Передо мной сидел смертельно уставший человек с глазами загнанного зверя и кривой ухмылкой, перекроившей лицо. Лицо человека, ненавидящего самого себя.
- Я не дам ему причинить Вам боль, Оливия, - глухо сказал Лион, обхватывая себя руками, - не дам, чего бы мне это не стоило. Но ради Бога, поберегитесь сами. Я совсем не так силен, как Вы думаете...
Когда пришел Паллад, мы молча сидели под валуном на расстоянии вытянутой руки друг от друга и на быстрый вопрос: "Что случилось?" так же быстро и дружно ответили: "Ничего".
Короткий сон не принес облегчения. Сначала он долго не шел, несмотря на чудовищную усталость и краткость времени, которую Паллад выделил нам на отдых. Делая вид, что сплю, я долго наблюдала сквозь полуопущенные ресницы за тем, как маг готовится ко сну. Он никогда не ложился, не погасив костер ровно настолько, чтобы огонь давал тепло, но не свет, по крайней мере не больше, чем на несколько шагов. Паллад был опытным путешественником и несомненно долгое время провел в скитаниях. Я замечала, как он окидывает оценивающим взглядом местность, чтобы найти подходящее укрытие, с какой легкостью читает следы зверей и людей, как умело заметает наши собственные. Он хорошо знал горы, уходя охотиться, никогда не возвращался с пустыми руками, знал, как запастись едой надолго. Ему не впервой уходить от погони, это я поняла давно, но то, что походная жизнь - единственная, что у него есть, осознала куда позже.
Уже перед самым сном обычно он бросал на угли щепоть каких-то трав, приносящих дивный освежающий аромат, и шептал несколько чуть слышных непонятных фраз. Что это было, я не знала и по обыкновению не спрашивала, но при виде его неспешных, умелых движений, от той спокойной уверенности, исходящей от мага, я засыпала, как младенец, ощущающий на голове нежное тепло родительской руки. Рядом с ним я была в безопасности, нет, не так, я была в безопасности только рядом с ним. Подобное я ощущала только рядом с отцом. И я не задумывалась о том, что чувствовала, как не задумывается загнанный охотниками заяц, почему жмется к ногам какого-то человека в поисках спасения.
Но сегодня было иначе. Паллад был погружен в себя больше обычного, превращая свою привычную успокаивающую неспешность в странную рассеянность. Толстым прутом он собрал угли костра к центру, да так и застыл, неподвижно глядя на крохотные языки огня, лижущие белесые куски почти сгоревшего дерева. Черты лица мага внезапно разгладились, будто он вспомнил что-то хорошее, всегдашняя озабоченность и мрачность сошли, оставив лишь печаль и усталость... Потом он вдруг быстро глянул в мою сторону, подозрительно нахмурился и отвернулся. В углу заскрежетал зубами Лион, Паллад подошел к нему, нагнулся, несколько секунд вслушивался в неровное дыхание, потом вернулся к огню. На меня он больше не смотрел.
Я закрыла глаза. По тому, как старательно маг избегал смотреть в мою сторону, я поняла, что на улучшение отношений не стоит и надеяться.
...Я брела по бесконечному лабиринту тоннелей таких темных, что каждый шаг приходилось делать на ощупь. Нога неуверенно шарила по каменному полу, то опускаясь в пузырящуюся вонючую лужу, то натыкаясь на камешек, но ступая лишь тогда, когда опора под ней не ухала куда-то вниз и не скользила. Рука вцепилась в стену, временами гладкую и ровную, временами шершавую или упруго-влажную, покрытую толстым ковром тошнотворной теплой плесени. Но это было единственной моей опорой, и брезгливость была оставлена далеко позади. Жарко, душно, пот слепит глаза. Пару раз я спотыкалась и падала на осклизлые камни пола, но подымалась и шла, шла... Куда? Я должна была попасть в центр лабиринта, но бесконечно переплетающиеся тоннели путали мои намерения, меняли мои планы, играли со мной... Играли?
"Это не игра, леди", - перед глазами явственно встало гневно-брезгливое лицо Паллада, - "Не соревнование в уме и смекалке, где Вас похвалят за хорошо сыгранную партию"...
Я криво улыбнулась. Ты попал в яблочко, маг. То было не игрой, то было всем, чем угодно, но не Игрой. Потому что Игра была здесь. Настоящая Игра, та Игра, в которую мы неизбежно загнаны и не можем выйти, не пройдя каждый ее ход по заданным правилам.
Она была в каждом моем шаге по запутанному лабиринту, в каждой моей мысли или желании. Я была и Игроком, и Фигурой в этой Игре. И каждый мой шаг вел нас к победе или поражению, каждый мой шаг передвигал невидимые мне чужие фигуры, менял правила... За секунду до моего шага здесь был проход, но как только я отвернулась от него, он исчез. Зато на стене появилась подсказка - неизвестные символы, которые я должна прочесть, карта, которую должна разгадать. Как догадаться о том, какой ход правильный, если неизвестны правила? Как найти выход, если неизвестен вход? "Не знаешь цель?" - спросил вкрадчивый голосок, раздающийся то ли в моей голове, то ли где-то еще, - "Подумай о причинах, приведших тебя сюда"...
Стена внезапно раскрывается проходом в небольшой округлый зал, освещенный факелами. Здесь еще более жарко и душно, и смрадно, потолок, кажется, давит сверху, а стены норовят сомкнуться... Мне страшно, я не могу себя заставить сделать шаг... Но посреди зала лежит человек. Он тяжело дышит, сквозь хриплое дыхание проскальзывает болезненный стон. Черные волосы разметались по грязному полу, темные глаза под широкой полоской бровей невидяще уставились в потолок, крупные, красивой лепки губы приоткрыты и болезненно искривлены, лицо мертвенно бледно... Лион... Как же он страдает... как он изменился... Моя душа рвется от жалости...
- Сердце, отдай мне свое сердце, - шепчет Лион и глаза его становятся пугающе-бездонными. Да, сердце... Только сейчас я замечаю, что его грудь в крови, что кости разломаны и ужасающе торчат наружу ребра, что в кровавом месиве... ничего нет. Да, да, конечно, суетливо спохватываюсь я, он ведь не может жить без сердца, никто не способен на такое... Ему нужно дать сердце... В моей руке шевелится и бьется нечто пульсирующее и гладкое, оно тяжелит мне ладонь и ласкает приятным теплом, оно медленно скользит между пальцами и падает вниз, в отвратительную мешанину рваной плоти. И я вижу, что это. Огромный камень, похожий на рубин. Он касается тела Лиона и со смаком начинает втягивать в себя кровь, будто жадное живое существо, зарываясь все глубже и глубже. Не-ет!!! Что я наделала?
- Оливия, как ты могла...? - голос-стон Лиона становится все тише и бессильнее, захлебывается в крови, - Оливия... Оливия... Оливия...
- Оливия, проснитесь же! - мое плечо сжимала рука Паллада, но я с криком резко отпрянула, глядя на него с непередаваемым ужасом.
- Это был всего лишь сон, - недоуменно всматриваясь, то ли сказал, то ли спросил маг.
- Да, сон, - пробормотала я, отодвигаясь, - Я в порядке.
- Не хотите рассказать? - Паллад был обеспокоен, но по обыкновению скрывал это за маской вежливого равнодушия. Не скрою, я была очень напугана и хотела бы разделить свой страх хоть с кем-нибудь. Кошмары редко посещали меня, а этот был поразительно реален, четок и до безумия правдоподобен. Но холодного внимания Паллада я бы не выдержала. Только не это.
- Нет, - я отвернулась и принялась собираться. Поспешно скатывая плащ, служивший мне одеялом, доставая запасное белье из дорожной сумки, я спиной ощущала, как он ждет объяснений, но у меня не было слов, которые я хотела бы ему сказать, а еще раз врать о том, что я в порядке, было противно. Он ушел лишь тогда, когда я демонстративно принялась расстегивать одежду - кошмар прошиб меня до пота, мне срочно нужно было переодеться, пока холод не заледенил мою мокрую сорочку.
Что ж, надо было признать - я была не в порядке. В том, что я видела во сне, был какой-то смысл, было какое-то предупреждение, но к чему оно? О чем оно?
Паллад не дал мне слишком много времени на раздумья и на сборы. Мы выехали, как только достаточно рассвело.
- Нам нужно решить, что делать дальше, - не считая односложных "да" и "нет", сказанных за весь день, это была первая многословная фраза, произнесенная Палладом. Надо сказать, что и мы с Лионом разговорчивостью не отличались. Иногда я ловила на себе задумчивый взгляд лорда, замечала чуть горьковатую мимолетную улыбку на его лице и спокойствие в его жестах - теперь он куда больше напоминал того Лиона, которого я встретила в Харвизе. Он радовался тому, что я услышала его предостережение, каким бы горьким ни было это предостережение для него самого.
Но истинных причин моего молчания и задумчивости не знал ни он, ни Паллад.
Я не очень-то верила во всякие предвидения и пророчества, что особенно смешно это звучало в применении ко мне самой, не восприимчивой к магии, но увиденный мною сон был из ряда тех, что предвещают беду. Прошел не один час, прежде чем за ужасом пережитого я смогла увидеть вполне логично построенные картины. По-своему логично. Логика сна отличается от той логики, которой мы следуем наяву. Во сне причины не обязательно ведут к следствиям, во сне крона может предшествовать корням, а младенчество и старость - быть одновременно в одном человеке. Быть может то, что я увидела во сне, никогда не случится. Быть может, это только загадка, которую следует разгадать. Быть может то, что я разглядела за обстоятельностью неизбежного, всего лишь угроза, которая никогда не сбудется. Но если в одном из тысяч вариантов мне суждено исполнить то, что мне привиделось, я не буду слепым орудием Судьбы. Если делать - то с открытыми глазами.
- ...нас легко нагонят, да и ренейдов хорошо бы поостеречься, но если идти на юг в обход Думхерга, мы не попадем в Лакит еще несколько дней, - бесстрастный голос Паллада с трудом пробивался сквозь хаос моих мыслей. Я попыталась сосредоточиться на том, что говорит маг, огляделась кругом. Мы стояли в нешироком проходе посреди скал. Серовато-желтый камень почти отвесной стеной уходил вверх справа и слева, оставляя узкую полоску пустой земли, на которой росли разве что неприхотливые колючие кусты с гроздьями засохших коричневых ягод. Впереди внизу сколько видел глаз расстилалась голая равнина - бурая высохшая трава по колено, камни и камешки, едва различимая лента дороги, выныривавшая откуда-то слева и уходившая на восток. Позади в растворе скал виднелись голые кроны деревьев, но когда мы проехали мимо них - я не заметила. Я вообще мало на что обращала внимание весь день. Изредка обнаруживала, как осторожно ступает мой конь, а заметив легкую укоризну во взгляде Паллада, спешивалась: дорога, оказывается, шла по узкому каменному карнизу, за лошадью и поклажей следовало бы присмотреть. Мы ныряли в ущелья и брели по низкому колючему перелеску, прячась между высоких бурых камней-пальцев, чтобы те, кто мог следить за нами, не заметил нас, мы прыгали через быстрые горные ручьи и цеплялись за край ненадежной узкой тропинки над скалистым обрывом. Я не задумывалась, как в этом бездорожье Паллад отыскивает путь и куда нас ведет. А теперь он спрашивает, куда идти дальше. Разве не шутка?
- Леди Оливия...?
- Где мы? - поинтересовалась я.
Губы Паллада иронично скривились, а глаза сощурились:
- Насколько подробно Вам описать наш путь?
- Достаточно простого указания, где мы, - сухо отчеканила я.
- Внизу - долина Думхерг, последняя перед Лакитом, - также сухо и холодно ответил Паллад и отвернулся, - Если идти прямо на восток, мы пересечем ее за три-четыре дня. При благоприятных обстоятельствах.
- Мне послышалось, или Вы говорили, что спускаться в Думхерг опасно, что там Писцам легче будет нас найти?
- Зато так Вы быстрее попадете в Лакит.
- Вы так хотите поскорее от меня избавиться? - вспылила я. Надменность и несговорчивость Паллада уже сидела у меня в печенках.
- Эй, а мы не можем отложить принятие решения до утра? - вдруг вклинился Лион, - Уже поздно, нам так или иначе нужно отдохнуть.
Паллад подумал и медленно кивнул. Подходящая для ночлега пещерка нашлась довольно быстро.
Но разнуздав и почистив лошадь, умывшись сама и присев у маленького костерка, умело разложенного Палладом, взяв в руки кружку с восхитительно пахнущим горячим питьем и сделав пару обжигающих глотков, глянув на усталые, измученные лица моих спутников, я задумалась.
Почему я так цепляюсь за них, за моих случайных спутников? Что заставляет меня вновь и вновь изучать их лица и привычки, докапываться до их тайн, узнавать о их жизни? Может, чтобы немного забыться о том, что ждет меня саму? Разве у меня самой тайн меньше? Разве не раздирают меня сомнения и страхи, когда я думаю о собственной жизни, о прошлом и о будущем?
Паллад ведь прав - чем скорее мы расстанемся, тем лучше. И ни к чему ждать так долго. Да, без его умений в пути мне будет непросто. Но я многому научилась и в населенном Думхерге дорогу и сама найти сумею. Это в горах заплутать легко, а в долине найдется у кого спросить.
Да, мне пора уходить. У них своя война. Своя ноша. Но ведь и у меня - своя.
Сначала я не думала об этом. Сначала все мои мысли сосредоточились лишь на том, чтобы выбраться из Харвизы и сбежать от дяди. Но день шел за днем, и я все чаще думала о том, что ждет меня впереди. А вернее, о том, что я оставила в покоренном Лаките. О чем обещала себе не вспоминать, что безуспешно старалась забыть, ибо память опять и опять услужливо напоминала о прошедшем. Этого обещания я не сдержала, как не сдержала данного отцу слова не возвращаться в Лакит. Я знаю, он просто беспокоился о моей безопасности, оттого и взял с меня слово не возвращаться. Но ведь есть вещи куда более важные, чем чья-то безопасность?
Пусть Паллад и Лион думают, что в Лакит меня зовет жажда власти, пусть считают меня тщеславной девицей, спешащей занять пустующий королевский трон... но я-то знаю, что это не так. Женщины в Лаките не правят, но даже будь иначе, домой меня звала жажда иная.
Какая? Зачем же я спешу в Лакит вопреки обещанию? Ренейды? Да, ренейды были врагами - явными, несомненными, очевидными. Ненависть к ним была столь же естественна, как яростное стремление очистить эту землю от наглого, чуждого завоевателя. Однако если в Лаките еще оставались здоровые силы, мужчины и женщины, способные держать в руках оружие, они будут бороться, теперь я знала это точно, но я, слабая, неопытная и неумелая, немногим могла им помочь - я не была ни полководцем, ни мало-мальски обученным воином, с трудом вникала в премудрости военной науки и не обладала умением вести за собой армию. От меня это никогда и не требовалось: тяжелую ношу понесет сильный, а слабому только и остается на него надеяться да посильно помогать, если потребуется. От меня теперь требовалось одно - передать власть, перешедшую ко мне после смерти отца, в руки другого мужчины. Пусть меня это страшило, как не страшили даже Писцы, я обязана была это сделать и советчики вроде Эмиса Ноа больше были мне не нужны. Я должна найти Алесса Но-арда и если он жив, если наша договоренность все еще в силе, предложить ему стать моим мужем и занять трон Лакита. Признаюсь, в последнее время мысль видеть Алесса своим мужем почему-то казалась мне не особо привлекательной. Но мой выбор сделан, выбор не сердца, а ума, логики и рассудка, и для Лакита это куда лучше. Я не отступлю.
Было у меня и другое желание в возвращении домой, желание, в котором я редко признавалась сама себе, но которое в последнее время все больше и больше донимало меня - я должна найти и покарать предателя. Того человека или людей, открывших ворота Эльясу, в тот самый памятный день, когда он захватил Шел. Того человека или людей, продавших Лакит ренейдам. И не будет мне покоя, пока месть не свершится...
Я как сейчас помнила тот день, мой последний день в Шеле, и не раз вспоминала о нем за прошедшие полгода. И особенно в эти последние дни, всколыхнувшие в моей памяти горечь потерь, многих-многих потерь...