— А вы, Лукин? Тоже будете сидеть сложа руки?
— Что же вы делаете, Валентин Андреевич? — вместо ответа Лукин обратился к Макарову.
— А что, вы же сами лишь несколько минут назад говорили, что вам полегчало после этой пресс-конференции, и вы уже морально готовы к отставке…
— Но это же был до того, как министр, — Лукин бросил взгляд на Авдеева, — сообщил, что мы ещё можем спастись…
— Но каким образом? Я уверен, что нам собирались предложить ликвидировать эту несчастную женщину и её детей, подстроив какой-нибудь несчастный случай, или что-то подобное! Не слишком ли дорогая цена за спасение своей шкуры? — теперь и Макаров смотрел на министра, но уже с вызовом.
— Но… — снова хотел возразить Лукин.
— Леонид Васильевич, вы же офицер и должны уметь стойко переносить невзгоды!
На лице же Авдеева снова была ярость. Голограмма хорошо передавала его эмоции и то, как тяжело и часто он дышит, дёргающийся правый глаз. Видя, что и Лукин под влиянием слов Макарова тоже колеблется, он понял, что продолжать разговор бессмысленно.
— Ну и дураки! Вы ещё пожале… — но министр не успел озвучить свою угрозу до конца, потому что Валентин Андреевич нажал кнопку на клавиатуре, и голограмма мгновенно свернулась, а экран компьютера погас.
В кабинете снова повисла тишина, давящая на ушные перепонки не хуже истеричных криков Авдеева. Лукин взял очередную сигарету и закурил, а хозяин кабинета тяжело вздохнул и откинулся в кресле. Его полностью захватили апатия и усталость, истребив любое желание что-то делать…
Однако спустя пару минут Макаров потянулся к недопитой бутылке и обратился к Лукину:
— Леонид Васильевич, ещё по одной?
Тот молча кивнул и пододвинул свой стакан.