Холм оказался меньше, чем в паре километров от Штейгеров и мне стало действительно непонятно, как я умудрилась вчера заблудиться в этих трех деревьях так, словно тут растет вековой лес. Нет, ну, магия там, тыры-пыры, но на заклинание ещё надо было нарваться, правильно? А тут по прямой, если идти прямо сквозь лесополосу, можно дойти за каких-нибудь тридцать минут прогулочным шагом. Нет, конечно, природа щедро обделила меня всем, особенно мозгом, но не настолько же, чтобы страдать топографическим кретинизмом в такой терминальной стадии?
Постояв у подножия холма с минуту, я хотела было громкоголосо и праведно возмутиться по поводу резко утратившего хорошие отзывы сервиса, но вдруг из глубины пещеры раздался цокот и из темноты на свет божий торопливо вышла энриага-воин размером с хорошего нью-фауленда. Увидев меня, чудовище вытянуло передние конечности и будто бы поклонилось, приветствуя. Увидев такие чудеса дрессуры, я ответила также почтительным кивком. Нет, видала я, конечно, многое. Говорящего гуля, к примеру, способного строить примитивные лексические конструкции и размышлять вполне разумно. Но в этой здоровенной твари было не просто что-то превышающее её примитивный интеллект относительно собратьев, а нечто похожее на реальный разум и абсолютное отображение происходящего, мыслительные процессы. И, помимо прочего, было в её движениях что-то действительно женственное, приятное и немного очеловеченное, что ли. Размеренно обойдя меня по дуге, эндриага вальяжно пошла в сторону, углубляясь в лес и приманивая меня за собой спокойным клёкотом. Находясь в прострации, я специально осталась на месте, проверяя, что это и есть моё сопровождение и не ошиблась — увидев, что я где-то замялась, членистоногое остановилось и нетерпеливо покачало хвостом.
Пришлось идти за ней, торопливо и аккуратно, с любопытством осматривая реликта. Этот Поддубный Дух, прямо Белоснежка из сказки — всюду ей помогают какие-то разумные животные, пусть и не такие милые, как у компании Дисней. Даже немного завидно. Вот если бы мне окружающая фауна решала столько проблем, я б такого наворотила, у-у-ух! Помню, видела я как-то друидов, умудрившихся приручить и подружиться с вивернами, а характер этих пресмыкающихся, скажем так, крайне далек от милого и дружественного. После такого зрелища я еще долго доставала Геральта, чтобы он разрешил завести одну такую тварюгу для моей охраны. Я бы гуляла с ней на поводке по Вызиме, и всё преступные элементы дрожали, завидев меня с питомицей. Но ведьмак отказал. Теперь я хочу дрессированную эндриагу. Надо ловить момент, пока Белого Волка нет, а потом поставить его перед фактом. В конце концов, нельзя выкидывать прирученное существо на улицу, да? Ах, сэр Ланселап, прости меня.
Мы двигались по малоприметной, заросшей можжевельником, тропинке, не сворачивая, и любая моя попытка свернуть прекращалась предупредительным рыком со стороны спутницы. Видимо, она не столько боялась, что я сбегу, сколько, что меня сожрут. К нашей странной процессии несколько раз выходили все излюбленные обитатели леса. Пара альгулей, радостно выскочившая на встречу свежему мясцу, завидев подругу по «Монстратируму», остановилась и рванула в лес, делая вид, что просто пробегали мимо. Накеры почтительно выстроились вдоль дороги, но не смели даже пикнуть, провожая мою тушу голодным взглядом. Утопцы и вовсе держались в почтительном отдалении. Действительно приблизиться решил только один гуль, видимо, совсем оголодавший, но проводница тут же накормила парня смачным лещом, и он ласточкой улетел за горизонт. Видимо, дух действительно не обманул и предоставил гарантию моей 100% безопасности. Вот только вопрос: нафиг ему моя магия, если он и заточенный силен до безумия?
Могила, как оказалась, представляла собой действительно одиноко стоявший , разрушенный временем и влагой, саркофаг, совершенно идеально вписывающийся в пейзаж мрачных, отдающих дикой первобытностью, болот. Деревья здесь были исключительно покосившиеся, гниющие прямо в процессе роста, а редкая трава оказывалась острой, кусачей и сильно царапала кожу даже сквозь плотные штаны. Где-то рядом булькали утопцы, не высовываясь из своих убежищ и выдавая тоскливый, заунывный аккомпанемент. Единственным, кто оказался рядом кроме меня и спутницы, оказалась страшная, как смертный грех, женщина с синюшней кожей отвисшей до колен грудью. Она, определенно, скучала и гадала на что-то свое, отрывая крылышки пойманным насекомым. Увидев меня, жертва алкоголя, было, торжествующе кинулась собирать все, что было под ногами, но заприметив эдриагу, мгновенно передумала и сделала вид, что занята посадкой цветов, и, вообще, она уже давно собиралась сделать себе огород именно в этом месте.
Я подошла к могиле, поглядывая исподволь на Водную Бабу. Крышку, некогда из красивого белого мрамора со стершейся эпитафией из сусального золота, давно разрушила непогода – по поверхности расходился узор трещин, усугубленных провалами и здоровенными дырами. Материал буквально сыпался от прикосновения, держась на последнем издыхании и надеясь показать, что он еще стоек и могуч. Из-за нечитабельности, а местами и полного отсутствия и обращения в пыль, прочесть надпись и понять, как звали Духа или кого действительно тут похоронили было чем-то на грани фантастики. Немного надавив на крышку, я легко проломила часть истлевшего мрамора истлевший мрамор и почти провалилась в объятия женского скелета. То, что Дух окончательно утвердил свою принадлежность к дочерям Евы, можно было понять по узкому лбу и малюсенькому подбородку, еще сохранившиеся почти полностью. Правда, ребра и часть кисти уже истерлись в пыль. Что мне их, совочком сметать?! А эту черную фиговину, которую кто-то закрепил на черепе, тоже надо брать? Я приподняла «корону», разглядывая её на свету. Вкус-то у мадам так себе, особенно на аксессуары: будто лапки огромного паука или эндриаги приделали к твердому каркасу, обтянули всю конструкцию латексной кожей, сохранив при этом гибкость и подвижность, и нацепили на манер короны. Кажется, я видела такое на алиэкспресс за десять баксов. Нет, такую фигню я в мешок не запихну. Извини, Дух, сегодня без странных атрибутов готического стиля, чай не на готик-треффен едем.
Аккуратно забросив кости в холщовый мешок, я для вида, постояла, повздыхала, трагично позаламывала руки, а потом с прозаичным выражением физиономии зачерпнула рукой немного могильной пыли, выдав под нос: «Я пыталась собирать тебя даже по атомам, но что-та как-то не срослось*». С омерзением ополоснув руку тут же, в болоте, под зорким наблюдением Водной Бабы, я скомандовала прилегшей рядом эндриаге: «Отбой!», водрузила мешок на хребтину членистоногой красотки, подмигнула синявке, и пошагала обратно, напевая желтым глазам, смотрящим на меня из воды:
— Младший лейтенант, утопчик молодой, все хотят по буль-буль-буль с тобой.
Интересно, а весь этот реликтовый зоопарк Дух развела чисто для охраны своих бренных, но очень дорогих сгнившему сердцу, останков? Если так, то когда она освободится, всё это лесное хозяйство получит неконтролируемую свободу, совсем одичает и с голода броситься устраивать массовые набеги на близлежащие деревни? Не хотелось бы мне оказаться жителем какого-нибудь Залипья в ближайшие пару недель. Сожрут подчистую всю скотину, урожая на ближайший год и тебя заодно, если бросишься всё своё добро защищать. Впрочем, они всегда могут пригласить самого обычного ведьмака — любой представитель этой благородной профессии распугает чудовищную орду в два счета, несколько дней плотно помахав серебряным мечом. Если ему, конечно, достойно заплатят за такую работу. И девку дадут пар выпустить. Надо бы сказать Трисс, чтобы повесила портал до Каэр Морхен и перетёрла про перспективы заработка с Весемиром. Пусть все убийцы чудовищ, взявшие себе каникулы и вернувшиеся отдыхать в родной дом, поработают на славу (пятилетку в три года, так сказать), и перезимуют в Крепости Старого Моря не впроголодь хоть один раз за десять лет.
Вскоре мы уже вернулись к дубу и холму. Дерево едва шевелило ветками на ветру, лениво раскачиваясь и тихонько, мелодично шуршало листвой. Эдриага, не останавливаясь, пошла в пещеру, забыв про меня, но вдруг остановилась и повернулась ко мне, вопросительно цокая. Я покачала головой:
— Пожалуй, я откажусь, — я осторожно протянула руку, чтобы погладить хитиновый панцирь хвоста. —Но спасибо за приглашение. Отнеси останки своей хозяйке, хорошо? И скажи, что как только мне найдут подходящую лошадь, я сразу же вернусь? — эдриага грустно цыкнула и испустила что-то вроде писка. — Знаешь что? — я порылась в кармане штанов, извлекая широкую зеленую ленту, которой утром играла с Тузиком, скучая по Сэру Ланселапу. — Давай, я повяжу ее тебе в качестве небольшого презента? Ты ж так старалась, провожала меня, оберегала от всяких голодных морд. Это мой подарок тебе в знак благодарности, — как будто бы понимая каждое слово, эдриага несмело подошла поближе, а хвост вытянулся и замер в стоячем положении. Я нежно погладила его по твердым отросткам и повязала бантик у самого кончика. Затянув потуже, я аккрутано расправила крылышки ленты, и снова погладила странную, подозрительно разговорчивую и понятливую загадку природы. Насекомообразное последний раз что-то проклекотало, и тихо направилось в пещеру, весело помахивая хвостом.
- Чужая душа – потёмки, – вздохнула я под нос. – И везет мне на дружбу с разными чудиками. То с троллями живу, почти душа в душу, то с гулем беседы веду, то эндриаге подарки делаю. Только вот с гуманоидами у меня не получается, хоть убей!
Вернувшись домой, я с удивлением обнаружила себя в гордом, давящем одиночестве. То ли вороны нынче оказались с рангом не меньше КМС по боксу и потому стали не по зубам нашей чародейке. Между прочим, знаменитой Четырнадцатой с Холма, бывшей Советнице Фольтеста Темерийского и нынешней главной чародейке всея Аэдирна. То ли пернатые оказались родом из Антивы и скрывали в хвостах по кинжалу, а потому Трисс вступила в серьезную схватку за свою жизнь. То ли таким образом магичка выражала тотальный протест моим действиям, делая вид, что у нее английская и итальянская забастовка одновременно. Тем не менее, факт оставался фактом — магички не было и расспрашивать меня по поводу каждого моего шага, соответственно, тоже. Люся, понятное дело, вернется не раньше позднего вечера. Общественный транспорт в виде телег, курсирующих по одному и тому же курсу, в такой глуши не существовало, а сходить до любой соседней не было и близко похожим на прогулку по парку. Далеко и долго, особенно на своих двоих. А тут и музыку в дороге послушать нельзя, вдруг разбойники? Подкрадутся из-за спины, тюк тебя по голове, начнут грабить, а из тонких веревочек, которые жертва вставила в уши, орет мелодик дед метал, издавая звуки страшнее, чем король Радовид в припадке.
Я решила последовать примеру Тузика, который точно плохого не посоветует, и приконуть, пока есть свободное время. Сон подозрительно не шел, а я только ворочалась с боку на бок, ругая солнечный свет, жесткие простыни и общий шумовой фон деревни. Видимо, где-то недалеко давал концерт Газманов и меня мгновенно стоптал табун мыслей-скакунов, стоило только найти действительно удобное положение для сна. При том, мысли были настойчивыми, беспорядочными, и лезли в голову без разрешения. Я понимаю, что женщина, и меня хлебом не корми, а дай понакручивать себя и поразмышлять о сущем. Впрочем, корми, но поразмышлять дай. Спонсор моих круглосуточных терзаний — зона комфорта. «Зона комфорта» — а как теперь обратно-то войти?
Хорошо быть ведьмаком — соблюдаешь себе свой нейтралитет, хотя бы чисто внешне, и в любом удобном случае на него ссылаешься. Ну, или хотя бы прикидываешься, что у тебя, типа, есть кодекс. И законный способ послать всех в пешее эротическое путешествие, и у тебя отмазка есть, и народ от тебя, кроме как убийства чудовищ, ничего не требует. Из всех представителей этой прекрасной профессии не повезло только одному Геральту. Белый Волк уже давно достиг вершины карьеры политического засранца, хотя сам и не особенно хочет куда-то вляпываться, просто свою Йеннифер отыскать. А получается, что случайно по дороге вершит судьбы мира. А Дикая Охота – это, вроде как, отпуск. В принципе, народ Ольх поступили хитро и правильно, когда подчистили ему память и отрубили прошлое. В прошлый раз Белый Волк сбежал, бедным призрачным всадникам пришлось потратить четыре года на отлов белоголового по всему Северу. А теперь и не беспокоятся, и Цири запросто может сама нагрянуть, и бонус в отряде еще один – боя на двух с половиной мечах, одном арбалете, бомбах и мелкой магии в отряде.
Если бы я хотела привязать к себе человека, стараясь сделать все, чтоб он не сбежал, то, скорее всего, переломала бы ему ноги. Дешево и быстро, хоть и топорно. И это потому что в магии я ноль. А если бы я колдовать могла также легко, как нести чушь, то поменять воспоминания и предоставить удобную мне версию событий – однозначно, гениальный план. Хоп! И Йорвет навсегда со мной. Не красиво, конечно, по отношению к ушастому, но что поделать-что поделать? Зачем он таким офигенным родился-то? Но такой возможности у меня всё равно нет. Поезд взаимной любви ушел, и это при том, что у меня даже билета не было. Командир скояʼтаэлей уперся за кем-то из своих побратимов, а я кукую в богом забытом селении и не имею даже перспективы встретить остроухого в обозримом будущем. А благодаря Локи, мои слабые доводы о боязни просто вернуться сюда попахивают чем-то вроде полного идиотизма. Из серии: «Дорогая, а почему тебя два года дома не было?», «А я код от домофона забыла!». И может быть, если на секунду предположить, что Йорвету я не безразлична примерно на 0,0000000000000000001%, то его попытка прекратить со мной общение после таких фортелей вполне обоснована. Добавляем в уравнение чуточку реальности и получаем ответ: шансы поднять свои акции в глазах эльфа ушли в существенный минус и на рынке не котируются. К тому же Йорвет не только другой расы, менталитета и культуры. Он еще и, буквально, с другой планеты!
И все-таки, на что я надеялась? Двое влюбленных даже в конце «Камасутры» не поженились... Мне нужен кто-то типа одноглазого эльфа, только чтоб еще и любил меня. Пожалуй, стоит сказать Локи спасибо за то, что пытался уберечь меня и не дать скатиться в настолько глубокую депрессию. Мужик, которого я знала всего месяц, подозрительно сильно запал мне в душу. Где-то в небесной канцелярии что-то напутали или вообще все назло сделали. Ох уж мне эти мимолетные двухлетние влюбленности.
- Анна, — мне на спину легла теплая рука и нежно погладила по позвоночнику, — хватит сверлить стену взглядом. Она не расплавится.
— Трисс? – удивлённо привстала я на локте. – Где ты была? Почему так долго? Я уже забеспокоилась.
— Да вот, ворон считала, — магичка улыбнулась и показала мне сумку, доверху набитую черными, блестящими перьями.
— А остатки мы набьем подушку, чтобы Духу было мягче спать? — улыбаясь, поинтересовалась я.
— В Вергене есть один любитель пернатых,— хихикнула Трисс злобно, – ему и отдадим. Что с тобой, милая? Ты выглядишь расстроенной. Что-то пошло не так?
— Да всё в моей жизни пошло не так, с рождения включительно. Я уже привыкла. Всё нормально, поверь, — признаваться магичке, что в очередной раз расклеилась из-за эльфа, не хотелось. Она так старается во всём меня поддержать, что использовать Трисс, как эмоциональный унитаз уже слишком жестоко. — Я вот думаю: только в нашем мире мог появиться такой продукт как «ацидофилин». Вроде по вкусу — кефир кефиром, а по названию — нервно паралитический газ.
— Ты так не любишь кефир? — магичка хохотнула. — Нет, правда. У тебя такой вид, как будто ты скоро расплачешься.
— Вот ещё, — фыркнула я. Губы подруги изогнулись в печальной, но приятной улыбке. Она грустно констатировала, ласково проводя ладонью мне по щеке:
— Ты повзрослела, Аника. Я бы сказала: «наконец-то», но не стану. Это, конечно, очень хорошо, но и очень плохо.
— Это как?
— Раньше ты бы сразу выложила все, что у тебя на душе твориться, — магичка вздохнула. — Но сейчас ты многого не договариваешь, замалчиваешь или стараешься перевести тему на что-нибудь легкое и забавное. Я понимаю, зачем ты это делаешь и поэтому мне становиться горько. Ты не стала скрытной, совершенно точно. Ты просто не хочешь никого расстраивать, стараешься держать свои мысли и чувства глубже и не тревожить окружающих. Раньше тебя это не заботило. Главным для тебя было не молчать, а действовать, порой, даже бездумно. Вспыхнула — подожгла всё вокруг себя — погасла, а с пепелищем заставляла разбираться всех остальных. Теперь нет. Сейчас ты держишь свой пожар внутри, пытаешься контролировать. Правда, выражение лица тебя выдает.