– Нет, я не верю в привидения. А ты?
Аура пожала плечами. Начав заниматься алхимией, она познакомилась с разного рода оккультной литературой, но серьезно интересоваться этой темой стала лишь несколько лет назад. Конечно, фотографии с двойной экспозицией и фокусы разных шарлатанов ее не впечатляли. И все же она не отрицала существования сверхъестественного так категорично, как раньше. Ведь ей достаточно было посмотреть в зеркало, чтобы столкнуться с явлением, не имеющим естественного объяснения.
– Вообще-то я имела в виду, что Шарлотта, возможно, что-то делала с часами, – пояснила Тесс. – Как-то отключала этот механизм, понимаешь?
Аура поднялась и еще раз окинула взглядом огромные часы. Механизм приводился в движение цепями и гирями. На стрелках поблескивали рубины. В нижней части золотого циферблата виднелась маленькая скважина. Туда вставлялся ключ, которым часы заводили каждые два дня.
– А мать выходила из своей комнаты в последнее время? – спросила Аура.
– Редко. Иногда шаталась по замку, пока кто-нибудь не отводил ее обратно в постель или в кресло.
«Если в моем бессмертии и есть что-то хорошее, – подумала Аура, – так то, что мне не грозит подобное».
– А сюда, в столовую, она тоже забредала? – сказала она вслух.
– И сюда, и куда угодно, – ответила Тесс. – Один раз мы ее нашли в оранжерее под крышей – а ведь раньше она туда ни ногой!
Мать всегда ненавидела эту оранжерею. Она навевала недобрые воспоминания о Несторе, который десятилетиями скрывался там от семьи.
Заводной ключ, похожий на железную бабочку, лежал на обеденном столе. Аура вставила его в скважину. Часы, несмотря на почтенный возраст, заводились легко, как новые, будто шестеренки только вчера смазывали.
Повинуясь бессознательному порыву, Аура повернула ключ против часовой стрелки. Сперва он проворачивался с трудом, потом раздался щелчок. Аура подумала, что лопнула какая-нибудь пружина, но потом поняла, что механизм можно заводить и в другую сторону.
– Странно, – пробормотала она. – Может, это отдельный завод для фигур?
Тесс помотала головой и подошла ближе, едва не наткнувшись выпирающим животом на полированное дерево. И тут же отшатнулась, как будто не желая, чтобы ее нерожденное дитя соприкасалось с этими часами.
– Я эту штуку сто раз заводила. Фигуры заводятся вместе с часовым механизмом.
Аура повернула ключ до упора. В часах что-то зажужжало, как муха в банке из-под варенья. Когда она вынула ключ из скважины, раздался короткий птичий крик – и все стихло.
– Думаешь, все? – В голосе Тесс слышалась робкая надежда. Прекратится ли теперь птичий гомон, они узнают только в полночь.
Аура отступила на несколько шагов и снова окинула взглядом часы.
– Интересный механизм! – сказала она. – Его нужно заводить, чтобы он не сработал! Обычно часы заводят, чтобы они шли.
– А ты знаешь, откуда они у Нестора? – спросила Тесс.
Аура покачала головой.
– Похоже, мать потихоньку заводила этот механизм, – добавила она.
Но почему Шарлотта ни разу никому и словом об этом не обмолвилась? И почему сама заводила потайной механизм, а не поручила это кому-нибудь из прислуги?
Аура невольно вспомнила о «птичьем языке» – тайном наречии алхимиков. Упоминания о нем часто попадались ей в книгах, хотя она ни разу не встречала человека, который действительно владел бы этим языком или хотя бы знал, как он звучит. В алхимических трактатах было полно таких запутанных понятий; нередко их единственным источником была буйная фантазия автора.
Аура задумчиво уставилась в пол.
– Может, распорядимся сбросить эту бандуру в море? – предложила она. – Тогда уж точно станет тихо.
Аура еще раз взглянула на часы, на филигранную резьбу и мерцающий циферблат. Через несколько часов откроется большая дверца, оттуда появится хилая смерть с косой, а за ней – кряжистая фигура, которая схватит скелет за пустые глазницы и утащит обратно внутрь. Человек, побеждающий смерть. Если Нестор не сам заказал эту махину, это сделал кто-то, хорошо его знавший.
Люк, через который Аура заглядывала внутрь, так и остался открытым. Она присела на корточки, чтобы его закрыть, и тут заметила нечто новое. На внутренней стороне крышки, примерно в сантиметре от нижнего края, был выжжен черный знак:
По сравнению с изящной резьбой на корпусе знак выглядел довольно примитивно: примерно так влюбленные вырезают на коре деревьев свои инициалы. Трудно представить, чтобы искусный мастер, изготовивший эти часы, оставил такую грубую подпись.
Тесс ничего не заметила.
– А от Константина есть вести? – спросила она.
– Последнее письмо было два месяца назад.
Аура задумчиво обвела выжженный контур кончиком пальца.
– Он все пишет свою книгу о соборах?
– Кажется, да.
Константин Леопольд Ракоци, граф Сен-Жермен, был бессмертен, как и Аура. Он прожил уже несколько столетий и давно преодолел все страхи и сомнения, связанные с вечной жизнью. У него были ответы на многие терзавшие Ауру вопросы. Он очень помог ей после событий в Испании и с пониманием отнесся к ее смертельной усталости, ночным кошмарам и перепадам настроения. Постепенно Аура убедила себя, что любит его, очень старалась, чтобы это стало правдой, но в конце концов вынуждена была признать, что в таких тонких материях, как чувства, сколько ни старайся, толку не добьешься. Медленно, но неудержимо Аура и Константин стали отдаляться друг от друга – без взаимных упреков, без единого обидного слова. В конце концов он съехал с виллы в Синтре и с тех пор колесил по всей Европе. Иногда он писал Ауре, делясь тем, что узнал, изучая готические соборы и зашифрованные послания их строителей.
Аура показала на знак внутри часов:
– Где-то я такое уже видела!
– Это инициал?
Аура снова обвела знак пальцем и резко встала.
– Сможешь подняться по лестнице? – спросила она.
Тесс сверкнула глазами.
– Снова твое любопытство! – фыркнула она.
– Представляешь, какой скучной была бы вечная жизнь без любопытства! – ответила Аура, легонько обняв племянницу за плечи.
Глава 6
– Он до сих пор живет там наверху, – заметила Тесс, когда они с Аурой поднимались по скрипучей лестнице в оранжерею.
На мгновение Ауре показалось, что племянница говорит о Несторе. И хотя она знала, что этого не может быть, внутри у нее все содрогнулось. На мгновение воспоминания о том времени вырвались наружу, словно запах, от которого не удается избавиться.
Тесс показала на дверь в конце лестницы. На ней был вырезан пеликан, прижимавший к груди длинный клюв.
– Пеликан? – пробормотала Аура. – Он все еще здесь?
Тесс кивнула:
– Я его видела, когда в последний раз сюда поднималась. Полгода назад. В крыше полно дырок.
Пеликан жил в оранжерее, сколько Аура себя помнила. Первый раз она его видела, когда была еще маленькой. Это было лет сорок назад; она и не знала, что птицы могут жить так долго.
И тут до нее дошло, что хочет сказать Тесс:
– Ты думаешь, пеликан поел того растения?
– Все может быть.
Аура никогда не задумывалась над тем, как цветок Гильгамеша действует на животных. Бессмертная птица? Почему бы и нет?
Тесс рассмеялась:
– Может быть, это уже другой пеликан. Может, тот, первый, снес яйцо.
Аура была рада, что с ней Тесс. Сама она постоянно ловила себя на том, что не видит самых простых и очевидных объяснений и везде подозревает тайны и загадки. С возрастом она становится чудаковатой и, похоже, теряет связь с реальностью.
Тесс запыхалась, пока они добрались до двери в оранжерею. Аура покосилась на племянницу. Та сразу это заметила.
– Ради бога, не вздумай только за меня беспокоиться!
– Я и не беспокоюсь.
– Я просто беременна!
– Я заметила.
– Так почему, черт подери, все обращаются со мной, как с фарфоровой мадонной?
Улыбнувшись племяннице, Аура отворила дверь. Последний раз она заходила сюда много лет назад, за книгами из библиотеки Нестора. Ей снова показалось, что она попала в возведенный в честь отца мавзолей, благоговейно хранящий его присутствие. Ауре хотелось кричать от возмущения.
Тем не менее после смерти Нестора Аура провела здесь немало времени – до отъезда в Сванетию. Семь лет она в полном одиночестве изучала тайны алхимии: штудировала сотни книг, ставила опыты, радовалась редким победам и переживала моменты отчаяния. Теперь ей казалось, что это было в какой-то прошлой жизни.
Тесс дотронулась до ее руки. Неужели догадалась, о чем думает Аура?
Растения, похоже, разрослись еще гуще. Деревья и гигантские папоротники, экзотические цветы и лианы, которые с годами так заплели оранжерею, что до многих углов стало не добраться. Настоящие джунгли!
Стеклянная крыша, тянувшаяся над всей центральной частью замка, была покрыта грязью и солевой коркой, но на солнце стекло казалось почти прозрачным. Лишь проржавевший каркас отбрасывал на зелень неровную сетку тени. Деревья уже упирались верхушками в крышу. Их нужно бы в ближайшее время обрезать, не то продавят стекло.
Перед стеной тропической растительности было немного свободного места. У стеклянного ската с южной стороны стоял старый диван, покрытый пылью, как и все остальное. Снаружи вплотную к стеклам покачивались кипарисы, устремив острые верхушки в полуденное небо. Солнце с самого утра то проглядывало, то снова скрывалось за облаками.
В каменной нише слева от Ауры и Тесс помещалась алхимическая лаборатория: столы и шкафы, заваленные стеклянными пробирками, закопченными тиглями и книгами. В глубине виднелась дверь в библиотеку Нестора – хранилище всей алхимической премудрости, собранной им в замке Инститорисов.
Аура несколько минут стояла неподвижно, привыкая к обстановке. Тесс тяжело опустилась на диван и сделала глубокий вдох, не подумав про облако пыли, поднявшееся из диванных подушек. Чертыхаясь, она прикрыла нос рукавом, но осталась сидеть.
– Со мной все в порядке, – проговорила она глухо. – Не волнуйся.
– Тут в пыли следы. – Аура показала на отпечатки подошв, ведущие в лабораторию, а оттуда – к двери библиотеки. – Это твои?
Тесс покачала головой:
– Мама иногда сюда ходит.
– Сильветта? С каких пор ее интересуют такие вещи?
– Ты ее недооцениваешь.
– Ничего подобного. Просто она…
– Ты хоть знаешь, как она разозлилась, когда ты разорила дедушкину могилу?
– Это было семнадцать лет назад! Да и она никогда…
– Люди иногда меняются с возрастом. – Тесс скрестила руки на груди и улыбнулась. – Не только внешне.
Аура вздохнула. После того как Джиллиан ее оставил, она поклялась, что никогда больше не будет распоряжаться жизнью и смертью другого человека. А поскольку цветок Гильгамеша растет только на могилах бессмертных, она решила избавиться от останков Нестора. Выкопать кости оказалось проще, чем она думала. Спустя столько лет от покойника осталось немного. Аура собрала останки в мешок и отплыла на лодке подальше в море. После всего, что она узнала о преступлениях отца, ей не составило труда выбросить кости за борт, словно мусор.
С тех пор цветок Гильгамеша больше не рос в оранжерее. Неужели сестра действительно жалеет об этом? Сильветта никогда не проявляла ни малейшего интереса к алхимии. Много лет назад Лисандр, ее настоящий отец, одержимый тайным учением, похитил ее и изнасиловал, в результате чего родилась Тесс. Когда Аура наконец отыскала ее в монастыре тамплиеров на Кавказе, Сильветта, несмотря на весь пережитый ужас, была решительно настроена вернуться к нормальной жизни. У нее оказались блестящие организаторские способности, и она взяла на себя управление замком и имуществом семьи. И всегда подчеркивала, что меньше всего на свете ее интересует бессмертие.
– Она очень изменилась в последнее время, – продолжала Тесс. – Конечно, и раньше она нет-нет, да и упрекнет тебя в чем-то, но редко, вскользь. А потом все стало иначе. По-моему, она очень на тебя злится.
– Злится? Я понимаю, ей пришлось ухаживать за матерью…
– Все оказалось на ней, – перебила Тесс. – Тебя долго не было. Да и меня тоже.
– Но у нее десяток горничных и слуг!
– Да, но почти все они ночуют в деревне. А Шарлотта в последнее время почти не спала – по ночам, по крайней мере. Как ни крути, мама осталась тут одна, лицом к лицу со всеми проблемами.
Тесс была совсем не такая, как Сильветта, но в эту минуту она очень походила на мать. У матери и дочери были одинаковые светлые волосы и схожий тембр голоса. Но дело даже не в этом, а во взгляде Тесс, в ее интонации. Она не просто повторяла то, что слышала от Сильветты, – она была с ней заодно, а такое бывало не часто.
Тем сильнее поразили Ауру эти обвинения.
– Сильветта мне за все годы и словом не обмолвилась о цветке.
– А ты часто тут бывала? Сколько раз за все это время вы по-настоящему говорили друг с другом? В смысле, не о делах, а о том… – Тесс помедлила. – О том, что у вас на душе.
– Она никогда не казалась…
– Ты спрашивала ее хоть раз, как она со всем этим справляется: с бабушкой, с замком – да вообще, каково ей тут одной, на краю света?
– Конечно, спрашивала! Мы все-таки сестры.
– И часто ты при этом старалась хотя бы изобразить интерес на лице? – Тесс улыбалась, но от этого было только хуже. Она подошла к Ауре, тронула ее за руку и сказала: – Я тебя очень люблю, Аура, ты же знаешь. Но эмпатия не твой конек.
– На Джиана намекаешь?
Тесс сжала руку Ауры. Ее глаза потемнели от гнева.
– Знаешь, что этот кретин мне сказал? Что нам не стоит больше видеться!
Аура с трудом подавила улыбку. Тактичность в обращении с людьми сын явно унаследовал от нее. Но она видела: Тесс по-настоящему страдает от того, что Джиан держит дистанцию. Они росли вместе, как брат и сестра, пока катастрофа на раскопках в Уруке не отдалила их друг от друга. В конце концов Тесс простила Джиана, во всяком случае, очень постаралась простить. Тем больнее ей было вдруг услышать от него, что он уезжает и, нет, навещать друг друга, пожалуй, не стоит.
– Он мне иногда пишет, – сказала Тесс. – Я его письма уже много месяцев не читаю. Они по-прежнему приходят сюда, в замок. Господи, он даже не знает, что я уже сто лет здесь не живу! Мама сохраняет для меня эти письма, но я их просто складываю в стол не распечатывая.
– И тебя мучает совесть? Ты имеешь полное право на него сердиться!
– А ты? Когда ты последний раз его видела?
– Давно. (Три года. Многовато для матери и сына). Не думаю, что он по мне скучает.
– Извини, он, конечно, твой сын и все такое, но иногда…
– Он ведет себя как осел, я знаю!
Аура почувствовала прилив глубокой нежности. Они с Тесс всегда были очень близки. Джиан часто искал поддержки у домовитой, спокойной Сильветты, а Тесс, в свою очередь, шла к Ауре, когда ей нужен был совет или просто слушатель-взрослый. Тем абсурднее выглядело то, что физически Тесс была теперь на год старше, чем Аура.
– Пойдем, я тебе покажу, – сказала Аура племяннице после недолгого молчания. – Этот знак… Кажется, я видела его там, в библиотеке.
– В книге?
Аура покачала головой и перешагнула порог лаборатории.
Библиотека представляла собой лабиринт забитых под завязку стеллажей. Здесь царил полный беспорядок: тома, которым не хватило места на полке, лежали вдоль и поперек поверх других книг. Помещение тянулось над всем восточным крылом замка. Скаты крыши здесь были не стеклянные, а из черепицы и балок. Скупой свет падал сквозь два слуховых окна. В отличие от остальных окон в замке, на витражах здесь были не картины, а буквы.
В узком простенке между окон стоял письменный стол; он был пуст, не считая нескольких книг: «Введение в алхимию», «История алхимии» и так далее. Прислуге было строго запрещено подниматься на чердак. Однако кто-то вытер пыль со стола, а книги сложил аккуратной стопкой.