========== Пролог ==========
— Дружище, ну я же просил: читай вслух, — обиженно пробормотал Снежок, поудобнее устраиваясь на своей половине матраса. — Я без очков не вижу ни хрена, а под кайфом — так тем более.
— Да там неинтересно, — попробовал отмазаться Ленни.
— Это, может, тебе неинтересно, а мне так даже очень. Тебе жалко, что ли?
Ленни вздохнул. Читать вслух не хотелось, но и ссориться со Снежком — тоже.
— Alea iacta est, значение — «жребий брошен», — начал он негромко. — Это выражение символизирует бесповоротное решение, поступок, предопределяющий судьбу. Фразу приписывают Юлию Цезарю. По преданию, он произнёс её при переходе реки Рубикон на севере Апеннинского полуострова…
— Цезарь — это тот чудила из Аризоны, которому энкаэровцы накидали? — спросил Снежок, затягиваясь винтом.
— Это такой полководец античный, — поморщился Ленни.
— А, — неопределённо отозвался Снежок. Затянулся ещё раз — и уставился в стену остекленевшими глазами, разом утратив интерес и к Цезарю, и к Ленни, и к довоенному каталогу с татуировками, в котором, вопреки заверениям Тюльпан, за двести лет не осталось ни единой картинки с девушками — только унылые орнаменты и латынь. Что уж говорить, бесполезная книжонка, а для гуля вдвойне бесполезная.
Ленни перевернул засаленную страницу, прищурился, вглядываясь в переплетение букв. Experientia est optima magistra, сиречь опыт — лучший наставник. Да уж, это точно не про него, Ленни, сказано.
Первая ошибка стоила ему человеческого обличья и разбитого сердца — но сердце-то бог с ним, а вот привыкнуть к новому отражению в зеркале было ой как непросто. Да и к новому имени — тоже: кому понравится, когда ты привык откликаться на Красавчика Лена, а потом тебя понижают до Ленни-Гнилушки? Ничего, справился. Прибился к банде Маровски в Добрососедстве, дослужился до казначея — и всё шло прекраснейшим образом, пока не появилась она. Вторая ошибка. Симпатичная, стильно одетая гулечка из Юниверсити-пойнт, которая курила вишнёвый табак, задорно смеялась и описывала такие перспективы, что у Ленни сердце замирало. Всего-то и надо было позаимствовать из сейфа Маровски тысячу крышек — «на недельку, милый» — чтобы вложиться в выгодную сделку с ребятами из Южного Бостона, потом вернуть деньги обратно, а проценты — хорошие проценты — положить себе в карман…
А ещё она ни разу, вот ни единого чёртова раза не назвала его Гнилушкой. И Ленни сдался.
Чуда не произошло — если, конечно, не считать чудом то, что Ленни успел унести ноги из Бостона. Гулечка смылась, унеся с собой терпкий запах табака, чемодан с крышками и доброе имя бывшего казначея Маровски.
О, ещё одна хорошая татуировка. «Timete desideria vestra». «Бойся своих желаний». Вот это прямо в точку.
Пока Ленни топал от Бостона до Столичной Пустоши, унынию предаваться было некогда. И скорпионы заскучать не давали, и цель впереди была простая и внятная: добраться до тихого спокойного местечка, где можно залечь на дно. Что ж, добрался. Здесь, в Подземелье, было тихо и спокойно — как в гробу. И выбраться отсюда было так же непросто, как из зарытой могилы.
Запасы крышек и еды подходили к концу — хорошо хоть, Снежок, храни Господь его добрую обдолбанную душу, подкармливал Ленни в обмен на чтение вслух довоенных книженций: под них гулю-парикмахеру лучше отъезжалось. Но перспектива до скончания дней развлекать байками старого торчка Ленни не особо радовала. А нормальной работы в Подземелье не было, вот совсем. Разве что Уинтроп предложил побродить по развалинам Молла в поисках металлолома, но мусорничать — это ж совсем дно!
Была у Ленни, впрочем, одна идейка.
Девчонку он приметил давно — сложно не приметить единственного гладкокожика в городе гулей. Тощая, бледная, дёрганая, в главном она походила на самого Ленни — она тоже от кого-то пряталась. Ей тоже не на кого было положиться — разве ж человек, у которого есть друзья и родня, будет ютиться в гульском гетто? Она точно так же напоминала слепого кутёнка, выброшенного на мороз.
Вот только у неё, в отличие от Ленни, были деньги. И немаленькие.
Она, конечно, осторожничала — но дьявол-то в деталях. Что делает человек на мели? Продаёт ненужное, чтобы купить нужное. Торгуется за каждую крышку. Цепляется за любую возможность заработать. А девчонка, посвёркивая дорогущим «Пип-боем» на левом предплечье, дни напролёт просиживала штаны в лавке словоохотливой дурёхи Тюльпан.
Девка экономила на еде и ходила в обносках, но в одном она себе не отказывала. В воде. Каждый день скупала всю очищенную воду, которую Кэрол выставляла на продажу — всю, без остатка. Кэрол заламывала несусветную цену, но девица безропотно выкладывала крышки на прилавок. А Ленни всё не мог взять в толк: ну куда ей столько? По десять бутылок в день, небось, не всякий супермутант выпьет.
Поначалу Ленни решил, что девка водой барыжит: перепродаёт её с наценкой рейдерам с Вернон-сквер. Ещё восхитился: это же надо, такая тихоня, а под носом у Азрухала свои делишки проворачивает! И решил проследить за девицей, чтобы узнать, что да как — излишек информации ещё никому не вредил…
Проследил, что уж там.
Очередным ноябрьским утром — хмурым, как и полагается ноябрьскому утру, — девка затолкала в рваный рюкзак склянки с водой и, еле волоча поклажу, спустилась по лестнице на первый этаж. Помогать ей, ясное дело, никто не рвался: у гулей своих забот хватает.
К Тюльпан девчонка заходить не стала. Вышла в холл музея и направилась прямиком в заброшенный женский туалет. Туда никто из обитателей Подземелья не ходил — кому охота зад морозить? Но у гладкокожика, видно, были свои резоны.
Ленни прошмыгнул в одну из кабинок и, превозмогая брезгливость, прижался щекой к липкому от грязи кафелю, ожидая увидеть всё, что угодно — но не это.
Девчонка разделась — сначала до пояса (всё-таки до чего ж худющая!), потом, тревожно оглянувшись, расстегнула ремень. Тяжёлая пряжка лязгнула по краю раковины, и девчонка, вздрогнув, замерла, придерживая рукой штаны — будто ожидала, что сейчас всё Подземелье сбежится на звук.
А затем — да, начала мыться. Мыться, чёрт возьми. Очищенной водой.
Она расставила бутылки на полу. Плеснула из одной себе на руки и принялась ожесточённо натирать посиневшую кожу куском мыла, пританцовывая и стуча зубами от холода.
Подглядывал Ленни без интимного интереса: какой там интерес, девка-то стрёмная, даром что гладкокожая. Рёбра торчат, никаких приятных округлостей ни сверху, ни снизу. Ещё и уродский свежий шрам поперёк живота.
На мытьё головы девке воды не хватило. И она разревелась, некрасиво скрючившись над раковиной, вцепившись в ледяной фаянс покрасневшими от холода пальцами, — голая, с намыленной башкой… Потом, словно опомнившись, открыла кран и подставила голову под струю ледяной воды. И, наскоро смыв пену, съёжилась прямо на кафельном полу, подвывая то ли от холода, то ли от отчаяния. В общем, в гробу Ленни видал такую эротику.
…Хотя, конечно, отозвалось — что-то своё, полузабытое: как чешется кожа, расчёсанная до крови, до мяса, уже отходящая от плоти, висящая клоками, которые назад не приладишь, а оторвать — ещё страшнее, и как разлетается зеркало от удара кулаком…
Отозвалось — и забылось, оставив кристальную ясность: девчонка тут долго не задержится. Не только в Подземелье, но и на этом свете.
Короче, в тот день Ленни окончательно уверился, что денег у девчонки куры не клюют, а с головой не всё в порядке. А значит, кое у какого неудачника из Содружества появился шанс.
*
Тем же вечером Ленни принарядился, выпросив у Снежка деловой костюм, и пришёл в «Девятый круг». Девка уже была там — как обычно, сидела за самым дальним и плохо освещённым столиком и апатично ковырялась в тарелке с лапшой. Посетителей в баре почти не было, кроме пары спившихся бродяг. И в углу маячил ручной дьявол Азрухала, Харон, под неподвижным взглядом которого хотелось как можно быстрее всё сожрать, помыть посуду — за собой и во-он за тем парнем — и убраться восвояси.
— Добрый вечер, — Ленни приветливо улыбнулся девчонке. — Можно составить вам компанию?
Она неуверенно кивнула. Провела ладонью по стриженой голове… ох, бедный Снежок. Он, как впервые эту девку увидел, чуть не помер от радости — у гулей-то не волосы, а смех один, а гладкокожику можно настоящую причёску соорудить! Да не тут-то было: девчонка потребовала обрить её наголо. С полдюйма Снежок всё же отвоевал, а толку-то.
— Ох, спасибо, — Ленни придвинул табурет к столику. — Я раньше думал — до чего же у нас в Содружестве народ неприветливый! А потом попал сюда, — он шутливо развёл руками. — И понял, что ничего не знаю о суровости.
Девчонка вежливо улыбнулась.
— Вы из Содружества? — спросила она тихо. — Это… это далеко, да?
— Да уж неблизко. Бостон и окрестности, — кивнул Ленни. — Я приехал по работе, ну и посмотреть столицу интересно было, а сейчас думаю: ох, скорее бы домой.
— А как там, в Содружестве? — прошептала она еле слышно, испуганно глядя на него огромными серыми глазищами. И Ленни понял: вот оно.
Осторожно — чтобы не пережать — он начал рассказывать о прелестях родного края, внимательно отслеживая реакцию девчонки. Сначала завёл речь о Даймонд-сити, магазинах, барах — она и ухом не повела. Зато когда начал рассказывать о глухих северных краях и уединённых посёлках, куда гости из внешнего мира не всякий год добираются — тут-то у неё глаза и загорелись. Ага, понятно. Кое-кто хочет спрятаться.
На следующий день — не всё же сразу — Ленни осмелился забросить удочку:
— Мне вот как раз обратно идти через недельку, — бросил он как бы невзначай. — Если вдруг что, мы могли бы вместе пойти, всё не так страшно. И вам интересно будет новые края повидать, и мне не скучно.
— Ой, а можно? — прошептала она. И тут же потупилась: — Только я, наверное, не лучший спутник. Стрелять не умею, и вообще…
Ленни опешил: неужели судьба наконец повернулась лицом? Просто это же идеальный вариант: девчонка не знает, с какого конца за пистолет взяться, а деньги ей карман жгут. Получится разжиться и без смертоубийства.
— Так я вас научу, это вовсе и не сложно, — заявил Ленни. — Начинать лучше с простенького чего-то, лёгкого. Вот десятимиллиметровый пистолет — это вещь. Надёжный, простой — там и ломаться нечему, — и патронов на Пустоши завались…
— Нет, — девчонка дёрнулась, будто призрака увидела. — Только не десятимиллиметровый.
— Ну нет так нет, — растерялся Ленни.
— Можно на «ты», раз такие дела, — она грустно улыбнулась. — Выпьем? Я угощаю.
После пары стаканов виски девчонка совсем размякла.
— Ты такой хороший, Ленни, — всхлипнула она. — Добрый такой… Если б ты только знал, какая я…
И тихонько, уткнувшись лицом в ладони, расплакалась — только вздрагивали тощие плечи. Раньше-то, в прежней жизни, он бы без затей обнял девчонку, чтобы та у него на плече прорыдалась — а теперь? Ей же противно будет, небось. Это они на словах все без предрассудков.
Ленни растерянно огляделся — вот и что делать? Поймал внимательный взгляд Харона. Довольную полуулыбку Азрухала. Сейчас, небось, предложит халявный стаканчик — горе залить. Ага, знаем мы всё это.
— Я пойду, пожалуй, — он нерешительно встал из-за стола. И подумалось — а может, ну его к чёрту, это беспроигрышное дело?
— Да, я тоже, — девчонка шмыгнула носом. — Но мы же завтра встретимся? Ты не уедешь?
И такая дикая, отчаянная надежда была в её голосе, что Ленни, в общем не склонному к сантиментам, самому захотелось напиться.
*
Что ж, теперь дело близилось к логическому завершению: Великому Исходу в Содружество. Девчонка — Эмили, так её звали, — уже была готова отправиться в дорогу, собирала чемоданы. Ленни и собирать было нечего, но он надеялся, что сегодняшний день всё изменит. Всё было на мази, вот только накануне у девчушки возникла одна очень неприятная идея. Самое смешное, что он же ей эту идею и подал. Язык без костей, что поделаешь.
Когда они в очередной раз обсуждали детали Великого Исхода, Эмили спросила осторожно:
— Слушай, Ленни, а может, нам стоит наёмников подыскать? Всё-таки путь неблизкий…
— Сестрёнка, они же просто так с нами не пойдут, хоть мы и милашки, — вздохнул Ленни.
— Я могла бы им заплатить, — она отвела глаза. — Я узнавала. В Ривет-Сити есть контора, они, вроде, недорого берут.
Этого ещё не хватало. Узнавала она.
— Да какой в них прок? — возмутился Ленни. — Лучше медикаментов и патронов прикупить. С ерундой какой мы и сами разберёмся, а с серьёзной угрозой… Думаешь, эти стервятники станут нас защищать до последней капли крови? Ага! Выстрелят по ногам, сами шмыгнут в кусты, потом вернутся — подобрать то, что когти смерти не дожрали.
— Но не все же такие!
— Ну, есть и другие, — с неохотой признал Ленни. — Но это штучный товар. Вот как Харон.
Слух у верзилы был отменный — Ленни стало не по себе от пустого холодного взгляда.
— А что — Харон? — прошептала девчонка.
— Он на Азрухала уже чёрт-те сколько лет работает. И ненавидит его, это ж видно — а верный, как цепная собака, потому что контракт обязывает. Вот в таком наёмнике был бы смысл, да. Но мы-то с тобой столько денег ни в жизнь не заработаем, верно?
Она не ответила.
*
Скользнув взглядом по последней странице каталога татуировок, украшенной жирным пятном, Ленни брезгливо отбросил книжку. Уставился в сторону входной двери. Эмили обещала забежать перед обедом — так сказать, сверить часы.
— Да где ж тебя черти носят? — пробормотал Ленни. И тут же вздохнул с облегчением, услышав знакомые торопливые шаги.
— Что, собралась, сестрёнка? — спросил он, поднимаясь ей навстречу.
— Да, — девчонка была белее мела. Ну да ничего. Главное, чтобы ей сил хватило отойти на пару кварталов от Исторического музея — Ленни накануне присмотрел там неплохой закуток.
— О, гладкокожик, — невнятно пробормотал Снежок. — Здравствуй, Элли.
И снова отрубился.
— Всё по плану, сестрёнка? Там шум какой-то наверху…
— А, это у Кэрол жильцы подрались, — Эмили слабо улыбнулась. — Ты-то готов?
Ночью Ленни всё уснуть не мог, ворочался с боку на бок. С одной стороны, конечно, такой шанс раз в жизни предоставляется. А с другой — ну жалко дуру. Пропадёт же.
К утру решил: сама виновата. Подумаешь, без денег останется — зато опыт приобретёт.
И всё-таки кусало что-то — вот если бы тогда, на том заводе, Дерек не бросил бы его в реакторной… Да полно. Сорок лет прошло, пора бы уже успокоиться. Не умер, с ума не сошёл — и ладно.
Ей ведь проще. Девка молодая, гладкокожая, руки-ноги на месте — кто-нибудь да подберёт. А ему о себе думать надо.
— Готов как никогда, — отозвался Ленни. — Значит, встречаемся у входа в два часа пополудни. Так?
— Да, — Эмили прикусила губу. — Ленни, я всё-таки решила… Помнишь того громилу из бара? Я его найму. Чтоб безопаснее.
И улыбается, зараза.
— Ты про Харона? — очень, очень осторожно уточнил он.
— Да! Я долго думала — вряд ли мы кого-то лучше найдём.
— Это точно, — промямлил он, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Но ты ведь ещё не выкупила контракт, правильно?
— Нет ещё, — растерялась она. — «Девятый круг» ведь ещё закрыт.
— Да, точно, он в полдень открывается… — пробормотал Ленни, покрываясь холодным потом. — А деньги…
— Давай зайдём за ними вместе? А то я боюсь — такая сумма, — Эмили виновато потупилась.
Ленни доводилось встречать людей, которые в минуты опасности начинали соображать в разы быстрее и чётче. Увы, сам он был не из их числа. И сейчас заметался, как подстреленный радтаракан.
Деньги у неё не с собой — значит, у Тюльпан, где же ещё? Бар откроется в полдень. В двенадцать часов девчонка возьмёт деньги и отнесёт их Азрухалу. Сейчас — половина двенадцатого. То есть…
— Ты подожди меня тут, хорошо? Я сейчас за доктором схожу… За Берроузом. Снежку что-то нехорошо, перебрал с винтом, — Ленни понимал, что несёт ахинею, но уже не мог остановиться. — Ты присмотри за ним, ага?