Поглядывая на солнце в небе, я тяжело тащусь назад, к дому сестер. Я теряю время. Сколько у меня есть до возвращения Отто? Надо было идти со спасательной группой. Но я не могу винить себя за желание поговорить с чужаком. Мне необходимо было увидеть его своими глазами, понять, он ли это сделал, имеет ли к этому отношение.
Я пинаю камень. Теперь у меня еще больше вопросов.
Миную домик сестер и направляюсь к тропе, ведущей домой.
– Лекси, – окликает Магда. Я замечаю, что она стоит на коленях на грязном клочке земли рядом с домиком. Магда называет этот пятачок садом.
– Вы мне соврали, – говорю я, подойдя ближе, – насчет незнакомца. Он здесь.
Магда покачивает головой.
– Мы сказали, что ничего о нем не знаем. И это правда, – Она смотрит вдаль, в сторону болот. Я прослеживаю ее взгляд. Далеко позади дома в холмах, мягкими волнами окружающих дом сестер, бредет тонкая фигурка. На подъеме холма парнишка в сером останавливается, смотрит на север, отвернувшись от Ближней.
Хмурясь, я снова поворачиваюсь к Магде, которая снова склонилась над грядкой.
– Зачем ты меня позвала? – спрашиваю я, ковыряя носком башмака чахлую бесплодную землю.
Магда не отвечает, только еле слышно бормочет что-то, ни к кому не обращаясь, да снует узловатыми пальцами над пустой грядкой. Я приседаю рядом с ней.
– А что ты делаешь, Магда?
– Выращиваю цветы, что же еще, – она показывает на жидковатую грязь, в которой ничего не растет, только торчит стебель-другой засохших сорняков. – Участок немного запущен, только и всего.
В другое время я бы заинтересовалась и захотела задержаться, в надежде подсмотреть что-то из колдовских ухваток Магды. В надежде, что она забудет о моем присутствии и покажет, на что способна. Но сегодня мне не до того.
– Ты уже посеяла семена? – спрашиваю я.
На это она издает сдержанный смешок и снова принимается шептаться с землей.
– Нет, милая. Мне семена не нужны. К тому же цветы, что я ращу, с пустоши. Дикие цветы.
– Не знала, что это можно, на такой почве.
– У тебя, конечно, ничего не выйдет. В том-то и дело. Цветы вольнолюбивы. Они растут, где захотят. Я бы посмотрела, как ты станешь указывать цветку с пустоши, где ему вырасти.
Магда садится, распрямив спину, и растирает руки.
Я смотрю на пустую грядку. Уже больше часа прошло с тех пор, как Отто со своими людьми вышли на поиски, и, видимо впустую. И, насколько я понимаю, сейчас дядя направляется домой. Может, Магде что-то известно. Хоть что-нибудь. Даже если меня она попотчует очередной сказочкой.
– Магда, пропал ребенок, Эдгар. Ему пять лет…
– Такой маленький, белобрысенький? Как это случилось? – Магда обращает ко мне здоровый глаз.
– Никто не знает. Прошлой ночью он пропал прямо из своей кровати. Пока не нашли никаких следов.
Лицо Магды слегка меняется, глубже залегают морщины, темнее кажется плохой глаз, а здоровый смотрит в никуда. У меня чувство, что она хотела что-то сказать, но передумала.
– Ты думаешь, его кто-то украл? – спрашиваю я. Магда с мрачным видом кивает.
– Земля похожа на кожу, растет слоями, – изрекает она, подхватив щепоть грязи скрюченными пальцами. – Тот слой, что сверху, шелушится и разрушается. И, рано или поздно, открывается то, что было спрятано в глубине.
Разочарованная, я молча киваю. Магда такая, то и дело болтает какую-то околесицу. У нее-то в голове цепочка мыслей, наверное, ясная и логичная, но жаль, что никто в мире не может этого уловить. Надо было сразу догадаться, что она не сможет – или не захочет – мне помочь.
– Ветер одинок… – прибавляет Магда так тихо, что мне только чудом удается ее услышать. Эти слова что-то задевают во мне, какое-то воспоминание.
– Что ты… – начинаю я.
– Лекси Харрис, – в дверях домика вырастает Дреска. Она тычет в меня клюкой, так что я поднимаюсь на ноги и иду ей навстречу. Взяв меня за руку, она что-то кладет мне на ладонь, какой-то сверточек, перевязанный бечевой, Он пахнет вереском, пустошами, и дождем, и мокрыми камнями.
– Отдай это своей сестре, – говорит старуха. – Скажи ей, чтобы носила это не снимая. Для защиты.
– Так вы слышали про Эдгара.
Дреска кривится и сжимает мои пальцы вокруг амулета.
– Мы сделали такие для всех детей.
– Я ей отдам, – уложив пакетик в карман, я собираюсь уйти.
– Лекси, – это уже Магда говорит. – Я позвала тебя по той же причине, по которой мы пригласили тебя вчера. Из-за него. Мне было интересно, слыхала ли ты пересуды в Ближней о чужаке.
Она указывает грязным, в земле, пальцем на незнакомца в пустоши. Я бросаю последний взгляд на юношу, все еще обращенного к нам спиной. Он скользит по земле, и внезапно мне кажется, что там не человек – просто валун или упавшее дерево, торчащее из жухлой травы.
– Другие тоже станут его искать, – замечает Дреска.
Я понимаю, о чем она.
– Я никому не скажу. Я дочь своего отца.
– На это мы и надеемся.
Уже выйдя на тропинку, я оглядываюсь и добавляю:
– Вы правда ничего о нем не знаете? Откуда он взялся?
– Здесь он в большей безопасности, – шепчет Магда, зачерпывая грязь.
– Он секретничает, – говорю я.
– Как и все мы, – отзывается Дреска сухим смешком. – Ты не думаешь, что Эдгара взяли мы.
Это не вопрос. Но она права.
– Нет! Я не думаю, что это сделали вы! – кричу я с тропы. – Но я собираюсь найти того, кто это сделал.
Глава 6
Домой я добираюсь раньше Отто и несказанно этому рада. Высоко в полуденном небе висит солнце, и отправляться в деревню сейчас рискованно, слишком велик шанс наткнуться на дозорных. Ни Рен, ни мамы не видно, но в доме тепло, от натопленной печи уютно пахнет камнями и хлебом. Только сейчас я понимаю, что голодна как волк. На столе полкраюхи хлеба и большой кусок холодной курицы, оставшиеся от обеда. Я отрезаю по несколько ломтей от того и другого и жадно съедаю, наслаждаясь свободой и одиночеством, тем, что могу просто есть, не следя за манерами.
Чувствуя себя гораздо лучше, я скрываюсь в своей комнате, сбрасываю башмаки и приглаживаю волосы. Потом начинаю расхаживать перед кроватью, пытаясь осмыслить все, что было днем. Отец учил меня слушать свой внутренний голос, а внутренний голос говорит, что этот странный, опустошенный парень не уводил Эдгара. Но это еще не значит, что я доверяю ему во всем. Пока не доверяю. Пока я его не понимаю. И мне совсем не нравится стеснение в груди, когда я смотрю на него – как тогда, когда я встречаю диких зверей в лесу.
Что-то еще не отпускает меня, и я вспоминаю шепот Магды: «Ветер одинок».
Мне знакома эта строчка.
Я подхожу к столику у окна, тому, со свечами и книгами. Пальцы сами находят одну, в середине стопки. На зеленой обложке отметины, вроде тех, что пальцы оставили на ноже и топоре. Но эти – от моих пальцев, это мои метки от частого пользования.
Потрепанная книга пахнет – это густой, землистый запах, словно в обложке не страницы, а кусочек пустоши. Каждый раз, когда папа рассказывал мне какую-то историю, я просила записать ее сюда. Книга странно тяжелая, как камень. Я ложусь с ней на кровать, провожу пальцами по мягкой обложке, а потом открываю и перелистываю страницы. Три года назад почерк отца перестал появляться на них, и его сменил мой.
Осталось еще много чистых, незаполненных листов. Время от времени я пыталась вспоминать крупицы, которые отец мог забыть вписать сюда. Я могла гулять, или разносить хлеб, или колоть дрова, и вдруг в памяти возникала фраза, я слышала его глубокий голос и пулей неслась домой, чтобы записать ее.
Ветер одинок.
Мне знакома эта фраза.
Я нахожу запись, сделанную несколько месяцев назад, когда моя рука уже заменила его почерк:
Облака в небе над пустошами кажутся такими общительными. Отец говорил, что они – самое духовное, что есть на пустошах, что каждый день они отправляются в паломничество, выступают в путь на рассвете и собираются вместе на молитву. Дождь, шутил он…
Запись обрывается. Кое-где страница сморщена, усеяна маленькими мокрыми кругами.
Я листаю страницы назад, ищу более раннюю запись, сделанную еще им самим. Большой палец цепляет уголок страницы в самом начале, и я открываю ее.
Конечно же. Это из истории, которую я вспоминала прошлой ночью.
Если ветер с болот начнет петь, ты его не должна слушать, по крайней мере, не во все уши. Только исподтишка. Знаешь, как смотрят искоса, краем глаза. Ветер одинок, детка, и вечно ищет себе компанию.
Я вожу по странице пальцами. Почему это Магда процитировала слова отца?
А потом я вижу это. Внизу страницы почерком отца мелко написано: М. Т.
Магда Торн. Эта история не папина, он только повторил ее. Но что это означало теперь, когда прозвучало на огороде, из уст самой Магды?
Со скрипом отворяется входная дверь, и я, вздрогнув, захлопываю книгу. Сколько же я просидела вот так, мечтая о старых сказках на ночь? Из коридора слышен звук маленьких ног Рен, ее легкие, вприпрыжку шаги по половицам. Маму я не слышу, но они наверняка пришли вместе. С усилием поднявшись с кровати, я, прижимая книгу к груди, выхожу на кухню.
Рен сидит за столом, болтая ногами, и играет с одной из своих выпеченных фигурок.
Я стою в обнимку с книгой, прислонясь к дверному косяку, а мама бродит бесшумно, как привидение, ставит на место пустую корзину, снимает передник – все без единого звука. Рен улыбается мне и пальчиком манит меня к себе, а когда я подхожу ближе, шепчет на ухо, сложив ладошки ковшиком.
– Ты ходила к сестрам?
Наклонившись, я целую ее в макушку и отвечаю тоже шепотом.
– Ходила. Я тебе потом все расскажу.
Она радостно подскакивает.
– Рен. – Мать не поднимает глаз, но голос ее летит через всю комнату. – Принесешь мне пучок базилика со своего огорода?
Рен срывается с места и выскакивает. Хлопает входная дверь. Я ожидаю, что мать заговорит со мной, спросит, где я была, но она не произносит ни слова.
– Я ходила к сестрам, – объявляю я. – Они ничего не знали про Эдгара.
Мама отводит взгляд. Почему она молчит?
– А еще я видела чужого. Я говорила с ним, и мне показалось, что он не виноват. У него такой странный…
– Ты не должна была уходить, Лекси.
– Ты меня не остановила.
– Твой дядя…
– Он мне не отец. И не мать.
Она откладывает полотенце, обходит вокруг стола.
– Отто только старается защитить тебя.
– А ты? – Я крепче сжимаю книгу. – Ты могла бы меня остановить.
– Ты бы меня не послушала, – отвечает мама.
– А ты бы попыталась… – завожу я, но смолкаю, потому что на спину ложатся мамины пальцы, призрачно-белые от муки. Это очень легкое прикосновение – не ласковое, но слабое, воздушное. В первый момент мне почему-то вспоминается незнакомец. А потом в ее пальцах появляется сила, а ее глаза смотрят в мои, и в них что-то вспыхивает, неистовая, жаркая искра.
– Я и так пытаюсь, Лекси, – шепчет мама, – пытаюсь помочь тебе.
Внезапное возвращение той, которая была прежде моей мамой, застало меня врасплох. Но это только мгновение, а потом она исчезает, ее пальцы невесомо скользят прочь. Я хочу заговорить, но не успеваю открыть рот, как откуда-то с улицы доносится другой голос. К нему присоединяется еще один. И еще.
Момент упущен. Мама снова у стола, взялась за тесто, и вид у нее отсутствующий.
– Я его не видела, – торопливо говорю я, слыша, что мужчины приближаются. – И вообще никуда не ходила.
Я жду, что мама поднимет глаза и улыбнется или ободряюще кивнет, но нет – не могу даже понять, слышит ли она меня.
Вздохнув, я, с книгой под мышкой, выхожу на крыльцо. Низкие голоса доносятся с запада, они погромыхивают, как гром, со стороны скрытой за холмом деревни. Я стою в дверях, дрожа от ветра.
Что имела в виду мама?
Я несколько раз глубоко вдыхаю, пытаясь избавиться от неведомо как появившихся камней, сдавливающих горло.
Книга в моих руках сама открывается на записи с именем Магды, и тут, как тени, отбрасываемые заходящим солнцем, появляются члены дозорного отряда. С вытянутыми утомленными лицами, брови у всех нахмурены, плечи согнуты. Надежды найти Эдгара, по крайней мере найти его живым, должно быть, угасают вместе со светом дня. Я отрываюсь от книги и вскидываю на них глаза – послушная, терпеливая.
Пальцем вожу по словам «Ветер одинок».
У дома Отто мужчины задерживаются, негромко переговариваются. Потом их отряд рассыпается, разлетается в разные стороны, точно семена от порыва ветра.
Я успеваю посторониться, и Отто, бухая сапогами, входит в дом, избегая моего взгляда. А за ним чуть поодаль шагает высокий парень, в тусклом вечернем свете светится шапка грязноватых светлых волос. Тайлер Уорд. Увидев меня, он замедляет шаг, на губах играет улыбка, даже сейчас. Он пытается – безуспешно – напустить на себя подобающую случаю солидность. Подскочив к двери, где я стою, Тайлер берет меня за руку и сплетает пальцы с моими.
– Красивый закат, – замечает он, изо всех сил стараясь выглядеть грустным и расстроенным. Это почти смешно.
– Неудачно? – спрашиваю я, отнимая руку.
Он мотает головой, и я не могу в это поверить, но его жест кажется почти презрительным. Прикусив язык, я улыбаюсь, изображаю спокойствие.
– Где же вы искали?
– А что? – Из-под густых волос в меня выстреливает взгляд голубых глаз.
– Да что с тобой такое, Тайлер, – говорю я. – Ты вроде всегда жаловался, что тебе скучно и не хватает приключений. Так расскажи, удиви меня. Что ты делал сегодня? Куда вы ходили?
– Отто говорил, что ты будешь выспрашивать. Сказал, что ты собралась сама искать. Это дело небезопасное, Лекси, – хмурится он. – А мне не хочется тобой рисковать, не хочу, чтоб ты пострадала. – Он переводит взгляд с моих рук на маленькую зарубку на дверном косяке, след от топора, задумчиво водит по ней пальцем. – Уж лучше я сам это сделаю, вместо тебя.
– Я не хочу ждать. – Я убираю его руку с косяка. – И не такая уж я беспомощная.
Тайлер молчит, впав в странную задумчивость. Я подхожу к нему совсем близко, глажу по щеке, поднимаю повыше его опущенную голову.
– Деревенская площадь? Дом Дрейков? Поле, на котором мы любили играть – заросшее вереском?
Тайлер выдавливает унылую усмешку.
– А что мне за это будет?
– Все очень серьезно, – говорю я. – Уже почти стемнело, а Эдгара так и не нашли.
Он отворачивается и, хмурясь, приваливается к двери. Мрачное выражение кажется чужим на его лице, так привычном к улыбкам.
– Знаю, Лекси. Извини.
– Ты заглядывал к Елене? Как она?
Отвернувшись, он задумчиво закидывает руки за голову и сцепляет пальцы на затылке.
У меня вырывается вздох отчаяния. Дверной проем слишком узок для нас двоих, и я выхожу во двор. Тайлер трусит за мной.
– Я расскажу, если ты ответишь мне на один вопрос.
Тогда я останавливаюсь, но не поворачиваюсь к нему. Прижимая к груди книгу, я жду, пока он со мной поравняется. Поднимается ветер, холодный воздух щиплет лицо. Дневной свет меркнет, а у ночного мира цвет, как у кровоподтека. Тайлер стоит прямо у меня за спиной. Я так и чувствую, что он нерешительно протянул руку, не зная, коснуться меня или нет.
– Почему ты так со мной? – раздается его голос, совсем тихий, чтобы слышать могла только я.
– Да как? Все как обычно, Тайлер, – но я знаю, что это неправда. И он это знает.
– Лекси, – его голос звучит странно, почти умоляюще, – ты же знаешь, чего я хочу. Почему же ты даже не…
– Почему я не дам тебе того, что ты хочешь, Тайлер? – перебиваю я, резко развернувшись к нему. – Ты меня об этом спрашиваешь?
– Лекси, я хочу справедливости. Дай мне шанс. – Он робко убирает прядь темных волос с моего лица. – Скажи, чего ты боишься. Объясни, почему ты всю жизнь со мной дружила, а теперь отказываешься от…