Подобное бедствие вполне могла учинить молния. Однако огонь уже распространился по кораблю – большей частью по палубе. Молнии же обычно поджигают паруса, такелаж или мачты.
Зарокотал гром. Захваченный зрелищем вдали, Брилн почти не заметил его… однако грохот, вместо того, чтоб стихнуть, перешел в яростный рев, причем где-то под самым боком.
Капитан развернулся и бросился к другому борту. Там, на гребне еще одной чудовищной волны, вопреки всем ветрам и течениям дико раскачивался из стороны в сторону, ходил ходуном второй корабль флота. Какая-то сила сотрясала корабль изнутри, из самого трюма.
Капитан потянулся к подзорной трубе – в море он не расставался с ней ни на минуту. Приставив медную трубку к глазу, он навел окуляр на соседнее судно. Масляные фонари, развешанные на мачтах и в прочих стратегически важных местах, давали достаточно света, чтоб разглядеть происходящее.
Капитан второго корабля, моряк с характером, назначенный на должность лично Брилном, велел команде вооружиться гарпунами. Невдалеке от кормы трое орков готовили факелы из промасленных тряпок. Храбрые воины выглядели очень и очень встревоженно.
Брилн выругался и замахал подзорной трубой в попытках привлечь внимание кого-нибудь там, на борту другого корабля, но его никто не замечал. Теперь становилась ясна и причина пожара на том, первом судне, шедшем в отдалении. Его команда решила поступить так же, как и эти моряки, и отчего-то утратила контроль над положением.
Вспомнив о загоревшемся корабле, Брилн повернул подзорную трубу в его сторону.
К его изумлению, злополучного корабля в поле зрения не оказалось. А ведь этакое зарево должно быть видно издалека… разве что корабль уже затонул.
Разразившись проклятиями, Брилн оглянулся на первого помощника.
– Сигнальный фонарь! Живо!
Но, стоило ему отдать этот приказ, флагман встряхнуло так, точно корабль налетел на рифы. Брилн отлетел в сторону. Первый помощник рухнул на колени. Еще один из моряков, переброшенный через леер, сгинул в пасти ненасытного моря.
Палуба содрогнулась от нового глухого удара. Брилн с трудом поднялся на ноги.
– Шторм разбудил их всех до одного! Отставить фонарь! Готовьте сонный порошок и посыпьте им что-нибудь съестное и наконечники четырех копий! Эту тварь внизу нужно утихомирить, иначе дела наши станут так же скверны, как и на тех, других кораблях!
Первый помощник и остальные бросились выполнять приказ, а Брилн снова взглянул в сторону соседнего корабля. Там дела шли хуже прежнего. «Отчего они не успокоят зверя?» – задумался капитан.
Быстрый осмотр палубы – и ответ сделался ясен. Там, где хранился бочонок с порошком из трав, предназначенным для того, чтоб усыплять зверей, лежали лишь почерневшие клепки. Ливень сам по себе никак не мог бы повредить бочонка, укрытого чехлом и задвинутого под навес над дверью в капитанскую каюту, а вот молния еще как могла – и ударила прямо в него. Всю палубу вокруг выжгло дотла, а с этим обратился в прах и единственный верный способ укрощения рассвирепевшего груза.
Между тем удары в трюме флагмана замедлились, и тут Брилна осенила безумная идея. Едва он подбежал к люку, ведущему в трюм, как первый помощник выпрыгнул навстречу. Вид он имел усталый, но торжествующий.
– Он как раз просыпался! Вовремя мы подоспели…
– Кто оказался самым метким? – оборвал его капитан.
– Я, капитан! – ухмыльнулся первый помощник. – Ты же сам знаешь!
– Порошка у нас осталось еще порядком! Сумеешь перебросить пару мешочков к ним на борт? – Брилн указал в сторону ближайшего корабля. – Они потеряли весь свой запас!
– Так точно!
Со стороны корабля, шедшего следом, снова донесся рев. Брилн поднес к глазу подзорную трубу.
Орки с факелами бежали к люку в трюм. Возле люка готовились сойти вниз еще с десяток матросов с копьями.
И тут палуба за их спинами словно бы взорвалась.
Брилн невольно ахнул. Молнии он не видел. Что же могло?..
Как только обломки рухнули вниз, ответ сделался очевиден. Над проломленной палубой мелькнул силуэт исполинской руки, тут же вновь скрывшийся в трюме, и после этого корабль заходил ходуном сильнее прежнего.
Часть команды бросилась к пролому. В этот момент вернулся и первый помощник Брилна.
– Два мешочка! – заорал он, перекрикивая бурю. – Куда?
– Куда-нибудь на палубу, да так, чтоб они заметили! Живее!
– Слушаюсь!
Первый помощник привязал крохотный мешочек к древку стрелы и изготовился к выстрелу. Искусный орк-лучник вполне мог уверенно поразить цель даже в столь сильный шторм.
Но прежде, чем первый помощник Брилна успел спустить тетиву, другой корабль встряхнуло еще сильнее. Несколько матросов, собравшихся вокруг пролома в палубе, разом отлетели к бортам. Двое рухнули в воду, а один едва сумел спастись, в последний момент уцепившись за леер.
Первый помощник сдвинулся в сторону, восстанавливая сбитый прицел. Орки на палубе засуетились, забегали взад-вперед, отчего риск пристрелить кого-нибудь из своих возрос многократно.
Второй корабль вновь накренился и под напором новой волны едва не завалился набок. Едва судно выровнялось, стрелок наконец-то спустил тетиву.
Брилн взревел от восторга. Стрела угодила прямо в цель, вонзившись в палубу в каком-то ярде от зияющего пролома. Один из команды, заметив ее, бросился за мешочком. Очевидно, он прекрасно понимал, что переброшено на борт с флагмана.
– Быстрее! Второй! – скомандовал капитан. Скорее всего, порошка и в первом мешочке с лихвой хватило бы, чтобы утихомирить зверя, но второй обеспечит успех наверняка.
Первый помощник вскинул лук…
Обшивка обращенного к флагману борта брызнула щепками. В новой дыре мелькнуло устрашающее копыто, тут же втянувшееся назад.
Безжалостная морская волна накренила пострадавшее судно, так что новый пролом склонился к самой воде, и море немедля хлынуло сквозь пробоину в трюм.
– Отставить порошок! – заорал Брилн.
Этого было довольно. Забыв о выстреле, первый помощник бросился распоряжаться сближением с терпящим бедствие судном.
Волна ненадолго выровняла корабль, но его груз, очевидно, разъярившись еще сильнее, снова лягнул борт изнутри. Новый удар копыта проломил доски. Пробоина почти удвоилась в размере.
Когда корабль накренился вновь, сомнений в его скорой гибели более не оставалось. Вода хлынула в трюм, и судно Орды быстро пошло ко дну. Не прошло и пары минут, как его палуба сровнялась с уровнем моря.
Орки попрыгали в бурную воду, пытаясь доплыть до флагмана. Нескольких тут же накрыло волной, и вынырнуть не сумел ни один.
Из трюма раздался дикий рев. Исполинские руки вцепились в края дыры в палубе, но, несмотря на всю свою чудовищную силу, вовремя выбраться на свободу зверь не сумел.
Палуба ушла под воду. Волны погнали тонущий корабль прочь от остального флота. Фонари один за другим угасли, и теперь от злосчастного судна остался лишь темный силуэт.
Сквозь завывания бури пробился последний рев, полный бессильной злобы. Силуэт тонущего корабля изменился: казалось, зверь вот-вот вырвется из-под проломленной палубы.
Брилн изо всех сил вцепился в леер. Страх перед новой угрозой для собственного корабля на время стер из памяти все мысли о спасении утопающих. Ему уже представлялось, как исполинское создание подплывает ближе и…
Но нет. Последний огромный пузырь вырвавшегося из трюма воздуха – и тонущий корабль скрылся под водой целиком. Произошло это так быстро, что возможности отреагировать зверю не представилось.
Флагман приблизился к двум из уцелевших кораблей. Брилн ни минуты не сомневался, что спастись удастся лишь горстке моряков, да и то вряд ли. Скорбя об их мужественной гибели, он задумался о том, что могли означать события этой ночи. Он потерял пятую часть драгоценного груза.
– Восьмерых должно хватить, – пробормотал капитан. – Восьмерых наверняка хватит…
Но это уж решать не ему, а вождю. Это уж решать Гаррошу.
А Брилну оставалось только надеяться, что больше потерь не будет. Разумеется, если дело обойдется без новых потерь, Гаррош простит ему эту оплошность.
Но если вождь сочтет его виновным, Брилн будет просить только о том, чтобы великий правитель орков позволил ему взглянуть на сокрушительное поражение Альянса в Ясеневом лесу.
После этого капитану не жаль будет и умереть…
«Да, мы изменились, – отметил Малфурион, шагая через Дарнас. – И вовсе не к лучшему…»
Верховный друид точно знал, когда произошла сия нежеланная перемена в умонастроениях ночных эльфов и что послужило ее причиной. «Шаласир. Они никак не могут забыть о Шаласир…»
К гибели в бою или по несчастливой случайности ночным эльфам было не привыкать. Непривычным было другое – потеря жизни из-за немощей, связанных с возрастом. Поговорив с Джеродом, Тиранда расспросила его обо всем, с чем довелось столкнуться Шаласир.
Болезнь оказалась вовсе не единственным из ее несчастий – разве что последней соломинкой. Кроме этого, Джерод с женой страдали от множества незначительных, но день ото дня набиравших стойкости ломот да недугов. Как же все это было знакомо! Вот и у него, у Малфуриона внезапно заломило в плече…
По пути через сады он вглядывался в лица встречных. Всеми вокруг овладело уныние. О чем они думают, понять было проще простого: каждый размышлял не только о том, ждет ли та же судьба всех до единого, но и гадал, насколько она неизбежна.
И у самого Малфуриона на сердце было не лучше.
Разумеется, от неизбежного не спастись, однако Тиранда, призвав на помощь Сестринство, уже старалась унять нарастающий страх. А кроме того присматривалась к примерам юных рас – особенно человеческой: как-то они справляются со старостью и болезнями? Да, людей то и другое тоже весьма и весьма расстраивало, однако в большинстве случаев их выручала присущая им стойкость духа. А вот сумеет ли раса ночных эльфов выдержать те же испытания на равных с людьми… в этом ни верховный друид, ни его супруга в данный момент уверенности не имели.
Впрочем, сейчас Малфуриону следовало забыть обо всем этом и сосредоточиться на предстоящем совете. С приготовлениями было покончено, и до прибытия представителей оставались считаные дни. Теперь Малфурион должен был обдумать детали того, чего надеялся достичь.
– Верховный друид Малфурион Ярость Бури…
Подобраться к верховному друиду незамеченным было почти невозможно, однако говорящему это вполне удалось. По счастью, Малфурион не отличался слабостью нервов. Он попросту обернулся, слегка опустил взгляд и, ничуть не удивившись, обнаружил перед собой человека.
Человек пребывал в самом расцвете сил. Мощная нижняя челюсть, узкие глаза, облачен в свободные, простые коричневые одежды, и, пусть безоружен, держится, как опытный боец…
Этого человека Малфурион знал.
– Эдрик?
Эдрик склонился перед Малфурионом в низком поклоне, отчего его длинные темно-коричневые волосы упали со лба на лицо.
– Мой повелитель Генн Седогрив надеется на разговор с тобой, если сегодня у тебя найдется для него время.
Верховный друид наморщил лоб.
– На самом деле, Эдрик, мне нужно поговорить с ним прямо сейчас. Где он?
Человек выпрямился.
– Я оставил его невдалеке от Террасы Воинов, у тропы, ведущей к нашему убежищу. – Эдрик поморщился. – Сказать откровенно, верховный друид, по-моему, он надеялся, что ты именно так и поступишь. Он понимает: время дорого.
– Тогда веди.
Эдрик послушно повел его за собой, и по пути Малфурион отметил, что вид этого человека приводит оказавшихся неподалеку ночных эльфов в такое же смятение, как и тревоги о собственной старости… несмотря на тот факт, что люди и прочие члены Альянса могли свободно бывать в Дарнасе со дня его основания. Очевидно, в Эдрике узнавали одного из адъютантов Генна и, таким образом, понимали, кто он на самом деле таков. Что же до молодого человека – тот смотрел прямо вперед, как будто, кроме тропы, на свете не существовало ничего иного. Но Малфурион знал, что все обстоит в точности наоборот: в эти минуты Эдрику было так же неуютно, как и дарнасским жителям, если не хуже.
Двигался Эдрик столь же беззвучно, как и ночные эльфы – не самое обычное умение для человека. В пути юноша хранил молчание, однако, стоило им покинуть город и войти в лес, Малфурион заметил, что здесь он наконец-то расслабился. Удивительно: человек, а в глуши чувствует себя спокойнее, чем в городе…
Деревья, как всегда, приветствовали появление ночного эльфа. Ветви их нежно качнулись против ветра, листва с шелестом затрепетала. Для Эдрика в этом не было ничего примечательного, Малфурион же чувствовал истинное наслаждение. В ответ на приветствия он поднял руку, зная: деревья это почувствуют.
Затем приветствия уступили место чему-то иному – речи на языке деревьев. «Он ждет… – услышал Малфурион. – Ждет за Поросшим Тремя Свилями».
Все деревья имели свои имена, по большей части непонятные даже верховному друиду. Ночной эльф слышал лишь приблизительные описания того, что эти имена действительно означали. Имена деревьев всегда описывали их внешние признаки, и еще ни разу на памяти Малфуриона два дерева не звались одинаково.
Малфурион помнил Поросшее Тремя Свилями, одно из первых деревьев, взошедших в этой части леса – о чем оно с гордостью сообщило при первой встрече, несколькими неделями раньше. Стоило Малфуриону взглянуть на него, и из-за его ствола выступил Генн Седогрив.
– Приветствую короля Гилнеаса, – торжественно провозгласил верховный друид.
– Гилнеаса… – проворчал Генн.
Крепкий, угрюмый, он очень напоминал медведя, хоть и порядком состарившегося. Отнюдь не красавец, Генн до сих пор не утратил властных манер и необычайно живого, острого для человека столь почтенного возраста взгляда. Бороду он, в отличие от верховного друида, стриг коротко, а ростом превосходил Эдрика, что придавало его фигуре некоторое, пусть незначительное, но сходство со статью Малфуриона.
– Гилнеаса… – повторил король. – Разве что по названию, верховный друид.
– Но это только на время! – подал голос Эдрик.
– Посмотрим, – откликнулся Генн, обернувшись к адъютанту. – А отчего верховный друид здесь? Я ведь просил тебя разузнать о возможности аудиенции, а не тащить его сюда, ко мне…
Малфурион поспешил вмешаться, пока недоразумение не разрослось до несоразмерных масштабов:
– Это я велел твоему человеку отвести меня к тебе, Генн. Так уж вышло, что твоя просьба совпала с моей нуждой в разговоре. Вот я и последовал за Эдриком, чтоб сберечь драгоценное время.
– И речь, верховный друид, пойдет о предстоящем совете?
– Разумеется. Гилнеас – одна из важнейших причин, побудивших меня воплотить его в жизнь. Принять твой народ в Альянс…
– Ты хочешь сказать «принять мой народ в Альянс заново», – с горечью буркнул король. – После того, как мне хватило глупости решить, будто Гилнеасу лучше всего взять дело в собственные руки.
– Генн! Справиться с проклятием было выше твоих сил! Не мог же ты…
– Неважно! – скорее по-звериному, чем по-человечески прорычал владыка Гилнеаса.
С этими словами он подался вперед, к верховному друиду, и, хотя Малфурион превосходил его ростом, в эту минуту ночному эльфу почудилось, будто глаза их – вровень. Генн словно бы сделался выше и шире в плечах.
– Неважно! – повторил он. – Мы прокляты и останемся проклятыми вовек!
Взять разговор в свои руки Малфуриону удалось не без труда.
– Нам с тобой нужно поговорить о совете. Первые эмиссары ожидаются завтра.
Генн разом остыл.
– Да. Совет. Все они получат шанс осудить мои дурацкие промахи.
– С несколькими я связывался. Они понимают, что такое требования времени. И знают, что о случившемся ты сожалеешь. И вполне способны оценить, что можешь предложить Альянсу ты и твой народ.
– А понимают ли они, верховный друид, что им предлагают обоюдоострый клинок?
Ночной эльф успокаивающе коснулся плеча человека. Противиться Генн не стал.
– Ты научился справляться с этим лучше, чем думаешь. Ты предлагаешь Альянсу одни только преимущества, Генн. В самом уж крайнем случае, им придется серьезно обдумать эту сторону дела.