— Я никогда о таком не слышал, — он обнимает меня со спины, касаясь губами моей шеи, прямо, как тогда, когда я пришла к нему в комнату ночью, — но, думаю, ты права, сегодня мы наоборот хотим отбросить все эти формальности, — к моему удивлению он очень осмелел, видимо, привыкая к тому, что я полностью принадлежу ему и меня не смущает его лицо. Я не была против, но оценит ли он мою «современную» раскрепощённость? Девушки девятнадцатого века хранили свою невинность до свадьбы/сватовства и даже понятия не имели, что их ждёт.
— Неужели мы не дождёмся свадьбы? — Эрик отпрянул от меня и сел на диван, — ты чего?
— Прости, я надумал лишнего. Эрику не стоило спешить, — и опять то третье лицо, от которого я пыталась избавиться, — прошу, не подумай обо мне плохого, мне показалось, что ты намекнула мне об этом.
— Ты дурак, — я вздыхаю, стягивая с себя юбки, оголяя свои ноги перед ним и поворачиваюсь к нему спиной, — лучше расстегни мне корсет, Эрик.
— Кристина, — он шумно выдыхает, потянув меня на себя, — если тебя это оскорбляет, то я не настаиваю, мне не составляет труда потерпеть неделю до нашей свадьбы, — я беру его за руку и кладу на завязки от корсета.
У меня так и рвётся из груди: «перед тобой девушка уже ноги раздвинула, какого черта ты мнешь грудь сидишь?». И причём в переносном смысле! Потому что такой человек, как Эрик, боится коснуться меня — не дай Бог я испугаюсь…
— Если ты продолжишь упираться, я сделаю всё за тебя, Эрик, — я встаю с него и сама мучаюсь с корсетом. Он смотрит на меня полминуты, а потом, когда понимает, что я имею ввиду, притягивает меня обратно, покрывая поцелуями мою шею. Я срываю с него его маску, откидывая ее на пол, он пытается порывать мой корсет, но ломает только застежки на нем.
— Эрик! Ты представляешь, сколько он стоит?! — я с ужасом смотрю на сломанный корсет, вместо ответа он заваливает меня на диван, нависая сверху.
— Я куплю тебе десять таких, только попроси, — он останавливается, рассматривая меня — осталась только рубашка и сорочка, — давай сбежим завтра, Кристина? Я не хочу больше ждать… у нас уже есть дом, только скажи «да», и мы поедем туда…
— Эрик, позволь мне спеть в опере в последний раз, и я поеду с тобой! — я расстегиваю его пиджак, отбрасывая его к одежде. За ним летит вся остальная верхняя одежда и брюки. Я замечаю заметную выпирающую часть на его кальсонах.
— Зачем тебе этот Дон Жуан? Пой со мной, Кристин, — он целует меня за ухом, заставляя выгнуться навстречу его рукам.
— Ох… Эрик, сегодня ты явно превосходишь все ожидания Дон Жуана… — он срывает с меня рубашку, припав губами к груди.
Я дёргаюсь от страха, когда в дверь кто-то стучится. Эрик затыкает мне рот поцелуем, проглаживая мое почти голое тело. В дверь вновь настойчиво стучаться.
— Кристина, я знаю, что вы там! Откройте, мне нужно с вами поговорить! — я слышу голос Рауля. Эрик больно сжимает мою грудь, из-за чего я тихо стону ему в руку, — Кристина?
— Почему я не удивлён, Кристина? Виконт! Кто же ещё мог стучаться к тебе в гримерную в два часа ночи! Давай, открой ему дверь, пусть увидит, какая ты на самом деле.
— В каком смысле… какая я на самом деле? — я прикрывая грудь рукой, недоверчиво проглядывая на одевающегося Эрика.
— Обещаешь одному встреч, а выходишь замуж за другого, — он надевает маску.
— Ты вообще слышишь себя? — он подаёт мне мою одежду, я злостно надеваю ее, смотря на сломанный корсет, — уходи, Эрик! Уходи! Уходи! — я ударяю по животу, но так слабо, что самой смешно становится.
— Я уйду, Кристина, — я поворачиваюсь в сторону Эрика, чтобы кинуть в него подсвечник, который был подарен ему, но вместо этого натыкаюсь на пустоту. Он исчез.
— Рауль, я сейчас вам открою, подождите немного, — я ищу новый корсет среди вещей.
Когда я была готова, то открыла виконту дверь. Он зашёл, громко хлопнув дверью. Второй мужчина, который хочет меня в чем-то упрекнуть?
— Я видел вас сегодня с вашим женихом, — он берет меня за руку, прикладывая к своей груди мою ладонь — крошка Лотти, что ты чувствуешь? Чувствуешь, как бьется мое сердце!? Я больше не чувствую его, потому что ты предала меня!
— Я никогда вам ничего не обещала, — он рассматривает кольцо на моей руке, — Рауль?
— Вы растоптали мои чувства, мадемуазель, я вам верил… так верил, так любил, а нужно было ненавидеть, брат был прав на ваш счёт, вы очередная бесчестная пародия на девушку, — он плюет мне под ноги и идёт на выход, оттолкнув меня. Рауль был очень порядочным молодым человеком, но разбитое сердце сгубило его манеры сегодня.
Перед моими глазами проносится чёрная тень — потом приглушённый крик Рауля… я вижу, как Эрик крепко держит его.
— Эрик! — я кричу, что есть сил, но он толкает меня на пол, — Эрик, остановись!
Его глаза, горящие во тьме, и руки, крепко держащие веревку на шее виконта — я плачу, отползая в угол, Эрик сошёл с ума. И всё из-за меня…
Рауль падает без чувств на пол.
— Ангел Музыки здесь, Кристина, не бойся, пойдём же, пойдём! — он хватает со стола свадебное платье, а потом и меня. Я упираюсь, но он продолжает кричать, таща меня за собой обратно во тьму.
— Прошу, остановись!
— «Под землей я зарыл свою судьбу и жизнь! Под землей я скрыт от всех людей живых! Под землей я иду в свой личный Ад! Почему ты пришла к нему в тот день, от меня тая? Я виновник всех смертей, заперт здесь я без любви твоей!
Ненавижу я тебя! Но умру я без тебя! Всюду гонят прочь меня, я прошу тебя любить… Кристин, почему?! Почему?!»*
— Эрик, остановись! — в стенах подземелья звучит не мой голос. Мы оборачиваемся на звук, — ты обещал мне, что не станешь никого принуждать идти с тобой против своей воли!
— О, смотри, Кристина, у нас тут гости, — Эрик тихо смеётся, отпуская мою руку, я сажусь на холодную землю, — ну, что же ты, вставай, дарога не такой уж и страшный.
— Эрик, мне нужно отвести мадмуазель Даае наверх, если ты не хочешь, чтобы к тебе пришли, — Перс смотрит на Эрика, тот косо глянул на меня.
— Что же вы сидите, мадмуазель? За вами пришли, — он толкает меня в сторону неизвестного мне мужчины.
— Эрик… — я в ужасе смотрю за ним, — мне нельзя его оставлять… Эрик, остановись! Эрик! Эрик! Вернись! — он, вместе с моим свадебным платьем, входит в тьму коридоров.
— Мадемуазель, вы спасены, успокойтесь, — дарога пытается успокоить меня.
— Я обещал выйти за него замуж, вы меня не понимаете… если я уйду, он уничтожит всех!
— То есть он принудил вас выйти за него?
— Нет… наверное, — я опустила голову, — он не принуждал меня! — я вырываюсь из рук Перса, убегая за Эриком. Перс кричит мне в след, что здесь опасно, что мне нельзя идти одной, но я скрываюсь за поворотом. Ему меня не найти.
— «Музыки Ангел, я отвергла… всю красоту мира, Музыки Ангел, мой защитник, я не ушла… Ангел»… — я иду вперёд, в темноту, напевая нашу мелодию. Не заметив выступа, я спотыкаюсь и падаю в ледяную воду.
— Эрик! — единственное, что я успеваю выкрикнуть, как меня кто-то тянет за ноги ко дну. Я чувствую руки, они тянут меня наверх, хватка на ногах ослабевает, я больно цепляюсь за руки своего спасителя.
Передо мной Эрик. Я отодвигаю его маску и целую его в губы.
— Я испугалась, что больше никогда тебя не увижу, — его плечи дрожат, но плачу я, — прошу, что бы не случилось, знай, что я тебя очень люблю, но ты меня пугаешь…
— Я чуть не потерял тебя из-за своей глупости, — Эрик падает на колени, обнимая меня за ноги, — Кристина… нам нужно бежать, прошу, забудьте все, что было раньше, только так мы с тобой сможем быть счастливы.
— Мадемуазель! — дарога нашёл нас. Я вздрогнула, прижимная к Эрику, — о, Боже… Эрик, отпусти её…
— Месьё, нет, я с ним по доброй воле, — на мои плечи ложится его пиджак, он берет меня на руки, — прошу, вы можете нам помочь?
— Как?
— Вы, верно, знаете виконта… Рауля де Шаньи? — мой голос дрожит, я до сих пор не верю в то, что мой друг мертв.
— Да.
— Он мертв, — Перс взглянул на Эрика, но я отвлекла его внимание от него, — помогите нам с Эриком бежать. Послезавтра будет опера… убедите их, что Призрак Оперы точно на нее явится, что он обычный человек, что они смогут поймать его на меня… и убить…
— Поймать на вас? — Перс не понимает меня, Эрик молчит, внимательно слушая.
— Все уверены, что Призрак Оперы влюблён в меня, смерть Рауля — тому доказательство. Просто помогите доказать, что Призрак будет на этой опере, и мы его схватим!
— Кристина, вы хотите погубить Эрика или бежать с ним? — спрашивает Эрик, тоже не понимая, что я имею ввиду.
— Сделайте, как я прошу, молю вас, это ради него… — я прошу дарогу, он кивает и уходит, — Эрик, мы сбежим с тобой после оперы.
— Ты примеришь своё свадебное платье? — он несёт меня домой.
— Да, обязательно.
***
Я не знала, как забыть о предстоящей нам с Эриком опере. Мы не виделись с ним два дня, я лишь слышала его приглушённый голос, вторящий «Кристин… Кристин…», может, я и пробовала ответить ему, но боялась, что меня услышат, поэтому в ответ обнимала себя саму, представляя, что это делает он.
Простила ли я ему смерть Рауля? Да. Ещё в тот день. Я бы простила Эрику и свою смерть.
Перестала ли я его бояться? Нет. Я боюсь его больше всех на свете, но от этого ещё больше люблю.
Грань между моей прошлой жизнью и новой практически стерлась, мне казалось, что никакой Полины не существовало, есть только Кристина Даае, которой я была всю свою жизнь.
— Кристина, — Мэг обнимает меня, уткнувшись носом в мои волосы, — мне так жаль, что тебе приходится все это пережить… сначала Рауль, потом Призрак… — девушка плачет, я крепче обнимаю ее, боясь выходить на сцену. От силы двадцать минут до того, как появится мой возлюбленный. Все поверили в то, что я пала жертвой его интриг, была у него в заложниках, а потом, когда попыталась бежать с Раулем, он убил его и забрал меня… если бы не Перс, я бы никогда не вернулась.
Из-за информации, которую я сообщила об Эрике, мне верили, думали, что я правда ненавижу и боюсь его всем сердцем.
— Я люблю тебя, Мэгги, — слеза катится по моей щеке, я выхожу на сцену — на лице невинная улыбка, я играю свою роль, от слез не осталось и следа.
Моя кавантина отпета. Я опускаюсь на колени и слышу Голос. Он за моей спиной. Невольно закрыв глаза, я встаю со своего места и поворачиваюсь к нему. Мы встречаемся взглядами — взглядами, наполненными страстью.
— Нет теперь пути назад. Конец игре в невинность и слова… — он подходит ближе, проводит рукой по моим волосам, я шумно выдыхаю, когда он хватает меня за шею. «Ах» разносится по залу. Это была я или зрители?
— Я предстала перед тобой, несмотря на страх… — я пою ему в ответ, голос дрожит, — в своих мыслях уже представляла я наши тела в беззащитном слиянии… сомнений нет… я решилась, решилась, — и это правда. Никто в зале не поймёт, насколько в этой песни он охарактеризовал именно нас. «Торжествующий Дон Жуан» был Эриком, а главная героиня написана по мне. И только меня он видит в роли искушённой женщины. Женщине, которая будет принадлежать только ему.
— Нет теперь пути назад, закрыты двери — последний мост надежд огнём объят, мы за чертой пути назад… — наши голоса переплетаются между собой, я чувствую, как он прижимает меня к себе, как тяжело дышит. Только Эрик может в песне показать, насколько он скучал, как сильно любит и ждёт, когда опера закончится.
Я должна была сорвать маску, но мне не хватило мужества предать Эрика. Вместо этого я притянула его к себе при всех, оставляя жаркий поцелуй на губах. Зал зашёлся громкими овациями, и только работники театра не могли понять, почему я это сделала… все, кроме мадам Жири…
Он дергает за рычаг, и под последние аккорды нашего дуэта мы падаем вниз, в мир, которым правит только он. Эрик сжимает меня в своих объятиях, боясь, что я упаду.
— Эрик, — я шепчу ему на ухо, когда мы приземляемся в воду. Он помогает мне выбраться и целует. Нам нужно бежать, но мы не в силах оторваться друг от друга, — Эрик…
— Кристин, я люблю тебя, — он прижимает меня к себе, сдерживая слезы счастья. Я с ним, не обманула.
— Я люблю тебя, — я отвечаю ему в ответ.
— Карета со стороны улицы Скриб, все наши вещи там. Нам осталось переодеться… — он поднимает меня на руки, унося в сторону комнат, — торопись, они могут прийти в любой момент, если Перс сболтнёт чего-лишнего.
— Быстрее! — я на ходу развязываю свой корсет, бросаю его на пол в своей комнате. Свадебное платье лежит на кровати, я в темпе влезаю в него, — Эрик, помоги! — я не могу зашнуровать.
— Успокойся, моя любимая, успокойся, — он просит меня быть спокойной, но у него самого дрожат руки. Эрик не боится гостей, он боится, что после того, как я увижу, что он с ними сделает — я никогда не захочу с ним быть, — пойдём, все готово. С прической разберёшься в карете.
Он, видя, что я путаюсь в платье, снова поднимает меня на руки и в темпе поднимается со мной по лестнице. Всего несколько секунд нас видят на улице у театра, а потом мы скрываемся я в карете, и тут же едем подальше от театра.
Эрик крепко прижимает меня к своей груди, гладя по волосам. Я трусь головой о его фрак.
— Теперь я твоя жена, Эрик, твоя жена! — я поднимаю руку с кольцом, показывая ему его, — красивое кольцо?
— Очень красивое, — он смеётся, усаживая меня к себе на колени, — я до сих пор не могу поверить, что ты согласилась быть со мной… Кристин, это последний порог… у тебя ещё есть шанс вернуться.
— Я тебя сейчас ударю, — и я ударяю, Эрик улыбается, схватив меня за руку, — нет, не держи меня — это нечестно. Я тебя побью и тогда можешь держать.
— Я помню про уговор, Кристина, я помню, — он помогает мне поудобней улечься на нем, — я разбужу тебя, когда мы приедем, отдыхай.
— Споёшь мне колыбельную?
Я засыпаю, слыша где-то вдалеке: «Музыки Ангел… ».