Поэтому неудивительно, что, когда мимо галдящих в коридоре студентов прошёл настоящий вурдалак, они и глазом не повели. Разве что кто-то спросил:
— Эй, ты, видимо, не первый курс? Прошлогодние конспекты не продашь по истории права? За шоколадку.
— Нет, — растерялся вурдалак. На него тут же перестали обращать внимание. Постояв ещё немного, вурдалак пожал плечами и удалился прочь в смешанных вурдалачьих чувствах.
В преподавательских рядах тоже не всё было гладко. Герои и героини, спасая мир в рамках одного универа, почти не накосячили, но одну проблему всё-таки нажили собственной глупостью: декан филфака была повержена, память о ней — старательно изъята, а нового руководителя они найти не догадались. Вернее, догадались, но задним умом, который, как известно, не шибко-то ум.
Станислав Павлович, оставшийся без Владыки практически такой же гнидой, каковой являлся всю дорогу, сразу почуял, кто виноват в отсутствии декана. Поэтому некоторые бумажно-бессмысленные обязанности Любови Серафимовны, которые не требовали знания основ филологии, каким-то чудом кочевали с плеч Барсова на плечи Мечникова, а оттуда — на ручки Ирины Арсеньевны.
И как догадался? Непонятно.
— Олег Рудольфович, — не выдержал Максим Сергеевич, обращаясь к своему декану. — Может, вы ему скажете, а? Я бы ещё понял, если б обязанности декана между собой поделили деканы. А ещё лучше было бы сделать деканом какого-нибудь преподавателя с факультета филологии. Да о чём я говорю, это же единственный логичный выход! Почему отдуваемся мы?!
— Знаешь, Барсов, — протянул декан социологов, глядя на него снизу вверх, — не знаю, почему, но мне тоже в последнее время очень хочется накрячить вас троих. Не понимаю, за что именно, но хочется!
Максим Сергеевич больше не возникал, а ещё пообещал себе колдовать пореже. Что-то простые люди всё-таки чуют… И лучше б они опасность так чуяли, предатели беззащитные!
Сегодня была как раз его очередь возиться с заявлениями чужих студентов, и волшебник с самого утра торчал на своей кафедре, одним ухом слушая сдающих зачёт досрочников, а всем остальным телом сосредоточившись на бумажках.
— Зачёт, свободен, — осчастливил Максим Сергеевич очередного досрочника. Парень прямо взлетел: ему пора было уматывать домой в Якутск, а не на кафедрах просиживать, вот пусть и летит отсюда. — В очереди ещё остался кто-нибудь?
— Никого, Максим Сергеевич!
— Какая радость… Всё, идите.
У кого-то радость, у кого-то… И почему он с этим должен сидеть? Было немножечко обидно, учитывая, что они с коллегами спасли не один университетский корпус от всепоглощающей власти филологов. Видимо, все до сих пор считают филфак бедным и беззащитным… Ладно, ладно, прячем обиду в карман и работаем дальше — о заслугах магического мира миру людскому лучше не знать.
Хлопнула дверь.
— Олег Рудольфович, вы передумали?
— Разуй очи, Барсик. Я что в длину, что в ширину — минимум два твоих Рудольфовича, а то и два с половиной.
Максим Сергеевич поднял голову от бумажек и трагически взглянул на Мечникова. Тот ухмыльнулся:
— Понимаю, но сегодня очередь твоя.
— Саша, если ты пришёл мешать, то сейчас отправишься обратно. Боюсь, недобровольно.
— Обратно — это за дверь или к чёртовой бабушке?
— Обратно — это туда, где ты родился, в самый точный пункт назначения, где тебя не спасёт даже чёртова бабушка.
— Эк ты загнул, так и сказал бы — в…
— Мальчики! — на кафедру социологии бабочкой влетела ещё и Ирина Арсеньевна, пресекши чистый мат в изысканной перепалке. — На меня сейчас в коридоре зомби нарвался! Я попыталась его заколдовать, а он среагировал, как человек… Еле спасла обратно, батюшки святы!
— Потому что это не зомби, — объяснил Максим Сергеевич, — а Петров со второго курса правоведов.
— А вампирша в женском туалете? — расстроилась ведьма. — Её тоже не надо было топить?
Мужчины подскочили одновременно:
— Кого ты там утопила?!
— Бледная такая, с алой помадой, рокерша? — уточнил Мечников. Ирина Арсеньевна кивнула, губы у неё дрожали. — Дура! Это же Настя!.. И не кровь она пьёт, а энергетик! Едрить твою… Ира, иди, вытаскивай обратно мою студентку… Я в женский туалет со своего выпуска не заходил и не пойду.
Ирина Арсеньевна умчалась. Некоторые время преподаватели подавленно молчали, не зная даже, как над ней пошутить.
— А что ты делал в женском туалете? — рассеянно спросил Максим Сергеевич.
— Целовался с однокурсницами, — так же рассеянно откликнулся Мечников. — Ты так не делал?
— Нет. Они за мной пытались пробраться в мужской… Но боялись, поэтому ждали снаружи.
Мечников мужественно решил завидовать молча, в отместку потягивая кофе на рабочем столе Максима Сергеевича. Максим Сергеевич просто подвинулся в другой угол стола, и месть не удалась.
Вестей от накосячившей колдуньи не было, зато на кафедру заявился Илья, искавший Мечникова. Оказалось, историки донесли, куда он пошёл. Вместе с Калиной внутрь завалились Михан, Кара и Яночка, зачем — непонятно, но они снова собрались! Максим Сергеевич насторожился, но виду не подал. Главное — не намекать, может, сами забудут? Сессия всё-таки.
— Вы б ещё Прянишникова припёрли, — хмыкнул Мечников и разнёс в пух и прах его великолепный план.
— Не надо, — запротестовал волшебник и пошутил что-то про философов. Все засмеялись, но на самом деле он уже заставил Геннадия забыть всё лишнее, что тот видел — от говорящего столба до схватки с деканом филологов. На всякий случай стёр из подсознания философа и путешествие на обратную сторону: то, что он был в отключке, вовсе не значит, что в отключке была память тела и астральной оболочки.
Что ж, теперь придётся разбираться с остальными. С другой стороны, можно в Мечникова ничем не кидаться — он напомнил, пусть и неосознанно, о том, что ещё один закон нарушать не стоит. И Максим Сергеевич приготовился не нарушать.
— Хорошо, что вы все зашли, хотя я не понимаю, зачем.
— Я хотел спросить Александра Дмитрича…
— Кого? А… Александр Дмитриевич освободится чуть позже. — Мечников как-то странно покосился, ну нет, не может же он быть таким проницательным! Не похож. — Ребята, на носу сессия… у кого-то на носу, у кого-то уже в другом месте, — пока они дружно ржали, Максим Сергеевич неторопливо разложил на столе канцелярские скрепки. О его привычке таскать, собирать, раскладывать и снова куда-то таскать самое разное барахло знали все, кому не лень, значит, подозрений такой ход не вызовет. — Я бы хотел, чтобы вы забыли обо всём, чего изначально не должны были знать, и подумали о более важных вещах. Например, вы, Михаил.
— Я? — встрепенулся историк. — Здесь.
— Вижу, что здесь. А могли бы быть в библиотеке и умные книжки читать, — Максим Сергеевич прижал пальцем ближайшую скрепочку и смахнул со стола в открытый ящик. Михан поморгал и ничего не заметил. — Вы очень умный молодой человек, просто семья внушила вам обратное. И не надо учиться плохо им назло, попробуйте поучиться для себя.
— Откуда вы знаете? — шмыгнул носом студент. — Ма с па, правда, не так мягко выражаются…
— Слышал. Совершенно случайно. Можете идти… Вас тоже касается, Илья, — вторая скрепочка полетела в ящик, и староста дёрнулся. — Не убивайтесь так сильно по учёбе, вы универ-то почти закончили. Лучше посмотрите пару-тройку романтических фильмов и устройте нормальное свидание, чтоб нам с Кариной за вас не краснеть. То есть, только Карине.
Третья скрепка символизировала память Яночки:
— Не бойтесь встречаться не с теми, кто симпатично выглядит, а с теми, кто по-настоящему заинтересовал вас своим умом. Неужели вы думаете, Яна, что Геннадий откажет вам только потому, что вы не с философского? Вовсе нет. Идите и попробуйте… — Яночка честно поддалась магии и пошла, осталась Кара, с лёгким недоумением глядевшая на своих товарищей. Максим Сергеевич помолчал. Это было трудно, труднее некуда, любимая ученица за время мистических приключений стала ему ещё ближе, да и он ей, наверное, тоже. Будет обидно всё это потерять. — Карина, вы тоже… будьте проще. Будьте проще и берегите здоровье. Вас никто не съест за невыполненное домашнее задание, никто не изобьёт за заваленный зачёт. Я вам больше скажу — если вы вылетите из универа, вы, может быть, переживёте несколько неприятных разговоров с родными, но это не катастрофа и не смерть.
— Максим Сергеевич, я никому не скажу, — пообещала бледная Кара. — Только не отнимайте… память.
— Я знаю, что вы не скажете. — Волшебник выдержал её взгляд и смахнул скрепку со стола. — И это будет гнести вас до конца жизни, потому что такая у вас натура.
— Что именно? — Кара нахмурилась и поморгала, пытаясь вспомнить, о чём они только что говорили.
— То, как вы себя на учёбе загоняете, что ж ещё? Идите, Карина. До свидания.
Наверное, его за это когда-нибудь накажут, но Максим Сергеевич не мог просто отобрать у нескольких студентов кусок жизни из-за того, что они помогали ловить нечисть. Зато теперь у них в головах будут не отвратительные провалы, а то, что он им попытался туда вложить.
На столе осталась одна нетронутая скрепочка. Пятая.
— Ты не думай, что я такой дуб, — вежливо пробасил Мечников. Что ж, никто не говорил, что это будет легко.
— Я никогда не ассоциировал тебя с деревьями, Саша, — значит, испытание на скорость. Увы, когда Максим Сергеевич коснулся скрепочки, его пальцы моментально хрустнули под тяжеленной мечниковской ладонью. Волшебник выругался отнюдь не в своём характере.
— Фига ты умеешь… Я запомню. Так вот, Барсик, — разглагольствовал историк. — Очень трогательно прошло, я чуть не разрыдался, но со мной такое не прокатит. Во-первых, я отказываюсь забывать всю произошедшую дичь, даже если по каким-то местным законам тебе за это дадут леща.
— Спасибо, ты очень мил, — проскрипел зубами Максим Сергеевич.
— Не за что, — одарил его оскалом Мечников, — сам виноват. Во-вторых, я знать не знаю, что ты скажешь МНЕ перед тем, как шарахнуть со стола скрепку.
— Я бы ничего не сказал, — признался волшебник и, выдернув руку, посмотрел ему в глаза. — Вообще ничего. И ты бы ещё долго гадал, что забыл на социологической кафедре. Ну не делай такое лицо, ты что, мне не доверяешь?
— Доверяю, — стоически выговорил Мечников, правда, с такой рожей, будто съел лимон. — Но сказал же, не хочу. Это студенты с нашей точки зрения недееспособные, и вообще — они не замешаны, но я-то замешан. И у меня ещё остались вопросы.
— Какие же?
— Два. Первый — что всё-таки произошло на обратной стороне и почему тебя изгнали. Во всех подробностях.
— Тебе не нужно это знать, — Максим Сергеевич отвернулся.
— Тебе нужно об этом рассказать, — неожиданно не садистским голосом ответил Мечников. — А второй… где носит эту проклятую ведьму?!
***
Студентка Настя всплыла в ближайшем пруду. Как — непонятно, но Ирина Арсеньевна мрачно вылавливала её заколдованными водорослями и думала, что теперь делать и как оправдываться. Настя, конечно, выжила — она была под действием энергетика. Но ситуация, мягко говоря, не смешная.
— Помочь тебе, девица-красавица? — лукаво спросили откуда-то снизу. Ирина Арсеньевна опустила глаза и едва не закричала: рядом с ней, на берегу пруда с дрейфующей студенткой, стояла баба Маша! — Да не смотри на меня так, окаянная, подсолнушек ты мой! Али думала, что я к вашим радостям да гадостям отношения никакого не имею?
— Думала, — сдавленно ответила ведьма. — Баб Маш… то есть… как мне к вам обращаться? Как вы вообще… Вы нас обманывали!
— А вот и неправда это, деточка, — подмигнула консьержка и одним взмахом пухлой руки перенесла студентку на берег. Вторым взмахом — привела в приличный вид, третьим — подарила подсолнух Ирине Арсеньевне. — Держи, золотце. Всё просто, как кроссворд за пятнадцать рублей. Никто б из вас, ребятушки, не заподозрил бы, что я колдунья. Ну вот ты сама-то на чём порешила?
— Не обнаружила следов магии, — пробормотала Ирина Арсеньевна.
Баба Маша улыбнулась во все свои оставшиеся зубы. Для того, чтобы следов магии не было вообще, нужна ТАКАЯ магия, что Ирине Арсеньевне и в страшном сне не снилось.
— Значит, Максим Сергеевич меня обманывал, — решила она. — Он-то наверняка знает про вас правду!
— Ой, да когда эти мужики дальше своего носа-то видели, подсолнушек ты мой? — добродушно заметила баба Маша. — Да и дел у нашего кудесника поболе будет, куда ему за мной подглядывать… Это уж я за ним… приглядываю. Потому его и не наказали до сих пор.
— Вы знаете и это!
— И ты узнаешь, — баба Маша склонила голову к плечу, будто прислушиваясь к чему-то далёкому. — Давай-ка, деточка, шуруй на работу — друзья твои как раз о посиделках договариваются. А уж Настеньку Симонову я сама доставлю, не сумлевайся!
Подходя к университету, Ирина Арсеньевна никак не могла вспомнить — кто же помог ей достать девочку из… откуда? Какую девочку? Кто помог ей найти дорогу от пруда? И откуда у неё в руках подсолнух?! Ладно, это уже неважно, а вот за прогул собственного зачёта её декан по головке не погладит. Слегка колданув, чтобы не тянуться за помадой на самое дно сумочки, Ирина Арсеньевна легко взбежала по лестнице и скрылась в недрах университета.
На улице напротив сильнейшая воронежская колдунья баба Маша, лукаво улыбаясь, смотрела ей вслед.