========== Имена и таланты ==========
Спустя четырнадцать лет брака эта женщина все еще поражает Джейме Ланнистера некоторыми непредсказуемыми талантами. Например, краснеть по любому поводу и бесить своего мужа.
Бриенна не то чтобы талантлива, но многими чертами и дивными привычками одарена. Она прекрасно умеет обращаться с оружием, торгуется так умело, что именно этим чудом их дом до сих пор не разорен, она даже умеет немного готовить, чему научилась сама уже после свадьбы, и Джейме ни разу не отравился. И она невозможно, бесподобно, ошеломительно прекрасна в постели.
С точки зрения тети Дженны и многих других тетушек Ланнистеров и их родни, талант беспрерывно беременеть и рожать тем более делал Бриенну лучшей невесткой всего Вестероса, когда-либо вступавшей в их семью. За это ей прощали и мужскую одежду, и более чем удручающую любого Ланнистера неспособность к светской жизни.
Но ко всем многочисленным способностям супруги за эти годы Джейме привык и считает их сами собой разумеющимися, кроме двух. Он по-прежнему не способен предсказать, что и когда смутит Бриенну и вгонит ее в краску, и он не в состоянии ее переупрямить ни за что и никогда.
Обойти ее упрямство возможно лишь хитростью и коварным обманом. В прямой стычке она неизменно стоит насмерть.
В случае с их первенцем, Брандоном, упрямство ее обращает выбранные позиции в каменную скалу, подход к которой Джейме так и не сумел найти.
Брандона следовало наказать. На сей раз сурово. Переписка с девицами Старк — а оных девиц после Зимы народилось немало — фривольные стишки, а теперь еще и откровенная пьеса, переписанная его рукой и отправленная в Винтерфелл — могли попасться недоброжелателям в руки, а то и хуже — самому лорду-хранителю Севера, и тогда не поздоровится Брандону. И Джейме заодно.
Порядки в королевствах изменились на более суровые и сдержанные. Следующие лет двести в моде будет север — Зима долго хранится в людской памяти. Странная смесь культов и поверий родила новое аскетичное мировосприятие, и то, что считалось нормальным в пору юности самого Джейме, вдруг приняло оттенок едва ли не смертного греха.
«Когда я был юн, я трахал свою сестру, изменяя клятвам рыцаря и здравому смыслу, а она изменяла мне и мужу, который изменял ей. Ах эти прекрасные времена высокой нравственности!».
Бриенна вяло отчитывала Брана, когда Джейме вошел в столовую. Джейме не признавал разборок за едой, сравнивая их с добровольным приемом отравы, а потому сделал приветственный знак рукой и постарался улыбнуться жене и сыну.
— Муж, — леди сделала попытку встать из кресла, но он упредил ее намерение, положив руку ей на плечо.
Беременная их одиннадцатым ребенком, Бриенна приняла его милосердное дозволение остаться на месте с неизменной благодарностью в глазах. Ее всегда было просто радовать.
— Я решил проблему, Брандон, — попрал собственные же правила Джейме, едва лишь закрылась дверь за слугой, уносившим последние тарелки со стола, — со вчерашнего дня ты помолвлен с леди Арианной — надеюсь, я не перепутал имя твоей подружки по переписке.
— Что? — Брандон округлил глаза, и Джейме в стотысячный раз поразился тому, как странно смотрится его собственный оттенок глаз в совершенно не ланнистеровском взгляде сына.
— Что? — Бриенна словно сжалась в своем кресле.
— Через два года вы поженитесь, так что переписываться — это то, что поможет вам лучше узнать друг друга… я надеюсь. Убедись, что письма уходят по нужному адресу, и никакая другая девица Старк от твоих виршей не пострадает.
Бриенна дождалась, пока их удрученный, молчаливый и задумчивый (совершенно не по-ланнистеровски!) сын покинет столовую. И обрушила свой гнев на супруга вместе с сотнями вопросов.
— Они даже не виделись!
— Они переписываются полгода. Ты хоть читала, что твой сын пишет этим девочкам? «И до утра пастись меж лилий, и до рассвета нежным соком цветов, нектаром сладких роз бутон твой нежно орошать». Мало того, что похабщина, еще и дурная.
— Он в таком возрасте, — пробормотала Бриенна.
— Я знаю, о чем думают мальчики в «таком» возрасте. Лучше б ты тоже это знала, коль воспитываешь сыновей. Вот Сандор знает — и я не хочу, чтобы наш сын попал ему под горячую руку.
— Не доведется ему больше поднять эту руку тогда, — она сжала зубы, и Джейме испытал приступ знакомой щекотки: она готовилась, по своему обыкновению, к глухой обороне.
Повод мог быть любым, но Брандон, ее любимчик, всегда оставался вне конкуренции. А если дело касалось еще и отношений между полами, то Бриенна превращалась в стойкого Безупречного.
Упрямая женщина.
— То есть, ты против того, чтобы мальчик дружил с дочерью твоей ненаглядной леди Сансы? — нанес удар «сбоку» Джейме, вкрадчивой интонацией обходя прямой блок. Бриенна заморгала.
— Не против.
— Никто ведь не женит его на ней прямо сейчас. Может быть, ему приглянется другая. Их там уйма, этих Старков. Сноу-Старки, Клиган-Старки, Старки-Старки…
Бриенна слушала со страдальческим выражением лица. Она не выносила неуважительного отношения к семейству Старков, правда, более чем вольные нравы Новых Старков ослабили ее странную преданность им.
Просто есть такие люди, которым нужны идеалы. Моя жена из таких. Пройдет вечность, но ее идеалом мне не быть. Кого благодарить за это? Идеалы имеют обыкновение низвергаться ниц, а мне падать ниже некуда.
— К тому же, как я понял, он писал им письма с разрешения леди Арьи, и очень странно, что об этом не знала ты.
— Если ты будешь проводить за своим садоводством меньше времени, то у меня будет возможность еще и читать стихи и письма, — в тон ему постаралась ответить Бриенна, но сарказм ей давался плохо. Джейме фыркнул.
— Никому не дозволено посягать на святое, леди-жена. Разведение петуний только и удерживает меня на грани потери рассудка.
— Ты давно уже за этой гранью… — леди Ланнистер нахмурилась, — как можно хотеть назвать сына Бриеном?!
— Это ведь в твою честь, — притворно обиделся Джейме, ничуть не удивляясь внезапной смене темы.
Еще с седьмым ребенком вопрос наречения встал остро. Очевидно было, что дети не прекратятся, а у них кончились имена.
Когда-то им приходилось придумывать прозвища коням и мечам, и это, надо признать, было проще. Ни меч, ни лошадь не пожалуются однажды с возмущением на обидную кличку или неуместный пафос.
— Ты отвергла столько хороших вариантов, что мне пришлось обращаться за помощью к другим людям, — вынужден был защищаться Джейме.
— Эти варианты были бы хороши, если бы наши дети родились среди одичалых.
— Ты бы, конечно, предпочла одичалых, — попытка притвориться ревнующим не удалась; Бриенна победно усмехнулась, вставая со своего места и шагая вокруг стола. Не то чтобы она сильно раздалась к исходу всего-то третьего месяца — Джейме настолько привык видеть ее беременной, что уже и не помнил, какой она была в девичестве, но поступь у нее совершенно точно осталась прежней, широкой, решительной и тяжелой.
Кажется, пришло время для срочного отступления. Игривое настроение его жены могло быть опасно — рука у Бриенны с годами тоже легче не стала, а у него синяков хватало еще с прошлого раза. Семеро даровали этой женщине убийственную силу удара.
— Бронн только сказал, что не видит причин, почему его имя нам не подходит. «Бронн — звучит достаточно внушительно», вот, что он сказал. Детям нужны звучные, емкие имена. И я подумал о твоем имени, любовь моя, — если он не ошибался — о нет, Джейме не ошибался…
Бриенна атаковала. Даже смещенный центр тяжести ей не помешал задеть его скулу по касательной, второй рукой она предусмотрительно блокировала его захват, но подножку предусмотреть не могла. Джейме подхватил ее, падающую, даже не сомневаясь, что она такой маневр ни за что не провернет. Для этого нужно было быстро извернуться, а изворотливость была по его части.
— Сдавайся сразу, — шепнул он ей в ухо, и она, конечно, не сдалась.
Локоть прижал его правую руку к ее боку. Бриенна перехватила его за левое плечо обеими ладонями и швырнула к стене — Джейме присел, уходя из-под прямого удара, обхватил ее поперек чуть выпирающего живота, сделал несколько изящных, почти танцевальных шагов к столу и подсадил жену за бедра — это удавалось при наличии опоры. Притиснутая к стене, она быстро теряла силы, но не в этот раз, когда ей удалось перекатиться по поверхности стола вбок, подскочить и отбежать на безопасное расстояние.
— Он под тобой рухнет, разорительница! — крикнул Джейме, догоняя ее и безуспешно пытаясь сманить вниз.
— Он под нами обоими не рухнул, выдержит! — не смолчала в ответ Бриенна, и ее муж успел увидеть милую полоску ее невозможного румянца на шее сзади.
Она. По-прежнему. Краснеет. До сих пор, спустя четырнадцать лет, эта невозможная женщина смущается перед ним. Желание одолеть ее в схватке стало невыносимым. Или это было уже другое желание, Джейме в пылу сражения никогда их не различал.
Ему удалось обмануть ее, сделав ложный выпад, и подхватить под коленки, когда она пошатнулась. Но это оказался такой же обман, потому что Бриенна использовала его же захват как опору и буквально вбила мужчину в колонну обеденного зала, перехватив через грудь. Джейме не смог сдержать стона.
— Я все еще сильнее тебя, — ее глаза светились знакомым, мягким синим пламенем.
— А я все еще побеждаю, — и он изо всех сил дернул вниз болтающийся ремень ее туники, за которым последовали и штаны. Теперь она не могла сделать ни шага — его запасной план сработал.
— Это нечестно! Цареубийца! — Бриенна рассмеялась, оглядываясь по сторонам.
Дети предпочитали пользоваться минутами без присмотра и, вне всякого сомнения, уже разносили замок где-нибудь подальше от глаз родителей.
— Сдавайся, — Джейме коснулся губами уголка ее губ, прихватил нижнюю, встретил робкую влажность ее языка, и разжал, наконец, руку — только для того, чтобы прижать Бриенну к себе, и спешно задрать ее тунику, пока она расправлялась с утробным ворчанием с завязками его штанов.
— Никогда, — ответный ее шепот быстро превратился в стон, и схватка продолжилась самым любимым для обоих образом.
Ее крепкое, тренированное тело и ее все еще девичья робость, ее несгибаемая воля и готовность уступить ради очередной идиотской высокой цели, чередование мягкости ее кожи — и железной твердости мышц, упрямства — и податливости, проницательного ума и слепой недальновидности, все это сводило Джейме с ума гораздо сильнее, чем четырнадцать лет назад. Ему казалось, разгадка близка, и вот сегодня, сейчас он, наконец, поймет эту женщину, докопается до сути своей тяги к ней, остынет, успокоится. Но Бриенна оставалась верна себе — сумасбродной, нелогичной, неправильной и ненормальной, как ни посмотри. И он все еще гнался за ее тайной, надеясь отыскать ключ, и все больше убеждаясь, что ему это не удастся.
Среди многочисленных талантов своей жены Джейме Ланнистер более прочих восхищался одним, самым удивительным.
Она никогда не сдавалась.
========== Восемьдесят девятая ночь ==========
Комментарий к Восемьдесят девятая ночь
lots of pillow talking)
Джейме Ланнистер просыпается задолго до рассвета. В полдень — это решено — они отправляются за Стену, все; и Джон Сноу идет с ними в бой. Одичалые у костра не смолкают всю ночь, как будто их невыспавшиеся сумрачные лица способны нагнать на Иных достаточно страха. Скорее это будет перегар из их гнилых ртов, горланящих ночь напролет гнусные непристойные песни, в которых слово «ебать» повторяется не меньше трех раз за куплет.
Это так омерзительно звучит, если вслушаться, но так выгодно заглушает звуки другого рода.
Бриенна не умеет любить тихо и незаметно. Она вообще не умеет и не пытается быть незаметной. Сложно сказать, как бы ей это удалось, если бы она захотела.
Джейме потянулся. Под рукой пошевелилась Бриенна, потерлась носом о его ребра. Она любит спать на животе, эта невозможная женщина, но так ворочается во сне, что Джейме приходится опасаться быть ею задавленным или сброшенным с койки. Пару раз такое случалось. Ее виноватое лицо было достаточной наградой за чувствительный удар о ледяные полы.
Ее надо будет разбудить — и это то, чего хочется меньше всего. И потому он просто сидит рядом, пока она спит, смотрит на нее, и пытается остановить время силой своего взгляда. Если бы это было возможно. Джейме готов подкупить солнце и предложить взятку Иным, чтобы оттянуть наступление рассвета — и неизбежного расставания.
Восемьдесят девятая ночь — против запланированных двадцати двух — была прекрасна и удивительна, полна открытий и чудес. Не меньше, чем предыдущие восемьдесят восемь.
Хронология их ночей выбита у Джейме глубоко в подсознании. Ее он знает почти наизусть, боясь упустить что-то, что позволит, наконец, понять, как это произошло, почему, и почему продолжает происходить, и что ему со всем этим делать, в конце концов.
Вторая ночь — первую не трогать, запретная территория, слишком сильно — и задвижка изнутри на ее двери. Ее «нет, Джейме, сир, нет, прошу, нет». Удар в грудь, скользящий блок, попытка броска через бедро — самое настоящее сопротивление, настолько непритворное, что в какой-то миг Джейме показался себе насильником и готов был остановиться.
Седьмая ночь — и Подрик Пейн без штанов, явившийся с лампой и мечом наголо на хриплый возглас Бриенны. Чтоб ему, этому Подрику. Джейме дал с утра ему три дракона за то, чтоб тот молчал. Бессмысленная трата. Слуги в Королевской Гавани называли такое «утренней щедростью лордов».
Десятая ночь — и она прекращает сопротивляться. Она его уже ждет. Прячет глаза, извиняется, обхватывает себя руками — эти дни, сир Джейме, простите меня. Убедить Бриенну, что ему все равно хочется быть с ней рядом, не так-то просто. Ее сильная и уверенная рука, обхватывающая его член и неожиданно умело дарящая разрядку, настоящее откровение десятой ночи.
К пятнадцатой Бриенна впервые испытала полноценное удовольствие от близости, и Джейме был растроган тем, как ласково прижала она после его голову к своей груди и поцеловала в лоб. Это какая-то мистерия, чувствовать ее экстаз, это совершенно не то, чего он ожидает, да и, признать честно, не ожидает вовсе. Немного неловко признаваться, но ему нравится, как звучат их голоса вместе, и на двадцать третью ночь Подрик снова смущает их своим появлением. «Простите, миледи, сир, ох, но такой шум, я не мог подумать, я только думал, что…».