"Инопланетные пришельцы
На Землю сходят с корабля,
И за собой не закрывают,
А зря ..."
(неизвестный автор с просторов Интернета)
Пролог
Они летели уже достаточно долго, чтобы догадаться: что-то пошло не так. Но, к сожалению, осознание этого факта пришло слишком поздно, и теперь им было не с руки возвращаться в исходную точку, чтобы исправить положение и начать всё сначала.
Навигационное оборудование вышло из строя сразу после прыжка. То, что показывали приборы, было попросту физически невозможно. Собственно, их предупреждали об этом записи тех, кто некогда пробросил этот портал в «Запределье» - именно так назвали эту область древние установщики порталов. Там упоминалось о том, что навигационное оборудование начинает сбоить и показывает совершенно немыслимые координаты в этой дикой области Галактики. Однако никто не думал, что всё будет настолько серьёзно. Без нормально работающего навигационного оборудования заблудиться тут можно было в два счёта, после первого же спонтанного прыжка в неизвестность. Поэтому капитан приказал оставлять сигнальные буи с гиперпространственным передатчиком на борту перед каждым прыжком, чтобы найти обратный путь в этом хаосе чужих миров.
Портал, через который они вошли в «Запределье», был их последним связующим звеном с тем уютным и столь хорошо знакомым миром, огни звёзд которого остались далеко позади, за сотни прыжков отсюда. Сейчас они углубились в неизведанные пространства, заполненные миллиардами чужих звёзд, расположенных далеко за пределами освоенной части Галактики. И передвигаться здесь они могли лишь посредством спонтанных прыжков, что было крайне опасно ввиду непредсказуемости результата. Каждый раз, готовясь к очередному прыжку в гиперпространство, вся команда тревожно замирала, опасаясь непоправимого, прощаясь с этим миром перед тем, как отдаться на волю мощных гравитационных течений этой чужой и необъятной Вселенной. То, что происходило во время прыжка, было им совершенно неподвластно. Любой просчёт или случайность могли привести к катастрофе. И тогда они так и останутся концентрированным пучком энергии, несущимся вдоль гравитационных каналов, соединяющих звёздные системы, постепенно рассеиваясь в пространстве. Оставалось лишь уповать на удачу. Однако им пока везло. Да и не существовало никакого иного способа передвижения между звёзд в области, где не установлено ни единого портала.
Итак, прыгая вслепую от звезды к звезде, они сумели посетить порядка сотни звёздных систем. Однако их запасы сигнальных буёв подходили к концу, поэтому вскоре им предстояло отправиться в обратный путь. Последнюю пару «сигналок» было решено израсходовать на прыжок к жёлтой звезде, расположенной на расстоянии примерно двух Гарров от того места, где они сейчас находились.
Неизвестно, какое бы решение принял капитан, расскажи ему кто-либо заранее о тех последствиях, к которым приведёт его жажда открытий. Но исследователи, как правило, не задумываются о последствиях своих экспериментов, совершая их из чистого любопытства и прикрываясь красивым лозунгом: «во имя науки и прогресса». Поэтому капитан действовал, как и полагается капитану исследовательского корабля - решительно и без тени сомнения. Предпоследний буй стравили за борт. Его пару - последний сигнальный буй, - оставили на борту, чтобы установить на той стороне в точке выхода из гиперпространства, сразу после прыжка. Как только бортовой интеллект завершил расчёты прыжка, старший пилот запустил генератор гиперпространственного поля и, дождавшись сигнала готовности, совершил прыжок.
Неяркая мимолётная вспышка обозначила момент прыжка, словно стёклышко от разбитого скафандра блеснуло в тусклом сиянии местного светила. Это генератор сбрасывал излишки энергии в момент перехода корабля в гиперпространство. Окружающая небесная панорама на несколько мгновений «поплыла» радиально расходящимися кругами оптических искажений, словно кто-то бросил камень в застывшую водную гладь, отражающую мириады звёзд. Корабль исчез. Пространственные флуктуации вскоре также успокоились, и лишь одинокий сигнальный буй, висящий в вакууме посреди чёрной космической пустоты, усыпанной мириадами далёких застывших звёзд, напоминал о том, что здесь побывали разумные существа.
Глава 1
Эл мчался по лесу серой тенью, проламываясь сквозь густой кустарник и перепрыгивая через заснеженные стволы упавших деревьев. Горячее дыхание вырывалось из его ноздрей и пасти, мгновенно превращаясь в пар на морозном воздухе. Грозный хищник, вооружённый острыми когтями и двумя смертоносными клыками, настолько длинными, что они не помещались в его пасти, свисая, словно кинжалы, по обеим сторонам нижней челюсти - в этот раз он сам оказался добычей. Утопая по грудь в снегу, он спешил вперёд, уходя от погони. Его преследователи отстали. Но он по-прежнему чувствовал их резкий запах и негромкие оклики. Шум шагов и треск веток вдали за деревьями говорил о том, что охотники не изменили своих планов догнать его и убить. Во время паузы перед очередным прыжком он слышал их негромкие голоса, напоминающие гортанные крики Кваров, слетающихся на пиршество к останкам добычи. Несмотря на все свои смертоносные когти и клыки, сейчас он мчался через лес, чтобы самому не стать добычей этих маленьких двуногих зверей, которые не были столь хорошо вооружены, но хитрость и ум делали их самыми опасными существами в этом остывшем ледяном мире скалистых гор и хвойных лесов.
Преодолев колючий кустарник и оказавшись на заснеженной лесной поляне, он прислушался к звукам погони. Да, эти двуногие по-прежнему преследовали его, хотя порядочно отстали. Но в тишине спящего леса он почуял нечто другое: некий дух тревоги витал в морозном воздухе над лесом. Это исходило не от его преследователей. Трудно было определить его источник. Оно витало повсюду и сейчас усилилось настолько, что даже перекрыло запах и голоса двуногих. Эл обратил внимание на то, что даже осторожные лесные птицы мечутся с тревожными криками среди разлапистых ветвей застывших деревьев, покидая свои дупла и гнёзда. Оглянувшись, он начал замечать и другие признаки надвигающейся опасности. То тут, то там в кустах мелькали юркие тени мелких грызунов, которые, покинув свои норы, тревожно метались между деревьев в поисках укрытия от надвигающейся неведомой опасности. И наконец, Эл услышал глухой низкий гул, исходящий откуда-то снизу, из-под земли. Гул накатил волной и затих, а через некоторое время он опять вернулся.
Такого в своей жизни Эл ещё не встречал, поэтому интерес перевесил осторожность. И в тот момент, когда он был всецело поглощён наблюдением за происходящим вокруг, его настигли преследователи. Тупой удар длинной жерди в спину повалил Эла в глубокий снег. Затем последовали новые удары, но шерсть смягчила их, поэтому боль была терпимой. Однако под градом новых ударов он уже не смог подняться на ноги и вырваться из кольца окруживших его маленьких охотников.
- Всё, Эл, ты проиграл! Я первая тебя догнала! Теперь твои клыки достанутся мне для амулета! - Кора, самая младшая из стайки учеников шамана Бамбу, обутая в унты из меха Ревуна, наступила ножкой на его хвост, победно потрясая длинной жердью. Девочка улыбалась, явно довольная своим превосходством над поверженным Элом-Клыкарём - самым грозным зверем в округе. Остальные дети также скакали вокруг клыкастой добычи, криками выражая восторг по поводу своей победы. Вскоре на поляне появился и сам Бамбу. Несмотря на возраст, старик двигался достаточно проворно. Седые волосы развевались на ветру. На поясе висел настоящий охотничий нож из какого-то блестящего гладкого камня, остро заточенного, и мерцающего тусклым лунным сиянием в свете ранних сумерек. В правой руке он держал длинный деревянный посох с острым каменным наконечником. Посох был очень старым, как и сам Бамбу. Он достался ему в наследство от прежнего шамана, имя которого никто в их племени уже не помнил, так как никого не было старше Бамбу. А сам старик получил этот посох ещё в свои молодые годы.
Подбежав к поверженной добыче, Бамбу дёрнул за хвост и поднял старую шкуру Клыкаря, под которой укрывался Эл - мальчик шести лет, укутанный в такие же лохмотья из звериных шкур, как и окружившие его маленькие охотники. Снова став человеком, Эл перестал слышать подземный рокот, однако чувство тревоги по-прежнему не покидало его.
- Молодец, Эл! Я видел, как тебе удалось слиться с духом зверя, чью шкуру ты надел. Уметь становиться зверем - хороший навык для охотника. Настоящий охотник должен знать, что чувствует его добыча, иначе он не сможет угадать её намерения и сам станет добычей. Кроме того, настоящий охотник понимает, что все существа - части единой природы и дети одного Большого Мира. Съедая мясо зверя, человек частично становится зверем, и этот зверь затем становится частью того, кто его съел. Потому что весь Большой Мир - это одно гигантское животное, а мы все - частицы мяса в его бесконечно огромном брюхе.
Старик оглядел своих учеников, будто пытаясь убедиться в том, что его слова достигли цели и прочно засели в маленьких умах этих будущих охотников и наследников всего того, что донесли им из прошлого он и множество поколений других шаманов до него. Затем старик повернулся к Элу и спросил:
- Однако Эл, ты дал себя догнать и победить на этой поляне. Почему ты остановился здесь?
- Бамбу, я почуял нечто! Все звери в лесу слышат это. Запах опасности выгнал мелких зверей и птиц из их убежищ. А ещё я слышал подземный гул, будто где-то там в земле бьют в огромный барабан!
Бамбу внимательно выслушал Эла и огляделся, кидая быстрые короткие взгляды по сторонам и смешно втягивая воздух в растопыренные морщинистые ноздри, как бы пытаясь услышать то, что почуял Эл. Затем он подхватил шкуру Клыкаря и сказал всем:
- Нам надо поскорее вернуться назад, чтобы предупредить людей об опасности. То, что услышал Эл, предвещает большую беду. Тот гул издаёт Гаумпа - старший сын Ваалгара, повелителя Солнца. Некогда он помогал отцу создавать Мир, который нас окружает. Но, когда всё было создано, Гаумпа решил, что он вправе всё разрушить. Тогда мудрый отец просто отвернулся и удалился от нашего Мира. Стало холодно, а Гаумпа спрятался глубоко под землю. Иногда он выходит оттуда на поверхность, чтобы обратиться к отцу с просьбой о прощении, но Ваалгар ушёл так далеко, что не слышит его мольбы. И тогда Гаумпа в гневе сотрясает землю, валит деревья, рушит горы и затем опять уходит глубоко под землю, чтобы бродить там по своим огромным тёмным пещерам.
С широко раскрытыми глазами, разинув рты от испуга, дети стали оглядываться по сторонам, пытаясь обнаружить признаки надвигающейся беды, о которых рассказал Эл. Некоторые смотрели себе под ноги, с ужасом осознавая, что земная твердь в любой момент может выпустить ужасного Гаумпу. Тут один из мальчиков вздорно поднял подбородок и спросил Бамбу:
- А почему мы должны верить всему, что привидится нашему выскочке Элу?
Мальчика звали Калгу. Он был на год старше Эла и постоянно боролся с ним за лидерство в их детской ватаге. Эл старался не реагировать на его постоянные подколки и выпады, однако казалось, это ещё больше заводило Калгу, пытавшегося, во что бы то ни стало подчинить себе этого упрямого малыша. Бамбу знал об этом, но предпочитал не вмешиваться, пока дело не доходило до драки, полагая, что достойный соперник пойдёт Элу только на пользу. Он повернулся и спокойно ответил:
- Ну во-первых, то что увидел Эл теперь видно и мне. А во-вторых, ты можешь не любить своего товарища, однако должен доверять ему, когда вы охотитесь вместе. А теперь все бегом за мной! Старшие замыкают группу!
Дети пристроились за высокой фигурой Бамбу и гуськом засеменили в надвигающихся сумерках через заснеженный лес обратно по своим следам.
* * *
Племя жило в нескольких пещерах, уходящих вглубь обрывистого скалистого берега, под которым когда-то протекала полноводная река. Она то и вымыла пещеры в камне. Однако всеобщее похолодание заморозило источник высоко в горах, и река сперва сильно обмелела, а затем и вовсе исчезла, превратившись в ледник на дне извилистой ложбины. Противоположный берег был пологий и в течение долгих морозных лет превратился в плоскую заснеженную равнину с выступающими кое-где бугорками кустов и низкорослых деревьев. Такое природное окружение позволяло людям, обитавшим в пещерах, укрываться от холодного северо-западного ветра и видеть как на ладони все подступы к их жилищу. Попасть в пещеры можно было только со стороны замёрзшей реки, взобравшись по отвесным скалам. На вершине скалистого обрыва над пещерами уже многие годы нависала заснеженная кромка ледника, который с каждым годом становился толще и выступал всё дальше над краем обрыва. Никто из ныне живущих обитателей пещер не помнил, как давно их предки поселились тут. Однако Бамбу частенько рассказывал, что в старые времена их предки жили на равнинах в убежищах из ветвей и звериных шкур, а воздух был тёплый, как дыхание костра, и вокруг водилось множество диковинных зверей и птиц. Были даже такие звери, которые водились в воде. А вода в те давние времена якобы была повсюду в огромных количествах. Но если честно, мало кто ему верил, так как невозможно развести такой огромный костёр, чтобы изо льда натопить такое количество воды. Да и сколько надо слепить горшков, чтобы после этого её куда-то разлить. Однако ни у кого не было другой версии описания прошлого, а за повседневными заботами у людей совсем не было времени придумывать что-либо новое. Поэтому один шаман передавал другому описание прошлого, взяв клятву передать это своим ученикам, ничего не отнимая и не добавляя. Долгими тёмными вечерами, сидя у костра, шаман племени рассказывал детям то, что услышал от своих предшественников-учителей, пытаясь следовать данной клятве, хотя порой даже он сам не понимал некоторых вещей из сказанного. Однако на то они и есть священные предания прошлого, чтобы быть запутанными и не совсем понятными для обычных охотников и их семей, цепляющихся за жизнь в этом суровом и холодном Мире.
Была в племени ещё одна неординарная личность - пачкатель Агуа. С самого детства он был увлечён тем, что пачкал углём всё, что ему попадалось под руку. В детстве ему частенько доставалось за размалёванные шкуры и перепачканные углём горшки. Став взрослым, он стал уходить вглубь пещер и чёркать углём по стенам, изображая фигурки людей и животных, пытаясь запечатлеть сцены из жизни племени. А иногда, вдохновлённый рассказами Бамбу, он пытался превратить сказки шамана в изображения на холодных каменных сводах. Однажды кто-то разбил горшок с водой на глинистом полу одной из пещер. Агуа проходил мимо и обратил внимание на то, что пол пещеры вскоре стал рыжевато-жёлтым от следов тех, кто ступил в грязную лужу. Агуа наскрёб размякшей рыхлой глины из лужи и попробовал пальцем запачкать некоторые детали рисунков. Когда глина подсохла, изображения на серых стенах преобразились и заиграли ярко-рыжими и жёлтыми красками. С этого дня Агуа начал экспериментировать со всем, что ему удавалось размазать по стенам. После эксперимента с фекалиями его чуть не выгнали на равнину. Однако со временем он нашёл в округе множество оттенков глины и мягкого камня, замешивая всё это на воде и смоле деревьев, и заваривая небольшими порциями на костре. Иногда в некоторые краски он добавлял кровь животных, убитых на охоте, отчего краски становились вязкими и хорошо впитывались в стены, навечно застывая в виде бурых почерневших фигур охотников, зверей и окружающей природы.
Никто из взрослых членов племени не воспринимал всерьёз чудака Агуа и его странное увлечение. Однако Бамбу нашёл в этом много полезного для своей миссионерской деятельности и убедил старейшин не препятствовать Агуа в его тяге к творчеству. Ему даже удалось добиться для Агуа особого статуса, освободив того от охоты и прочих обязанностей, имевшихся у каждого взрослого члена племени. В конце концов все махнули на Агуа рукой, воспринимая скорее как чудаковатого помощника Бамбу, изображающего сцены из рассказов о далёком прошлом, а также создающего наглядные пособия по тактике и стратегии охоты на различных животных, с помощью которых Бамбу воспитывал маленьких воинов и охотников.