Время для Вора остановилось. Он почувствовал, что задыхается.
— Это сверху, — неуверенно сказал дежурный. — Они хотят знать, не видели ли вы мадам Хейз-Гонт.
Шей долго ждал перед тем, как ответить. Его самоанализ медленно угас. Наконец он повернулся и осторожно положил клещи в ящик.
— Скажите им, что не видел, — сказал он, — и немедленно соедините меня с канцлером.
Алара оставили на оживленном перекрестке в центре города, как он и требовал, и после часа осторожных блужданий, чтобы избежать возможных хвостов полиции, он прошел через переулок и подвал к двери места встреч Общества. Прежде чем он заснет, поест или даже получит новый клинок, он хотел рассказать Совету о невероятных событиях в рабском подполье и в камере пыток Шея.
Что-то острое вонзилось ему в бок. Он медленно поднял руки и обнаружил, что окружен Ворами в масках с обнаженными клинками. Человек, державший ближайшую к нему саблю, заявил: — Вы арестованы.
9 Дикий Талант
— Теперь вы приговариваетесь к смертной казни, — произнес человек в маске, стоявший на возвышении. — В соответствии с законами Общества против вас будут зачитаны обвинения, и вам будет предоставлено десять минут, чтобы представить вашу защиту. По окончании этого срока, если вам не удастся опровергнуть выдвинутые против вас обвинения, вы будете преданы смерти ударом рапиры в сердце. Секретарь этого трибунала сейчас зачитает обвинение.
Алар никак не мог освободиться от оцепеневшей тупости. Он слишком устал, чтобы чувствовать себя сбитым с толку. Из всех Воров он узнал только Хейвена, чьи пораженные глаза смотрели на него сквозь коричневую маску.
Секретарь в маске встал из-за стола рядом с помостом и рассудительно прочитал: — Алар был схвачен правительственными оперативниками в императорском дворце примерно четыре часа назад, доставлен в нижние палаты и передан под охрану Шея.
— Через несколько минут его вывели невредимым из дворца на улицу, и там отпустили. С учетом того, что его кожа не повреждена, предполагается, что заключенный раскрыл конфиденциальную информацию, касающуюся Общества. Обвинение — измена, приговор — смерть.
— Собратья Воры! Хейвен вскочил на ноги. — Я возражаю против этой процедуры. Общество должно доказать его предательство. В прошлом Алар много раз рисковал своей жизнью ради Общества. Теперь я настоятельно призываю дать ему презумпцию невиновности. Будем считать его невиновным, пока не докажем его вину.
Алар изучал море масок, противостоящих ему. Судья выслушал нескольких мужчин, которые наклонились к нему и что-то прошептали. Наконец, судья выпрямился. Ногти Алара впились в деревянные перила. Он знал, что ничего не сможет доказать.
— Номер восемьдесят девять, — медленно произнес судья, — предложил радикальное новшество в судебной процедуре. В прошлом Общество считало необходимым ликвидировать Воров, которые не смогли освободиться от подозрений. Судебные коллегии Общества единодушно сходятся во мнении, что таким способом мы уничтожаем больше невиновных людей, чем виновных.
— Эта цена, я чувствую, невелика, если она обеспечивает продолжение существования Общества в целом. Теперь возникает вопрос — существуют ли какие-либо особые обстоятельства, указывающие на то, что цели Общества лучше всего будут достигнуты путем отмены бремени доказывания?
Алар слушал, как медленно нарастает его пульс. Сто семьдесят пять... сто восемьдесят…
— В этом деле есть необычные, даже странные обстоятельства, — продолжал судья, медленно листая лежавшую перед ним брошюру. — Но все они,— он пронзил Алара стальным взглядом и твердым голосом, — все они указывают на то, что мы должны удвоить нашу осторожность в обращении с этим человеком, а не ослаблять ее.
— Он не в состоянии объяснить свою жизнь до той ночи пять лет назад, когда, будучи якобы страдающим амнезией, он нашел убежище у двух членов нашего Общества. И мы должны иметь в виду, что канцлер Хейз-Гонт был бы достаточно изобретателен, чтобы попытаться посадить агента-провокатора среди нас именно такой уловкой.
— Когда Алар благополучно вырвался из лап Шея, мы имели право подозревать худшее. Разве обвиняемый отрицает, что он стоит здесь, среди нас, с целой шкурой, хотя по всем правилам он должен быть мертв или находиться при смерти? В голосе прозвучала легкая ирония.
— Я ничего не отрицаю и не утверждаю, — ответил Алар. — Но, прежде чем начать защиту, я хотел бы задать вопрос. Поскольку приговор — смерть, и я не могу покинуть эту комнату живым, возможно, судья захочет рассказать мне, почему Общество защищало меня, когда я был беспомощным человеком, потерявшим память. И почему, позволив мне вести опасную жизнь Вора, доктор Хейвен и доктор Коррипс вдруг решили, что моя жизнь важнее, чем двадцать с лишним блестящих умов в Геотропическом Проекте в Университете. Независимо от того, что произошло, или не произошло с тех пор, вы должны признать, что ваша позиция непоследовательна.
— В этом нет необходимости, — холодно ответил судья. — Но вы можете составить собственное мнение. Пять лет назад в верховьях реки Огайо потерпел крушение странный космический корабль. Из разбитого корабля были извлечены обломки, что указывало на то, что они, должно быть, прибыли из космоса. Из него были извлечены два живых существа. Одно из них было странным обезьяноподобным животным, позже подобранным речной полицией и переданном Хейз-Гонту. Другое существо — вы. Мы немедленно получили записку от Кенникота Мьюра, касающуюся того, как с вами поступить.
— Но он мертв! — вмешался Алар.
Судья мрачно улыбнулся. — Это Имперское Правительство и весь внешний мир считают его мертвым. Как я уже сказал, мы получили от него записку о том, что вы должны быть зачислены в Общество, как только ваш эмоциональный характер стабилизируется. Вам предстояло выполнять рутинные задания, сопряженные с небольшой физической опасностью, и вы должны были учиться.
— По мнению Мьюра, вы, возможно, принадлежите к виду людей с весьма специфическими свойствами, что ваша родословная эволюционировала за пределы гомо сапиенс в нечто такое, что могло бы оказать нам огромную помощь в предотвращении надвигающихся Операций «Конец», которые Хейз-Гонт может начать в любой час. Очень рано мы обнаружили, что ваше сердце ускоряется, прежде чем вы сознательно обнаружите опасность.
— Теперь мы знаем, что ваше подсознание синтезирует впечатления и стимулы, о которых ваше сознание не подозревает, и подготавливает ваше тело к невидимой опасности, какой бы она ни была. Это было хорошо, но недостаточно хорошо для нас, чтобы поместить вас за пределы гомо сапиенс или полностью освободить вас от подозрений в качестве шпиона.
— Мы ожидали других проявлений вашей возможной сверхчеловечности, но больше ничего не последовало. И после вашего вероятного предательства сегодня вечером, ваша угроза существованию Общества перевешивает его желание продолжать изучать вас.
Так что его прежняя жизнь скоро будет запечатана навсегда. Неужели никто не знает? — Здесь ли сейчас Мьюр? — потребовал он. — Согласен ли он на мою смерть?
— Мьюра здесь нет, и никто из нас не видел его в плоти с тех пор, как он исчез. Но вы можете быть уверены, что он знает об этом процессе. До сих пор он не возражал. У вас есть еще вопросы? Если нет, то время для вашей защиты пошло. У вас есть десять минут.
С бледным лицом Алар изучал своих палачей. Многие из них, должно быть, разделяли с ним опасные приключения, но теперь охотно убили бы его, чтобы спасти Общество. Его сердцебиение неуклонно нарастало. Двести. Оно никогда не было таким высоким.
— Любая защита, — его хладнокровие поразило его, — которую я мог бы выдвинуть, была бы настолько неправдоподобной и невероятной с точки зрения большинства из вас, что было бы пустой тратой драгоценных минут пытаться что-либо объяснить. Если мне осталось жить десять минут...
— Девять, — твердо поправил его секретарь.
— Тогда я намерен использовать их, чтобы спасти свою жизнь. Джон!
— Да, мой мальчик? Голос Хейвена слегка дрожал.
— Джон, если вы верите, что я невиновен, пожалуйста, объясни мне вот что — какова химическая основа зрения?
Биолог удивленно посмотрел на него, но тут, же взял себя в руки. Кровь снова прилила к его щекам. — Общепризнано, — заявил он, — что фотоны, отраженные от рассматриваемого объекта, попадают в зрачок глаза и фокусируются, проходя через стекловидное тело и водянистую жидкость, на сетчатку, где формируется изображение.
— Там они натыкаются на зрительный пурпур, который затем выделяет вещество, к которому чувствительны ретинальные палочки и колбочки. Палочки и колбочки передают раздражение нервным окончаниям сетчатки, которые, в конце концов, собираются в большом зрительном нерве и регистрируют изображение в щелях зрительной доли в основании мозга.
— Вы хотите сказать, что совершенно невозможно, чтобы произошел обратный процесс?
— Обратный? Вы имеете в виду, когда мозг воспринимает изображение, передает его по зрительному нерву к сетчатке, и зрительный пурпур настолько стимулируется, что он выпускает фотоны, которые фокусируются рефракционными жидкостями глаз, чтобы спроецировать изображение? Вы хотите спросить, способны ли ваши глаза не только воспринимать изображение, но и проецировать его? Вы это имеете в виду?
— Точно. Неужели это невозможно?
Мужчины в недоумении подались вперед.
— У вас осталось три минуты, — резко напомнил секретарь, переводя взгляд с Алара на Хейвена и обратно.
Хейвен с подозрением уставился на своего протеже широко раскрытыми глазами. — Визуальная проекция была предсказана для существа, которое может следовать за гомо сапиенс в эволюционной шкале. Эта способность может развиться в течение следующих пятидесяти или ста тысячелетий. Но теперь, в современном человеке? Весьма маловероятно.
— Однако, — он предостерегающе поднял руку в жесте, полном скрытого смысла, — если кто-то способен проецировать лучи света из своих глаз, если он способен это сделать, он должен быть способен обратить вспять другие системы стимулов и реакций. Например, он должен быть в состоянии превратить барабанную перепонку уха в речевую мембрану, активируя кохлеарные нервы мозговым слуховым трактом. Одним словом, он должен быть в состоянии воспроизвести вслух, но не голосом, любой звук, который он может себе представить!
Алар украдкой взглянул на тусклую люминесцентную лампу в потолочном светильнике. Теплый прилив быстро пополз вверх по его горлу. Теперь он знал, что будет жить и не умрет — что он будет жить, чтобы распутать серую сеть, окутывавшую его прошлое. И, что он оставит Воров, и что отныне он займется собой всерьез. Но еще многое предстояло сделать, и он был далек от того, чтобы оказаться вне опасности. Он очнулся от голоса судьи: — Чего вы надеялись добиться этим бессмысленным разговором с доктором Хейвеном? Для вашей защиты осталось всего тридцать секунд.
Вокруг него раздалось зловещее скольжение тонко обработанной стали по стали. Все Воры, кроме Хейвена, обнажили клинки и с кошачьим вниманием наблюдали за ним.
Алар уставился вверх на древний флуоресцентный свет. Это напомнило ему луч прожектора, пробивающийся сквозь облако пыли, когда он прорывался в подземелье рабов. Теперь в его спасении больше не было тайны. Он понял, чем объясняется фигура в изодранном пиджаке, фигура, которая казалась его собственной. Фигура действительно принадлежала ему. Это был образ его собственного тела, спроецированный на оседающую пыль. Он не знал, в какой мере способен обратить вспять свою систему стимул-реакция, и все же подсознательно, желая увидеть свое спасение, он создал световой образ самого себя, и это желание исполнилось.
Он закрыл один глаз и лихорадочно сосредоточился на тусклой трубке в потолке, пытаясь пробудить свою чудесную силу. На этот раз она может спасти его снова, хотя и по-другому. Он верил, что если бы ему удалось поместить достаточное количество фотонов соответствующих квантов и частот на флуоресцентное покрытие лампы, то он мог бы заполнить впадины излучаемых фотонных волн и погрузить комнату в темноту.
Свет, казалось, слегка мигнул.
Его дыхание было похоже на дыхание тяжело дышащей собаки, и пот струился в его открытый глаз. В нескольких футах перед ним Вор поднял свой клинок на уровень сердца Алара и хладнокровно осмотрел его.
Нервный шепот Хейвена раздался позади него. — Флуоресцентный свет выше по спектру. Поднимите свою частоту немного.
Палач сделал выпад.
В комнате стало темно.
Алар прижал левую руку к отвратительному порезу на груди и отошел на несколько футов. Недалеко. Он должен был оставаться на открытом месте, чтобы управлять лампой. Теперь жизнь будет зависеть от самой смелой импровизации.
Никто не пошевелился. Повсюду вокруг него раздавалось ускоренное выжидательное дыхание людей, которые хотели убить его, как только они смогут отличить его темную фигуру от себя.
Затем —
Его правое ухо услышало звуки, исходящие из левого уха:
— Пусть никто не двигается! Алар должен быть все еще в комнате. Мы найдем его, как только зажжем свет. Номер двадцать-четырнадцать, немедленно пройдите во внешнее помещение и получите аварийное освещение. Это была сносная копия голоса судьи. Опасность была в том, что так ли думал судья?
Алар быстро отступил на два шага и сказал приглушенным голосом: — Есть, сэр.
Как скоро кто-нибудь вспомнит, что номер двадцать-четырнадцать находится в конце коридора?
И снова установилась напряженная тишина, когда он попятился к двери. Это была фантастически трудная задача — не допустить, чтобы ему перекрыли обзор лампы. Он, извиняясь, отодвигал собратьев Воров с дороги и все время спотыкался. Но стоило только одному человеку перекрыть его линию зрения, и его контроль над лампой исчез бы в ярком свете. Дюжина клинков сразила бы его наповал.
Теперь он почувствовал дверь рядом с собой, и охранника перед ней.
— Кто это? Напряженный вопрос охранника прозвучал из темноты, на расстоянии менее шага.
— Двадцать-четырнадцать, — быстро прошептал Алар. Он чувствовал, как теплая кровь стекает по его ноге. Ему срочно нужно найти бинты.
Где-то в комнате шел жаркий, шипящий спор. Однажды он уловил слово «двадцать-четырнадцать».
— Ваша честь! — позвал кто-то гнусавым голосом.
Он слушал, как охранник колеблется, начиная отодвигать засовы. Его мистификация будет раскрыта в считанные секунды. — Поторопись! — нетерпеливо прошептал он.
— Да, говори! — позвал судья гнусавого Вора.
Охранник стоял неподвижно, прислушиваясь.
— Если Алар сбежит из-за твоей задержки, — прошипел ему Алар, — ты будешь отвечать.
Но человек стоял неподвижно.
И снова гнусавый голос с другого конца комнаты: — Ваша честь, некоторые из нас считают, что номер двадцать-четырнадцать на самом деле находится в дальнем конце коридора. Если это так, то на ваш приказ покинуть комнату должен был ответить Алар!
Это был конец.
— Мой приказ? — последовал изумленный ответ. — Я не отдавал никаких приказов. Я думал, это сержант охраны! Охранник у двери! Не позволяй никому выходить из комнаты!
Засовы с лязгом захлопнулись перед ним с мрачной окончательностью. В последнем отчаянном порыве умственного напряжения Алар реактивировал потухшую люминесцентную лампу лучом ослепительного голубого света.
Началось столпотворение.
Через долю секунды он сбил с ног ослепленного стражника, отодвинул засовы и выскочил наружу, в то время как десяток человек ощупью двигались внутри. Но их чрезмерная стимуляция сетчатки глаз быстро пройдет, и он должен поторопиться. Он оглядел коридор. Номер двадцать- четырнадцать и его отряд преградили ему путь. Он сжал кулаки, затем повернулся, чтобы изучить тупик коридора позади себя, и его рука тщетно метнулась к пустым ножнам.
В тупике кто-то стоял.
— Вы можете бежать этим путем.
— Кейрис!— тихо воскликнул он.
— Вам лучше поторопиться.