ПРОЛОГ
Сегодня Хизер убьет вампира!
Прихлопнет поганого кровососа, лишающего жизни невинных людей. Можно сказать, станет на время Ван Хельсингом, или даже левой рукой Господа, вершащей возмездие.
К этому событию девушка подошла очень основательно. Она заранее прикупила осиновый кол в магазине сувениров для Хэллоуина и набрала в церкви святой воды. Разные источники давали совершенно противоположные сведения о том, как можно прикончить вурдалака. И Хизер, на всякий случай, бросила в сумку еще и пистолет, заряженный серебряными пулями.
Дело, конечно, страшное и греховное. Но зато богоугодное, ведь не хочет же он, Бог, чтобы эти твари плодились и по земле ходили. Он их не создавал, монстры сами размножились, кусая друг друга. Хотя, если думать логически, родоначальник всех упырей все-таки был кем-то создан. Ведь не мог же он родиться вампиром!
Брови девушки сошлись в переносице. Нет, не стоит ей об этом думать. А иначе она окончательно сойдет с ума. Хватило ей сегодня и без того размышлений. Уж слишком много новой информации свалилось на нее в последнее время. Долой все эмоции, неважно как каждый из вампиров стал тем, кем стал. Даже если он был грудным младенцем, укушенным в колыбели, Хизер не позволит чувствам взять над ней верх. Упырям не место на этой планете. При мысли о грудном младенце девушка шмыгнула носом.
И все же нет. Решительно нет!
К тому же этот вампир точно достоин смерти. Хотя он давно уже мертв, то есть не мертв, а проклят скитаться по земле, не зная покоя. И пусть он не причинил Хизер никакого вреда и даже спас ее от неминуемой гибели, все же убить его – ее долг. Хотя бы потому что она знает, кто он такой, и не имеет права позволить упырю разгуливать по улицам.
Девушка еще раз проверила содержимое своей сумки. Осиновый кол, пистолет, святая вода, серебряный нож – кажется, ничего не забыла. Она натерла шею и запястья чесноком, так что от нее теперь разило на метр неприятным запахом, и набила карманы куртки дольками. Хизер облачилась во все черное, дабы раствориться в темноте ночи, стянула волосы в тугой узел и надела на голову шапочку, чтобы скрыть волосы.
Она станет невидимкой, тенью, словно ночной туман просочится в логово вампира и, застав мерзавца врасплох и вонзит кол в его ледяное сердце. План был просто идеальным. Осталось самую малость – осуществить его.
Глубоко вздохнув, девушка направилась в прихожую. Обувшись, она задержалась у двери, не решаясь тронуть ручку.
– Сомнение? Не советую. Чтобы убить вампира потребуется не только сила и быстрота реакции, но и непоколебимая уверенность.
Хизер вздрогнула и медленно обернулась.
Напротив, у двери в комнату стоял объект ее бесконечных дум и ночных кошмаров. Жулиан О’Доннелл, тот самый вампир, которого она собиралась прикончить сегодня ночью, сейчас находился в ее комнате, в паре шагов от девушки, и, лениво навалившись на проем, разглядывал свои пальцы. Как всегда, элегантный и безупречный. Одет в черные джинсы и кипенно-белую рубашку; темные, немного длинные волосы спадают на чеканное лицо. Высокий, поджарый, мужчина был словно окружен ореолом таинственности и опасной привлекательности. И уже знакомое ей слегка скучающее, немного насмешливое выражение лица, которое всегда приводило Хизер в смущение. Он поднял на нее свои суровые глаза чернильно-черного цвета, и сердце Хизер пошло галопом.
– Любое колебание может стоить тебе жизни. Если уж решила уничтожить бессердечного упыря, действуй немедля.
Девушка оглядела мужчину с ног до головы, перевела взгляд на дверь, снова посмотрела на Жулиана… и потеряла сознание.
ГЛАВА 1
Жизнь – это неутолимая жажда насыщения,
а мир – арена, где сталкиваются все те,
кто, стремясь к насыщению, преследует друг друга,
охотится друг за другом, поедает друг друга;
арена, где льется кровь, где царит жестокость,
слепая случайность и хаос без начала и конца.
Блич
Ирландия, 1116 год.
– Элин! Подожди меня! Отец убьет нас, если узнает, куда мы идем.
Элин закатила глаза, услышав очередное ворчание едва поспевавшей за ней сестры, но не замедлила шаг. Бренна была младше ее на два года, но казалась старше лет на пять. Она то и дело поучала сестру, считая ее прирожденной авантюристкой. Увы, Элин вынуждена была слушать наставления Бренны, так как родители никуда не отпускали ее без сопровождения сестрицы.
Но сегодня был особенный день, и ради этого события девушка готова была претерпеть бесконечные причитания Бренны. Третьи сутки после Михайлова дня1. Старый друид Трюггвин из их деревни сказал, что раз в году в этот день открывается дверь между миром живых и мертвых, и неприкаянные души, проклятые скитаться по грешной земле, стонут и рыдают, умоляя взять их на тот свет. А значит, если в этот день добраться до острова, именуемого Гора Плача, что находился через пролив от их земель, можно услышать голоса обреченных духов.
Этот остров считался проклятым. Поговаривали, что давным-давно там находилась тюрьма, где содержались самые жестокие убийцы и насильники. Однажды они устроили бунт, перебили всех охранников и попытались выбраться с острова на лодках. Но поднялся сильный шторм, и море погубило головорезов – их бездыханные тела волны вернули на берег.
Местные боялись посещать Гору Плача, полагая, что души тех, кого не приняла земля за их бесчисленные злодеяния, скитаются теперь по острову в поисках живых, чтобы погубить их. Даже самые отважные мальчишки не решались переплыть пролив и оказаться на окаянной земле.
А отважная и любопытная Элин давно вынашивала в себе идею попасть на проклятый остров, чтобы лично убедиться в правоте слов Трюггвина и, так как от компании сестры ей деваться было некуда, посвятила в нее Бренну. Это, естественно, привело последнюю в ужас. Она трижды испуганно перекрестилась и попросила сестру раз и навсегда забыть об этом. А когда увещевания не помогли, стала умолять и даже пригрозила рассказать все их набожным родителям, которые, как и многие в деревне, считали друида шарлатаном и безбожником. Но Элин буквально выросла на рассказах старого жреца, ей нравилась его связь с природой, умение предсказывать погоду, общаться с животными и брать силу от земли. Он мог исцелять раны, избавлять от недугов и даже видел будущее.
Часто, будучи ребенком, она сбегала из дома в старый домишко друида на окраине леса. Старец кормил ее лесными ягодами, разводил у крыльца костер и рассказывал легенды о древних. И девочка, затаив дыхание, слушала его истории. Жрец и ее научил слышать природу, понимать ее язык, легко различая каждую перемену.
С тех пор как в деревне поселился каноник, друид стал настоящим изгоем для местных жителей. Но все же оставались люди, которые, как и Элин, верили старому жрецу и не позволили сторонникам священнослужителя изгнать Трюггвина. С возрастом девочке стало все сложнее видеть дорогого наставника, но она, как могла, поддерживала с ним связь. Потому и о сегодняшнем событии знала наверняка.
В свои шестнадцать из забавной девчушки Элин превратилась в белокурую красавицу с непокорными кудрями и глазами цвета старого золота. Ее внешность наряду с буйным нравом волновали и беспокоили родителей и семерых старших братьев – красота в сочетании с норовом принесет только беду. Слишком любопытная, неблагочестивая, вспыльчивая. Девочку нужно было срочно укротить. Ей нашли мужа – юного Руэри, сына коновала, свадьбу назначили на конец зимы. А пока девушка жила в родительском доме, блюсти ее честь взвалили на младшую сестру.
Пышка и далеко не красавица, в отличие от Элин, носившая очки из-за слабого зрения, Бренна откровенно завидовала внешности старшей сестрицы и не понимала, почему та, будучи так хорошо пристроенной в качестве невесты первого красавца их деревни, ведет себя столь безрассудно. А Элин стремилась к знаниям и приключениям. Желала познать мир, раскрыть его тайны, путешествовать, а была заперта в крохотной деревушке на берегу океана. Она знала, что после свадьбы с Руэри лишится даже той единственной толики свободы, что имела сейчас, потому и стремилась использовать ее по полной.
– Это ж надо, какое ты дело удумала греховное! Если бы отец узнал об этом, до ночи стоять тебе коленями на горохе!
Элин не без труда, но все же удалось уговорить Бренну не рассказывать ничего родителям. Она пообещала, что не поплывет на лодке на Гору Плача – отправиться туда когда-нибудь позже, – а пока постарается услышать духов на этом берегу. Младшая сестра долго ворчала и хныкала, но все же поплелась за Элин к воде. Пока мужчины находились на рыбной охоте, девушкам удалось незаметно от матери выскользнуть из дома. Погода была подходящая: утренний туман рассеялся, с моря дул промозглый, влажный ветер, по вине которого кожа на руках и лицах жителей деревни напоминала дубленую шкуру. Но девушка надеялась, что он поможет ей услышать людские души, принеся их мольбы с острова.
– Не спеши так, Элин! – сбивчивый голос запыхавшейся Бренны буквально преследовал сестру. – Клянусь, что больше никогда не буду потакать твоим бездумным прихотям.
Элин бежала со всех ног по желтой высохшей траве, покрывавшей вечные холмы Ирландии. Холодный воздух проникал под плащ и самотканую холщевую тунику, пробирая до костей. Волосы выбились из косичек, заплетенных вкривь и вкось, и теперь напоминали взъерошенный сеновал. Дважды она чуть не споткнулась о валуны, словно росшие из земли тут и там, а один раз поскользнулась на слизкой земле и отбила себе зад.
Вот он, любимый утес. По ту сторону от него несколько мужиков удили рыбу, а на этой стороне берега было безлюдно. Море было сизого цвета, как и всегда в это время года, но Элин всегда умела им любоваться. Она любила море, оно кормило, оберегало, радовало и… убивало…
Едва ее ноги в деревянных башмаках коснулись мокрого песка побережья, все надежды, услышать страждущих духов, тут же исчезли, и девушка замерла без движения. На берегу лежало тело могучего мужчины – судя по облачению воина – лицом к земле. Оно было наполовину в воде, и волны раз за разом омывали его, покрывая песком и тиной. Воин не шевелился, а сквозь металлическую кольчугу проступала кровь.
Элин охнула и прижала руку ко рту.
– Надеюсь, тебе не потребуется много времени, чтобы услышать духов. Лично я не намерена долго находиться на таком ветру… Кости Христовы!
Подоспевшая Бренна взвизгнула и стала учащенно креститься. Элин сделала пару нерешительных шагов в сторону мужчины.
– Что ты делаешь? – испугалась сестра.
– Хочу посмотреть, жив ли он, – ответила девушка и уже решительней направилась к воину.
– Не делай этого! Он не из нашей деревни!
Элин поняла, о чем толковала Бренна. Подходить к незнакомцам, не жившим на этих землях, строго запрещалось. Страшная эпидемия загадочной болезни вспыхивала на соседних территориях то там, то здесь. Старожилы называли ее «черной смертью». Поговаривали, что больные, заразившиеся страшным недугом, умирали в агонии, но даже после смерти не давали покоя своим близким. Якобы после похорон они вставали из могил, возвращались ночами в дома родственников, и после этого и те заболевали таинственной хворью.
Как-то загостился прошлой весной в их деревне кочующий бард, живший в доме кузнеца. Так, частенько он пугал местных жителей страшными историями, что принес с севера. Особенно Элин запомнился рассказ про крестьянку Тейону с острова Алей. Мол, жила в одной деревне такая девица, смелая да шибко любопытная. И вот заехал однажды к ним в селение кочевой цирк, и больно той девице приглянулся фокусник, что мог острые мечи глотать. И решилась Тейона с фокусником тем бежать. Но в ночь побега родители ее услышали крик во дворе, вооружились факелами, позвали соседей и бросились на помощь. Глядят, лежит их дочь на холодной земле, а над ней фокусник склонился. Глаза горят, лицо дьявольские черты приобрело, а зубы в шею ее вонзил и кровь пьет. Набросились тогда люди на него и сожгли окаянного в костре. Вот только дочь им спасти не удалось – всю кровь демон выпил у нее, до капли.
Похоронили горемычные родители Тейону. Да только в ту же ночь вернулась девица в дом, вся бледная, круги темные под глазами. А наутро ее отец жену схоронил. На следующую ночь к нему уже дочка с матерью пришли, и не стало и его.
Испугались селяне за жизни свои. Пришли на кладбище и откопали могилы всех трех. Пастер в их деревне ученый был. Говорит, нужно им кол в сердце воткнуть, тогда не будут они являться больше. И когда один из жителей над Тейоной с колом склонился, а она глаза открыла, да как закричит…
Рассказы барда больно напугали местный жителей. Потому подходить и тем более касаться чужестранцев было не позволительно.
Но Элин, едва увидев незнакомого воина, мгновенно потянулась к нему. Будто знала его всю жизнь, будто с этим посторонним человеком ее связывала долгая дружба, и она ничего не могла с собой поделать.
– Перестань, Бренна. Разве ты не видишь? Это всего лишь воин, несчастный человек, пострадавший в битве. Видимо, его сбросили в море, посчитав мертвым. Но все же стоит проверить, так ли это.
– Не смей! А вдруг он… заразный!
Элин покачала головой. Она хорошо уяснила, каковы могут быть признаки «черной смерти». Этот человек не был похож на больного. Осторожно подкравшись к нему, она села на корточки и коснулась пальцами его шеи. Под ними чувствовалось тепло. Жив! Но тут же испуганный вой и причитания Бренны испортили всю первоначальную радость.
– Господи милосердный! Помоги нам, грешным. Пусть моя неразумная сестрица одумается…
Сердито взарившись на младшую сестру, Элин решила один раз в жизни проявить строгость по отношению к ней.
– Вместо того чтобы сетовать, лучше помоги мне его перевернуть и вытащить на берег. Этот человек еще живой, но если мы ему не поможем, он захлебнётся водой или умрет от переохлаждения.
Не дождавшись помощи, Элин наклонилась и с трудом перевернула мужчину на спину. Он был велик и могуч, широкие плечи, крепкий стан – едва ли она в одиночку справится с ним. Светлые волосы, резкие черты лица. Еще молод, не старше тридцати. Мужчина обладал брутальной красотой, не такой смазливый, как ее жених Руэри, а мужественный, грубоватый, но притягательный. Он на секунду открыл глаза, и Элин оторопела от невероятного оттенка его синих глаз. Нет в природе такого цвета, чтобы можно было описать эту красоту.
Мужчина уставился на нее, в его взгляде появилась сначала осознанность, а потом удивление.
– Богиня, – прошептал он пересохшими губами и снова потерял сознание.
– Что он сказал? – испуганно промямлила Бренна.
– Он просил о помощи, – солгала Элин, все еще находясь под впечатлением от его волшебных глаз.
– Отойди от него немедленно! Пусть рыбаки ему помогут.
Элин, справившись с эмоциями, сердито глянула на сестру.
– Ты прекрасно знаешь, что если рыбаки найдут его здесь, то непременно сожгут, приняв за болезного. Его нужно вынуть из воды и перетащить в наше ущелье.
«Нашим ущельем» сестры называли пещеру в утесе, в которой любили прятаться в детстве.
– Там его никто не найдет, до тех пор, пока я не выхожу его, – объявила девушка.
– Пресвятые угодники! Чего это ты удумала, Элин? Неужто собираешься спрятать этого человека от селян и тайком ухаживать за ним? – Бренна поверить не могла, что ее взбалмошная сестра решилась на такое.
– Именно это я и собираюсь делать!
– Кровь Христова! Забудь об этом. Если этот человек болен, подсобить ему значит встать на сторону дьявола!
– А разве не Иисус призывал помогать ближнему? Разве не монахи призревают немощных и больных? Разве не об этом учит нас каноник?
Бренна покраснела и потупилась.
– Чего стоишь рот разинув? Помоги мне вытащить его из воды! – скомандовала Элин, и сестра с видимой неохотой подчинилась ей.
Бренна брезгливо скривила лицо, едва притронувшись к мужчине, но когда пришлось напрячься, чтобы вынуть такого колосса на берег, девушка вынуждена была схватить его за руки со всей силы, и тогда уже было не до неприязни.
Сгруппировавшись, сестры с большим трудом, согнувшись и тяжело дыша, протащили мужчину по мокрому песку и заволокли в ущелье. Там было сухо и спокойно, холодный ветер не проникал в пещеру, и в нем сохранялось тепло. Еще детьми Элин и Бренна оборудовали это ущелье для своих игр. Здесь был лежак из соломы, средства для разведения костра, сухой поек, мех с водой и даже игрушки.