Джейн повернулась, собираясь отчитать Дарси за то, что она перебила ее, но слова застыли у нее на губах. Дарси держала в руках фотографию воронкообразного облака звезд. И там, в самом центре, на фоне неба и молний безошибочно угадывался образ человека. Тора. Все трое молчали, пытаясь понять, что это значит.
– Кажется, я забыла кое-что в больнице, – вымолвила наконец Джейн.
Бросившись к двери, она надеялась, что Тор все еще там.
Один стоял на балконе своих покоев, обдумывая, правильно ли он поступил.
– Как ты мог так с ним поступить? – Фригга буквально влетела на балкон, пылая от гнева.
– Ты понимаешь, что он привел в движение? – Один был непоколебим. – Из-за него мы на пороге войны.
– Но изгнание? – Царица была на грани нервного срыва. – Ты хочешь потерять его навсегда? Он же твой сын!
– А как бы ты поступила? – оправдывался Всеотец.
– Я бы не отправила его в мир смертных, лишив сил, чтобы он страдал в одиночестве. Я бы не была бы такой бессердечной. – Фригга была готова разрыдаться.
– Вот почему именно я – царь, – Один не был бессердечным, как его считали. Но он должен был сохранять беспристрастность. – Меня тоже опечалила потеря нашего сына. Но некоторые вещи даже я не в силах изменить.
– Но ты можешь вернуть его домой, – почти упрашивала Фригга.
– Нет! – отрезал царь. – Теперь его участь в его собственных руках.
Когда они приехали, номер 102 был пуст. Кровать была перевернута, а капельница валялась на полу. Очевидно, Тор решил покинуть это место. Вздохнув, Джейн вернулась на стоянку.
– О, Боже! – воскликнула она. – Кажется, я только что потеряла самую важную улику.
– И что теперь? – спросила Дарси, увидев, что Джейн выходит одна.
– Мы найдем его, – ответила Джейн.
– Ты видела, что он там сделал? – запротестовал Селвиг. – Не уверен, что он нам действительно нужен.
Джейн было все равно.
– Наших данных, к сожалению, не хватает, чтобы понять суть этого феномена. Он нам нужен.
Этот Тор, кем бы он ни был, был самой важной частью информации, которой располагала Джейн. Она ни за что не позволит ему просто исчезнуть. Конечно, это не имело никакого отношения к тому факту, что он был невероятно красив и заставлял ее сердце бешено биться. Нет, это не имеет к этому никакого отношения. Все дело было в науке.
– Значит, мы проведем остаток дня, разыскивая его? – спросил Селвиг. Голос его звучал скептически.
– Столько, сколько потребуется, – ответила она и рывком открыла дверцу машины.
Сев за руль, она дала задний ход, нажала на газ и бац! Она ударилась обо что-то снова. Со стоном она посмотрела в зеркало заднего вида. Тор! Одетый в больничный халат, он лежал на земле в позе, до жути похожей на ту, что была прошлой ночью. Выскочив из машины, она подбежала к заднему сиденью и опустилась на колени.
– Простите меня! – воскликнула она. – Клянусь, я не нарочно Вас все время сбиваю.
С минуту Тор молчал. Он просто смотрел на солнце, которое теперь стояло высоко в небе, его лучи согревали землю.
– Голубое небо, яркое солнце, – тихо сказал он, затем застонал. – О нет, это ведь Земля, верно?
Правда Одина
ЛОКИ НЕ МОГ ОТОРВАТЬ ВЗГЛЯДА от своей руки. Сейчас это выглядело нормально, но во время битвы с Йотунами был момент, когда их ледяная голубая окраска распространилась по его телу. Не как инфекция, но как будто прикосновение одного из воинов-Йотунов Лафея пробудило в Локи что-то, что помнило только его тело. Синий цвет и холод, который прошелся по его телу, исчезли, как только Йотуны разорвали физический контакт с Локи. Он никому ничего не сказал.
– Надо было его удержать, – сказал Вольштагг. Его обычное буйное настроение сменилось унынием.
– Его было не остановить, – сказала Сиф.
Фандрал согласился.
– Хорошо, что он только изгнан, а не мертв. А нас бы перебили, если бы охранник не донес Одину, где мы.
– Откуда охранник вообще узнал? – спросил Вольштагг.
Последовала пауза. Тогда Локи произнес: – Я сказал ему.
– Что? – Фандрал был потрясен.
– После нашего ухода он должен был идти к Одину, – сказал Локи. – Причем быстро, чтобы мы не успели дойти до Йотунхейма.
Вольштагг рассердился.
– Ты рассказал охраннику?!
– Я спас наши жизни! – сказал Локи. – И жизнь Тора. Я даже представить не мог, что отец прогонит его за то, что он сделал.
Сиф, как всегда, уже нашла решение проблемы.
– Локи, теперь ты единственный, кто может помочь Тору, – сказала она. – Ты должен пойти к Всеотцу и убедить его изменить свое решение!
– А если мне это удастся, что тогда? – спросил Локи. – Я люблю Тора больше, чем каждый из вас, но вы же его знаете. Он опасен. Он безрассуден и заносчив. Видели, что он натворил сегодня? Этого ждет Асгард от своего царя?
Никто из них не хотел этого признавать, но Локи был прав. Он ждал, что они что-нибудь ему скажут. Когда они этого не сделали, он вышел из комнаты. Сиф и трое воинов смотрели ему вслед.
– Хоть он и говорит о благе Асгарда, сам же все время завидовал Тору, – сказала Сиф.
– Верно, но я все равно ему благодарен. Он спас наши жизни, – заметил Вольштагг.
Тогда заговорил Огун, который говорил крайне редко.
– Лафей сказал, что в чертоге Одина есть предатели.
– Почему каждый раз, когда ты решаешь заговорить, это должно быть что-то темное и зловещее? – пожаловался Фандрал.
– Повелитель магии мог легко провести трех Йотунов в Асгард, – продолжал Огун.
Остальные трое посмотрели на него, понимая, что он имеет в виду. Локи без проблем мог это сделать. У кого еще в Асгарде было больше причин? Но эта мысль была невыносима.
– Нет, конечно же нет, – мотал головой Вольштагг.
– Локи всегда был озорником, но сейчас ты говоришь совсем о другом, – добавил Фандрал.
Сиф была склонна согласиться с Огуном.
– Кто еще мог ускользнуть от взгляда Хеймдалля с помощью магии света и теней?
Вольштагг подумал о другом.
– Церемония была прервана как раз перед тем, как Тор был назван царем. Это было подозрительно вовремя.
– Мы должны пойти к Всеотцу, – решилась Сиф.
– И что мы ему скажем? – поинтересовался Фандрал. – Что его сын предал трон? Да, и кстати, Вы должны вернуть из изгнания Тора только потому, что мы этого хотим?
– Это наш долг, – настаивала Сиф. – Если наши подозрения верны, то весь Асгард в опасности.
Внизу, в подземелье, Локи начал понимать, о чем говорили Сиф и троица воинов. Они давно уже заподозрили его. Они никогда не доверяли ему. Мало кто из Асгардцев верил, что Локи заботится о благе царства, но они его не знали. Он всегда хотел угодить только Одину и доказать, что достоин трона.
Ледяной ларец стоял на пьедестале перед стальными воротами, за которыми скрывался Разрушитель. Локи подошел к пьедесталу и обхватил его обеими руками.
Когда он это сделал, синий цвет, который он впервые увидел в Йотунхейме, распростерся по его руке. Он ощутил глубокий холодок в своем теле, как будто что-то внутри него проснулось от прикосновения к ларцу.
Ворота, скрывающие Разрушителя, начали приоткрываться. Разрушитель выступил вперед, его пламя силы Одина начало пылать. Локи не обратил на это внимания. Он почувствовал, как холод распространяется по всему телу, вместе с синим цветом кожи. Он дошел до его лица, и Локи почувствовал, как что-то изменилось в нем, его глаза вспыхнули.
– Стой! – раздался повелительный голос из дальнего конца комнаты.
Локи обернулся и увидел отца. Позади себя он услышал, как Разрушитель остановился и отступил за ворота. Он снова появился перед воротами, прячась за ними. В глазах Одина была боль и сожаление.
– Я проклят? – спросил Локи. Ему нужны были ответы. Что с ним происходит?
– Нет, – ответил Один. – Поставь ларец на место.
Локи так и сделал, водрузив его назад на пьедестал. Когда он отпустил его, то почувствовал, как тепло снова разлилось по его телу. Он увидел, как синева исчезает с его кожи.
– Кто я такой? – спросил он.
– Ты мой сын, – ответил Один.
– А кто еще я кроме этого? – требовал ответа Локи. Он думал, что знает правду, но ему хотелось услышать ее от Одина. Но Один не мог ответить. Локи должен был сделать это за него.
– В тот день ты забрал из Йотунхейма не только ларец, не так ли?
Один посмотрел Локи прямо в глаза.
– Нет, – ответил он. Один вздохнул, понимая, что ему придется рассказать всю историю. Опираясь на Гунгнира для поддержки, он начал:
– Когда битва закончилась, я вошел в храм и нашел там ребенка. Маленького для отпрыска великанов. Покинутого, страдающего, брошенного умирать. Это был сын Лафея.
Локи был ошеломлен этим открытием. Он был не просто Йотуном, а сыном царя Йотунов. Того самого царя, с которым он торговался за жизнь своих друзей?
– Сын Лафея. – повторил он, как будто, произнеся это вслух, он мог начать понимать смысл сказанного. – Зачем? Ты был по колено в Йотунской крови. Ты победил на войне. Зачем ты забрал меня с собой?
– Ты был невинным ребенком – сказал Один, но Локи, столь искусный в искусстве убеждения и лжи, знал, что это еще не все.
– Нет, ты взял меня с определенной целью, – сказал он. – С какой именно?
Один не ответил.
– Скажи мне! – Закричал Локи, умоляя узнать правду. Все, что, как ему казалось, он знал о себе и Всеотце, рушилось.
– Я думал, что однажды мы сможем объединить наши царства, создать союз, установить вечный мир с твоей помощью, – сказал Один. – Но эти планы больше не имеют значения.
– Значит, я всего лишь еще одна украденная реликвия, – с горечью произнес Локи. – Запертый здесь до тех пор, пока я тебе не понадоблюсь?
Один покачал головой.
– Почему ты искажаешь мои слова?
– Ты мог бы с самого начала сказать мне, кто я такой. Почему ты этого не сделал? – спросил Локи.
– Ты мой сын. Моя кровь. Я хотел всего лишь уберечь тебя от правды.
Охваченный гневом и обидой, Локи спросил:
– Потому что я одно из чудовищ, которым родители пугают своих детей?
– Перестань, не надо, – попросил Один.
– Теперь мне все ясно. Поэтому ты все эти годы благоволил Тору – сказал Локи. Он шагнул к Одину, все больше и больше распыляясь от гнева. – Потому что сколько бы ты не говорил, как сильно ты любишь меня, ты бы никогда не допустил ледяного великана на трон Асгарда!
Один начал дрожать. Локи знал, что Один слаб, но сейчас ему было все равно. Он был обманут. Он был пешкой Одина всю свою жизнь. Он даже не был настоящим Асгардцем.
"Очень хорошо", – подумал Локи. – “Теперь я знаю правду. Достаточно скоро об этом узнает весь Асгард. Но сначала мне нужно к этому подготовиться”. Он прошел мимо отца к двери, которая вела вверх из хранилища.
– Послушай меня! – крикнул Один позади него. – Локи!
Локи услышал глухой удар. Он обернулся и увидел, что Один прислонился к стене. Он соскользнул по стене и растянулся на лестнице, ведущей к двери. Странные полосы света кружились с каждым его движением, верный признак того, что глубокий сон начался. Локи подбежал к нему, весь его гнев внезапно сменился страхом. Он любил Одина. Даже несмотря на то, что Один лгал ему, эта любовь все еще была сильнее его боли. Он опустился на колени рядом с Одином и обнял спящего Всеотца.
– Стража! – закричал он.
Один лежал в кровати, глубокий сон накрыл его. Фригга и Локи сидели рядом с его постелью.
– Я с самого начала просила его быть честным с тобой, – начала царица. – В нашей семье не должно быть секретов.
– Так почему он лгал? – спросил Локи.
– Он скрывал от тебя правду, чтобы ты не чувствовал себя не таким, как все, – пыталась оправдать Одина в глазах Локи Фригга. – Ты – наш сын, Локи, а мы – твоя семья. Ты должен это знать. Ты можешь поговорить с ним. Он может видеть и слышать нас даже сейчас.
– Сколько это продлится?
– Не знаю. На этот раз все по-другому. Мы не были готовы, – сказала Фригга со вздохом.
– Я не привык его видеть таким. Самый могущественный человек во всех Девяти Мирах лежит беспомощно, пока его тело восстанавливается.
– Он так долго откладывал этот сон. Что я боюсь, как бы… – Фригга не могла сдержать слез. – Ты – хороший сын. Не будем терять надежды, что твой отец вернется к нам. Как и твой брат.
– Тор еще может вернуться?
– Все поступки твоего отца преследуют какую-то цель. Возможно, Тор найдет дорогу домой.
Локи был поражен. Он считал, что Тор изгнан навсегда. Он не мог допустить его возвращения.
Внезапно двери в покои Одина распахнулись и стража склонилась перед младшим сыном. Один из них вышел вперед, держа в руках копью Гунгнир, склонился на колено перед Локи и протянул ему его. Фригга все поняла сразу.
– Тор изгнан. По порядку преемственности следуешь ты. До пробуждения Одина Асгард теперь в твоей власти. Пусть твой отец гордится тобой. Мой царь.
Закончила Фригга с улыбкой. Локи же до сих пор не мог поверить в происходящее.
Познание земных наслаждений
ВЕРНУВШИСЬ В СВОЙ ТРЕЙЛЕР позади лаборатории, Джейн порылась в ящиках, надеясь найти что-нибудь, что могло бы подойти Тору. Она схватила старые джинсы и футболку, принесла их в лабораторию и вручила Тору. Кивнув через плечо, она сказала ему, что он может переодеться на заднем сиденье. Затем она подошла к Дарси.
Мгновение спустя Тор вернулся в основную часть лаборатории, с обнаженной грудью и рубашкой в одной руке. У Джейн пересохло во рту.
– Знаешь, для чокнутого бомжа он довольно неплохо сложен, – заметила Дарси, весело переводя взгляд с Тора на Джейн. Она работала на Джейн совсем недолго, но никогда не видела, чтобы ее босс вела себя подобным образом. Это делало ее менее похожей на сверхразум и более похожей на человека.
Подойдя, Тор поднял рубашку. Наклейка на груди отслаивалась. Там было написано: “Здравствуйте, меня зовут доктор Дональд Блейк”. Джейн покраснела и быстро сорвала наклейку.
– Мой бывший, – объяснила она. – Другой одежды я не нашла.
Тор забрал рубашку и надел ее через голову. Полностью одевшись, он принялся расхаживать по лаборатории, рассматривая различные схемы и чертежи, прикрепленные к чертежным доскам и стенам. Он остановился перед коллекцией фотографий из "бури", которую Дарси выложила в сеть.
– Что ты там делал? – спросила Джейн, подходя и указывая на картинку в центре. Очертания Тора были отчетливо видны в середине облака. Тор присмотрелся внимательнее и пожал плечами.
– А что вообще делают в Биврёсте? – спросил он пренебрежительно.
Биврёст? Джейн записала это слово в блокнот. Почему оно звучит так знакомо? И почему Тор вел себя так, будто в этом не было ничего особенного? Кто же он такой? Она почувствовала, как внутри у нее все сжалось, как будто ответ смотрел ей прямо в лицо. Но она лишь пожала плечами. Наверное, ей просто нужно немного поспать. Тор же наоборот, был бодр и голоден.
– Моя смертная оболочка ослабла, – сказал он.