Он сильно уставал, но это его радовало: некогда было задумываться о своих переживаниях. Его целью был новый полёт, и молодой человек тешил себя надеждой, что он всё-таки состоится. Ему нужно было попасть туда ― Юрий верил, что только так он сможет избавиться от кошмаров, преследовавших его по ночам: «Но если это так, если я не тот Юрий Карташов, а лишь его копия, то что же мне теперь делать?! Ведь мне уже никогда не стать нормальным человеком! И эти видения, эти кошмары никогда не закончатся! Остаётся только один выход: снова стать тем первоначальным человеком, который погиб в космосе! Его сознание всё ещё там, рассеянное в холодном мрачном пространстве, я знаю это! Оно живо, оно ждёт меня! Что ж, уже недолго осталось, совсем скоро я снова буду там!»
По вечерам Юрий возвращался домой, где снова, укрывшись от Ольги и детей, писал дневник. В один из дней случилось то, что, наконец, сложило всю картину воедино. Карташов обедал в столовой на космодроме и случайно, краем уха услышал разговор двух парней из медицинского отдела. Сначала он не мог разобрать, что они говорят, но расслышав свою фамилию, сфокусировался сильнее и смог различить слова.
― Как думаешь, он так и не понял? ― говорил один.
― Кто его знает? Думаю, нет, иначе бы уже давно свихнулся! А выглядит вроде нормальным, ― отвечал ему другой.
Разговор происходил где-то за спиной Юрия, и он буквально чувствовал, как эти двое то и дело поглядывают в его сторону.
― Я бы на его месте не смог с этим жить.
― И не говори! Даже не представляю себе, каково это, узнать, что ты не тот, кем себя считаешь, а всё вокруг фактически тебе чужое, не твоё: твои жена, дети… твой дом… Узнать, что ты лишь копия, дубликат погибшего человека…
― Ладно, давай не будем об этом, а то жутко как-то становится! ― призвал его первый, и они переключились на другие темы.
Как ни в чём небывало Юрий доел свой обед и отнёс поднос с грязной посудой туда, где его забирали работники столовой. Затем спокойно, стараясь ничем не выдать своего волнения, также вышел из помещения.
Он решил дописать дневник и спрятать его под матрац в спальне, чтобы Ольга могла через какое-то время найти его. Она должна прочитать то, что там написано! Она заслуживает знать правду!..
Так прошло несколько дней, после чего Карташова вызвал к себе Макаров и сообщил, что ему всё-таки разрешено лететь. На этот раз обстановка, в которой это было сказано, уже не была столь торжественной, обошлось без министра Авдеева. С ним говорили только сам Валентин Андреевич и полковник Службы государственной безопасности Лукин. Всё заняло не более пяти минут, после чего Юрия отпустили. Полёт назначили через неделю.
Вечером за ужином Юрий сообщил Ольге и детям, что повторно летит на Марс. Ожидаемо, это не вызвало у них особого энтузиазма. Ольга лишь произнесла нейтральное: «Ладно», а Матвей с Викой вообще ограничились кивками. Окончание трапезы также прошло в молчании.
Но затем, когда перед сном Юрий лежал в постели, погрузившись в свои мысли и глядя в потолок, жена сама подошла к нему. Под её пристальным взглядом он не выдержал и повернул голову.
― Скоро ты улетишь, и мы не увидимся долгие месяцы, а, может быть, вообще никогда… ― бесстрастно начала она. ― Всё последнее время ты был сам не свой, и я так и не поняла, что происходит… Моя жизнь и жизнь наших детей никогда ещё не была такой безрадостной… и я не хочу, чтобы эти месяцы меня преследовали только мрачные воспоминания. Пусть на память мне останется хоть что-то приятное, что напоминало бы о прошлом времени, когда у нас ещё всё было хорошо…
― Что ты имеешь в виду?
Вместо ответа Ольга скинула ночную рубашку и, оставшись совершенно голой, буквально запрыгнула на мужа и впилась ему в губы. Первой его мыслью было скинуть её с себя, но несколько секунд размышления привели его к выводу, что можно и поддаться Ольгиному порыву ― всё равно, скоро это будет уже неважно.
Однако рассчитывать на такие же ощущения, которые он испытывал от близости с женой раньше, было бы наивно. Нет, на этот раз всё происходило между ними, по крайней мере, с его стороны, как-то механически, по привычке. Конечно, тело откликалось на её ласки, но мысленно Юрий был где-то далеко… Довольно быстро у них всё закончилось, и Ольга, едва переведя дыхание, слезла с супруга и улеглась на свою половину кровати, к нему спиной.
― Оль… ― почему-то Юрию показалось, что нужно что-то сказать в этой ситуации.
― Не надо! Ничего не говори ― так будет только хуже…
Вскоре он забылся сном, где его снова ждала уже привычная картина. Юрий уже не пугался, а, наоборот, даже ждал её.
========== Глава IX ==========
В кабинете у Макарова на космодроме «Северный» сидели он сам и полковник Службы государственной безопасности Лукин. Здесь царила почти полная тишина, нарушаемая лишь тихим ровным звуком работающего кондиционера, а благодаря выключенным светильникам и опущенным на окна жалюзи помещение также было погружено в приятный полумрак. В такой обстановке хорошо думалось, а сейчас этим двоим как раз было о чём подумать.
Уже неделю как они оба мотались туда-сюда по разным кабинетам высоких начальников с бесконечными докладами, отчётами, оправданиями… Причиной было самое что ни на есть чрезвычайное происшествие: гордость и надежда России, космонавт Юрий Карташов погиб во время полёта. Причём это произошло не в связи с технической неисправностью ракеты, скафандра или из-за несчастного случая: в какой-то момент он просто перестал выходить на связь, открыл люк и шагнул в открытый космос. Без скафандра и каких-либо средств защиты.
А ведь всё должно было пройти идеально, что называется без сучка, без задоринки. И вот теперь эта непонятная смерть! Она фактически поставила крест на всей работе, которую Макаров и Лукин в числе других проделали за последние годы. Репутация России на международной арене была испорчена, а собственное будущее каждого из них теперь выглядело весьма туманно.
И хотя непосредственной вины ни Макарова, ни Лукина в случившемся не было, они прекрасно понимали, что в конечном счёте, всех собак спустят именно на них. Министр космоса Авдеев наверняка будет сваливать на руководителя полётов и куратора космическое программы от Службы государственной безопасности всю вину, чтобы самому выйти сухим из воды, прикрыть свою задницу. Сегодня Валентин Андреевич и Леонид Васильевич уже имели крайне неприятный разговор с министром, и теперь ожидали от него очередного звонка.
Надо сказать, что выглядели оба мужчины неважно: за прошедшие несколько дней в постоянной беготне и стрессе они мало спали и не особенно следили за своей внешностью, основательно обросли щетиной, а под глазами и у одного, и у второго залегли тёмные круги. Валентин Андреевич сидел с закрытыми глазами, сложив руки на груди и откинувшись в кресле. Его товарищ по несчастью стоял около окна и сквозь щёлку в плотно закрытых жалюзи, словно через амбразуру танка, смотрел куда-то вдаль. Лукин курил, и дым от его сигареты, уже третьей за последние полчаса, успел распространиться по всему помещению.
Макаров никогда не курил и обычно не терпел, чтобы кто-нибудь делал это при нём, но сейчас ему было не до того, чтобы обращать внимание на такие мелочи. На столе между ним и тем местом сбоку, где сидел Леонид Васильевич, стояла откупоренная бутылка водки, уже на две трети опустошённая, и два простых гранёных стакана.
Внезапно почти гробовую тишину нарушил звонок.От неожиданности Валентин Андреевич даже вздрогнул. А Лукин тяжело вздохнул и, обернувшись в сторону видеофона, обречённо произнёс:
― Ну вот и дождались. Сейчас, наконец, услышим, как нас гонят прочь с позором…
Он имел в виду, что это звонит министр, но Валентин Андреевич, взглянув на экран компьютера, развеял опасения Лукина:
― Нет, это по внутренней линии. Моя секретарша.
Помедлив с ответом, Макаров всё же нажал кнопку на видеофоне. Перед ним на экране возникло миловидное хорошенькое лицо. Однако сейчас девушка была бледна и встревожена ― сказывалась общее настроение последних дней во всём коллективе ― и выглядела виноватой.
― Что случилось, Марина? «Я же просил меня не беспокоить!» — недовольно произнёс Макаров.
― Простите, Валентин Андреевич, но тут кое-что случилось…
― Что там ещё может случиться? Мне некогда! Я жду звонка министра!
Он уже собрался отключить прибор, но Марина успела произнести:
― Дело в том, что это Ольга Карташова…
― О, чёрт! ― выругался, понизив голос, Макаров. ― Она что, настаивает на встрече? ― про себя он подумал: «Только её мне сейчас не хватает! Будет задавать вопросы, требовать от меня объяснений…»
Лукин лишь горько усмехнулся такой реакции.
― Н-нет, Валентин Андреевич, её здесь нет… Это… это трансляция в интернете, вам нужно посмотреть самому… Она выступает на пресс-конференции…
Макаров и Лукин переглянулись. Апатию и усталость на их лицах заменили любопытство и зарождающийся страх. Ни один из мужчин не предполагал, что могут означать слова Марины. Какая ещё пресс-конференция? И что может сказать на ней Ольга Карташова? У обоих появилось нехорошее предчувствие.
Последнее, что знали Макаров и Лукин о вдове погибшего космонавта, так это то, что три дня назад она вместе с детьми покинула Звёздинск и уехала в Москву, к своим родителям. Женщина мотивировала этот тем, что там, вдали от космодрома и воспоминаний, которые он неизбежно навевает, ей будет легче примириться с утратой и начать жизнь заново. Учитывая обстоятельства, чинить препятствия Ольге никто не стал ― Лукин лично подписал ей разрешение покинуть закрытый город.
Валентин Андреевич медлил. Несмотря на определённое любопытство он никак не мог себя заставить увидеть то, что, скорее всего, значительно усложнит его и без того незавидную судьбу.
― Валентин Андреевич? ― робко напомнила о себе Марина, видя, что её шеф молчит.
― Ну же! ― призвал товарища Лукин и, так и не дождавшись ответа, сам сказал девушке: ― Хорошо, выведите трансляцию на экран. Мы посмотрим.
Её начальник слабо кивнул, и лицо Марины в мониторе сменилось другой картинкой.
Пресс-конференция напомнила Макарову и Лукину ту, в которой участвовали они сами, когда произошла первая авария с межпланетным комплексом, и на которой оба вполне оптимистично заявляли, что не всё, мол, ещё потеряно, и Россия вполне может всё-таки стать первой державой, чей гражданин достигнет Марса. Однако сейчас всё выглядело менее помпезно: и зал, и обстановка, и количество журналистов были гораздо скромнее. Одни оппозиционные СМИ, насколько смог разобрать Макаров, да ещё и несколько иностранных. Поэтому и трансляция ведётся лишь в интернете ― ни один из телеканалов уже давно не освещает никакой точки зрения, кроме официальной.
Изображение сфокусировалось на Ольге Карташовой. Красивая молодая женщина, высокая, с каштановыми волосами, собранными сзади в простой хвост. Макаров с удивлением обнаружил, что на её лице, лишённом каких-либо признаков макияжа, не было также и следов слёз. «Неужели она даже не плакала?! Поразительная выдержка!» ― мысленно произнёс он.
Пресс-конференция уже была в самом разгаре. Ольге задавали вопросы, она отвечала развёрнуто и не приукрашивая никаких деталей. Во главе повествования, как вскоре сообразили Лукин и Макаров, был дневник Юрия Карташова, который он вёл последние недели перед вторым полётом, ― обычная бумажная тетрадь. Валентин Андреевич не видел таких уже несколько лет. В последние годы страна всё больше переходила на цифровую бумагу, и теперь уже почти никто не писал на настоящей. Он даже думал, что ничего подобного просто не осталось ― их все уничтожили за ненадобностью. Где только он её взял?
Ольга несколько раз брала тетрадь в руки, открывала и зачитывала из неё целые куски текста, безжалостно вынося на суд публики все переживания и страдания своего погибшего мужа. Вернее того, кого она последний месяц считала своим мужем… Кого они с Лукиным ей возвратили под видом её мужа…
Пресс-конференция длилась около часа, и всё это время оба мужчины неотрывно следили за ней, словно заворожённые, ловя каждое слово. И мысли не промелькнуло в их головах что-то сделать, как-то помешать ей, ― уже было слишком поздно. Ольга Карташова вколачивала последние гвозди в крышку гроба их, Лукина и Макарова, карьер.
На вопрос о том, не боится ли она за свою дальнейшую судьбу и судьбу своих детей, Карташова заявила, что боится, но, возможно, общественный резонанс, который поднимет эта пресс-конференция во всём мире, защитит их с Матвеем и Викой от расправы со стороны спецслужб.
Напоследок вдове Юрия Карташова задали ещё один закономерный вопрос, который почему-то никто из журналистов не догадался озвучить ранее: «А зачем вы решились на эти откровения? Почему так откровенно говорите с незнакомыми людьми даже о самом личном?»
Женщина ответила, что, может быть, это и выглядит наивным, но она хочет, чтобы мир узнал правду о том, что сделали с её мужем, тем самым уничтожив её семью, её счастье. А ещё Ольге банально хотелось отомстить этим людям, и она надеялась, что хоть кто-то из них понесёт наказание, лишится своих постов.
Когда трансляция закончилась, Макаров и Лукин обменялись многозначительными взглядами.
― Ну что, Валентин Андреевич, вот и конец!.. Мне даже как-то полегчало, если честно… Теперь уже не остаётся места неопределённости ― после такого нас с вами точно выпрут и ноги вытрут, как о старую ветошь!
― Да уж… ― и после небольшой паузы. ― И поделом! Так нам и надо, после того, что мы сделали… Знаете, я, когда слушал всё это, словно на своей шкуре испытал то, о чём она говорила. Мы не просто убили отличного парня, в спешке направив его в неизвестность на непроверенной ракете, мы сделали гораздо хуже! Мы отняли его судьбу, обманули его семью, сломали им жизнь!
Будь она проклята, эта программа «Дубликат», да и вы, и я вместе с ней, когда согласился во всём этом участвовать! — последнюю фразу Валентин Андреевич буквально прокричал. От его недавней пассивности не осталось и следа.
Лукин ничего не успел ответить товарищу по несчастью, так как в это время их разговор прервал очередной вызов по видеофону. На этот раз звонил именно министр космоса Авдеев. Поколебавшись секунду-другую, Валентин Андреевич нажал несколько кнопок на клавиатуре своего компьютера, соединённого со специальным проектором. В комнате возникло голографическое изображение министра Авдеева. По лицу его было видно, что министр в ярости.
Он огляделся вокруг и, затемнив на столе початую бутылку, с неудовольствием бросил вместо приветствия:
— Вы ещё и пьёте! Бездельники, уроды!
Реакции даже на это оскорбление не последовало, так что Авдеев продолжил изливать свой гнев:
— Вы что тут расселись оба?! Видели эти чёртову пресс-конференцию?! Как это вообще произошло?! Куда вы смотрели? — последний вопрос был обращён преимущественно к полковнику Службы государственной безопасности Лукину.
— Кто же мог такое предположить? — достойно выдержав гневный взгляд министра, ответил Леонид Васильевич.
— Да вы что, надо мной издеваетесь?! Кто мог предположить! Вы офицер Службы безопасности, а не… — Авдеев замялся, не в силах подобрать подходящее сравнение, а затем вдруг выпалил: — Это ваша работа, всё предугадывать! Почему ваши люди не обыскали дом Карташовых, когда случился второй инцидент?
Лукин было хотел что-то ответить, но затем, решив, видимо, что не стоит, лишь пожал плечами. Авдеев тем временем заговорил одругом, немного снизив градус напряжения:
— Вы выбрали неподходящее время, чтобы пить! Нам предстоит ещё некоторая работа, и, если всё сделать быстро и грамотно, можете быть спокойны: я говорил с президентом и главой правительства ― нас с вами не тронут! Главное, чтобы больше такого ни в коем случае не повторялось! А сейчас слушайте, что нужно сделать…
― Уже поздно что-либо делать, ― перебил министра Макаров.
― Что это значит? ― лицо Авдеева вновь помрачнело.
— На меня не рассчитывайте, дорогой министр! — это обращение он произнёс с сарказмом. — Я ничего предпринимать не буду. Я уже принял решение: пишу заявление об отставке…