– Ильрэн, – обратился Оквус к старшему офицеру. Мужчина кивнул и приложил руку к груди в знак почтения. – Почему же вы сразу не поступили так, как предложил сейчас командир Зуро?
Мужчина немного замешкался с ответом, смутившись прямоте и неожиданности вопроса. Но он слишком давно служил лорду Трэйдоргу и знал, что хозяин хочет услышать.
– Без вашего приказа, лорд-регент, вступать в бессмысленный бой с телохранителями королевы было бы ошибкой. К тому же, подход к покоям с должной выучкой можно превратить в неприступный бастион, а сомневаться в навыках людей ее величества глупо. Я лучше рискну своей головой, обратив ваш гнев за невыполненный приказ на себя, чем…
– Довольно! – оборвал Оквус Ильрэна. Приказ приказом, но глупое и, самое главное, бессмысленное кровопролитие в самом сердце дворца было не нужно. Хорошо, что его люди, ну или хотя бы часть из них, еще не утратили способность размышлять и принимать правильные решения.
– Правильно, – Оквус посмотрел в глаза второму офицеру, который выдержал ровно три секунды и отвел взгляд вниз, к своим сапогам.
«Хоть это он запомнил», – едва заметно поджал губы канцлер и добавил вслух:
– Запомни это, Бэбил Зуро, и впредь будь сдержаннее. Если не умеешь думать головой, то, может, она тебе и ни к чему?
Незадачливый командир побледнел от страха. Не раз видя, как лорд Трэйдорг был быстр на расправу, и сам не раз приводя приговоры в исполнение, он знал, что такие угрозы имели последствия. Но Оквус был в хорошем расположении духа и только небрежно махнул рукой.
Даже ускользнувший Долимар и то, что этот фанатик проделал в своем кабинете с его людьми, не волновало его. Подумаешь, взорвал напоследок свой кабинет, едва не разрушив Башню Правосудия, и убил при этом десяток его людей. Этим малыш Долли добился только того, что Оквус удвоил собственную и без того многочисленную охрану. От вспыльчивого племянника могли последовать новые сюрпризы, но к ним канцлер уже был готов. Да и вообще, Долимар ненамного переживет Виамара. Клеймо убийцы короля вкупе с огромной наградой за голову гарантировали это. К тому же, с его подачи на курсоруса объявили охоту Ночные, а значит, шансов выбраться из Диссы у него не было. Жаль только, что все хранившееся в кабинете самого Долимара, куда Оквус просто позабыл сразу отправить своих людей, было уничтожено, хотя… Если у старшего племянника, которого канцлер справедливо опасался больше, не нашлось ничего стоящего, кроме жалких попыток поиска поддержки у Шеридана и Радэна, то младшего, погрязшего в трясине внутренних дел и дворянской грызни, он и вовсе не брал в этом плане в расчет.
– Думаю, траур королевы может ее оправдать, – Оквус встал и вышел из-за стола, потягивая затекшую спину. – Проводите меня в ее покои.
Или решительный вид самого лорда-регента, или внушительный вид охраны за его спиной так повлиял на настрой пятерки телохранителей Грэи Трэйдор, но мужчины сами вышли из скрытных ниш перед дверью в покои. Старший из них, немного замявшись, сделал шаг вперед и замер напротив Оквуса, который с показным безразличием рассматривал свои ногти на правой руке.
– Королева приказала никого не впускать к ней, ваша милость, – сказал телохранитель – плечистый увалень с простым лицом, испещренным шрамами. Его можно было бы принять за помощника кузнеца, если бы не внимательные, холодные глаза, достаточно повидавшие за свою жизнь.
– Вот как? – усмехнулся Оквус, за спиной которого стояли два десятка опытнейших воинов, вооруженных до зубов. Одно его слово – и от этих выскочек не осталось бы и мокрого места. Но лорд-регент не должен был так поступать с подданными своей страны.
Мужчина напротив нервно облизнул губы, но продолжал стоять не шелохнувшись. Оквусу это понравилось. Выдержка в такой опасной ситуации многого стоила. И ведь телохранитель не оправдывался, не пытался выторговать свою жизнь и жизнь остальной охраны, а просто делал то, что должен был. Возможно, он даже предпочел бы увидеть этого крепыша вторым командиром в своей охране вместо того несдержанного выскочки.
– Я, конечно, могу уйти и прийти позже, когда ее величество снизойдет до приема лорда-регента Короны, – пожал плечами Оквус. – Но раз уж я тут…
– Я немедленно доложу о вашем визите, ваша милость! – быстро нашелся телохранитель. – С вашего позволения…
Оквус благосклонно кивнул, а когда мужчина исчез за дверью, жестом поманил к себе Ильрэна.
– Пригляди за ним, – шепнул ему на ухо лорд, – он мне нравится. Если остальные ему под стать – забери и их.
Ильрэн понятливо кивнул и отступил к остальным Чехранам.
«Интересно, – подумал Оквус, – что там сейчас рассказывают этой наседке? Наверняка описывают количество вооруженных людей за спиной позднего посетителя».
Дверь открылась, и выскользнувший телохранитель согнулся в почтительном полупоклоне.
– Королева ждет вас, ваша милость, – сказал мужчина и, когда канцлер прошел мимо, добавил шепотом так, чтобы мог слышать только он. – Она спит.
Внутренне усмехнувшись находчивости и благоразумию охранника, Оквус зашел в королевские покои. Он прошел пустую приемную и шагнул в спальню, жадно вдыхая парящий в воздухе аромат жасмина, любимых и неизменных духов Грэи Трэйдор.
«И ее матушки», – с легкой грустью напомнил себе Оквус, останавливаясь в проходе.
В просторной комнате царил полумрак. Из десятка канделябров горели только два. Один у входа, по правую руку от замершего Оквуса, второй на столике в углу. Возле столика, в большом кресле, спала старшая дочь, принцесса Аллия, свернувшись калачиком под теплым пледом. Сама королева склонилась над колыбелью, стоявшей вплотную к ее просторной кровати. Грэя дремала над убаюканной младшей дочерью Уллией, но моментально проснулась от шума в коридоре. Королева медленно встала, стараясь не потревожить сон дочерей. Оквус невольно залюбовался ею, прекрасной даже в горе. Как и у ее матери, у Грэи были такие же плавные линии лица, придающие ей обманчивой мягкости, и такой же высокомерный и холодный взгляд небесно-голубых глаз.
Канцлер знал, что только одна черта внешности, а именно заметная лопоухость, досталась ей от настоящего отца – небогатого виконта из Лутера. Настырный и пылкий, по слухам, юноша ради встреч с матерью Грэи переплывал Криллу, хотя в том месте, где на юго-западе Давора лежали земли Ашдоров, коварная река имела слишком быстрое течение. Грэя ловко скрывала этот маленький изъян за густыми волосами, и несведущие люди даже не догадывались о нем. Как и о том, что к смерти того лутерца, с которым Эллия Ашдор успела вступить в связь, приложил руку сам будущий канцлер. Позже, после того, как Эллия благополучно родила дочь, ее тут же отправили в столицу, где быстро сыграли пышную свадьбу, скрепившую союз северных Трэйдоров и южных Ашдоров.
Оквус шагнул навстречу королеве, с трудом сдерживая порыв, копившийся в его душе слишком долго, мысленно отмечая изящный силуэт точеной фигуры, подчеркнутый скромным траурным платьем.
«Черный ей к лицу», – подумал Оквус и замер на месте, встретившись с обжигающим взглядом королевы. В светло-голубых глазах Грэи было столько ненависти, что канцлер едва не отступил назад. На короткий миг ему даже показалось, что перед ним стояла не Грэя, а ее мать.
Королева молча прошла мимо него в сторону приемной. Оквус пропустил ее с учтивым поклоном и пошел следом, мимолетно бросив взгляд на опухшее от слез личико старшей принцессы, в которой природа сохранила все те же отличительные родовые черты, передаваемые по женской линии у Ашдоров.
Вернувшись в приемную, канцлер прикрыл за собой дверь в спальню. Королева стояла у открытого окна, выходящего во внутренний двор, и не сводила взгляда с Оквуса.
– Что же помешало вам, господин канцлер, – презрительно спросила Грэя, поправляя на своем платье невидимые складки, – выполнить свою часть нашего договора?
«Как она похожа на мать! – подумал Оквус с затаенной тоской, всегда подступающей к нему при мыслях о прошлом. – Всеединый! Ну почему она похожа на Элли только внешне?! Почему ты не наделил ее таким же умом?!» Ну как можно было поверить в то, что Оквус пощадит Виамара и позволит им доживать свою жизнь на краю страны в одиноком замке? Насколько нужно было быть наивной и недальновидной, чтобы в это поверить? Глупая дура, собственной рукой поставившая финальный росчерк в его плане. О, если бы не она, он, конечно, нашел бы и другой способ проникнуть в покои Виамара. Но эта наседка, словно преданная собачонка, влюбленная и верная тому, кто пренебрегал ею, сделала все сама.
– Вмешался случай, ваше величество, – развел руками канцлер. – Возможно, вы уже слышали, что Долимар…
– Вот как? – улыбнулась Грэя уголком рта. – Вы думаете, кто-то способен поверить в эту небылицу?
Оквусу не понравился ее тон. Насмешка в голосе была слишком очевидной, а непоколебимое высокомерие читалось в каждом жесте. Он ожидал увидеть перед собой подавленную горем женщину, ищущую утешения, а не королеву, говорящую и смотрящую на него с презрением и превосходством.
– Он был обманут, ваше величество, – Оквус продолжил гнуть свою линию, разыгрывая перед королевой верного подданного. – Заговорщики смогли увлечь курсоруса своими идеями. Он был всего лишь их оружием.
Королева порывисто шагнула к нему навстречу. Оквус готов был поклясться, что Грэя едва не рассмеялась ему в лицо, но сдержалась.
– Всеединый! Господин канцлер, я считала вас более умным человеком, – бросила Грэя. Оквус заметил, как трепетали ее маленькие ноздри, выдавая скопившуюся злость, и невольно залюбовался ей, так похожей в этот момент на Эллонию.
– Вам придется принять эту правду, ваше величество, – хладнокровно сказал канцлер, отрываясь от приятного наваждения. – Ради вас и ваших…
Он ожидал многого после этих слов. Королева могла взъяриться и наорать на него, могла влепить пощечину. Оквус даже ожидал удара спрятанным в ее рукаве кинжалом с отравленным лезвием. Мысленно он уже готовился перехватить ее руку и вывернуть запястье или, напротив, отскочить назад и пропустить выпад. Но вместо этого Грэя, даже не изменившаяся в лице, отступила назад. Королева молча подошла к столику у окна и налила в высокий и узкий бокал вина из графина. Растерявшийся Оквус смотрел, как Грэя поднесла бокал к губам, но отставила его в сторону, не сделав и глотка.
– Не смейте напоминать мне о моих детях! – сказала Грэя с плохо скрываемой угрозой. – У меня тоже остались друзья, господин канцлер.
– Вы в этом… – вставил Оквус, которого позабавила такая угроза, но Грэя резко перебила его.
– Я не договорила! – бросила она канцлеру, смерив того презрительным взглядом. – Я понимаю, что означает ваш визит. Прошли через моих телохранителей и проникли сюда посреди ночи, зная, что я не стану искать вашего общества в ближайшие дни. Что вы пообещали им? Или просто запугали? Мы оба знаем, что в людях, окружающих нас, самым главным качеством остается верность. А еще мы с вами знаем то, что у каждой верности есть цена. Но я хочу вам напомнить, что существуют люди, верность которых не продается. Вы можете переманить к себе такого человека, и он охотно перейдет под ваши флаги, но, как только настанет нужный момент, он воткнет вам кинжал в спину без размышлений и предупреждений.
Намек королевы не понравился Оквусу. Он знал, что Грэя права, но не желал отступать или показывать слабость. Единственной целью его визита было желание указать королеве ее новое место и продемонстрировать свою власть. Нужно было дать понять Грэе, что теперь он единовластный хозяин положения, и только полная поддержка могла гарантировать королеве и принцессам безопасность.
– Это все весьма интересно, ваше величество, – с издевкой усмехнулся Оквус. – Можете и дальше пребывать в этом красивом заблуждении. Вот только правда в том, что все ваши люди, преданность которых вы так незаслуженно преувеличили, еще вчера выстроились в очередь, чтобы поскорее облобызать мои сапоги и поклясться в верности! Поверьте, я давно устал от всех этих цветастых клятв и заверений. Я заключаю с такими людьми только одну сделку. Сделку крови. В ней есть только одно маленькое новшество. Сделка работает в одностороннем порядке. Человек, который хочет служить мне, не может предать меня или как-то навредить без потери собственной жизни. А вот я не связан такими обязательствами.
Оквус с мрачным удовлетворением отметил, как Грэя изменилась в лице. Мужчина почувствовал запах зарождающегося в ее душе страха, который переплетался с ароматом жасмина и манил к себе все сильнее. Но Оквус и не думал поддаться искушению. Для этого еще не пришло время.
– Как бы то ни было, ваше величество, – продолжил говорить канцлер спокойным и даже отстраненным тоном. – Примите мои самые искренние соболезнования. Потеря Виамара невосполнима для всех нас. Смею вас заверить, мы приложим все усилия, чтобы поймать и покарать его убийцу – Долимара Трэйдорга. Его шайка, которая давно превратилась в змеиное логово заговорщиков, поймана. После дознания и суда они будут наказаны по всей строгости закона.
Оквус выдержал паузу, давая время Грэе осознать его слова. Королева подавленно молчала. Канцлер поклонился и пошел к двери, но задержался перед тем, как открыть ее.
– Помни о дочерях, женщина, – ледяным тоном произнес Оквус и вышел из покоев.
Глава 11
Во второй раз все оказалось гораздо хуже, чем в первый.
И дело было даже не в самой битве, которая с каждой новой стычкой все меньше походила на бой. Как раз наоборот, Щиты Короны, имея нелегкий опыт первой смены, легко и без потерь отбивали очередной яростный, но безнадежный натиск мертвецов. И пусть рядом уже не стояли три воина, которые своим умением разить врага напоминали поднявшихся из Черной Бездны демонов войны, стражники под командованием незнакомого мужчины в потертых армейских доспехах и десятника Вепря справлялись сами.
Проблема была в другом. Патрик, сбитый с толку неожиданным приступом страха, граничащего с паникой, не сразу разобрался в происходящем с собой.
Когда-то давно, в детстве, он с братьями бегал на Сонное озеро, раскинувшееся у предгорий Пояса Великанов. Братья подбивали друг друга прыгать с крутого уступа в воду, как это делали соседские мальчишки постарше. Это было у них целым обрядом, после прохождения которого тебя принимали в компанию старших ребят как равного. Казалось, что может быть проще? Прыгни вниз и не ударься плашмя о воду. Всего и дел. Но все гораздо труднее, особенно когда тебе шесть лет, и ты веришь всему, что тебе говорят старшие. А историй про Сонное озеро и его жутких обитателей было великое множество. Одна страшнее другой. И все же Патрик как-то переборол свой страх и заставил себя спрыгнуть с утеса. Хорошо, что он был нем и не смог кричать и вопить от ужаса, охватившего его в тот момент, когда под водой его ног коснулось что-то длинное и скользкое. Знание того, что ему предстояло испытать, оказалось гораздо страшнее незнания. Второй раз Патрик, которому один из братьев сказал, что это были всего лишь водоросли, ни за что бы не стал прыгать в Сонное озеро. Когда он мог только догадываться о подстерегающей опасности, а в глубине души все равно надеяться на лучшее, можно собраться и кинуться вперед, зажмурив глаза. Ведь смерть – это то, что происходило вокруг и с кем угодно, но только не с ним. Патрик думал так ровно до того момента, как попал на мост. Кровь и смерть – все, что он увидел и запомнил после коротких, но яростных сражений. И теперь, когда юноша заранее знал, что впереди ждала смертельная схватка с нежитью, ноги просто отказывались идти, а все тело била нервная дрожь. Да так, что зубы клацали во рту.
Но стоило только подняться на укрепление и сделать первый выпад, как страх отступил. Он не пропал бесследно, а свернулся в комок и замер внизу живота, словно кусок льда, и противно холодил поясницу. Вперед вышли инстинкты. Убивай или убьют тебя. Остальное не важно. Патрик принялся махать мечом, отбивая и блокируя выпады толстяка с разорванным горлом, выжидая момент для точного удара. Так, чтобы одним махом отрубить мерзкую голову. Краем сознания Патрик отметил, что мертвецов стало гораздо меньше, а их атаки менее яростны. Большинство воинов, как и Патрик, побросали щиты, которыми выдержали первый бой, и бились только мечами, уверенно удерживая позицию. Действуя по привычке двойками, они почти без потерь выстояли свою смену. Патрик так увлекся боем, что не сразу услышал протяжный рев боевого рога. Казалось, он мог так убивать дархумову нежить до скончания веков.