Джейме видит ее полностью обнаженной при свете еще через две недели, и это после Харренхолла впервые. Бриенна вздрагивает и напрягается, пока его пальцы обходят все шрамы, новые и старые, все веснушки и все складочки, бугорки и впадинки. Она едва дышит под ним, пряча взгляд.
Джейме заставляет ее быть сверху в сорок третью ночь. Ей немного больно поначалу. Это настораживает Джейме и слегка заставляет паниковать. Ему не хочется, чтобы она терпела его, ему нужно обоюдное желание. Узость ее лона не столь природна, это все, кажется, ее тренировки и то, что она бегает, прыгает и отжимается каждое утро, тогда как Джейме по-львиному ленится, предпочитая смотреть на ее возню и пыхтение перед тем, как снова затащить в постель.
Он открылся ей и отдался, взял ее и дарил себя, снова и снова, и были ночи, когда они удовлетворяли друг друга до тех пор, пока даже руки не уставали, губы пересыхали, и оставалось только смотреть друг другу в глаза, пока сон не победит обоих.
Он влюблялся в нее с каждым днем все сильнее, и боялся, что это не настолько взаимно, как ему того хочется. Два раза он ломался и принимался допытываться истины, доводя женщину до отчаяния. Где-то после сорок третьей ночи.
Он хочет знать, почему она отдалась ему. Он хочет знать, почему она не сделала этого раньше или не сделала вовсе. Он хочет знать, не предпочла бы она отдаться кому-нибудь другому…
Бриенна потянулась рядом, под его рукой, и Джейме улыбнулся, ложась обратно под меха и обнимая ее сзади.
— Мне снился Тарт, — пробормотала она спросонья, ловя его руки — кисть левой и уцелевшее запястье правой — и подкладывая себе под голову, — Хайл Хант и какой-то сир, похожий на Гору, сражались прямо во дворе нашей старой мельницы…
— Сражались за тебя?
— М-м. Нет, просто сражались. А почему ты спросил?
Джейме ревнует ее так сильно, что сам себя боится.
— Ты сама не знаешь, как хороша, Бриенна, — прошептал он, прижимаясь щекой к ее груди и прислушиваясь к учащающемуся биению сердца, — жаль, что ты мне не веришь.
— Рано или поздно тебе надоест.
Она не добавила «сир». Но несказанное, слово это как будто прозвучало. Джейме прищурился, в отблесках огня изучая тени играющие на ее обнаженных длинных ногах. Поймав его взгляд и мгновенно застеснявшись, она попыталась коленями надвинуть одеяло выше. Бесплодная попытка.
Приподнявшись на правой руке, он повел ладонью по ее бедрам, к пупку, огибая мускулистую мощность бедер — таких мягких под ним, таких бесстыдно гладких, да бывают ли вообще женщины такими? — накрыл ладонью ее грудь.
«Она стала больше», — отметив это, Джейме сглотнул. Так уже было в его жизни, с Серсеей. Четырежды. Но в случае с Бриенной оказалось заметнее. О том, что у нее задержка, он уже знал, а вот Бриенна этот факт игнорировала с потрясающим равнодушием. Неужели она настолько безразлична к себе?
Он представил себе женщину в будущем. Представил ее статную фигуру, смягченную материнством и сытной, спокойной жизнью. Сложно было не думать о Тартской Деве в таком ключе, особенно если учесть, что одичалые говорили о ней каждый день, а он, сберегая в тайне их отношения, вынужден был молча слушать и терпеть весь этот бред.
Вряд ли кто из них готов был бы рискнуть на самом деле, но даже клятвы вроде «ради задницы Красотки Бри» или «чтоб Красотка топтала меня ножками» в определенном смысле ранили.
«Она никого из вас не хочет. Она моя».
Печальная правда была в том, что он уйдет за Стену и вряд ли вернется. Иные не станут смотреть на цвета его флага. Не позарятся на золото. Повезет, если его сожгут до того, как он превратится в живого мертвеца. А Бриенна… отправится за ним и умрет с ним вместе. Ее изнасилуют одичалые. Изнасилуют и ограбят свои же, южане. В списке возможных бед, которых боялся для Бриенны Джейме, изнасилование присутствовало обязательно. И ничто не сдержит ее от того, чтобы отправиться за Стену. В запасе ни единой неисполненной клятвы…
Его осенило.
Мгновенно пришедшее решение окрепло, превратилось в единственно верное. Он не даст Бриенне погибнуть, вместе с ним или мстя за него, неважно.
— Выходи за меня, — выдохнул Джейме.
Это было так просто, решение настолько правильное, произнеся его, он сам удивился, почему так долго тянул. Сейчас ему казалось, это именно то, что он должен был сделать, едва встретив ее.
— Что?
— Выходи за меня, женщина. Давай поженимся.
Пунцовая краска, заливающая ее лицо и слезы, выступившие в уголках глаз, заставили его усомниться в том, что их странные отношения значили для Бриенны.
— Ты же не серьезно… ты не обязан…
— Я как никогда серьезен. Сделаем это сегодня.
— Джейме!
— Возражения не принимаются. Пожелания по поводу церемонии?
— Прекрати издеваться надо мной, — расслышал он тихий шепот с ее половины.
Это ранило сильнее, чем вероятные возражения и споры. Он повернулся к ней.
— Что заставляет тебя так думать?
— Мужчина не может желать жениться на такой, как я.
— Цареубийца может.
Этого должно быть достаточно, подумал он. В запасе оставалось не так-то много слов.
— Джейме, перестань. Оставь это.
— Фактически, мы уже женаты, — он закинул руки за голову, уверенный, что на этот раз вытащит ее на словесный поединок и переговорит, — люди замечают такие вещи раньше, ты знаешь. Так что ты ничего не теряешь.
— Если ты не замолчишь, я… — но все угрозы потребовали бы от Бриенны вылезти из-под одеяла, а это было чересчур для Зимы, так что она осталась на месте. Джейме не намеревался сдаваться.
— Если ты не согласишься, мне придется пойти к септону и признаться, что я похитил твое девичество силой или обманом, — он подавил неуместный нервный смешок, — не знаю, что звучит глупее. Так что соглашайся, если не желаешь такого представления с участием кровавых простыней и моим принародным покаянием…
— Кровавых простыней?!
— И подробностей. Ничто так не веселит простой одичалый народ и черных братьев, как смакование деталей соитий, ты заметила?
— Ладно, ладно, ладно. Ты невыносим, — тяжелый вздох с ее стороны не примерещился, и она повернулась к нему спиной, оттеснив тем самым к краю койки. Словно речь шла об их очередном глупом споре без начала и конца, вроде того, каким концом ложки лезть в суп.
Он хотел бы спорить с ней вечность. Всю жизнь. Все оставшиеся годы. Жалко только, что остались им несколько часов. Если подумать, это тоже немало. Смотреть, как она болтает ногами в воздухе, морща нос и пытаясь просморкаться с утра. Слушать ее сопение под ухом. Наблюдать ее смущение, когда она весьма, надо признать, грациозно, разминается, встав с постели нагой. Закаленная, сильная, но такая нежная и гибкая.
Если я уйду и погибну, однажды этим будет наслаждаться кто-то другой. И гораздо раньше, чем можно думать.
— Я сейчас, — он спешно принялся одеваться, — никуда не уходи.
— Куда ты? Джейме!
Ему оказалось достаточно пятнадцати минут. Местный полевой вариант Кротовьего Городка круглосуточно продавал не только дешевую женскую ласку и дорогое, но дрянное, вино.
Возвращаясь, Джейме почти торжествовал.
…
Одеваться Бриенна не умела.
В чем-то это ее неумение даже казалось Джейме милым. Такая не спустит состояние на наряды. Но уж на собственную свадьбу можно было как-то приукраситься. А Бриенна стояла посреди комнаты с несчастным видом и прикладывала к груди принесенное ей платье, то и дело оглядываясь в поисках помощи или путей отступления.
За то время, что он потратил, уговаривая ее хотя бы примерить его, они бы уже десять раз успели пожениться. Теперь предстояло вынести пытку примеркой, правда, пыткой это действо являлось в большей степени для самой леди-рыцаря.
— Наизнанку, — вздохнул Джейме.
Одичалые могли шить достаточно изящные вещи. Их женщины носили одежду, так ведь? Даже великанши носили платья. Так почему не она?
— Задом наперед, - прокомментировал он следующую попытку леди.
Пришлось помогать. Она краснела, когда он помогал ей с завязками и шнуровкой, по очереди тыкая в нужные детали наряда и поясняя, что с ними делать. Тяжко вздыхая, продемонстрировал не так застегнутые пуговицы. С женщиной точно было что-то не то, Джейме уверился: глаза на мокром месте, молчаливость, не присущая Бриенне, рот дрожит…
— В чем дело? — остановил он ее нервные руки.
— Ты же не всерьез.
Он понял.
— Хочешь, я напишу тебе слова клятвы на руке? «Этим поцелуем я, Бриенна, клянусь тебе, Джейме…». Запнешься — подскажу. К чему такой трепет, женщина?
— Мы не можем пожениться.
— Мы. Ты и я. Идем. Женимся. Что сложного? Тебя смущает платье? Выбрось его, я бы предпочел тебя безо всех этих тряпок в любом случае, — он не смог удержаться от ухмылки, наблюдая ее пунцовые щеки и поджатые в попытке суровости губы.
— Я ведь уже… не девственница. Свадьба и платье — лишнее.
Хохот, которым разразился Джейме, заставил Подрика Пейна ворваться внутрь даже без стука, к которому его только удалось приучить. Вид парня, оторопело замершего в дверном проеме, достойно довершил общую картину. Неизвестно, правда, что его заставило так обомлеть: полуголый сир Ланнистер в покоях леди Тарт — пора бы привыкнуть к этому зрелищу — или сама леди в красном платье с чужого плеча.
— Сир… миледи, — забормотал Под, и Джейме затряс правой рукой, все еще задыхаясь от смеха.
— Сходи и найти мне септона, — выдавил он между приступами смешливости, — скажи, пусть ждет внизу. Хорошо, если он будет немного трезвее, чем обычно.
Когда они вновь остались одни, Джейме поспешил обнять Бриенну за плечи и обнаружил, что она все еще напряжена.
Он никогда под угрозой смертной казни не признался бы потом, что в эту минуту его обуял ни с чем не сравнимый страх.
Я наверняка оставлю ее вдовой с сиротой под сердцем. Достаточно ли того, что я дам ей и ребенку свое имя, или он предпочел бы родиться бастардом, но не моим наследником?
— Зачем ты делаешь это, Джейме? — проговорила она ровным тоном, пряча глаза и колупая неловко какую-то ленту на платье.
— Пощади мое внезапно обретенное благочестие, женщина. А как же единство в свете Семерых?
Она не может стесняться меня в качестве своего мужа. Или может? Должно быть, дело в платье.
— Тебе очень идет красный.
Бриенна молчит, и ему физически больно от ее молчания.
— Там, внизу, орда одичалых, которые загрызли бы меня, а некоторые еще и съели, представься им возможность, лишь бы забрать твою девственность до того, как я это сделаю, но они опоздали. Позволь мне сегодня побыть тщеславным.
— Твои лорды будут смеяться над нами, — наконец, выдавливает женщина, потупившись.
— Целительное общество твоих поклонников-северян быстро заставит их передумать делать это вслух.
— Я не хочу, чтобы надо мной смеялись, — взгляд ее предельно серьезен и даже зол.
Подвигов, которые он хотел бы совершить ради нее, осталось так мало… парадоксальным образом призрак близкой смерти сделал Джейме Ланнистера счастливее. По крайней мере, на этот раз ему не придется быть обманщиком. Он не вернется живым из-за Стены. Можно давать любые клятвы.
— Любому, кто посмеет, я вырву язык, — столь же серьезно ответил он, обводя рукой ее напряженное испуганное лицо и коротко целуя в губы, — обещаю тебе, любовь моя.
========== В болезни и здравии ==========
Одно из непростых, но важных воспоминаний, которое возвращается к Джейме Ланнистеру на исходе четырнацатого года их с Бриенной супружеской жизни, это прощание в Черном Замке, а затем — возвращение в Винтерфелл.
Спустя четырнадцать лет брака Джейме все еще помнит тот день. Глядя на свою жену, сосредоточенно объясняющую сыновьям разницу между боем стеной и боем клином, он задается вопросом, могло ли оно быть иначе.
Джейме помнил тот миг, когда надежда на светлое будущее едва не погасла. Помнил, как бодрился с того мгновения, когда произнес брачные клятвы — до того, ради которого и затеял все это действо со свадьбой.
— Первый пойдет Бронн, сразу за королем Джоном. Чередуйте одичалых с нашими людьми, следите за тем, чтобы в ряд двигалось не больше трех лошадей. Подрик — сопроводи леди Бриенну в ее — наши — покои.
На упомянутой леди не было лица, она открыла рот — выглядя глупо, как и обычно — протянула только руку, как будто пытаясь остановить его. И поймала на себе испытующие взгляды нескольких десятков мужчин. Минутой раньше Джейме представил ее как леди Ланнистер, и это все меняет. Они смотрят на командира с уважением, на нее — с ожиданием. Они ждут от нее того же подчинения, которое готовы проявить сами, и это вопрос больше, чем то, что остается между мужем и женой в спальне. Сейчас это вопрос выживания, и Бриенна никогда не подведет.
«Пусть возненавидит меня, но будет жива. Честь не даст ей обмануть всех этих людей. Она подчинится. Семеро, пусть она подчинится!».
— Это было неправильно, Джейме, — только и сказала Бриенна, отводя глаза и кривя лицо. Джейме оттащил ее за собой, пользуясь правом мужа и чувствуя редкую уверенность в каждом движении. Так и надо было с начала. С детства у него было лишь лучшее. Лучшая одежда. Большое войско. Самая сильная женщина. Самая зрелищная смерть.
— Сейчас ты моя леди. И ты подчинишься.
— Ты одурел. — Она поняла его с полуслова. Всегда понимала. Лучшая его половина. Хорошо, если она останется после него.
— Ты поклялась мне в верности, жена. Ты должна меня слушаться.
— Но ты не можешь идти туда один!
Он обвел театральным взглядом пространство вокруг них. За стенами ждало войско — но Бриенна, конечно, не удовлетворилась.
— Сегодня же вечером, леди Ланнистер, вы покидаете Черный Замок.
— Нет, Джейме… — но она двигалась именно туда, куда он показывал ей двигаться.
— Вы поедете на юг, миледи, — на его памяти это был не первый раз, когда Бриенна плакала, но первый, когда так беспомощно, — на Тарт, как я надеюсь. Вы будете находиться на острове, пока не узнаете, что опасность миновала.