========== Пролог ==========
Добрые люди подобны звездам, светилам того века, в котором они живут, озаряя свои времена.
Бенджамин Джонсон
Огоньки свечей клонились и подрагивали от прикосновений сквозняка, по-хозяйски разгуливавшего от окна к чуть приоткрытой двери. Воск липкой массой растекался на бледно-желтые кляксы по металлическим блюдцам-подсвечникам и, застывая, создавал причудливые изваяния. Свет маленьких огоньков едва освещал комнату, но от этого в ней становилось лишь уютнее: не было видно ни обшарпанных потрескавшихся стен, ни поросший от сырости серо-зелёным мхом пол.
Когда Голдва уверенно нырнул в полумрак помещения, его визит нисколько не стал сюрпризом для хозяев дома — счастливых новоиспеченных родителей. Звонкие шлепки его сандалий были слышны едва ли не с улицы.
— Смотрите, какая кроха, — с нескрываемым умилением в голосе протянула молодая мама, мельком глянув на вождя. Длинные смоляные волосы выбивались из толстых кос, а коричневая накидка, которую индианка носила в самый последний месяц беременности, теперь смотрелась странно и слишком свободно. Однако саму девушку такие мелочи не смущали, как и главу семейства, который, осторожно приобнимая жену за плечи, с почти детским любопытством рассматривал ребенка на её руках. Взгляд сияющих глаз матери почти не задержался на старом индейце и снова устремился к маленькой дочке, выглядывающей из плотно завернутых пеленок. Заботливая мать прижимала её к груди с таким трепетом, будто боялась, что она может рассыпаться, как песчаная фигурка.
— Ты счастливец, Канги, — тепло улыбнулся вождь, и по его смуглому лицу поползли пещеристые морщинки. — Теперь у тебя в доме помимо Иоки будет еще одна маленькая женщина.
Молодой индеец, сдержанно улыбнувшись в ответ, кивнул. Для него большая честь, что Голдва явился с поздравлениями всего через час после счастливого события.
— Не думали, что ты навестишь наш дом до восхода.
— Я бы подождал до утра, да вот духи подняли меня с постели едва ваша дочь сделала свой первый вдох, — прокряхтел Голдва и демонстративно размял спину, отчего раздался приглушенный хруст позвонков. За его словами, хоть он и старался напустить беззаботности, потянулась тревога, неволей укутывая родителей с головой.
— Духи? — тихо переспросила Иоки, настороженно переглянувшись с мужем. — С нашей девочкой что-то не так?
Молчание вождя длилось больше, чем нужно, чтобы сказать «нет». Сам он уж совершенно точно знал, что весть, принесённую им, нужно преподать деликатно и с умом. В таких делах спешка ни к чему. Одно неосторожное слово могло бы сломить сразу несколько людских судеб. В первую очередь судьбу ни в чем не повинной малышки.
— Дайте-ка мне её поддержать, — уклончиво заулыбался Голдва, протягивая морщинистые руки к новорожденной и зазывающе сгибая пальцы.
Иоки инстинктивно сильнее прижала младенца к груди, и, лишь ощутив мягкое прикосновение мужа на плече, она успокоилась и нехотя передала ребенка старому индейцу. Очутившись не в родных руках, малышка проснулась и, беспокойно зашевелившись, начала хныкать.
— Тише, тише, — успокаивающе зашептал вождь, убаюкивая маленькое создание на руках, и оно, шумно всхлипнув, затихло. — Вот так, молодец. Умница, — он пристально взглянул на молодую пару, чтобы придать весомости своим словам. — Духи вас благословили. Эта девочка — необыкновенный ребенок.
— Необыкновенный? — нахмурился Канги, для которого «необыкновенный» всегда был синонимом слова «ненормальный», а оно имело отнюдь не самый хороший оттенок. К тому же все «необыкновенное» в последнее время так или иначе сводилось к Турниру Шаманов, до которого в масштабах столетий оставалось ждать совсем немного.
Голдва снова не спешил давать пояснения и сохранял чересчур долгую паузу. Он прикидывал и так, и эдак, как бы сообщить свою новость, да помягче. Так, чтобы она тронула сердца молодых родителей должным образом, не испугала и не оттолкнула.
— Эта малютка, — осторожно начал говорить старик, слегка убаюкивая внимательно разглядывающее его морщинистое лицо дитя, — не в первый раз родилась. Она уже жила раньше. Её имя означало «Звезда», и она была той, что знала Величайшего тогда, когда его сердце еще не захватила тьма.
Из груди молодой матери вырвался судорожный всхлип, и она зажала рот ладонями. Нет. Как же её дочь, которую она так ждала, желала, носила под сердцем девять месяцев, может быть хоть самую малость связана с этим чудовищем?
— Ну-ну-ну, Иоки, — запричитал Голдва. — Это же не причина для расстройств.
— Да неужели? — возмутился Канги. — Наш ребёнок — это старинная приятельница Величайшего, а ты утверждаешь, что расстраиваться не нужно?
Мужчина смотрел на дочь в руках старика в полном замешательстве. Он не знал, как теперь должен воспринимать собственного ребенка. Что, если она, подобно Величайшему, преследует из жизни в жизнь какую-то свою черную цель и лишь для этого переродилась?
— Так и есть, — кивнул вождь без тени сомнений. — Она ничего не помнит о своей прошлой жизни и начнёт свой путь с нуля. Однако, зачем её снова вернули на нашу грешную землю, неясно. Может статься, что ваша дочь станет той, кто, наконец, прервёт цепочку перерождений Величайшего, и он перестанет сеять зло, — задумчиво произнес Голдва.
— Если она ничего не помнит — хорошо, — произнесла молодая мать, которую в холодный пот прошибало от мысли, что она будет растить уже готовую сформировавшуюся личность. А то, что девочка чье-то перерождение… Может, все в этой комнате уже жили когда-то. Как знать? Вселенная полна загадок. — Но я не хочу, чтобы моя малютка даже случайно пересекалась с этим монстром, если вдруг он снова возродился к грядущему Турниру.
— Понимаю, — примирительно кивнул старик и дернул плечами. — Может, они и не встретятся. Может, это лишь второй шанс прожить жизнь правильно. Мы не можем знать, какую судьбу этой крохе уготовил Король Духов.
В комнате повисло гнетущее молчание, прерываемое лишь мирным потрескиванием пламени свечей. В окно уже начал проскальзывать рассвет, и его настойчивые лучи заплясали бледно-оранжевыми полосами по полу.
— Что ж… — задумчиво протянул вождь, возвращая младенца в руки матери. — Я передал вам то, что прошептали мне духи. Теперь ваша задача вырастить из этой малютки достойную жену одному из сыновей нашего племени. Как знать, может, даже один из десяти судей станет её спутником, — залихватски подмигнул Голдва, но в ответ он получил лишь удрученные взгляды, и старик не смел за это винить молодых соплеменников. Всё-таки не каждый день у них на свет появлялось дитя, а старик так легко омрачил радость чуда рождения.
Всё так же шлёпая по полу, вождь двинулся к выходу, размышляя: а всё ли он сделал правильно? Может, вообще не стоило сообщать родителям о происхождении души их ребенка. Что, если теперь они будут его меньше любить? Или, и того хуже, будут тихо ненавидеть?
— Звезда, значит… — смиренно выдохнул Канги, что заставило Голдву замереть и медленно обернуться в удивлении. Молодой отец аккуратно поглаживал пальцем щеки дочери. — Назовём её Нэмид. Пусть сохранит своё светлое, небесное имя.
— Ей должно понравиться, — улыбнулась Иоки и нежно прижалась губами ко лбу девочки.
Старик уж было со спокойной душой собрался скрыться за порогом, но не успел.
— Голдва? — вождь снова обернулся. Канги смотрел на него необычайно серьезно. — Нам всё равно, кто она, наша малышка. Мы полюбили её всей душой, как только она появилась на свет. А, может, даже раньше. — Голдва внимательно слушал и не перебивал. Он почти догадывался, о чем его попросят. — Но я… — мужчина переглянулся с женой. — Мы не хотим, чтобы в племени знали о её происхождении. Сам знаешь. Все, кто хоть как-то связан с ним — изгои. Взять хотя бы этого мальчишку, Силву. Пятьсот лет прошло, а он до сих пор отдувается за грехи предка.
— Я понимаю, — кивнул старый индеец. — Будьте спокойны. Я никому не скажу о ней. Жизнь этой малышки — чистая книга, и лишь от неё самой зависит, что в ней будет записано.
========== 1. О запретах ==========
Запрещая что-то женщине, ты указываешь ей ориентир.
Когда размеренную тихую жизнь Добби нарушили прибывшие со всех уголков Земли шаманы, Патчи встретили их со смирением и покорностью. Им было даже в радость принимать гостей, ведь в последний раз в деревню ступала нога иноземца более пяти столетий назад. Индейцы старательно отремонтировали обветшалые жилища, облагородили улицы, открыли заведения, где шаманы смогли бы почувствовать, что цивилизация — слово для Патчей не чуждое, но работы всё равно оставалось непочатый край.
Десять судей, прибыв на родину, наконец, смогли вздохнуть свободней: здесь им не приходилось всем заниматься в одиночку, и они с радостью принимали помощь в организации Турнира от соплеменников. Индейцы с большим энтузиазмом следили за порядком, размещали участников и их болельщиков. Даже провизией делились с теми, кто явился в Добби с совсем пустыми карманами.
Турнир выматывал разве что Канги. Он с первого же дня мечтал, чтобы второй этап поскорее закончился. И не только потому, что он душой болел за деревню и из кожи вон лез, чтобы особо вспыльчивые шаманы не разнесли её в щепки. Главной причиной его беспокойств была его шестнадцатилетняя дочь Нэмид, которую он всеми силами пытался уберечь, как ему самому казалось, от надвигающейся опасности. Бесконечные запреты и правила доходили до абсурда и выводили его дочь из себя, но индеец был непреклонен в своих решениях, а девушка всё больше чувствовала себя в оковах под крышей собственного дома.
Невольным свидетелем очередной вспышки негодования Нэм стала Кэтери, внучка вождя, когда решила без предупреждения навестить подругу. Нэмид едва не срывала голос, пытаясь достучаться до отца:
— Что, серьезно? Я родилась во время Турнира, который проводится раз в пятьсот лет, и мне теперь даже понаблюдать за ним нельзя? До следующего-то я точно не доживу!
Канги понимал её недовольства, но в ответ лишь качал головой и повторял, что так нужно, так будет правильно. В конечном итоге индеец просто ушел, не изменив своего решения. Кэтери смотрела на подругу с искренним сочувствием. Она никогда раньше не замечала, чтобы отец Нэм ставил столь жесткие рамки, но с началом Турнира его словно подменили. Даже соплеменники соглашались, что Канги чересчур строг с дочерью, но вмешиваться в семейные дела никто не смел.
— Сил моих больше нет! — воскликнула девушка, всплеснув руками, и браслеты на запястьях весело зазвенели в такт её жестикуляциям. — Почему только мой отец ведет себя как динозавр?
— Почему «как динозавр»? — с губ Кэтери сорвался тихий смешок.
— Потому что у него взгляды доисторические, — Нэм вымученно бросила взгляд на подругу и вздохнула: — Ты же слышала. Сначала он запретил мне общаться с иноземцами, а теперь еще и это — бои нельзя смотреть. Скоро и по улицам запретит ходить без сопровождения, вот увидишь.
— Не переживай, ты мало что теряешь, — попыталась утешить подругу Кэтери. — В основном на поединках скука смертная. Любой из наших судей с легкостью отделал бы процентов шестьдесят всех этих шаманов, которые претендуют на звание Короля. Так что сама понимаешь, что там за сражения. Возня в песочнице, не более.
— Может быть, — неохотно согласилась девушка. — Однако мне было бы приятней от мысли, что я смогу спокойно посмотреть на эту возню, если мне захочется, — устало бухаясь на кровать, она взвыла: — Великий дух, я просто не понимаю, с чего все эти запреты! Жизнь проходит мимо меня!
— Ох, Нэм, не драматизируй, — Кэтери, подойдя к ней, присела рядом, на что пружины откликнулись слабым скрипом. — Вот выйдешь замуж, и будет тебе свобода.
От подобного комментария Нэмид недовольно поморщилась. Подруга была старше её всего на год, но уже грезила замужеством. Саму же Нэм всюду преследовала мысль, что брак — это всего лишь смена лагеря строгого режима. Патчи всегда были довольно консервативным народом, и в семьях у них царил патриархат в чистом виде. То есть, выйдя замуж, девушки избавлялись от опеки отца, но сразу же попадали под контроль мужа.
— Не всем, как тебе, достанется душка Силва, — сухо заметила Нэмид, и Кэтери обиженно поджала губы.
Силва был запретной темой. Он два года нравился им обеим, но выбрал в итоге Кэтери. Впрочем, Нэм всегда знала, что и не значится в списке претендентов на его сердце. Ему всегда нравилась только её подруга. «Так пусть будут счастливы, а мне нечего путаться у них под ногами, — решила Нэмид, подняв белый флаг. — Разве могу я быть настолько мелочной, чтобы потерять дружбу длиною в жизнь из-за банальной женской зависти?»
— А мне кажется, что и у тебя будет хороший муж, — продолжала настаивать подруга, и её губы растянулись в таинственной улыбке. — Я даже знаю, кому ты нравишься.
— И кому же? — с недоверчивым скептицизмом отозвалась Нэм.
Кэтери медленно нагнулась к её уху и выдохнула по слогам:
— Ма-гне!
От подобного заявления Нэмид подскочила и села на кровати как ужаленная. Вот уж чего она точно не ожидала услышать.
— Спятила, — без тени сомнений отозвалась она. Кэтери хихикнула и мотнула головой. — С чего ты взяла?
— Дедушка сказал. Просил разведать остановку. Спросить, как он тебе и прочее.
Как ей Магна? Интересный вопрос.
Девушка даже не задумывалась о нем, как о потенциальном спутнике жизни, пока Кэтери не сообщила ей удивительную новость, что он, оказывается, имеет на неё виды. «Придется крепко над этим поразмыслить, раз уж инициатива свести меня с ним исходит от Голдвы» — подумала она, но вслух предпочла не озвучивать.
— Я бы сказала, что никак, — пожала плечами Нэм. — Да мы же и не общались с ним толком никогда. Два года назад он помог мне вернуться домой, когда я, убежав за духами ветра, заплутала в пустыне, помнишь? — Подруга кивнула. — Ну и всё. В остальное время ему и дела-то до меня никогда не было. С чего бы он мне нравиться должен?
— Он красивый мужчина, — вкрадчиво заметила Кэтери, проигнорировав очевидные уверения, что Нэмид дела до него нет, — и отважный.
— Отважный? — приподняв бровь, переспросила девушка.
Кэтери утвердительно кивнула, подтверждая свои слова.
— Что ж, ладно. Теперь я заинтригована. Чем же он заслужил такую высокую оценку?
— Под попечением Магны ходит команда «Хошигуми», — пояснила внучка вождя и, встретившись с полным непонимания взглядом подруги, закатила глаза: — Ну же, Нэм, о ней же только ленивый на турнире не вспоминает.
Нэм и впрямь слышала это название не единожды, когда проходила по улицам деревни. Вот только никак не могла вспомнить, в связи с чем. «Хошигуми… Хошигуми… Стоп. Погодите-ка!»
— Команда Хао? Серьезно? Её поручили Магне? — она так резко вскочила с кровати, что два голубя, мирно сидевшие на подоконнике, в ужасе улетели прочь. Подруга снова кивнула. — С ума сойти!
От рассказов о Величайшем у Нэмид каждый раз поджилки тряслись. Она помнила, какая паника посеялась в племени, когда информация о том, что он снова возродился, подтвердилась. Лип и Рап, сестренки Кэтери, и вовсе плакали два дня подряд — никто не мог успокоить. А Магна еще и несёт ответственность за этого ужасающего силой и безжалостностью шамана? Для этого действительно нужна смелость. Или всё-таки безысходность?
— А ты его уже видела? — тихо, с вкрадчивым интересом спросила Нэм. - Хао? - и на лице подруги от её вопроса появился испуг вперемешку с недоумением.
— Ты же знаешь, его разместили на самой окраине Добби, чтобы он как можно меньше пересекался с остальными шаманами. Так что на него не так просто поглазеть из любопытства.
Кэтери переиначивала — поглазеть как раз-таки было просто. Проблема в том, что это могло быть небезопасно. Поговаривали, что в своей очередной реинкарнации он занимается тем же, чем и в прошлой — собирает сторонников и устраняет неугодных. Большинству не хотелось попасть ни в одну из этих категорий, так что никто не рисковал маячить перед лицом великого и ужасного Асакуры.