«Я буду ждать тебя! Буду ждать каждый день!» — вдруг всплыли в памяти слова Асахи. «Интересно… — подумала девушка. — Ждет ли он меня теперь, когда знает, что я помолвлена…»
Хоши, стиснув зубы и превозмогая боль, в ушибленной ноге, шла до тех пор, пока стало совсем невыносимо, и она, слабо простонав, оперлась спиной о толстый ствол сакуры и сползла вниз. Попытки встать и продолжить путь успехом не увенчались, от чего на душе Хоши стало совсем гадко. Она думала, что все пройдет по-другому: быстро и легко. Реальность же оказалась суровее. Пройдя совсем небольшое расстояние, она поняла, что это лишь малая часть неудач, что ее ждет. Мысль, что нужно немедленно сдаться и вернуться домой неудержимом потоком смывала всю ее непоколебимую решимость.
«Я такая жалкая…» Хоши начали душить слезы, которые горячим потоком хлынули по щекам против ее воли. Тело предательски било дрожью, которую было не унять. «Жалкая… Жалкая… Жалкая… — пульсировало в мозгу, вызывая все новые приступы слез и паники. — Жалкая…»
— Хоши… — вдруг послышался со стороны знакомый обеспокоенный голос. «Это он!» — пробилась по-детски радостная мысль, но тут же потонула в потоке убеждений о собственной никчемности.
Асаха растерянно застыл на месте, завороженно смотря на худенькую фигурку, содрогающуюся в лихорадочных рыданиях. «Жалкая… Жалкая…» — страшным навязчивым шепотом вторглись в голову чужеродные мысли. На непроизвольно произнесенное им заветное имя фигурка никак не отреагировала, и это его особенно обеспокоило.
— Хоши! — повторил юноша и, подбежав к ней, упал на колени. Девушку срочно нужно приводить в чувства. — Что ты здесь делаешь? — он слегка встряхнул ее за плечи, и она стала лихорадочно смахивать слезы, как будто они были чем-то постыдным. Чем-то, что юноше нельзя было видеть. Асаха мягко перехватил кисти ее рук, и тогда она, наконец, взглянула на него, слабо улыбнулась и прошептала:
— Ты здесь…
Хоши сама поразилась, насколько умиротворяюще на нее подействовали собственные слова. Как будто рядом с Асахой все тревоги становились смехотворными, незначительными, и она это знала наверняка.
— Я же обещал, что буду ждать тебя, — вздохнул юноша, как будто это было нечто само собой разумеющееся. Хоши кивнула. «Обещал…» — Так что ты здесь делаешь? — тихо повторил Асаха вопрос.
Девушка не спешила отвечать. Она какое-то время молчала, отстраненно рассматривая блестящий серп месяца, выглянувший из-за облаков, а потом прошептала:
— Хотела сбежать…
Ответ порядком удивил Асаху. Он и предположить не мог, что аристократка пойдет на нечто подобное, но правдивость ее слов подтверждал узел, перекинутый через ее худенькое плечо и простое, почти нищенское кимоно.
— Сбежать? — так же шепотом, в тон ей, переспросил юноша.
— Никудышная из меня наследница рода Токугава. Боюсь, что не смогу принести себя в жертву династии и сделать то, что хочет от меня отец, — тихо проговорила Хоши и закусила губу, пожалев, что взболтнула лишнего. Юношу, однако, ее реплика только обрадовала, хотя виду он не показал. «Она оказалась храбрее и решительнее, чем я думал».
С пару минут они просто молчали. Асаха о чем-то думал, склонив голову, и он все еще держал запястья девушки, а она не пыталась высвободится. Её успокаивало тепло его рук. Наблюдая за тем, как блики играют в его волосах, она прислушивалась к его размеренному дыханию и постепенно успокаивалась.
— Нет, одну я тебя не отпущу, — прервал молчание юноша, произнеся это скорее, как мысли вслух. И так же, не поднимая головы, добавил: — Я сбегу с тобой.
От такого заявления аристократка вскочила на ноги, как ужаленная, и ахнула от проснувшейся боли в травмированной ноге. Однако о ней она тут же забыла, когда Асаха тоже поднялся и поравнялся с ней:
— Ты спятил?! — с неподдельным ужасом воскликнула Хоши, — Так нельзя! Тебя казнят за моё похищение, если поймают!
Юноша улыбнулся так, что сердце девушки затрепетало в груди:
— Я не боюсь. А ты?
Хоши обреченно вздохнула. Ее обезоруживала его улыбка, а нежный взгляд дарил спокойствие, уверенность, тепло… Всей душой она захотела, чтобы он был рядом. Ей стоило бы пытаться вразумить его и дальше, но она не могла.
— А я боюсь… — только и выдавила она. — И не могу просить тебя о том, чтобы ты убежал со мной.
Юноша чуть склонил голову набок. И снова улыбнулся:
— Тебе и не придется.
У Хоши перехватило дыхание. Казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди от волнения, переполняющего ее. Все условности для нее отошли на задний план и уже было все равно. Ей хотелось лишь одного….
— Асаха… — робко произнесла девушка, потупив взор, и сглотнула, пугаясь того, что действительно произносит это вслух, — Пожалуйста… Обними меня…
Юноша замер, не поверив своим ушам. Действительно ли он все правильно расслышал? «Пожалуйста…» — шепотом повторила она. Парень преодолел в один шаг расстояние, разделяющее их, и прижал Хоши к себе так нежно и бережно, словно она была соткана из ветра, и от малейшего неосторожного прикосновения исчезнет, как мираж. Асаха чувствовал, как девушка дрожит, и как бешено колотится ее сердце. В этот миг весь мир вокруг растворился, перестал существовать. Осталась лишь она, трепещущая в его объятиях, и сладкий запах ее волос.
***
То был жаркий, засушливый год. Палящее солнце безжалостно уничтожало все посевы, а растения гибли, отчаявшись найти хоть какую-то влагу в растрескавшейся почве. Для живых это предвещало новою волну голодных смертей. Для духов — множественное появление Бусо, в которых перерождались несчастные умершие. Их лишенные разума души не знали насыщения и пожирали глупцов, осмелившихся выйти после заката.
Июльский полдень обрушил на путников всю свою мощь, раскалив воздух до того, что весь мир казался одной большой печью. Юноша гнал коня несколько часов подряд, лишь изредка позволяя отдохнуть, чтобы тот не издох. Асахе все время казалось, что преследователи уже видны на линии горизонта и вот-вот с победоносным кличем догонят его, и на этом все будет кончено. Исчезновение аристократки должны были обнаружить едва ли не с предрассветным обходом, а это означало, что лучшие воины феодала уже ищут их след, если еще не нашли.
Измученная дорогой, жарой и недосыпом Хоши сидела сзади, крепко обвив руками парня за пояс, и устало прижималась щекой к его спине. Приличия давно ушли на второй план, хотя девушка долго держалась, как натянутая струна, испытывая стеснение, прикасаясь к юноше. Но вскоре усталость взяла свое, и она оставила свои последние попытки сохранить образ благородной неприступной аристократки. Почувствовав, как она положила голову на его спину, Асаха не сдержал улыбки. Такой жест доверия с ее стороны только пробуждал в нем отчаянное чувство улететь скорее на край света и спрятать девушку ото всех, чтобы никто никогда не разлучил их.
Асаха понимал: он трижды подписал себе смертный приговор.
Раз — усыпил всю стражу, чем подверг опасности своего господина. Да, ему помогли кодама. Но, почти наверняка, все решат, что он что-то подсыпал в еду. Как-никак, к ней у него был доступ.
Два — похитил Кадзе, великолепного вороного жеребца, принадлежащего Рё. Именно он, к счастью беглецов и к несчастью воина, был привязан за поводья рядом с входом во дворец. Лишь за одного этого коня Рё бы лично четвертовал юношу. Дважды.
И, наконец, три — сбежал с дражайшей дочерью феодала. Наследницей великого рода Токугава. Чужой невестой. Быстрая смерть была бы еще мягким наказанием за это преступление…
Вскоре бессонная ночь стала брать свое, и бодрствование начало даваться все тяжелее и тяжелее. От долгой верховой езды болело тело, а моргание превращалось в кратковременный сон. Юноша едва боролся с собой, хотя условия поездки нельзя было назвать комфортными для отдыха. Хоши тоже держалась, в знак солидарности, но, когда стало совсем невмоготу, она начала тихо мурлыкать какую-то незатейливую мелодию.
У Асахи перехватило дыхание: он узнал этот мотив. Эту песню любила напевать мама, когда они вместе ходили за ягодами. Он столько лет её не слышал, что теперь мелодия будто накрывала его теплым одеялом, даря уют. Обнимала, как своего давнего друга.
— Прости. Раздражает, наверное? — прервалась Хоши, заметив, как юноша напрягся всем телом.
Асаха улыбнулся:
— Нет-нет, что ты. Мне нравится.
— Говори, куда он мог отправиться! — гневно ревел Рё, тряся старика за грудки. — Это ты притащил этого щенка! Ты с ним дружбу водил!
Чиё, прижатый к стене, не терял самообладания. Он с вызовом смотрел в глаза мужчине, что того страшно бесило, и он не гнушался бить конюха кулаком по лицу, на что тот охал, а потом начинал нервно, сдавленно смеяться.
— Да я без понятия, куда сбежал мальчишка, — усмехнувшись, проговорил старик и попытался смахнуть ладонью кровь, которая неприятной жижей вытекала из носа по губам и по подбородку. — И кто бы мог подумать, что Хоши-сама предпочтет его вам, удивительно! — с нотой иронии добавил он, за что тут же получил коленом в живот и согнулся пополам.
Рё грубо схватил Чиё за волосы и дернул вверх так, чтобы голова старика приподнялась, и приблизился к его лицу, с вызовом глядя прямо в глаза. Конюх смотрел на него исподлобья, нахмурив брови, не скрывая своего презрения.
— Я смотрю, ты понабрался от этого оборванца дурных манер, — прошипел он. Его зрачки в гневе почернели, и в его взгляде заплясал демонический огонь. — Его ждут страшные муки. Я заставлю его рыдать и молить о смерти, как об избавлении. А его голова будет преподнесена в подарок моей «драгоценной» Хоши в нашу первую брачную ночь. Они оба поплатятся.
Когда на горизонте зачернела полоска леса, Асаха предложил укрыться в нем. «Кадзе уже на пределе. Да и мы тоже», — пояснил он, и Хоши согласилась. Мысли ее сильно путались в голове. Девушка просто решила вверить Асахе свою судьбу, и будь что будет. Мир, в который она решилась шагнуть, ей не принадлежал и казался совершенно враждебным, и она не стала бы ему возражать, даже если бы хотела, слишком утомила их обоих дорога.
Палящий зной сменился тенью многовековых деревьев, а беспрерывный лошадиный бег, наконец, превратился в шаг, и двое смогли с облегчением выдохнуть. Дойдя до небольшой лесной речки они остановились — лучшее место для привала было найдено. Здесь можно было и отдохнуть, и запастись припасами в дорогу.
Спрыгнув с лошади, Асаха едва не упал оттого, что ноги онемели за много часов езды, однако они быстро возвращали чувствительность. Хоши уж было предприняла попытку спуститься самостоятельно, но юноша легко подхватил ее на руки, на что она испуганно ахнула. Спускать же ее он не торопился и, лучезарно улыбнувшись, заглянул девушке в глаза. Результат не заставил себя долго ждать — она покраснела.
— Не мог бы ты поставить меня на землю? — Хоши отвернулась, чтобы юноша не заметил, как она едва скрывает улыбку.
— Поставлю, если ответишь на один вопрос, — лукаво улыбнувшись, ответил Асаха.
— И на какой же? — подавив смешок, спросила девушка. Поведение парня ее забавляло, хотя, от части, пугало, потому что она совершенно не знала, как должна себя вести. Каждое действие рядом с ним тщательно обдумывалось, и девушка ловила себя на мысли, что подобное с ней было впервые. Страх, что она сделает что-то не то, и Асаха перестанет на нее смотреть так, как сейчас, надежно засел где-то под коркой.
— А ты целовала кого-нибудь? По-настоящему? — юноша тут же рассмеялся, потому что получил едва ощутимый, скорее, символический, удар в плечо.
— Дурак ты, Асаха, — окончательно смутившись, буркнула Хоши. Парень снова залился смехом, но потом все же бросил на нее выжидающий взгляд. Ему нужен был ответ. — Нет, — слегка нахмурившись призналась она и отвернулась. Поняв, что ничего не меняется, она тихо добавила: — Я ответила. Отпускай.
Наконец, поставив, девушку на ноги, юноша улыбнулся:
— Не зли-ись, — мягко, упрашивающе, протянул он. — Мне просто нравится наблюдать, как ты теряешься и краснеешь.
Хоши усмехнулась, скрестив на груди руки:
— Надеюсь, у тебя немного неловких вопросов в запасе?
— Ох, не волнуйся. Ответом на этот ты смела почти все, — отмахнулся парень и скопировал ее позу. Сделав паузу, он приподнял одну бровь и, обворожительно улыбнувшись, спросил: — Так что же? Стало быть, я буду первым?
Девушка снова залилась румянцем и, прикрыв рукой глаза, произнесла:
— Три тысячи богов! Асаха, прекрати…
Асаха рассмеялся и, подойдя вплотную, бегло поцеловал Хоши в макушку, как будто это было чем-то самим собой разумеющимся. Затем, отойдя на несколько шагов, опустился на траву, в блаженстве растянулся, закинув руку за голову, и закрыл глаза. Аристократка не двигалась с места, удивленно моргая. Действия парня всё больше и больше обескураживали и сбивали с толку.
Сделав шаг, девушка поморщилась — ночное падение все еще давало о себе знать. Теперь она совершенно точно знала, что без Асахи не смогла бы далеко уйти. Скорей всего, ее бы схватили в паре часов пути от поместья. Да, ночь и без того выдалась нелегкой… Опустившись на колени рядом с речкой, она умыла уставшее лицо водой, наслаждаясь приятной прохладой. Невольно в голове снова всплыла сцена ее побега, словно она не верила до конца, что все получилось.
Помедлив, Хоши прилегла на траву неподалеку от Асахи и взглянула на юношу: похоже, что тот уже успел заснуть. Его дыхание стало размеренным, а лицо удивительно умиротворенным, и девушка, наблюдая за ним, невольно улыбнулась. Ей нравилось смотреть, как едва заметно подрагивают длинные ресницы, как плавно поднимается и опускается его грудь, и как лучи, пробежавшие сквозь листву, солнечными пятнышками мерцают на его коже. Не заметив, как, она и сама погрузилась в сон.
Двое прибывших вызвали небывалый интерес у лесных духов. Особо любопытные создания, Моль-Моли, трусливо повысовывались из-за веток, едва путники затихли. Потягивая носом, они пытались уловить незнакомый запах чужаков, но толку было мало — хотелось подлететь ближе.
Издалека Моль-Молей можно было бы спутать с пушистыми шапками одуванчиков, но размером они были, скорее, с бутон пиона. Их крохотные мордашки, лапки и прозрачные крылья терялись в белой пушистой шерсти, из которой выделялись два глаза, похожих на черные бусины.
Когда пять белых шариков подобрались ближе и расселись на спину коня, тот недовольно чихнул в их сторону, отчего троих из них сразу же сдуло со слабым писком. Для Кадзе на сегодня духов было и так предостаточно. Это же с их легкой подачи его, мирно дремавшего на посту, сорвали с места и заставили бежать неизвестно куда.
Говорят, что Моль-Моли, духи ветра, видят людские судьбы. Они собирают истории жизней, словно щепетильные коллекционеры сказок. Многие из них по сей день разносят по свету историю Асахи и Хоши. Во многом, приукрашивают, конечно же, как и любые рассказчики. Но так ли важны детали?
То были последние дни, когда существовал человек, по имени Асаха Доджи. Приближалась эра становления сильнейшего шамана, мастера Звезды Единства, Хао Асакура.
========== Глава 4. Пророчество ==========
Раннее утро преобразило и без того богатую лесную природу, подарило ей новый облик. Бескрайнее небо, величественные деревья, мерцающая гладь реки заиграли иными, яркими красками. Дневные птицы заливисто перебрасывались звучными, музыкальными трелями, возвещая о приходе нового дня. Кодама купались в солнечном свете, сидя на ветках, и, когда свет проходил через их полупрозрачные изумрудного оттенка тела, они начинали исчезать с тяжелым, почти осязаемым, вздохом, становясь одним целым с многовековыми священными деревьями до самого заката. Им оставалось лишь надеяться, что ничто живое не потревожит их сон.
Неизвестно, сколько бы еще проспала Хоши, если бы особо любопытный Моль-Моль, подобно любознательному котенку, не подполз совсем близко к мирно свернувшейся калачиком девушке и не принялся осторожно обнюхивать её лицо. Когда нос защекотало от пушистой шерсти, она чихнула, отчего создание отлетело и в панике метнулось в кусты.