– И попробуй, наконец, расслабиться. Микки уже не вернуть…
– Я знаю.
– … и нам давно пора с этим примириться и попытаться жить без него.
– Ты права.
– Я очень надеюсь, что это путешествие поможет тебе.
– Угу.
– Мама? – на том конце трубке послышался еще один голос.
– Ах, Грэг, бедняжка, мы тебя разбудили, – судя по приглушенному голосу Мэгги, женщина направила свое внимание на сына.
Хизер стало жутко неудобно, что своим ночным звонком внесла смуту в семью. Неуклюже попрощавшись, она отключила телефон и с головой юркнула под одеяло. Спрятав лицо в сомкнутых ладонях, девушка мысленно вернулась к событиям свершившейся ночи. Господи, что это было? Неужели она и впрямь повредила рассудок? Спасительная мысль возникла внезапно. А, может, это было костюмированное представление? Точно, в стиле «хоррор». Но Хизер не была настолько глупа, чтобы думать, будто компания каких-то актеров устроила спектакль перед одним зрителем, то есть перед ней, в подворотне, темной ночью. Но, возможно, девушка стала свидетелем репетиции? Бред, конечно, но он хотя бы немного помог окончательно не сойти с ума.
Утром, как только встанет, Хизер отправится на то место – хотя с трудом помнила, где оно, вообще, находилось – и если обнаружит хоть какие-то следы того, что она стала свидетелем чего-то криминального, прямиком оттуда пойдет в полицию.
Несмотря на пережитый стресс, стоило Хизер прикрыть глаза, как ее моментально сморила дрема. Видимо, сказалась накопившаяся усталость, и девушка моментально провалилась в тревожный сон, напугавший ее не меньше, чем ночные события, страшными картинами с окровавленными телами, трупами, висящими на деревьях вниз головой и летучими мышами с красными глазами, облепившими эти трупы и высасывающими из них последние соки. А еще во сне к ней явился тот мужчина, на стадионе, пославший Хизер насмешливую улыбку. И даже во сне она чувствовала, как от него исходила опасность.
ГЛАВА 4
Пролитой крови не засохнуть.
Герман Гессе «Степной волк»
Проснулась Хизер, когда солнце было уже в зените. Осовело оглядевшись по сторонам, девушка потерла руками заспанные глаза и зевнула. События прошедшей ночи всколыхнули в ее душе знакомую тревогу, но при солнечном свете они уже не казались такими пугающими. Привычный практицизм вернулся к ней вместе с солнечными лучами, и Хизер тут же объяснила себе, каким образом все произошло: переутомление, алкоголь и ряженая молодежь. И все же спускаясь к завтраку, который опять случился в обед, девушка решила наведаться на «место преступления» и все внимательно там осмотреть.
В холле ее встречала говорливая миссис Фостер в компании худосочной старухи с впалыми щеками, которую она представила, как свою подругу Уинни Гаскойн. Старушка выглядела немногой странной. Ее улыбка была по-детски наивной, а взгляд выцветших голубых глаз хоть и был направлен на девушку, но не был сфокусирован, и, казалось, сама пожилая женщина в этот момент витала где-то в облаках. Обе женщины расположились в креслах за небольшим столиком, занятые игрой в бридж. Но при виде новой постоялицы хозяйка гостиницы тут же оторвалась от любимого занятия, чтобы расспросить ее о вечеринке.
– Ну что, милочка, уверена, тебе понравилось мероприятие, – заявила миссис Фостер, которую, как выяснилось, зовут Вирджиния. – Увы, мы с Уинни так и не выбрались на вечеринку, – она похлопала старую подругу по колену, – поэтому хотим услышать о ней из первых уст.
Хизер в общих чертах обрисовала события прошедшей ночи, естественно, умолчав о случившемся с ней позже. Но история не давала ей покоя, поэтому девушка решила тонко выведать у старушек, которые явно были в курсе всех последних новостей, творившихся в городе, не произошло ли чего-нибудь трагического этой ночью.
– О, Боже, детка! Откуда у тебя такие мысли? Лэнгистон – самое тихое место на всей территории Соединённых Штатов, – объявила миссис Фостер. – Последняя трагедия случилась в прошлом году, когда у фермера Дюка Грэхема саранча поела весь урожай цукини.
Хизер мысленно посочувствовала бедному Грэхему, но это был не тот ответ, что она ждала. Видимо, в душе девушка надеялась, что кто-то сможет развеять ее сомнения. Миссис Фостер спросила, почему она задала такой вопрос, а когда та не нашла что ответить, предположила, как и Мэгги, что девушка, видимо, немного перебрала на вечеринке, и, может, темной ночью ей чего-то привиделось. Хизер не понравилось, что ее принимают за временно помешанную.
– Все дело в концепции праздника, Вирдж, – вступилась за девушку Уинни, до этого находившаяся в прострации. – Когда раз в год к нам на праздник слетаются духи с того света, всем становится не по себе. Я уже дважды видела своего покойного Хамфри, и оба раза он был одет в черный плащ. Все думаю, неужели он сейчас пребывает в аду, раз облачен в темное.
Хизер застыла, по совиному уставившись на старушку. Но та снова мыслями ушла в себя, не обратив внимания на ошарашенную девушку, а затем и вовсе задремала в кресле. Миссис Фостер наклонилась к постоялице и заговорила громким шепотом:
– Не обращай внимания, милочка. С тех пор как Уинни потеряла мужа, бедняжка страдает слабоумием. Но тебе, видимо, не стоило посещать такого рода мероприятие. Зря я отправила тебя туда.
«Намек понят, миссис Фостер. Теперь и меня причислили в лигу «бедняжки Уинни».
Раздосадованная Хизер вышла из гостиницы и направилась вверх по улице, сама не определившись куда. Но по мере пребывания на свежем воздухе, прогретым теплым весенним солнцем, ее настроение постепенно улучшалось. Жаль, что она раньше не замечала, как быстро обновилась природа после долгих месяцев зимы, как запестрела миллионами оттенков, опушилась и расцвела, благоухая и щедро источая свои ароматы.
При дневном свете Лэнгистон встретил ее радужно и приветливо. Город дышал атмосферой праздника и весны. Встречные прохожие казались Хизер такими же вдохновленными погодой, как и она сама. И даже встречающиеся среди них уже разодетые к очередной вечеринке «тени» теперь не выглядели пугающими, а скорее смешными, несуразно одетыми среди белого дня.
Ноги сами привели ее на то самое место, где еще недавно она видела… то, что не дает ей покоя.
Озираясь по сторонам, Хизер внимательно оглядела тихую узкую улочку с одноэтажными домами времен Войны за Независимость и медленными шагами направилась в проулок. Это место уже не выглядело зловещим, просто тихое и уединенное, вдалеке от центра.
И никаких следов пережитого ею ужаса.
В душе Хизер боялась увидеть здесь кровь, клочки разорванной одежды, бездыханный труп, но увидела лишь узкий проулок, спрятанный от солнца навесной крышей и… больше ничего.
С одной стороны, Хизер порадовалась, что никого убийства здесь все-таки не произошло. С другой – осознавать, что у тебя случилось временное помутнение рассудка, всегда неприятно.
И вдруг девушка снова испытала то странное чувство, что за ней наблюдают. Будто миллион мурашек пробежало по ее спине, заставляя вздрогнуть и обернуться. Естественно, она никого не обнаружила рядом. Зажмурившись от слепящего солнечного света, Хизер нервно тряхнула головой и заставила себя поскорее убраться с места, которое вызывает в ее душе такой хаос. Она приказала себе успокоиться. Любое колебание воздуха вызывало у нее страх преследования, это было просто смешно. Нужно избавиться от этого навязчивого ужаса, иначе все может плохо кончиться.
Она пообещала себе, что пока не покинет улицу, ни разу не обернется, чтобы не дать воли своей разыгравшейся фантазии. Нужно как можно быстрее подавить в себе это ненормальное ощущение, и, кажется, она знала, что поможет ей в этом. Конечно, «исцеляющая» сила водохранилища Бьютт. Именно туда ей следует направиться, чтобы подлечить расшалившиеся нервишки.
И все же Хизер не покидало чувство, что здесь, посреди пустынной улицы, был кто-то еще. Как будто кто-то невидимый сопровождал ее. Стоял рядом с ней.
Правильно сделала Хизер, что пошла на водохранилище, и правильно, что решила не оборачиваться. Едва ли ей понравилось, что тень стоявшего рядом дома, вдруг отделалась от него и направилась следом за ней.
Барри Стокер был наполовину индейцем, на четверть ирландцем, еще на четверть шведом и стопроцентным мерзавцем. Он прятался в Лэнгистоне от полиции, так как сильно наследил в своем городишке, в штате Небраска. Та сучка, с которой он развлекся пару-тройку месяцев назад, заявила на него копам. У этой дуры хватило ума, залетев, не сделать аборт! Более того, мерзавка сообщила своему муженьку, что Барри ее изнасиловал. Еще чего? Сука сама того хотела, и он дал ей то, что было нужно, пусть перед этим и зарядил пару раз кулаком в ее размалёванную физиономию. Все в его городе были без ума от Стокера. У него всегда водились деньжата, а девки сами вешались ему на шею. Но чертов рогоносец послушал свою тупую женушку и ворвался в дом Барри с дробовиком, желая оставить от него кровавое месиво. Естественно, пришлось защищаться, завязалась драка, и Стокер прикончил «рогатого».
Он вовремя унес ноги, зато теперь старине Барри пришлось затаиться в каком-то вонючем городишке на юге страны, на съёмной квартире с забитым унитазом и сломанным теликом.
Пребывая в паршивом настроении, Барри откупорил шестую бутылку «Блу Риббона», сделал глоток и рыгнул. Завалившись на старый диван, прогнувшийся в центре, с кислой миной он наблюдал, как роятся мухи под промасленным потолком. Барри обрыдло торчать в квартире, но он знал, что за порог ему и шага ступать нельзя. Первое время он хотел дать деру на Аляску, но побоялся быть пойманным на канадской границе. Теперь же его путь лежал на Гавайи. Вот уж где точно райское местечко. Не надо себе впахивать, как вол, живи в свое удовольствие на берегу океана, кури травку и наслаждайся жизнью.
Внезапно чья-то тень промелькнула в окне, загородив солнце и оторвав мужчину от созерцания грёз. Барри ругнулся и перевалился на живот, дабы разглядеть, что же его смутило… и остолбенел. У него на подоконнике сидела обнаженная женщина и, улыбаясь, постукивала ноготком по стеклу. Барри обалдел. Телка! Да еще и голяком!
Поначалу мужчина подумал, что спит или перебрал с пивом. Он снимал квартиру в кондоминиуме на пятом этаже, потому к нему на подоконник могли взобраться разве что промышленные альпинисты, ну или бродячие коты. Но баба! Да с такими сиськами! Барри вожделенно оглядел ее смазливую мордашку, черные длинные волосы, упругую грудь с заострившимися сосками и чуть было не издал победный рык.
– Разрешите войти? – пропела красотка райским голоском.
Барри был так ошарашен, что лишь ошалело кивнул.
Женщина открыла окно и, нисколько не смущаясь своей наготы, прыгнула в комнату. Покачивая бедрами, она босиком подошла к мужчине и обольстительно улыбнулась.
– Вы один? – спросила красавица.
Барри кивнул.
– Можно пообедать с вами?
– Угу.
Нет, ему явно это снится. А, может, он умер и попал в рай?
Красавица села к нему на колени и обхватила руками его бычью шею. Барри почувствовал ее райский ротик на своих губах и едва не одурел от счастья. Неизвестно, кто послал ему эту красотку, и как она, вообще, умудрилась забраться к нему в квартиру, но точно явилась для того, чтобы осчастливить старину Стокера.
Она быстро наигралась с его ртом и спустилась к шее.
– Какая толстая кожа. Зато венки пухлые и так заманчиво пульсируют, – услышал он словно издалека.
Находясь словно в дурмане, мужчина почувствовал легкий укол на коже. Он отстранился и увидел улыбающуюся красотку, с зубов которой капала кровь… его кровь. Она его укусила! Что ж, Барри понравилась ее игра. Он с удовольствием подставил ей шею для следующего укуса. И опять ее острые зубки впились ему в кожу. Мужчина почувствовал легкую истому и даже больше. Это было похоже на… ммм… еще… еще…
Барри не понял, как то, что доставляло ему удовольствие, стало приносить боль. Острую, жгучую, неистовую. Он взвыл, захотел избавиться от женщины, сидевшей у него на коленях, но понял, что не может даже шевелиться. Силы мгновенно покидали его. Мозг отказывался верить в происходящее, но тело уже не слушалось. Он извивался на постели, терзаемый языками нестерпимой боли. Последнее, о чем он подумал, было то, что эта женщина действительно пришла за его душой, правда, не из рая, а из ада, туда же и его с собой заберет…
Ингрид села на кровати и вытерла окровавленный рот. Мерзавец был хоть и стрёмный, зато сытный. Она могла позволить ему умереть счастливым, но зачем? Такие как он не заслуживали, чтобы с ними возились. Ингрид бросила брезгливый взгляд на бездыханное тело какого-то паршивца. Нужно было избавиться от тела и замести следы. Эти хлопоты никогда не доставляли ей удовольствия. Катись он к черту, цивилизованный мир. Ей неплохо жилось в период варваров, тогда не нужно было беспокоиться о таких пустяках. Нужно позвонить слугам, пусть хорошенько здесь приберут.
Заметив свое отражение в грязном оплёванном стакане, Ингрид улыбнулась. И все же годы над ней не властны. Даже в пору юности она не была настолько привлекательна. Мысли ее вернулись в давние века, когда она была молода и счастлива, и принесли с собой, казалось бы, давно забытые воспоминания, чудесные, но все же болезненные. Породистое лицо женщины исказила злорадная улыбка. Что ж, раз он пришел за ней, пусть сам делает ее работу. Она нарочно оставит труп здесь, в этой самой комнате, пока зловонный дух разлагающегося тела не заставит соседей вызвать полицию. И вот тогда Ингрид с интересом понаблюдает, как ловцы решат такую задачку.
Хизер заметила его не сразу, скорее уж почувствовала. Тот самый мужчина, которого она видела прошлой ночью на празднике, отсалютовавший ей бокалом красного вина, а сегодня преследовавший ее весь день. Да-да, именно так. Преследовавший! Хизер не сошла с ума. С того самого момента, как она покинула злосчастный закоулок и обещала себе не оборачиваться, пока не окажется в более людном месте, с тех самых пор она неустанно чувствовала его присутствие.
Сначала возникло то неприятное ощущение – странный зуд в затылке, но в отличие от ночных кошмаров девушка не испытывала холодного страха, скорее это было обжигающее тепло, и Хизер держалась из последних сил, чтобы не повернуть голову и посмотреть назад. И только оказавшись на центральной площади, позволила себе обернуться. И тут же встретилась взглядом с тем самым незнакомцем.
Она мгновенно различила его в толпе. Мужчина держался чуть поодаль, стоял у фонтана в виде каменного дракона, извергающего из пасти и ноздрей потоки воды. Внутри фонтана резвились дети, их матери заботливо наблюдали за своими чадами, играющими в воде в такой погожий день. Вокруг туда-сюда сновали люди, наслаждавшиеся погодой и приятной прогулкой. Но мужчина, привлекший ее внимание, был словно вне всего этого великолепия, не видел и не слышал ничего вокруг и казался темным пятном, инородным телом в правильно сотканной весной картине городской суеты.
Он стоял, скрестив руки на груди, и в упор сквозь толпу глядел на Хизер. Она почувствовала невероятную мощь его прямого взгляда, несмотря на разделяющее их пространство, и замерла не в силах пошевелиться. Глаза незнакомца внимательно прошлись по ней с головы до пят, подмечая каждую деталь, и прожгли насквозь, словно он старался заглянуть ей в душу, да и там исследовать каждую черточку.
В свете дня и на близком расстоянии ей удалось внимательно рассмотреть его. Высок и темноволос, широкоплеч и мускулист. Возраст определить было сложно, где-то около тридцати-сорока лет. Он обладал грубовато-суровой внешностью: резкий подбородок, жесткая линия рта, прямой нос, высокие скулы. Черные глаза и темные дуги бровей, делали его лицо еще более привлекательным. На его щеках была пара ссадин, которых не было вчера. А может, Хизер просто не разглядела их издалека. Одет мужчина, как и прошлый раз, был во все черное и оттого напоминал мрачного принца, короля теней на балу света. Он не улыбался и прямо, без утайки и стеснения рассматривал Хизер, будто та была мебелью, а он решал, куда поставить ее в своей комнате.