Кроме прогулки, других планов у меня не было, поэтому я устроился в одной из кафешек на улице Жаботинского, купил чашку кофе и немного поработал в аппликации — проверил акции, в которые вкладывался последние девяносто лет, поиграл с вкладами, перекинул часть финансов с одних фондов на другие. Иначе говоря, убивал время.
Зазвонил мобильный. Номер был вчерашней невесты — я так и не сподобился заблокировать ее в прошлый раз.
— Да, Вика? — Привет, Адик. Я проверил на всякий случай имя на экране — может, номером ошиблись? За все миллениумы никто ни разу не называл меня Адиком. — Привет, Викуся, — я выбрал, на свой вкус, самое отвратительное уменьшительно-ласкательное, но промахнулся: ей понравилось. — Спасибо, что пришел вчера, Адик. И за подарочек в конверте тоже, не ожидала! — Не за что. Ну, пока?.. — я занес палец над кнопкой сброса. — Стоп! — выпалила трубка — хотела спросить, куда вы вчера с Костиком-то пропали? — Поехали бухать в наш парк. Помнишь такой? — Конечно помню, — сказала Вика, — мы же там проводили наш выпускной… до сих пор плакать хочется. — От стыда? — От ностальгии, дурак, — рявкнула она, — так Костик, значит, там был? Адик, у тебя нет случайно его номера телефона? — Костика? — Да, Адик, Костика, — она уже теряла терпение. — Нету, Вичка, — я все еще надеялся найти то прозвище, которое собьет ее с толка и закончит на этом разговор, — зачем тебе? Кстати, ты знаешь, что он банкрот? — Банкрот? — равнодушно сказала она, — ну и что? Не помогло.
— Да так, к слову пришлось.
— Так что там с парком? — снова перевела она разговор на нужную ей тему. — Понятия не имею, мы вдарили по пиву и свалили оттуда. — А Костик сейчас у тебя живет? Или у Жеки? — Уже не живет. Но вчера неплохо общался с Немцем. Может, у него сейчас кантуется? — А, ну тогда пока. — и она бухнула трубку без предупреждения. — Ну пока, — сказал я в тишину телефона. Кажется, на некоторое время меня оставят в покое.
От Бадхена в следующие несколько недель было ни видно ни слышно. Иногда звонил или приходил Женя, с тоской спрашивал: «Не появлялся?» и исчезал после моего отрицательного ответа. Телефон Костика был выключен, обычные места своего обитания он не посещал. Финкельштейн перезвонил всех «одноклассников», но никто ничего не знал — или не выдавал правды. Поэтому мы договорились в ближайшую субботу наведаться в парк — других версий у нас не оставалось.
В четверг мне позвонили с незнакомого номера. В последнее время такое происходило слишком часто, но я ответил — в конце концов, это мог бы оказаться Костик.
— Могу я говорить с господином Адамом Эвигером? — услышал я низкий, хорошо поставленный голос. — Эвигер говорит. — Адам, это Саул. Помнишь, мы с тобой общались на свадьбе у Виктории? Пили за здоровье, и… — Помню-помню. — Скажи, ты не против встретиться в ближайшие пару дней? Мое предложение сможет тебя серьезно заинтересовать.
То, что я не повесил трубку сразу, объяснялось просто: жесточайшей скукой. С появлением Костика я привык к разнообразию, а теперь у меня вдруг освободилась куча свободного времени, и я с радостью ухватился за возможность сделать хоть что-то, кроме как перечитывать Конан-Дойля.
— Да хоть сейчас. Я не занят. — Отлично, — голос стал ровно на полтона теплее, — можно заказать столик… — Давай ко мне домой, — перебил я, — чего по ресторанам шастать. Папарацци меньше будет, спокойно поговорим. Без галстуков, так сказать. — Хорошо, — ответил он, кажется, довольный, — через два часа у тебя? — Валяй.
К приходу Саула я сбегал в магазин и купил бутылку вина. Вряд ли он водит сам — при его статусе скорее приедет с водителем. Угощать его чаем с кексом, как Женю, не хотелось — не заслужил. Под вино же можно было узнать много нового — судя по поведению на свадьбе, Саул легко пьянел.
Он приехал, как я и ожидал, на шикарной черной машине с тонированными окнами. Вылез из заднего сидения, сверкая лакированными ботинками. На нем был великолепно сидящий костюм и белоснежная рубашка. Словом, передо мной был истинный политик.
— Привет, Адам, — и ловким жестом он вытащил из кармана пиджака еще одну бутылку вина. Такие в обычных магазинах не продавались — и я оценил.
Хотя и видел я Саула во второй раз в жизни, на правах бывшего одноклассника он вел себя свободно и доверительно. Шутил, открывая вино, удобно расселся в кресле из Икеи, и смотрел по сторонам, покачивая бокалом.
— Неплохо у тебя. — Врешь, как политик, — усмехнулся я. Он тоже хохотнул. — А ты все тот же змей, как погляжу. Норовишь ужалить, дай только волю.
По воспоминаниям Костика, в школе я был довольно-таки мерзкой личностью. Его создания, по крайней мере, помнили меня именно таким.
— Ну, это было давно и неправда, — философски ответил я. — Эх, хотелось бы надеяться. Потому что — все-таки мы были ведь одноклассниками. Друзьями. Помнишь, как помогали друг другу к экзаменам готовиться? А как у старшеклассников по очереди сигареты стреляли? Ведь семьей же были. Эх… — и Саул покачал головой. — Точно. — я подлил ему вина. — Помнишь, как Артур хотел заставить тебя сбегать за водкой, а Вика послала его нахер? — глаза его заблестели. — Еще как помню! Дальше беседа стала еще теплее. Саул вспоминал школьные дни, я поддакивал. Некоторые байки слышал еще от Костика. — Ты давно был в нашем парке? — спросил я его. Хотелось проверить, нет ли и у него фиксации, как у Вики. Саул прищурился. — А чего ты вдруг вспомнил? — Да так… — С выпускного не был. Ну и денечек это был… век не забуду. Думал, что Костик тебя убьет тогда. — Убьет? Почему? — Да потому, что ты на глазах у всех ему такого наговорил… бляяяя! — Саул восхищенно выдохнул. — Что наговорил? Я контуженый после армии, провалами в памяти страдаю. — Сказал, чтобы он прекратил тебя домогаться, что ты не педик и дрочить ему больше не собираешься. Ну и все в таком духе. А он… можешь представить — авторитет, крутой гопник. И тут такое. — И сломал мне руку. — закончил за Саула я. Эту часть я уже слышал как-то от Костика. — Значит, помнишь. — Угу, обрывками. Спасибо, что освежил память. — Так было между вами?.. — он как-то пошло цокнул языком. — Сейчас врежу — поймешь, было или нет. — сказал я, стараясь звучать оскорбленно. — Да ладно, шучу. А вы ничего, нормально общаетесь… ты где сейчас работаешь? Переход между темами был такой внезапный, что я запнулся. — Что?.. А, в хосписе. В хосписе работаю. Точнее, волонтерствую. А что?
Саул подался мне навстречу, так, что наши носы теперь разделяло сантиметров десять, не больше.
— Слушай, Адам. Мне нужна твоя помощь. Прошу, будь другом. — Ну говори, что тебе надобно, старче. — Тут такое дело… — он заговорил тише, словно нас могли подслушать, — Я слышал, что списки смертельно больных пациентов в больницах и хосписах не слишком часто… обновляются. Это так? — Понятия не имею, никогда не слышал о таком. Ну, положим, что так. И что? — Мне нужны их данные, Адам. — Зачем? — Ну представь, получат они завтра бюллетени, а голосовать не пойдут. Пока у досов*** и арабов девяносто процентов голосующих, наш электорат или ленится, или лежит по больницам и моргам. Ленивых и аполитичных я заставить пойти на выборы не могу — они будут в тот день шашлыки жарить, а потом ругаться, что опять выиграли не те. А вот больных и мертвых… У меня есть полно людей, которые смогут исполнить за этих несчастных их гражданский долг.
Он залпом допил свое вино, вытер губы и торжественно закончил:
— Нам надо им помочь, Адам. На благо страны, чтобы власть наконец перешла нормальным людям, а не теперешним шакалам. Помоги мне помочь этой стране. Прошу.
Целых пару секунд я, к своему стыду, пытался вспомнить, что мне это напоминает.
— Мертвые души! Саула моя догадка не смутила. — Ну… можешь и так это называть. Я бы скорее сказал — бессмертные души. Пусть они хоть раз в жизни сделают правильный выбор, хоть и посмертно. Вытащат эту страну из затяжного кризиса. Хватит, натерпелись!
Последняя фраза была произнесена с поистине революционным жаром.
Предложение использовать мертвые души было неоригинально — этот метод в предвыборной борьбе я встречал довольно давно. Просто идея с хосписными больными звучала настолько неэффективно, что на миг я усомнился, находимся ли мы оба в своем уме. Может, передо мной буйнопомешанный? Может, у меня слуховые галлюцинации?
А потом вспомнил, что всего несколько недель назад Саула не существовало на этом свете. Что он — плод больного воображения Костика, а значит, абсурден сам по себе.
И что считаться с ним мне нет никакой причины, кроме той, что мне было нечем занять вечер четверга. Я — Алиса, он — колода карт.
— Я понял тебя, Немец. Будет сделано. Ну да ведь я знаю тебя: ведь ты большой мошенник, позволь мне это сказать тебе по дружбе! Ежели бы я был твоим начальником, я бы тебя повесил на первом дереве.**** — Чего? — непонимающе спросил Саул. — Ничего, это я так. Езжай домой, а я поговорю кое с кем. — Так мне ждать списков? — спросил Чичи… тьфу, Саул. — Да, конечно. Сам не звони мне только, ладно? Еще не хватало, чтобы тебя запалили. — Договорились, — и он хлопнул меня по плечу, — буду ждать.
Ушел Немец слегка пошатываясь, хоть мы и не так много выпили. А я после его ухода серьезно задумался.
Стоит ли рассказывать о встрече Финкельштейну? Творения Бадхена совсем распоясались, если не только играют свадьбы, но и лезут в политику и планируют в ней нелегальные махинации.
А с другой стороны — чем мне это грозит? Разве что очередным развлечением.
Так что пусть их живут.
В пятницу утром ко мне опять заглянул Женя.
— Поехали прямо сейчас в парк. — Я тоже? — Ну да. Может, заметишь что-нибудь, что я пропустил. — Так ты туда уже ездил? Он посмотрел на меня как на идиота. — Разумеется. Ты думаешь, я не проверил бы сразу? — Думаешь, я что-то смогу найти? — Надеюсь, что да. Поехали мы на его машине. По дороге пару раз чуть не попали в аварию — нас подрезали все тель-авивские психи. — Куда они спешат? — проворчал я, — на тот свет? Женя кинул в меня быстрый взгляд. — Ты не получал в последнее время странных звонков от… одноклассников? — спросил он. — Было дело. Вика Барашехатова охотится на Костю даже несмотря на его незавидное финансовое положение. Чем ее муж думает, интересно? Или она уже успела откусить ему голову? — Мне тоже звонили. Некий Жора Хачиков. — Это еще кто? Женя, оторвав одну руку от руля, вытащил из кармана джинсов бумажник. — Поищи внутри. Покопавшись в куче карточек и наличности, я нашел групповую фотографию со свадьбы. — Второй с конца справа. Фотография, несмотря на то, что ее делал опытный фотограф, была затемнена как раз там, куда указывал Женя. — Ничего не понятно, извини. Ну и что же он хочет? — Костика — усмехнулся Женя. — Все хотят Костика — философски ответил я — этому что надо? — Он ничего внятного не говорил, только сказал, что проводит какие-то семинары по самореализации, и ему нужен Костик. — Семинары? Что же так мелко? Вот Саул… — Что Саул? — быстро спросил Женя, и я прикусил язык. — Колись, пока я тебе нос не расквасил. Это я пока что могу, поверь — серьезно сказал он.
Скрывать аферу новоявленного горе-политика дальше не было смысла, и я пересказал Жене сюжет поэмы Гоголя на новый лад.
Я думал, что он повеселится со мной, но рассказ произвел совсем обратный эффект.
— Все еще хуже, чем я думал. Черт, и так все хреново, а эти добавляют свою порцию энтропии в кашу. — Чтобы расхлебывать кашу, нам нужен тот, кто ее заварил. Найдем Костика — сможем справиться с его мороками, — сказал я, сам себе не веря. — Дай закурить. — попросил он вместо ответа. Я вытащил из пачки в бардачке сигарету, сунул ему в губы, поднес зажигалку. Женя благодарно кивнул и пыхнул дымом.
— Поехали искать нашего блудного сына.
— Скорее отца. — хмыкнул я. Остаток пути мы провели в молчании. Комментарий к Глава 6 * Бурекасы: слойки с различными начинками.
Биби: кличка Беньямина Нетаньягу, премьера Израиля в 2010-х годах.
Досы: пренебрежительное название религиозных евреев в Израиле
Адам дословно цитирует “Мертвые души”
====== Глава 7 ======
Глава 7
Парк мы излазили вдоль и поперек, но никакой тропинки, ведущей от библиотеки в ту маленькую рощу, не нашли. Библиотека была обыденна в своем брутализме — грубые выпирающие стены, прямые углы, бетон, бетон, бетон. Деревья вокруг нее росли довольно-таки густые — вязы и каркасы я тогда запомнил не зря. Но именно площадки не было.
— Наверное, туда можно попасть, только если рядом находится Костик — неуверенно предположил я.
Женя потерянно кивнул:
— Так и есть. Еще один побочный эффект… — он запнулся.
— Твоего бессилия? — услужливо подсказал я, и прежде чем он успел возмутиться, поспешно подытожил, — что означает, что сейчас его здесь нет. Что ж, уже неплохо.
Женя только головой покачал. — В таком случае, нам здесь нечего делать. Пошли, отвезу тебя обратно. — Давай хоть позавтракаем. Я не успел с утра даже кофе выпить — сказал я, кивнув на белеющее неподалеку кафе.
Женя поколебался, но согласился.
Кафе называлось «Бланш»*, и белизной сияли не только большие навесы от солнца, но и садовые столы и стулья, на которых располагались посетители. Мы выбрали первое попавшееся место, я ткнул в строчку «средиземноморский завтрак» и заказал к нему черный кофе.
— Мне то же самое — буркнул Финкельштейн. Когда официантка ушла, воцарилось молчание. Не то, что мне когда-либо мешало неловко молчать, но с Женей это оказалось совсем уж неприятным делом. — Когда ты видел Костика в последний раз до того, как он потерял память? — наконец придумал я тему для разговора. Он задумался, вспоминая. — За день или два до того. Кстати, неподалеку от этого парка.
— И что вы делали? Не просто же так оказались поблизости.
— Тебя это не касается — сухо ответил Женя. — Вот даже как — я аж восхитился — тогда мне, как я понимаю, тут делать больше нечего. Ищи своего Костика… Он перебил: — Мы… черт, Адам, тебе не следует этого знать, поверь. — Почему? Он потыкал вилкой в пакет с сахаром, нечаянно проделал в нем дырку и кинул несчастный пакетик в пепельницу. — Мы убирали последствия некоторых его ошибок. Наших ошибок. По воле случая, это случилось здесь. — Ясно — сказал я, хотя мало что понял — а дальше что случилось? — Дальше мы пошли перекусить. А потом… Он сделал паузу, потом закончил: — А потом я не помню. — Значит, и тебя отравили — подытожил я. — Подумай, кому было выгодно вывести вас из строя.
Женя хмуро кивнул.
Принесли омлеты, мазеты** и салаты, мы принялись за еду. — У меня волос в омлете — с отвращением сказал он вдруг. Подозвал официантку и попросил убрать тарелку. — Извините, я принесу новое блюдо — предложила та. — Нет, спасибо — вежливо сказал Женя. После ее ухода он отодвинул в сторону салаты и ел в основном мягкий хлеб, попеременно намазывая на него то тхину, то бабагануш***. — Не знал, что ты такой брезгливый. — Теперь знаешь. Мне волос в чужой тарелке аппетит не отбил. Закуски я оставил ему, доел все остальное.
Подозвал официантку попросить еще кофе, она собрала тарелки, а потом принесла чашки и тарелку с пирогом.
— Это комплимент от шефа, наш фирменный яблочный тарт. — Надеюсь, что комплимент от шефа не включает в себя еще один его волос — пробурчал Женя, когда официантка отошла. Я смотрел, как он ковыряется в яблочных внутренностях пирога, и пытался додумать какую-то смутную мысль. — Ты не хочешь? — спросил он меня. — Не особо. Я оплачу наш счет, ладно? — Угу, спасибо. Я сходил у уборную, заплатил на обратном пути. Пирог так и остался практически нетронутым. — Поехали — Женя тяжело поднялся, разминая затекшие ноги.
Дома я покормил Соню и попытался почитать чего-нибудь интересного. Вытащил с полки «Шагреневую кожу». Вздохнул, вернул на место.
Посмотреть, что ли, новости?