— …похожих на людей, — закончил за него Леголас. — Я тоже. Он так спешит жить, как будто смертен.
***
— Рад встрече с тобой, друг, — негромко проговорил Элронд, почувствовав появление постороннего за своей спиной. Волшебник встал рядом с ним и проследил взглядом за тем, куда смотрит владыка Ривенделла. Гэндальф Серый видел чуть хуже эльфов, но значительно лучше людей, потому ему не стоило труда узнать, кто именно сражается на дальнем склоне.
Эредин против Арагорна и Иорвет против Леголаса; они выбрали себе соперников по способностям. Леголас почти сразу проиграл Эредину в бою на мечах и уступил место Арагорну. Эредин самодовольно усмехнулся, поняв, что его соперником будет человек, но вскоре его веселье сошло на нет: он не мог достать его, даже когда перестал осторожничать, следуя обещанию не проливать кровь в Ривенделле. Даже когда он сильно захотел, Арагорн не давал ему даже приблизиться, поражая как техникой, так и неутомимостью. Иорвет был сильнее Леголаса в ближнем бою только лишь потому, что превосходил его в росте и физической силе, а также владел обеими руками одинаково, в отличие от лихолесского принца, который, пусть и развивал правую руку, предпочитал сражаться левой.
— Что видишь, Митрандир? — поинтересовался Элронд.
— Неучтенный фактор, — хитро отозвался Гэндальф. — Юный король ищет мир для своего народа, считает Средиземье добрым местом, и даже встреча с назгулами не испугала его. Понимает ли он, с каким злом ему придется столкнуться? Понимает ли он, что есть зло?
— Его дочь принадлежит этому миру равно как и его собственному, — проговорил Элронд. — Без владыки Лихолесья не решить, впрочем, я уверен, что он распахнет двери своего дома для дочери своей сестры. Эредин же хочет сесть на трон, но где? Мир поделен, и места нет. Он возжелает землю, где уже обитают другие, и вновь начнется братоубийство.
— Вновь? — переспросил Гэндальф.
— Эльфы были первыми, кто поднял руку на себе подобных, — тоскливо сказал Элронд. — Мы научились беречь мир между братьями, но отдельное королевство юных, живших войной и страхом — это дракон меж двумя горами золота.
Эредин делая последний отчаянный выпад, издал вопль такой ярости, что заледенела бы кровь, но Арагорн выбил из его руки клинок и замер, остановив лезвие в сантиметре от горла эльфа. Резко отступил, поднял с травы меч короля Ольх и протянул ему.
— Благодарю за бой, — почтительно сказал он, наклоняя голову: чувствовал, что Эредин в бешенстве, у него даже пальцы подрагивали, когда он положил ладонь на рукоять. Но король, сжав зубы и сверкнув глазами, дернул головой в ответ. Леголас и Иорвет не стали доходить до победы или поражения, просто разошлись.
— Когда прибудет Трандуил? — спросил Гэндальф, наблюдая за тем, как Иорвет мгновенно пружиной разворачивается, когда Леголас проходит за его спиной. Воины в Ривенделле; давно он не встречал эльфов, которые были бы лишь воинами.
— Мы об этом сразу узнаем, — скрыв улыбку в уголках губ, ответил Элронд.
========== Глава третья, где Даэнис отправляется в путь, а Эредин осознает провалы в собственном образовании ==========
Эредин, только вошедший в свои комнаты и подумавший о том, что стоило бы прилечь, ведь уже утро, резко обернулся, услышав пение рога, забрался на подоконник и спрыгнул вниз, во внутреннюю закрытую часть дворика. Выбрасывая вперед длинные тонкие ноги, по каменному мосту над водопадом двигались прекрасные кони. Первая пара всадников, вторая, пятая, знаменосец, горнист, еще один знаменосец — и вот на мост величаво вступил огромный олень с раскидистыми рогами. В седле чуть покачивался эльф в серебряных доспехах, плащ спускался широкими складками практически до земли, длинные светлые волосы перехвачены искусным обручем с самоцветами. Свита лесного короля растянулась на полмили; сам он уже спешился, плащ тяжелой волной упал на землю, с шорохом размел листья, а конца делегации все не видно. Он был бы смешон для Эредина, тот всегда осуждал подобную нарочитую роскошь, но здесь она была настолько органична, что Эредин почувствовал что-то вроде зависти. Все же он понимал, что король из него вышел посредственный: всем государством по сути дела заправляет наместник, пока сам непутевый монарх мотается по другим мирам и кошмарит местных. Здесь же прибыл милостивый владыка богатого царства, демонстрируя благополучие своих земель каждым движением. По крайней мере, так казалось со стороны.
— Приветствую, друг, — Элронд вышел встречать дорогого гостя, который небрежно бросил поводья своего скакуна одному из сопровождающих и царственно шагнул навстречу владыке Ривенделла. — Прости, что пришлось просить тебя прибыть лично. Дело первейшей важности и не терпит посредников.
— Даже если это мой сын? — холодновато произнес король Лихолесья, смерив взглядом владыку. — Хочу, чтобы ты знал, я доверяю Леголасу как себе. Пусть мой сын присутствует при малом совете.
Леголас, стоявший с Арагорном за стеной плюща, едва заметно улыбнулся, услышав такую редкую похвалу от отца. Он бы не услышал, знай Трандуил, что сын рядом. Арагорн ободряюще сжал его плечо.
— На малом совете не будет принца, — ответил Элронд. — Это дело короля, которое касается в первую очередь тебя и как владыку Лихолесья, и как Трандуила, сына Орофера.
Эредин весь превратился в слух, но король лесных эльфов предупреждающе поднял руку.
— Если бы мне хотелось послушать загадки, я позвал бы Гэндальфа Серого, — заявил он. — Созывай совет, мне не нужен отдых.
— Гэндальф Серый здесь, — добро сказал волшебник, появляясь на верху лестницы и опираясь на посох. — Здравствуй, Трандуил.
— Здравствуй, Гэндальф, — Эредин снова почувствовал легкую зависть. Трандуил все больше напоминал ему Авалак’ха, который владел интонациями настолько, что мог оскорбить одним вздохом, если желал. Потому Эредин его терпеть не мог: обиду чувствуешь, придраться не к чему.
— Рад, что ты не утомился в пути, — Элронд окинул взглядом бледных и едва сидящих в седлах эльфов свиты лесного короля. Очевидно, Трандуил не щадил никого и гнал изо всех сил, раз прибыл так скоро, но сам король казался свежим и бодрым, как, впрочем, и всегда. — Пригласите Эредина, Даэнис и Йорвета. По отдельности.
***
Иорвет услышал легкие шаги по коридору в сторону своих покоев и невольно, по давней привычке встал так, чтобы, открыв дверь, вошедший не сразу заметил его. После стука в комнату заглянул один из слуг.
— Владыка приглашает тебя на совет, — сказал он, стараясь не смотреть на закрытую повязкой половину лица Иорвета. Тот молча кивнул; он давно отметил, что здешние эльфы как-то странно косятся на его увечье, стыдливо отводят глаза. Что-то странное было в их эмоциях, но он не сумел уловить, что именно; в его мире от его шрама тоже шарахались, но здесь все казалось по-другому. К нему испытывали жалость, но он, никогда в жизни не сталкиваясь с подобным чувством, не мог его узнать.
Он вошел в дверь, которую ему открыли, коротко поклонился на пороге, шагнул дальше, не дожидаясь позволения, сел на свободный стул. «Допрос», мрачно пошутил он про себя, почему-то представил себе Элронда в знакомом шапероне и едва не рассмеялся.
— Что это за убор? — раздался вопрос со стороны лесного короля.
— Шаперон, — отозвался Иорвет и изо всех сил сосредоточился на мысли. — Не лезь в мою голову!
Трандуил поморщился и потер виски, как от головной боли. Иорвет заметил чародея немного в отдалении, но решил не требовать выставить его: другой мир, другие правила.
— Грубость не была высказана, и я сделаю вид, что ее не было, — продолжил он. — Ты лесной эльф, Йорвет, я король эльфов Лихолесья. Тебе есть что сказать мне?
— Да, — сразу ответил Иорвет. — Дан сказала обо мне?
— Нет, — Трандуил отпил вино, сомкнул на миг губы, наслаждаясь вкусом, Иорвет сжал челюсти, стараясь не раздражаться от медлительности. — Я прочел в твоих мыслях, атаман. У твоего народа есть место в мире, откуда ты пришел, но не тебе самому. Ты изгой, Йорвет, как и немногие из тех, что были с тобой. Ты хочешь спросить, будет ли место в моем лесу для эльфов, которые убивали и умирали за то, кем они являются. Спроси.
Прозвучи это еще год назад, Трандуил сейчас царапал бы ногтями окровавленный камзол, испуская дух. Иорвет позволил этой картине появиться в разуме. Но все переменилось: у Иорвета не осталось цели, народа, надежды. Он мог только продлить гонку от неминуемой смерти, позорной и страшной, на виселице или в казематах, и будь он один, он, не задумываясь, согласился бы на это. Но у него оставались верные соратники, которых, как и его самого, не хотели видеть ни в одной земле континента, и он нес за них ответственность.
— Будет ли место в твоем лесу для эльфов aen seidhe? — спросил Иорвет, не надеясь на положительный ответ. Трандуил производил впечатление невероятной скотины.
— Ворота моего королевства открыты для тебя и твоих спутников, Йорвет, — равнодушно сказал король Лихолесья, смакуя вино. — Разве я могу отказать возлюбленному моей племянницы?
Повисла пауза, во время которой Трандуил, поглядев на застывшего с открытым ртом Иорвета, вздохнул и налил ему вина.
— Что?! — наконец отмер тот, глядя в синие глаза короля, такие же, как и у Даэнис.
***
Даэнис вошла в приветливо открытую дверь и остановилась. Она робела перед Элрондом, хотя тот отнесся к ней по-доброму, не доверяла Гэндальфу, как и всем чародеям, да и ледяной взгляд короля лесных эльфов заставил ее попятиться. Вмиг из головы пропали мысли о том, чтобы попросить за оставшихся скоя’таэлей: Трандуил показался ей равнодушным до жестокости.
Тем удивительнее стало, когда в мыслях прозвучал мягкий голос: «Подойди, дитя». Даэнис на одеревеневших ногах шагнула вперед, ловя взглядом улыбку владыки Элронда, остановилась перед сидящим на кресле светловолосым эльфом в расшитом камзоле.
— Король Лихолесья Трандуил прибыл специально для того, чтобы встретиться с тобой, — сказал владыка Ривенделла, усаживая Дан на стул перед гостем.
— Элронд рассказал мне о твоем отце, — проговорил тот же голос, что мгновение назад прозвучал в ее мыслях. — Ты принцесса народа Ольх. В то же время ты — принцесса Лихолесья и родная кровь мне: твоя мать приходит… приходилась мне сестрой.
Трандуил умолк, позволяя Даэнис обдумать новость. За один день ее жизнь переменилась сильнее, чем когда она попала в портал: она обрела семью, отца, пусть и оказавшегося ее врагом, и дядю. Значит ли это, что тот светловолосый эльф, который является сыном короля Лихолесья — ее брат?
— Именно так, — подтвердил ее мысли Трандуил. — Мой дом держит двери открытыми для моей семьи.
— Вы… вы примете моих соратников? — севшим от волнения голосом спросила Дан, привыкшая не отличать себя от прочих «белок».
— Ты — принцесса моего королевства, Даэнис, — Трандуил чуть приподнял подбородок, глядя на нее сверху вниз. Он оставался серьезным, но Дан чувствовала, что его искренне забавляет происходящее, отчего нервничала еще сильнее. — Ты мне скажи.
— Да, — шепнула Даэнис, глядя в синие глаза короля.
— Ты отправишься в Лихолесье вместе со мной, — вынес вердикт король. — Где познаешь, что такое быть эльфом, и что значит принадлежать к королевской семье.
— Я не одна здесь, — Даэнис посмотрела на Элронда, словно прося помощи. — Что будет с Йорветом? С Эредином?
— Я говорю с тобой только о тебе, дитя, — Трандуил глянул на водопад сквозь бокал. Рубин на кольце на его пальце был с вином совершенно того же цвета. — До свидания, Даэнис. Мы продолжим беседу за ужином.
***
Эредин поймал себя на том, что они с королем Лихолесья сидят в абсолютно одинаковых позах, закинув ногу на ногу, и сверлят друг друга подозрительными взглядами. Элронд представил их друг другу, и Эредин поразился внешнему сходству Трандуила со своей покойной женой, но, несмотря на удивительно гармоничные и женственные черты лица — тонкий нос, чувственные губы, красивая линия скул, из-за которых он выглядел не столь мужественно, как Элронд, в нем чувствовалась какая-то странная вольность, толика дикости и безумства — настоящий лихолесец, не менее опасный, чем то зло, что таится в его лесу.
Это несомненно ощущал и Элронд, потому и держался настороженно: светловолосый прекрасный король был непредсказуем как океан, столь же опасен в гневе, и если Эредин почувствовал, какие коварные подводные скалы таятся в глубине сущности эльфийского короля, то Элронд о них прекрасно знал.
Король лесных эльфов застыл как статуя, рассматривая Эредина, и тот, глядя на него не менее пристальным взглядом, почти пропустил мимо ушей, что там говорит владыка, но знакомое словосочетание заставило его оскорбленно выпрямиться.
— Я не юный король, — в сотый раз проговорил он. — Я на троне недавно, но это не дает никому право пренебрежительно отзываться обо мне. Я забочусь о своем народе, ищу для него жизни — даже если мои методы не устраивают совет, — он выплюнул последнее слово со всем презрением, на которое был способен, — у меня есть все причины поступать так.
— Сколько тебе лет, король Ольх? — поинтересовался Трандуил с деланным любопытством.
— Четыреста, — заносчиво отозвался Эредин. Преувеличил на восемьдесят лет, ну и что. Услышав звук, похожий на смешок, в бешенстве обернулся: Гэндальф смотрел на него с доброй раздражающей улыбкой. Понял, что он солгал, с досадой подумал король Ольх. Элронд и Трандуил переглянулись.
— Итак, мой юный король, — подчеркнул Трандуил, отставляя бокал на стол и подвигая к себе карту. — Ты стремишься дать новую жизнь своему народу и считаешь этот мир подходящим. Я мог бы открыть свое королевство для вас, но это приведет к раздору: вы молоды, нет столь молодых эльфов на Арде. Но земли разделены между народами, пожалуй, эльфы не захотят селиться в покинутых царствах…
— Мы не молоды, — сквозь зубы проговорил Эредин. — Мой наместник старше меня в полтора раза и обладает достаточным опытом, мои командиры…
— Моему сыну, которого я считаю еще недостаточно зрелым, две тысячи девятьсот одиннадцать лет, дочери Элронда — две тысячи семьсот семьдесят… семь? Как быстро растут дети, особенно девочки, — равнодушно перебил Трандуил. — Так вот, Средиземье обширно, но зло селится в покинутых землях…
— Сколько?! — переспросил Эредин, переставший слушать после цифр. — Сколько лет твоему сыну?
— Две тысячи девятьсот одиннадцать, — повторил король лесных эльфов так, словно ничего особенного в этом нет. — Вот граница моего края. Мы не ходим на юг, пусть прежде эти земли принадлежали моему народу, но зло поселилось на горе, и расплодились темные твари.
У Эредина голова шла кругом. Он каждую секунду задавался вопросом, как на его месте поступил бы Ге’эльс, но в голове царила абсолютная пустота. Он не знал, что предпринять, что делать. Впервые он был среди тех, кто заведомо сильнее, мудрее; о, теперь он верил в бессмертие здешних эльфов.
И он был один. Элронд и Трандуил склонились над картой, за спиной Эредина сидел волшебник, и король внезапно почувствовал себя голым без доспехов и оружия.
— Как сказал мне Дунадан, — Эредин понадеялся, что запомнил имя, если это имя, конечно, правильно, — совет собирается в преддверии большой войны. Войны, как я понял, со злом, хотя я не знаю, что вы вкладываете в это слово. Те, с кем я расправился на переправе? У них армия подобных существ? Но если война со злом неизбежна, то, если оно будет повержено, земли, занятые им, освободятся. Часть леса, которая отрезана горой, — он подвинулся ближе и тоже уставился на карту. — Она станет свободной от зла.
— Гиблые земли, проклятые леса, — отозвался Трандуил, с толикой интереса взглядывая на Эредина, но мерцание в его глазах исчезло так же быстро, как и появилось. — Когда-то они цвели весной, и мир царил под сенью их, но теперь там тьма и гниение.
— Проклятья разрушатся с падением властителя тьмы, — вмешался Элронд. — Даже Дол Гулдур станет лишь полуразрушенной крепостью, пусть и созданной самим врагом.
— Что за Дол Гулдур? — вцепился Эредин в название.
— Резиденция того, кого ты спешил на переправе, — неуловимо улыбнулся Элронд. — Мертвого короля-чародея Ангмара.