Пёс раздавлен, пригвожден к земле, Пёс лежит кверху лапами, подставив брюхо руке, что гладит.
Пёс понимает, что так сблизиться с Сансой не осмелится вовеки. Или хотя бы до следующей полуночи. Время между сейчас — и тогда — он проведет, яростно удовлетворяя сам себя раз за разом, пока не исчезнет всякая опасность для Пташки быть им зверски изнасилованной при первой же мимолетной встрече. Хоть наедине, хоть при всей орде одичалых во главе с Джоном Сноу.
А может, мелькает шальная мыслишка, эту дружескую услугу окажет ему Арья? Эй, девочка, как насчет приласкать Пёсика? Но тут же, словно почуяв тень его намерений на своем беззаботном будущем, Арья резко убирает губы, щелкая при этом зубками. Выглядит и звучит почему-то жутковато.
— Примерно это, — улыбается мерзавка сладко и бесстрашно, утирая рот рукавом, — попробуй.
— Еще чего, — бурчит Клиган вслед ей, изо всех сил пытаясь вызвать достаточную для сего пока лишь предполагаемого подвига храбрость.
*
Вечер с Сансой проходил, как десяток вечеров до него. Она благопристойно читала книгу с идеально прямой спиной, старательно играя голосом, повышая тон и понижая, выделяя каждый абзац — кажется, это было что-то из хроник Переправы. Он делал вид, что слушает.
Тонкий голосок перечислял вереницу каких-то ужасных личностей, по плодовитости не уступавших Фреям, воздавая хвалу хозяйственности женщин и отваге мужчин, когда Сандор нашел в себе мужество нарушить заведенный Сансой порядок.
— Наверное, и у тебя, Пташка, есть такая книжица о твоих предках, а?
Она с готовностью, словно лошадь, дождавшаяся боевого сигнала, отложила книгу в кожаном переплете прочь. Сложила руки на коленях — пальцы чуть дрожали.
— Мы древняя семья, и у нас, конечно, множество старинных книг хроники.
— Ну-ну.
— Конечно, я не смогла бы унести их в дом своего лорда-мужа, — в ее голосе послышалось легкое сожаление, почти призрачное, — ведь жена оставляет дом отца за спиной, но… я всегда надеялась, что мой лорд-супруг позволит мне заниматься также хрониками Старков… кроме изучения истории его семьи.
«Да что там истории, три поколения псарей, — мрачно подумалось Сандору, — возись хоть с бумажными Старками, хоть с Королем Ночи, только стань моей».
— Будете вина? — светски осведомилась Пташка, видимо, решив, что неприлично долго говорит о себе.
— Это я всегда с радостью.
— Я всегда надеялась, что мой лорд-муж не будет пить вина, — вдруг вполголоса продолжила Санса, и Пёс слегка поперхнулся, — отец говорил, пьянство сопутствует слабым…
«И где он в итоге окончил свои дни, сильный Эддард Старк?». Пёс готов был окончательно приуныть. В конце концов, бросать пить, становиться лордом, а то и сиром, да еще и жениться ради одного поцелуя, как-то было бы нерационально.
— Ну и каков он был бы, твой идеальный лорд-муж? — надо было ставить точку, бросать ее одну вышивать ночи напролет и читать глупые хроники без слова правды, …
— Как вы.
…но произнесенное самым бесхитростным тоном, это короткое утверждение возвращает его корчиться в экстатической муке где-то на качелях между небесами и самым глубоким пеклом.
Арья была права.
— А каков я? — это должно звучать как шутка, а выходит похожим на хриплый стон узника под пыткой, но голос Сансы по-прежнему тих и спокоен, когда она отвечает, лишь слегка задумавшись:
— Неоднозначный.
Тишина между ними полна загадок, но впервые жива и уютна. Несказанное перестает тревожить обоих.
— А я всегда хотел леди-жену, — высказался через несколько минут хрипло Сандор, не глядя на нее и понимая, в какой трясине увязает все глубже и глубже, — такую же, как ты. Я представлял… — слова должны были быть произнесены — просто поставить точку, он же мужик, в конце концов, — как она сидит в кресле, вот как ты. Как она вышивает там всякую эту вашу бабскую дурь… как на кухне командует…
Блестящие розовые губки темнели, как и мутнеющие желанием голубые глаза. Дышать с ней одним воздухом стало так невыносимо тяжело, что хотелось рвануть ворот рубашки — и штаны вместе с ним, порвать в клочья.
— Жарит там всякое, учит слуг… — хотелось оттянуть неизбежное, бессмысленно, быть может, но хотелось, — читает хроники.
— Она была бы как я? — невинность тона контрастировала с выражением ее лица. Сандор сглотнул.
— Нет. Она была бы… э… толстая. Толще, чем ты.
Глаза, огромные глаза, в которых он никогда и ничего не мог прочитать, распахнулись. Пухлые губки, что она так очаровательно прикусывала, округлились в ненарочном, не спланированном изумлении.
— Толстая? Ваша леди… толстая? — растерянно затрепетали рыжеватые ресницы. Пёс окончательно сник.
— Ну… да. Ну, знаешь, там… — он отчаялся объяснить словами, сделал неловкий жест обеими руками, изображая смысл и суть слов — тянуло примерно на тройню, — ведь… щенки, все дела…
«Гребанный стыд, ты это была бы, толстая и капризная Санса Клиган, и я бы таскал тебя вдоль каждого ристалища, которое встретил бы, в каждый замок, в каждый особняк, я бы всем показал, что ты от меня брюхата, а я такой урод, но это я — твой, а ты моя, и пусть они смотрят и обосрутся от зависти, все эти твои рыцари-лордишки, а я Пёс, но плевать…».
— Сандор.
«Санса. Даже имя пахнет страстью. Тем, что я буду делать с тобой каждый день, будешь ты молодой, старой, тощей как щепка или толстой, как кадка с тестом. Как мы назовем наших сыновей? За кого выдадим дочерей замуж? Будут ли они любимы своими мужьями так, как ты любима мной… Будешь ли и ты любить меня? Когда я стану старым и неповоротливым, колченогим, хромым, злобным стариканом с поганым нравом, если можно стать только хуже? Будешь ли ты любить меня вообще, хоть минуту?».
— Вам стоит только попросить, — прошептала Пташка ему в губы, и он впал в прострацию, осознавая, что упустил мгновение ее появления рядом.
Прежний Сандор Клиган бросился бы скорее на нее, пока она не передумала, схватил бы ее в охапку и уволок куда-нибудь — куда угодно, но Пёс давным-давно лишился своей конуры, и бежать было некуда. Волчица заманила его в свое логово, и он никогда не желал бы знать, было ли это спланировано… так же тщательно, как ее короткий, нежный, но очень чувственный поцелуй.
— О, Санса, видела бы тебя наша старая септа! — очень вовремя раздался из арки противный голос поганки Арьи, и леди Старк-старшая весьма изящно изобразила, что наклонялась забрать свою вышивку со стола, у которого врос в кресло Пёс.
Плавность, изысканность, текучесть ее движений — Пташка, Рыбка, да хоть Крокодильчик Дорнийский, останься! — но она улетела, шелестя юбками, не слишком быстро, но и не слишком медленно.
Леди Старк-младшая оскалила зубы в ответ на человеконенавистническую гримасу Клигана:
— Где твоя хватка, бродяга? Руку ей под юбку, и дело с концом!
И почему-то — мужчина уже не мог анализировать, почему, но ему показалось, что Арья не свою сестру имела в виду. И что появление ее в комнате Пташки отнюдь не случайность.
Сандор Клиган запутался в сестрах Старк — вот и всё, что оставалось для него самого безусловно очевидным.
========== Глава 2, в которой сестры Старк вступают в союз ==========
Комментарий к Глава 2, в которой сестры Старк вступают в союз
just for fun, помните)
Сандор опасливо выглянул из-за ворот конюшни. Пусто. Можно идти.
Волчицы открыли на Пса охоту. Пока по одиночке.
Этого было достаточно для того, чтобы весь Винтерфелл стал полосой препятствий. Подняться по южному коридору — спуститься по галерее — избегать темных мест, где обычно ошивается Арья — избегать открытых пространств с красивыми видами, где любит проводить время Санса.
Про себя Сандор представлял свои усложняющиеся непрестанно отношения с сестрами Старк в виде турнирных таблиц. Счет пока был почти равным, если ориентироваться на собственные ощущения. Санса: семнадцать поцелуев в самых романтических, неповторяемых композициях после невероятно волнующих разговоров. Клиган не мог не отметить весьма и весьма богатое воображение старшей леди Старк.
Арья: десять минут неистовой взаимной дрочки на конюшне. Пугающая настойчивость в стремлении сцапать его за член и… — что дальше было у нее в планах, Пёс понял, когда она облизала губы, с опаской обхватывая его ствол обеими ручками, и с ревом негодования вырвался и унесся прочь.
Следующая победа была определенно за Сансой, хотя Сандор так и не понял, каким образом сестры общаются между собой на его тему и меняют свою тактику.
Видимо, это все же происходило. Он прогуливался по Винтерфеллу, набрел на полузаброшенную запущенную оранжерею — и обнаружил там Арью, что было весьма неожиданно. Стремясь избежать столкновения с младшенькой, Сандор нырнул в ближайшую же комнату, оказавшуюся полузапущенной ткацкой мастерской, пыльной и темной.
Там его и настигла Санса.
— Вы не посещаете обеды, — ударила она первый раз, избегая прямого взгляда, — вам, должно быть, нездоровится?
«О, девочка, как же мне нездоровится в твоем присутствии!». Пожалуй, к концу Зимы от Клигана останется очень и очень немного с таким соседством. Мужчина сглотнул. Семнадцать поцелуев никак не приблизили его к умению с ней говорить. Может, потому, что говорить ему совершенно не хотелось, а все желания сосредоточились где-то между ног.
— Возможно, я могла бы подать на стол что-то, что сделает наше общество приятнее для вас?
Ну вот откуда она узнала все эти женские штучки? Вся двусмысленность ее слов лишала Сандора воздуха. Заставляла сходить с ума от недосказанного.
— Иногда можно пожрать и одному, леди, — хрипло выдавил он из себя, и сигнал прозвучал — взгляд ее глаз, отравленная синяя стрела — и улыбка с причудливым изгибанием губ, который означал сдерживаемый торжествующий смех. Женщина, которую он не взял пока, страшный враг, непокоренная крепость — заноза в сердце, и без того истерзанном.
— Если вы не откажетесь разделить трапезу со мной, жду вас у себя к ужину.
Следующие три часа Сандор Клиган не мог дышать, безуспешно пытаясь победить себя и приготовиться к решающему сражению с Сансой. Поцелуев не избежать, значит, нужно приготовиться, почистить зубы, в конце концов. Сменить рубашку — надеть что-то из того, что подарила Санса же. Помыть ноги. Но бриться, мучая шрамированную часть лица — нет, на это подвигнет лишь высокое чувство, а ни одно из своих чувств Сандор таковым назвать не мог. Расчесаться? Пошла она!
Он едва не вышел к ней в одной рубашке и в сапогах, надетых не на те ноги. Колени постыдно пронзала сладкая дрожь. Желудок сводило противной резью. А Санса, отворившая дверь своей спальни, заставила издать восхищенный вздох, после которого дышать уже стало совсем сложно.
Она ждала. Даже платья на себе не оставила, лишь тонюсенькую сорочку, сквозь которую просвечивало абсолютно все.
— Ишь, разоделась, — пробормотал он, зная уже, что в эту ловушку угодил по собственному желанию, — а… ужин… будет?
На столе не стояло ничего. Зато была гостеприимно приготовлена постель, и леди, обвившая всем телом его безвольно висящую руку, повела к ней.
Опасливо дотронулась до его плеча. Провела рукой по шее. Медленно приблизилась, прижалась, глядя в лицо. Сандор держал ее за талию и не предпринимал ни единого шага навстречу. Пусть сама. Задрала прозрачную рубашонку, седлая его и пытаясь сделать себя еще более невесомой. Ее ерзанья заводили невыносимо.
— Ты меня не раздавишь, — не выдержал Сандор, откидываясь назад и притягивая ее ближе, — я же больше тебя вешу раза в три.
Это было, конечно, преувеличением, но подействовало. Но дальше, видимо, воображение отказывалось служить Сансе Старк, потому что она застыла в опасливом ожидании неизведанного. Для начала неплохо и это.
Медленно мужчина приподнял подол ее короткой рубашки и потянул вверх. Из ее горла вырвался короткий сухой хрип. Страшно. Ей страшно. Что бы мерзавец Болтон ни делал с ней, любой расплаты мало. Очень осторожно Сандор принялся поглаживать ее живот, не делая больше ни движения, ни жеста — только глядя на нее, но, поняв, что ей это не нравится, закрыл глаза, приник к ее волосам щекой и отдался чистому ощущению.
Живот. Ниже, впадинка под пупком, ниже — курчавые волоски пушатся под грубой ладонью. Задержаться, поиграть с ними — интересно, она везде рыжая? Ему нестерпимо захотелось упасть перед ней на колени и скорее попробовать ее на вкус, узнать ее запах, узнать ее всю, но это было бы слишком. Не сейчас. Никогда, быть может.
Может быть, сейчас король Джон ворвется в двери, замахнется мечом, и его уродливую голову водрузят на стену Винтерфелла поутру. Может, то же самое сделает поганка Арья. Может быть, Король Ночи…определенно, все складывалось слишком хорошо, чтобы так же закончиться. Но плевать.
Средним пальцем правой руки он нырнул в щель между нежными складками, задержал дыхание, обнаружив, что она слегка увлажнилась. Медленно, не нажимая, скользнул палец глубже, между ее сжатых ножек, туда-сюда, поймал шелковистую гладкость ее лона и тут же отпрянуть назад. Допустит ли она эту интимность, эту близость?
Санса не только допустила. Чуть ослабив сжатие бедрами, она тут же задержала ими его руку у себя между ног, яснее ясного давая понять, чего хочет.
— Как? — выдавил он хрипло.
— Как угодно, — всхлипом ответила девушка, — сейчас. Еще.
Ей оказалось достаточно минуты-двух быстрых круговых движений — она задрожала в его руках, обмякла, откинулась на его плечо и потерлась всем телом о его бок. Сандор задыхался от ее близости — и от мутной липкой влаги, оказавшейся у него на ладони. Это было чересчур хорошо, чтобы быть правдой.
Но ее сладкий язык у него во рту и ее благодарные слезы в его объятиях подтверждали, что произошедшее не привиделось.
*
…роняя сапоги, ремень, путаясь в спадающих штанах и проклиная Старков, вывалился Сандор Клиган из спальни Пташки. В голове стучало «хочу-хочу-хочу», ухала кровь в паху, напоминая об отсутствии разрядки. Он прижался к стене, надеясь охладиться хотя бы о камни, напрочь забыв, что стены замка теплы, а значит, жар ничем не сбить.