Чарльз Л. Харнесс
Парадоксальные люди
Перевод с английского Белоголова А.Б.
Пролог
Он не имел ни малейшего понятия, кто он был.
И он не понимал, почему так отчаянно ступает по холодной черной воде.
Он также не знал, почему в дюжине ярдов перед ним в лунных волнах скользил огромный, потрепанный, блестящий предмет.
Видение огромных расстояний, пройденных с невообразимой скоростью, мелькнуло в его онемевшем сознании, но тотчас снова исчезло.
Голова у него ужасно болела, и он ничего не помнил.
Внезапно ослепительный луч света пронесся над водой впереди него и остановился на сломанном боку быстро тонущего корабля.
Ему показалось, что в верхней части разбитого корпуса он видит крошечного большеглазого зверька, шерсть которого прилипла к его дрожащим бокам.
Почти сразу же гладкая, отделанная медью лодка резко остановилась рядом с быстро исчезающей громадиной, и он понял, сам не зная почему, что не должен задерживаться. Убедившись, что вещь, которую он сжимал в левой руке, цела и невредима, он повернулся к далеким огням речного берега и медленно, бесшумно поплыл брассом…
1 Петля для психолога
Глаза в маске всматривались в полумрак комнаты.
За металлической дверью впереди лежали драгоценности дома Шея — сверкающая груда, которая могла бы купить свободу четырехсот человек. Оплошность в этом месте обрушила бы на него ад. И все же, в огромном городе за окном начинался рассвет, и он должен был действовать быстро. Он должен на цыпочках подкрасться к двери, поднести крошечный голосовой аппарат к центру огромной бронзовой розетки, ограбить целое состояние и исчезнуть.
Стройная фигура в черной одежде прислонилась к покрытой золотом и платиной стене, и внимательно прислушалась. Сначала к ритму своего странного сердца, а затем к окружающему миру. С другого конца комнаты, примерно в шести метрах, поднимался и опускался слабый, самодовольный храп графа Шея, когда-то имперского психолога, но более известного своим богатством и дилетантством. Его обширный желудок, несомненно, заканчивал переваривать фазана и бургундское 2127 года.
Губы Алара под маской невесело скривились.
Через дверной проем позади себя он слышал скрежет колоды карт и приглушенные голоса из комнаты, полной личной охраны Шея. Это были не сломленные духом слуги-рабы, а закаленные в боях солдаты удачи с молниеносными рапирами. Его рука непроизвольно сжала рукоять собственной сабли, и дыхание участилось. Даже такой опытный Вор, как он, не мог сравниться с шестью охранниками, которых Шей мог себе позволить. Алар уже несколько лет жил в долг, и он был рад, что это задание не было связано с «мокрым делом».
С бесшумностью кошки он проскользнул к бронзовой двери, вытащив при этом из поясного кармана маленький кубик. Чуткими пальцами он нащупал центр розетки со скрытым голосовым замком. Прижав кубик к холодному металлическому блоку, он услышал слабый щелчок, а затем пронзительные, почти неслышные слова Шея, украденные у него, один за другим, день за днем, за последние недели.
Он убрал кубик в поясную сумку и стал ждать.
Ничего не случилось.
Долгое мгновение Алар стоял неподвижно. Под мышками у него выступил пот, в горле пересохло.
Либо Общество дало ему устаревший голосовой ключ, либо появилась дополнительная, неучтенная переменная величина.
И именно тогда он заметил две вещи. Первой была зловещая тишина в зале и караульном помещении. Вторая заключалась в том, что нежный храп с кровати прекратился. Следующий миг бесконечно тянулся к своей конечной точке.
Его неверный сигнал, очевидно, вызвал какую-то невидимую тревогу. Даже когда его мозг лихорадочно работал в бешеной ярости, он на мгновение представил себе суровые настороженные лица полутысячи имперских полицейских, которые будут кружить вокруг на патрульных самолетах, а затем помчатся к этому району.
Из холла донесся слабый неуверенный скрип сандалий. Он сразу понял, что стражники озадачены, не зная, подвергнет ли их появление опасности хозяина.
Он понял, что скоро один из них окликнет его.
В мгновение ока он оказался у двери спальни, ведущей в пристройку охраны, и с шумом захлопнул ее электронными засовами. Он на мгновение прислушался к сердитым голосам с другой стороны.
— Принесите лучевой резак! — раздался крик.
Дверь скоро будет открыта.
Одновременно сильный удар пришелся ему в левое плечо, и спальня внезапно засияла ярким светом. Он резко повернулся, припал на корточки и холодно оглядел лежащего в постели человека, который стрелял в него.
В голосе Шея была странная смесь сонливости, тревоги и возмущения. — Вор! — закричал он, отбрасывая пистолет, когда понял, что свинцовые пули не годятся против экранированного тела Вора. — И у меня здесь нет клинка. Он облизал пухлые губы. — Помни, — нервно хихикнул он, — ваш Воровской кодекс запрещает причинить зло безоружному человеку. Мой кошелек лежит на туалетном столике.
Оба мужчины прислушались к отдаленному вою полицейских сирен и приглушенным ругательствам и ворчанию, доносившимся из-за двери спальни.
— Ты откроешь комнату с драгоценностями, — решительно сказал Алар.
Глаза Шея расширились.
— Мои драгоценности! — ахнул он. — Ты их не получишь!
Три сирены прозвучали совсем близко. Пока Алар слушал, одна из них внезапно замолчала. Имперские полицейские будут вываливаться из патрульного самолета, и устанавливать на улице полупортативные «Кадесы», способные испарить его, в броне или без брони.
Дверь спальни начала вибрировать в резонанс с лучевым резаком.
Алар почти небрежно подошел к кровати и встал над тяжелым лицом Шея, которое было обращено к нему дрожащей бледностью. Поразительным змеиным движением Вор схватил левое веко хозяина большим и указательным пальцами.
Шей жутко хихикнул, потом с трудом и неохотой поднял голову. Он обнаружил, что сидит на краю кровати, а потом встает рядом с ней. И когда он попытался схватить тонкое горло своего мучителя, ему показалось, что нож вонзился ему в глазное яблоко.
Пот струился по его лицу, когда мгновение спустя он стоял перед своей любимой сокровищницей.
Все сирены перестали выть. Снаружи его, должно быть, ждала сотня или больше летательных аппаратов.
И Шей тоже это знал.
Хитрая усмешка скользнула по губам психолога.
— Не делай мне больше больно, — хихикнул он. — Я открою ювелирную комнату.
Он приложил губы к розетке и прошептал несколько слов. Дверь бесшумно вкатилась в стену.
Он отшатнулся и осторожно потер глаз, когда Вор прыгнул в сокровищницу.
С методичной быстротой Алар открыл ящики из тикового дерева и сгреб их сверкающее содержимое в свою сумку. Менее опытный Вор не знал бы, где и когда остановиться, но Алар, даже потянувшись за красивым колье, стоящим сорок человек, отдернул руку и одним движением туго затянул ремень сумки.
Он в мгновение ока оказался у портала, как раз вовремя, чтобы увидеть, как дверь спальни рухнула внутрь под ослепительной массой рапир. Даже когда его собственный клинок был выхвачен из ножен и обезоружил передового стражника, он знал, что шансы слишком велики, что он должен быть ранен и, возможно, убит, прежде чем сможет выпрыгнуть из окна, расположенным на высоте в милю. Это было так потому, что прежде чем прыгнуть, он должен был привязать свой свернутый амортизационный шнур к какому-нибудь неподвижному предмету. Но к чему? Кровать Шея не была антикварной вещью. У нее просто не было ножек. Внезапно он понял ответ.
Благодаря чудесной координации и концентрации действий и мастерства он остался невредим во время своего отступления к открытому окну. Охранники, непривычные к таким массовым атакам на одного противника, делали импровизированные выпады вместо одновременных действий, и он был в состоянии парировать каждый выпад, когда он приходил. Но теперь, вероятно случайно, двое охранников набросились на него с обеих сторон. Он попытался замысловато парировать оба удара клинком, но угол сближения двух рапир был слишком широк.
Однако в тот момент, когда его клинок потерял контакт с клинком охранника справа, его левая рука вытягивала петлю амортизационного шнура из чехла на груди, и когда лезвие впилось ему в бок, он бросил левой рукой лассо в мокрое, лысеющее лицо Шея, который скорчился по другую сторону кровати.
И тогда Вор, не дожидаясь, пока петля схватит шею Шея, бросился назад. Меч так и остался торчать в его боку. Вместо этого другой меч был вырван из руки испуганного охранника. С мечом, воткнутым в бок, Алар выпрыгнул из окна в открытое пространство.
Где-то на первых тридцати метрах, отсчитывая четверть секунды, он ощупал свой бок. Рана была не так уж плоха. Лезвие рассекло плоть, но теперь его удерживала только одежда, и он вырвал меч из своего бока.
Веревка постепенно натягивалась на четвертой секунде, предполагая, что петля затянулась вокруг шеи Шея. Он подумал, что все охранники схватятся за нее голыми руками в течение большей части минуты, прежде чем у одного из них хватит присутствия духа разрубить ее своим мечом. А к тому времени Алар уже сам бы ее обрезал.
Он вдруг понял, что кружащаяся, грохочущая пятая секунда пришла и ушла, и что теперь он летит в свободном падении.
Петля не зацепилась.
Он почти с любопытством отметил, что не поддается панике и страху. Он часто думал о том, как придет смерть и как он встретит ее. Он не доживет до того момента, когда сообщит своему товарищу-воришке, что его реакция на неминуемую смерть была просто усиленным наблюдением, что он мог видеть отдельные зерна кварца, полевого шпата и слюды в гранитных блоках стены огромного здания, когда она проносилось мимо. И что все, что случилось с ним во второй его жизни, пронеслось перед ним с почти болезненной ясностью. То есть все, кроме ключа к его личности.
Ибо Алар не знал, кто он такой.
Когда мельница смерти затихла, он вновь пережил тот момент, когда два профессора нашли его, молодого человека лет тридцати. Они нашли его блуждающим в полном оцепенении по берегу реки Огайо.
Он вновь переживал их поисковые испытания тех далеких дней. В то время они были уверены, что он шпион, подосланный Имперской Полицией, и, судя по всему, так оно и было. Его амнезия была совершенно полной. Ничто из его прошлой жизни не просочилось наружу, чтобы подсказать ему, или двум его новым друзьям кем он мог быть.
Он вспомнил, как они удивлялись его жадности к знаниям, вспомнил в деталях первый и последний университетский урок, который он посещал, и как он впал в вежливую дремоту после четвертой неточности преподавателя.
Он живо помнил, как профессора, убедившись, наконец, что его амнезия не поддельна, купили ложные сведения об истории его образования. С этими бумагами он в одночасье стал доктором астрофизики Харьковского университета, находящегося в академическом отпуске и заместителем лектора Имперского Университета, где преподавали оба профессора.
Затем последовали долгие ночные прогулки, его арест и избиение Имперской Полицией, его растущее осознание окружающего его несчастья. Наконец, он увидел, как ранним утром по улицам прогрохотал вонючий, потрепанный фургон с воющим грузом, состоящим из престарелых рабов.
— Куда их везли? — спросил он об этом позже профессоров. — Когда раб слишком стар, чтобы работать, его продают, — вот и все, что он мог получить от них.
Но, в конце концов, он открыл эту тайну. Склеп. Ценой были две пули в плечо от охранника.
Из всех ночей, которые он помнил, эта была самой откровенной. Два профессора и третий человек, незнакомец с черным саквояжем, ждали его, когда ранним утром он, как слепой, прокрался в свою комнату. Он смутно помнил болезненные ощущения в плече, белые повязки и, наконец, мгновенную тошноту, которая последовала за потоком чего-то, покалывающего от головы до пальцев ног — броню Вора.
Днем он читал лекции по астрофизике. Ночью он научился изящному искусству взбираться на гладкую стену с помощью ногтей, пробежать сотню ярдов за восемь секунд и обезоружить трех нападающих имперцев. За пять лет своего пребывания в Обществе Воров он разграбил богатства Крёза, и Общество освободило с их помощью десятки тысяч рабов.
Так Алар стал Вором, и так он теперь выполнял неприятный принцип Общества Воров — ни один Вор не умирает естественной смертью.
Внезапно он почувствовал сильный удар в спину, который сорвал с него черный жилет, и понял, что амортизационный шнур, теперь тугой, как стальная проволока, отбросил его к зданию.
Его легкие наполнились до предела при первом же вдохе, который он сделал во время падения.
Он будет жить.
Его спуск постепенно замедлялся. Петля, должно быть, все-таки зацепила Шея. Он улыбнулся борьбе, которая, должно быть, сейчас шла высоко над ним — шесть дюжих мужчин держали нитевидный шнур голыми руками, чтобы сохранить источник дохода живым. Но через несколько секунд один из них догадается перерезать шнур.
Он посмотрел вниз. Он упал не так далеко, как думал. Теперь стало ясно, что он слишком быстро отсчитывал четверти секунд. Почему время так задерживается в присутствии смерти?
Теперь тускло освещенная улица неслась ему навстречу. Внизу сновали крошечные огоньки, вероятно, это были бронемашины полиции с короткоствольными полустационарными «Кадесами», а также метателями снарядов. Он был уверен, что полдюжины инфракрасных лучей освещают эту сторону здания, и знал, что это только вопрос времени, когда его заметят. Он сомневался, что полицейские смогут нанести прямой удар по его телу, но его шнур был очень уязвим. Летящий металлический осколок мог легко разорвать его.
Огни внизу теперь были пугающе большими. Алар поднял руку к контейнеру шнура, готовый включить замедлитель. Примерно в ста футах над землей он нажал на рычаг и чуть не потерял сознание от резкого торможения. А потом он с трудом поднялся на ноги, перерезал шнур и пошел по улице, едва освещенной быстро наступающим рассветом.
В какую сторону бежать? Будут ли полицейские машины с оружием поджидать его, когда он свернет за угол? Все ли улицы перекрыты?
Следующие несколько секунд должны были быть использованы безошибочно.
Луч света ударил в него слева, сопровождаемый топотом бегущих ног. Он испуганно обернулся и увидел сверкающий портшез, который несли на плечах восемь рослых рабов, чьи потные лица отражали растущую красноту на востоке. До него донесся невнятный женский голос, а затем портшез проплыл мимо.
Несмотря на растущую опасность, он едва не рассмеялся. Теперь, когда реактивные автомобили с ядерной установкой были доступны всем, пирующая знать могла отличить себя от кутящих буржуа только возвращением к носилкам средних веков. Топот ног затих вдали. Затем его поразил шок от того, что она сказала. — «Угол слева от тебя, Вор».
Должно быть, ее прислало Общество. Но у него действительно не было выбора. Он с трудом сглотнул, забежал за угол, и остановился.
Три пушки «Кадес» немедленно развернулись в трех машинах Имперской Полиции, чтобы накрыть его. Он вскинул руки и медленно пошел к машине слева.
— Не стреляйте! — воскликнул он. — Я сдаюсь!
Он с облегчением вздохнул, когда доктор Хейвен вылез из машины, закамуфлированной под полицейскую машину, с обнаженной рапирой и сделал вид, что осторожно идет ему навстречу. В одной руке он держал пару наручников.
— Награда идет тремя путями! — выкрикнули из средней машины сигнал опознавания.
Доктор Хейвен не обернулся, но поднял руку в знак приветствия.
— Спокойно, мальчик, — прошептал он Алару. — Слава богам, что ты пришел сюда. Потерял немного крови? Хирург в машине. Ты сможешь прийти на свою лекцию?
— Думаю, да, но на случай, если я потеряю сознание, драгоценности у меня в сумке.
— Прекрасно. Это дает нам четыреста свободных людей.
Он грубо схватил Алара за пояс. — Ну же, подонок! У нас есть много вопросов, на которые ты ответишь, прежде чем умрешь!
Через несколько минут машина Вора оторвалась от своих сопровождающих, сменила эмблему и помчалась к Университету.