
– Нет, – односложно ответил амисто и скрестил руки на груди, ожидая ответа.
Латгардис скользнул настороженным взглядом по хмурому лицу друга, заметил горячие искорки, вихрем кружащиеся в рубине, вделанным в серьгу, и тяжело вздохнул. Разжал пальцы – эльф повел бровью, и бумага вновь рассыпалась пеплом, тонким слоем серой пыли осев на столешнице.
– Он дал им карту «червоточин», – амисто раздраженно сверкнул глазами. – Ты преследовал их до самой точки перехода и знал, что здесь что-то нечисто. Почему ты мне не сказал? Если бы не был таким упрямцем, то, может, того, что случилось вчера, можно было бы избежать? Может, Клаврен не снабдил бы того убийцу вытяжкой из древянки, и ты не бился бы в конвульсиях на полу собственного кабинета!
– Ты был рядом, – несколько смущенно пожал плечами Гард и отвел глаза.
– Это не аргумент, – рассердился советник. – А если бы я задержался хотя бы на пару минут?
Амисто осекся и замолчал, подозрительно глядя на друга. В лиловых глазах мелькнуло понимание.
– Доверяй, но проверяй, так, Гард? – тихо спросил он. – Я ведь и правда забыл, кто ты. И о том, что мне по положению предписано вытягивать твою королевскую задницу из неприятностей. Для того и существуют слуги, не так ли?
Латгардис молча пронаблюдал, как его друг, более ни слова не говоря, вышел из кабинета, и только тогда позволил себе со стоном опуститься в кресло, сжимая руками виски. Он действительно совершил непростительную ошибку. И этого промаха ему не забудет не только Вэриний, но и он сам.
Амисто же летел по коридору, злился и цепным псом рявкал на подворачивающихся под горячую руку слуг. Будь он глупым молодым мальчишкой, ничего не смыслящим и не понимающим в окружающем его мире, то подобная глупость была бы простительна. Но советник Темного Властелина, который совсем забыл, что тот, кого он считал своим другом – император, – просто посмешище! Гард, столкнувшись с тем, что его противники из числа светлых рыцарей знакомы с картой «червоточин», мгновенно очертил круг тех, кто мог выдать эти сведения врагам, и Вэриний был одним из возможных предателей. И Латгардис, как истинный правитель, не исключил его из списка, решил вначале проверить, и это было единственно правильно решение. Но как бы Рин не убеждал себя в правоте своего друга, обида свернулась в душе змеей и коварными кольцами опутывала разум. Впрочем, эльф был уверен, что рано или поздно он успокоится и опять спустит это императору с рук.
***
Клаврен судорожно метался по своей лаборатории и нервно заламывал руки. Тот факт, что ночное покушение потерпело крах, привел его в состояние, близкое к обмороку – хуже Темного Властелина может быть только разъяренный Темный Властелин, который злоумышленника из-под воды достанет. Да и советник его тоже – что цепная виверна, везде оказывается не в то время. Придворный маг, конечно, не совсем понимал, как амисто удалось вытащить своего господина из-за грани, но сейчас это было не столь важным. Куда страшнее было ощущение, что его собственную шкуру начинает ощутимо припекать: так бывает, когда не удается с первого раза убрать врага, что во много раз сильнее.
Ему хотелось бросить все и сбежать, но мужчина понимал, что именно этим он просто-напросто подпишет себе смертный приговор. Скрыться от императора в его землях у мага бы не получилось, сколько бы он не исхитрялся и не изворачивался: и твердь, и воздух – все в Темной империи принадлежало этому рыжеволосому гордецу. Больше шансов у него было в том случае, если он останется здесь и все ж постарается удержаться на плаву. К тому же, сегодня он видел, что советник был серьезно обеспокоен и расстроен после разговора с Императором, а это могло означать только одно – даже его Властелин взял на заметку. Так что Клаврен не был одинок в этом кругу избранных.
Маг застучал склянками с ядами, стоящими в дальнем шкафу. На толстое стекло были наложены заклятия, как защитные, так и атакующие – чтоб посторонние не совали нос не в свои запасы. И это не раз спасало Клаврена от неприятностей: бывали случаи, что его пытались отравить ядами его же изготовления. На тот случай у мага была замечательная вещица – небольшой серебряный кубок, из которого он взял за правило пить. Светлый металл мгновенно темнел, стоило лишь одной крупице любого известного отравляющего вещества оказаться в жидкости. Слишком много Клаврен слышал о Вэринии – по долгу службы, конечно.