— Да без вас знаю! — рявкнула на нее Леонхарт так, что та наконец заткнулась со своими нравоучениями.
Энни присела на корточки перед мальчиком, у которого дрожали губы, очевидно, уже в ожидании еще большей истерики.
— Не плачь, — крикнула неожиданно Леонхарт так, что ребенок подпрыгнул на месте. Она тут же исправилась и, как можно, мягче, добавила, — Пожалуйста, маленький. Не надо плакать.
Блондинка погладила ребенка по спине, осторожно прижимая к себе, чтобы обнять. Но мальчик уперся ей ручками в грудь и нахмурился:
— Как же тут не плакать! Ведь никто не делает ничего из того, что я хочу! — с небывалой серьезностью вдруг заявил ребенок. Наверно, таким тоном обычно взрослые говорили о своей плохой жизни за рюмкой водки с друзьями. А тут с Энни так разговаривает этот, на вид, четырехлетний малыш.
— Мне тоже много чего хочется, — усмехнулась Энни, понимая, что в словах мальчика было много правды. Ведь кому в этой жизни чего-нибудь, да не хотелось?
— Ты не понимаешь! Я хочу вооот… — мальчик развел руки друг от друга в воздухе на большое расстояние, — столько! Вот столько хочу!
Энни, слушая о больших требованиях ребенка вот уже несколько минут, вдруг подумала о том, чего она хотела в его возрасте.
Кажется, чтобы мама была рядом… Или чтобы отец проводил с ней больше времени…
Из мелочей — очень хотелось попробовать настоящие шоколадные конфеты, которые противный сосед ей очень хвалил.
— А я, — серьезно сказала Леонхарт, повторяя за мальчиком его движение руками, — Тоже много чего хочу.
Ребенок удивленно выпучил глаза, смотря, как эта взрослая девушка, которая вполне могла годиться ему в матери, сказала:
— Мне, может, хочется даже гораздо больше, чем тебе. Но я же не кричу об этом во все услышание.
— Во все чего? — недоуменно переспросил ребенок.
— Не кричу об этом всем, — потрепав мальчика по голове, хмыкнула блондинка, — Потому что никому неинтересно, что ты хочешь. Такова жизнь, малыш.
А ведь правда… Так здорово было бы просто встать посреди улицы и начинать перечислять то, что ты хочешь. Так здорово!
Может, подойдет какой-нибудь человек, скажет «Успокойся!» и сделает все, что ты просишь.
Можно было бы это провернуть, но взрослой уже слишком стыдно. Хорошо быть маленьким.
— Хочу конфет, — очень тихо сказала Леонхарт, не оборачиваясь по сторонам.
Никто к ней не подошел и ничего не сказал, разве что ребенок удивленно выпучил глазки.
— Хочу прохладную погоду, — снова сказала Леонхарт, но уже более громко.
— Ты тоже много чего хочешь, да? — спросил малыш, на что получил в ответ утвердительный кивок головой. Мальчик, помолчав, добавил, — Я тоже хочу конфет!
Энни поднялась с земли, беря одну руку мальчика в свою и, глядя ему в глаза, сказала еще:
— А я все-таки хочу пойти сегодня вечером на танцы.
Мальчик, даже при всем своем желании, не смог бы сказать также быстро столько много слов, поэтому ограничился лишь парочкой:
— Хочу новый свитер!
— Зачем? — вскинула бровью Леонхарт, не понимая, что малышу не нравится в его свитере. Он же был очень красивым.
Ох уж эти дети!
— Не знаю, — пожал в ответ плечами ребенок, — Люди покупают себе новые вещи, и я тоже хочу.
Энни хотелось ответить, что не всегда люди могут покупать себе новые вещи, а некоторые вообще не меняют одну толстовку в течение всего периода обучения в кадетском корпусе. Но она промолчала, чтобы после громко выкрикнуть:
— Хочу новую толстовку!
Прохожие мимо, заглядывающиеся на них уже не осуждающе, а чересчур подозрительно, нисколько не волновали Леонхарт.
За все то короткое время, пока малыш будет здесь, Энни пыталась вспомнить все, что когда-либо ей хотелось.
Под открытым взглядом карих глаз Энни начала перечислять:
— Хочу не заканчивать свое обучение в кадетском корпусе, — девушка загнула один палец, — Хочу не ходить на тренировки и лекции, — загнула второй, — Хочу ходить в библиотеку, — Энни ненадолго замолчала, — Хочу ходить в библиотеку с Армином, — добавила она, загнув сразу третий и четвертые пальцы, — И слушать его очередные сумасшедшие истории.
Пятый. Другая рука.
— Хочу выбраться на настоящий пикник в лес, — шестой палец, — И чтобы Армин снова приготовил мне черничную кашу, — девушка загнула седьмой палец и облизнулась, вспомнив этот неповторимый вкус.
Энни посмотрела на мальчика, который с интересом слушал ее и ожидал продолжения рассказа о «хотелках».
Перед объявлением последних трех желаний Энни снова присела перед малышом на корточки и перешла на тихий шепот:
— Хочу, чтобы Армин принял мою вторую сущность титана, — Энни загнула восьмой палец прямо перед вмиг изумленным ребенком, — Хочу отправиться с ним назад домой к отцу, — девятый палец пошел в ход.
Вздохнув, она закончила:
— Хочу жить, как в сказке — долго и счастливо.
Показав сразу все десять пальцев, Энни громко хлопнула в ладоши, испугав ребенка и поднялась на ноги.
— Саймон! — донесся до Энни низкий голос женщины, которая быстрым шагом направлялась в их сторону.
Прежде чем она набросилась бы на нее с требованием объяснений, Энни потрепала в последний раз смущенного малыша по голове и проскользнула внутрь магазина, где уже слишком долго торчала ее подруга.
Комментарий к 8.
Лапушка* - прозвище Кристы, данное Имир с:
========== 9. ==========
Женской душевой, как таковой, не было. Было пять занавесок, разделяющих от пары раковин с немного побитыми зеркалами, за которыми находился один кран и мыльница, с всегда общим мылом для всех. Когда за ним кто-то тянулся, то обязательно натыкался на следы совсем почерневшей от времени плесени. А вода сама по себе воняла — то ли от примеси всяких инородных веществ, ибо бралась она не из родниковых источников, либо от чего-то еще. Поскольку, речь не шла даже о каких-либо элементарных нормах гигиены, обычного шампуня здесь вообще не было. На просьбу предоставить хотя бы какой-нибудь дешевый бутыль офицеры невзначай попросили подстричься по короче, ибо в армии длинноволосые женщины никому не нужны.
В какой-то из душевой кто-то все-таки когда-то притащил недавно шампунь. Сегодня Энни не стала искать, где именно. Девушка зашла в первую попавшуюся душевую, скинув одежду предварительно перед входом на пол и включила воду.
Шум воды тут же забил все громкие мысли Леонхарт. Напор пошел, на удивление, настолько сильный, что поржавевший кран недобро затрещал, грозясь вот-вот взять и лопнуть. Энни быстро прикинула в голове масштабы будущей катастрофы, если прорвет, но не стала ничего предпринимать. Она не убавила воду и не выключила ее совсем — просто намочила платок, что достала вместо мочалки и, лениво оглядываясь по сторонам, начала искать мыльницу.
В ней оставался уже совсем маленький и не слишком привлекательный кусочек мыла. Леонхарт, взяв его в руки, по привычке понюхала. Каким бы убогим внешне не было их обычное солдатское мыло — пахло оно просто замечательно. Ромашками.
Энни стянула с волос резинку. Светлые локоны сухими паклями упали, совсем чуть-чуть не доставая до плеч. Энни подставила мыло под воду, намылила руки и, опустившись на колени под кран, начала мыть голову.
Волосы были в отвратительном состоянии от постоянного использования совсем неподходящего для их мытья средства. Энни это ничуть не волновало — она только злилась, когда распутывать их было слишком сложно и приходилось просто вырывать, иногда даже с корнем. Наверно, было бы очень здорово, если бы, подобно такому, можно было бы еще вырвать все ненужные мысли из головы.
Леонхарт в очередной раз задумалась и случайно заглотнула немного воды. Громкий кашель, однако, не смог перебить ее шум.
Не вставая, девушка решила уже намыть сразу и тело, чтобы поскорей уйти. Кроме нее здесь больше никого не было. В одиночестве воспоминания о сегодняшнем вечере били слишком сильно и, кажется, развивалась паранойя.
Блондинка чуть презрительно оглянулась на споры плесени в углу. Почему-то ей даже сейчас пришел в голову образ Армина, галантно подающему ей руку, и Энни только зло поджала губы, поднялась на ноги.
Платок давно упал на пол за ненадобностью. Энни держала в руке скудный кусочек мыла, используя тот как мочалку. Леонхарт натирала все тело в настолько бешеном темпе, словно сейчас сюда кто-то зайдет и увидит ее в таком неподобающем состоянии.
И меньше всего она бы стеснялась своей наготы. Леонхарт волновал только ее общий вид, напрочь выбитый из обычной колеи сегодняшними танцами. Этими гадкими танцами.
Поднимаясь к шее, Энни случайно задела рукой бусинку затвердевшего соска, тут же тихо пискнув. Мыло катастрофически сушило кожу, а эти нежные участки особенно. Леонхарт вообще старалась их не трогать, да и лишний раз не смотреть.
Как ожидаемая молния в совсем неясную погоду, голову пробило воспоминание об Арлерте, сжимающим свои руки на ее талии. А дальше то, как он быстро удалялся от нее подальше.
Леонхарт прижалась к стене, тихо спускаясь по ней вниз, вдыхая запах сырой древесины, скуля, точно побитая жизнью собака…
***
В списке самых глупых вопросов, заданных когда-либо человеком, на первом месте точно мог бы стоять «А почему ты не танцуешь, Энни?»
Леонхарт не могла не хохмить про себя в тот момент, когда внимательно исследовала общую обстановку. Было темно — не так, чтобы просто не щуриться от яркого солнца, но и не настолько, чтобы споткнуться об выпирающий, словно верх перевернутой лодки, корень. Спрингер оживленно танцевал возле него, не боясь случайно задеть в момент своего энергичного размахивания ногами в разные стороны.
Он называл это что-то вроде популярного танца в своей деревне. Энни точно не знала, потому что парня попросили ничего не уточнять. Выглядело это, малость говоря, забавно.
Рядом с Конни, точно плевавшим на весь мир, крутилась Браус. Девушка не покупала себе новое платье — на ней было старое, надетое однажды еще на кулинарный конкурс. Оно прекрасно шло Браус, делая ее, как выразился Спрингер и услышала Энни, самой красивой сегодняшним вечером.
Эти двое уже перешли на какой-то только им известный танец. Спрингер взял руку девушки в свою и обошел ее вокруг на чуть согнутых ногах. Неизвестно что это вообще было, но Саша громко смеялась, постукивая ножкой в такт музыке, которая удивительно громко играла из старого граммофона.
Иногда Энни удивлялась, почему этим двоим не придумали никакое прозвище, как ей и Армину. Не сдвоили тоже, элементарно, фамилии.
Браусрингер? Спринаус?
Леонхарт правда считала, что они больше всего это достойны. И сама не зная почему, девушка уже долго с интересом наблюдала за главными дурачками сто четвертого кадетского корпуса, чуть склонив голову на бок.
До того момента, когда к ней не подскочила Мина. Девушка вся светилась вместе со своим неброским, но ярким желтым платьем с россыпью маленьких страз. Каролина схватила Энни за руку с очередной попыткой затащить потанцевать.
Леонхарт устала уже что-то ей отвечать, поэтому только покачала головой, упираясь сапогами в землю и не давая девушке ее сдвинуть.
— Энни! — остановившись, возмутилась брюнетка, но руку Энни не отпустила, — Сегодня особенный вечер. Когда еще у нас будет подобный праздник?
Да, праздник. Вряд ли полноценный праздник проводился бы на небольшом участке земли прямо возле столовой. Это место было удачно тем, что находилось возле леса, в который можно было бы, в случае чего, сбежать. Недалеко от импровизированного танцопала в ряд расставили три длинных стола, за которые, пусть и тесно, но умещались ребята сразу из нескольких отрядов. Около входа был еще менее длинный, но достаточно широкий стол, на котором находились закуски. Скудные, но достаточно вкусные для людей, не пробовавших никогда более изысканных лакомств: поджаренный хлеб, какие-то орешки с солью, кусочки сушеного тростника и даже несколько настолько же редких, насколько вкусных кусков вяленой буженины, разобранной, правда, в два счета. Из напитков, кажется, только сладкая вода.
Энни, придя сразу в привычном скучном расположении духа, попробовала все из этого и ушла в сторону. Ее новое платье, купленное без спроса Миной, на зло привлекало слишком много внимания.
Не стоило рассчитывать на то, что в том зажатом магазине будет самая модная одежда. Она бы и стоила тогда не три-четыре монеты, а все сорок. Но все равно все было не так плохо.
Нет, Энни в платье — это ничего хорошего. Она платья перестала носить в детстве еще до своей первой тренировки. А еще и Мина подобрала такое… Как на зло!
Представляющее собой словно раздельную одежду, со светло-голубым топом и пышной белой юбкой, изначально порванной в нескольких местах, но быстро зашитой ловкой рукой мисс Каролины, оно сидело на Энни по-настоящему симпатично. Правда, сколько бы ей это не повторяли, Леонхарт все равно недовольно хмыкала и мысленно представляла себя в любимой толстовке и штанах. Хоть что-то хорошее.
— Ты помяла юбку, — недовольно вдруг заявила Мина, придирчиво оглядывая ее. Каролина потянула руку к ней, с попыткой разгладить так, но Леонхарт не дала ей этого сделать.
Энни не отпускала руку подруги, держа ее в воздухе, на что Каролина выпучила губы, недовольно сверкнув глазами.
— Иди хотя бы поговори с кем-нибудь, — попросила, нет, потребовала девушка и, резко выдернув свою руку, развернулась и ушла, бросив на прощание:
«Выбивайся наконец в люди!»
Энни закатила глаза и снова начала рассматривать толпу. Пока Мина была здесь, никто не поменял своего положения, словно вообще застыв статуей на все то время, пока они ругались. Разве что возле стола с закусками появилось одно новое лицо.
Видеть его Энни не могла, так как человек стоял к ней спиной, но неизменную бледно-желтую кофту и вечно сгорбившуюся спину она бы узнала из тысячи. Леонхарт вздохнула, мысленно прикинув в голове, сколько времени она будет пробираться через всю эту толпу, разделяющую ее и Йегера.
Энни прошла мирно всего пару шагов, как ее кто-то схватил за руку и закружил в пируэте. Когда неизвестный отпустил ее, девушка слегка пошатнулась, а после услышала веселое:
— Не грусти, Энни, потанцуй лучше с кем-нибудь!
Голос Марко был сегодня настолько жизнерадостным, а улыбка такой широкой, что Леонхарт не захотела рушить такую идиллию и, просто помахав ему рукой, пошла дальше. В конец развеселившийся Ботт крикнул ей вдогонку, что она сегодня хорошо выглядит и продолжил дальше танцевать.
Остаток пути прошел без приключений. Разве что Эрена пришлось ловить за руку, так как он уже отходил от стола. Парень недоуменно взглянул на схватившую его руку, а после перевел взгляд на ее обладательницу, тут же расплывшись в широкой улыбке.
— Надо же. А я думал, что ты не придешь, — сказал Йегер, закинув в рот небольшой кусочек хлеба, глядя большими зелеными глазами на Леонхарт. Блондинка обняла себя руками, вдруг почувствовав какую-то неловкость.
Эрен без угрызнений совести нагло рассматривал Леонхарт и, остановившись взглядом на рюшках ее юбки, усмехнулся и зацепил одну пальцами.
— Надеюсь, в них ты не запутаешься? — весело спросил парень. Энни оттолкнула его руку, передразнив:
— Надеюсь, ты не забыл, что ты идиот?
Эрен только беззаботно пожал плечами.
— Чего один? — спросила блондинка, облокотившись на стол. Йегер пристроился рядом, от чего-то вздохнув.
Блондинка удивленно вскинула бровью, а Эрен вдруг взял ее руку в свою.
— У тебя какие-то проблемы? — непонимающе задала еще вопрос Энни, видя, как Йегер заинтересованно рассматривал ее кисть и обводил каждую из фаланг пальцев своим.
— Да не то что бы, — как-то грустно выдал Йегер, переводя взгляд на Энни, — просто проблемы небольшие возникли.
— Небольшие? — все продолжала задавать вопросы Леонхарт. Эрен отпустил ее руку, чему девушка очень обрадовалась и поспешила спрятать ее за спину. На всякий случай.
— Микаса начала слишком много общаться с Кирштайном, — сообщил Йегер, презрительно выделив фамилию парня, — и мне это, мягко говоря, не нравится.
— Ясно, — сухо ответила Энни, ожидая чего-либо поинтересней. Эрен закатил глаза, вспомнив, с какой девушкой имеет дело и что от нее никогда не дождешься особых эмоций.