Я этой жизни никогда не увижу, как и все, кто живет в Чикаго.
Война уничтожила все. Есть ли жизнь дальше Чикаго? Что там за сухим рваным горизонтом? Неужели вся земля умерла? Я в это никогда не верила. В школе об этом не говорили. А взрослые лишь травили байки.
Мы подъезжаем к назначенному месту. Я командую приготовиться. Группа знает, что при появлении изгоев, команды буду отдавать не я. Это будет делать Джон, который выполнял эту работу, при прошлом командире. Он будет всегда рядом со мной. Передавая ему команды знаками, он будет озвучивать их. Так положено для защиты командира, пока обстановка не будет проверена.
Мы выходим из машин, нам на встречу идут несколько женщин с детьми на руках. Все грязные, кто-то босой, разорванные тряпки едва ли скрывают плечи и ноги.
«Как можно вообще рожать в таких условиях»
Помню, как Тери рассказывал, что некоторые изгои специально рожают детей, для дальнейшего употребления.
Вспоминаю его слова, смотрю на детей у них в руках, кривлю рот в отвращении.
Вход в метро находится рядом с домом разрушенным до основания. Встав полукругом, занимаю позицию с самого края, двигаемся вперед. Оружие наготове.
У входа разбит лагерь. Четверо мужчин жарят что-то похожее на крыс, еще двое сидят чуть дальше.
Пахнет горелой резиной и паленой кожей. Едкий запах режет глаза.
Я смотрю на них очень внимательно, анализируя обстановку. Замечая любую деталь, любой подозрительный предмет.
- Наблюдать за этими тварями, - указывает Джон группе. Пока мы подходим к входу в метро.
Четверо из нашей команды взяли на прицел изгоев.
Я замечаю, что мужчины уж слишком широки в плечах, для жизни на улице. Меня нервирует то, что они сидят. Я не вижу их ног. Не могу понять в обуви они или нет. Все скрыто тряпками, которые явно не по размеру и под подолом которых может скрываться что угодно. Джон и один из сидящих на земле мужчин следят за моим взглядом, лицо изгоя едва ли видно из под капюшона. Я перевожу взгляд на Джона и обратно на изгоя.
- Встать, - понял мою команду Джон, и озвучил ее.
Четверо изгоев смотрят на Джона, не шевелясь. Джон стреляет в воздух. Замечаю, что женщины даже не вскрикнули от выстрела. Только плотнее прижали детей к груди, не сводя с нас глаз.
- Встать, я сказал! - наводит на них пистолет.
Пока они мешкаются, я замечаю, что вход в метро разрыт.
- Командир, здесь есть проход, - отчитываюсь самой себе. Но для всех я говорю Джону.
Поворачиваюсь и замечаю, что четверо уже поднялись. Опускаю взгляд вниз, на ногах у всех стертые до дыр кроссовки. Вижу, что один из них уж очень большой под балахоном, в котором он одет.
Он смотрит на меня, не сводя глаз. Щурится. Слишком он уверен в себе. Не боится.
Это настораживает.
Джон оборачивается, чтобы посмотреть на вход в метро. Мажет взглядом по мне, замечает мой кулак, с двумя пальцами, немного торчащими из него.
- Вы остаетесь здесь, - командует он всем, кто держит на мушке изгоев. - Все остальные за мной. Шелохнутся - стреляйте.
Как только я опять переношу взгляд на подозрительного изгоя, вижу его глаза вцепившиеся в мой кулак.
«Нет. Не может быть, чтобы он что-то знал»
Секретные знаки даже большинство бесстрашных не знают, не считая всех участников, работающих за стеной в отрядах разведки.
- На колени. - командует Джон, смотря на меня, как я держу взгляд на этом подозрительном изгое.
Он медленно встает на колени. Я вижу улыбку на его перепачканном лице.
Женщины, которые были с детьми садятся на землю следом за ним. Без приказа. Просто повторяя его действия. Дети на их руках хнычут.
Хочется застрелить его. И не отвлекаться на этого изгоя. Но беру себя в руки, вспоминая про маленьких детей. Невольно переношу себя на то дерево и мертвого изгоя, который часто посещал меня во снах. Не нужно им такое видеть.
- Мина, Люк, вы первые, я за вами, - говорит Джон, указывая на вход в метро.
Включаю фонарь на груди, который освещает метра три вперед и вхожу в разрытый проход. Пахнет сыростью. Теплый воздух бьет в лицо. Вижу перед собой лестницу, которая ведет вниз.
«Его улыбка…»
Вот черт! Как я сразу не обратила внимание на ровный, белый ряд зубов, контрастирующий на фоне грязного лица.
Это засада…
Оборачиваюсь, чтобы отдать приказ, вижу, как Люк заносит ногу, раздается взрыв.
Звон в голове глушит все звуки, саднит уши. Я ощущаю грудью, как меня придавило что-то. Пытаюсь поднять голову, но сильная боль пронзает шею. Слышу выстрелы. Пытаюсь дотянутся до рации на бедре. Но балка, которая давит на меня, мешает это сделать.
- Джон? - молчание. - Люк? - молчание. - Чёрт. Твою мать!
Вытянув голову влево смотрю на вход. Вижу тела двоих.
Блять!
Пытаюсь протиснуться под тяжелой балкой. Не выходит. Чем сильнее я двигаюсь, тем сильнее она намертво приклеивает меня к полу. Вижу свет впереди, кто-то переступает тело Джона.
Пытаюсь дотянуться до пистолета, который выпал из рук. Но он встает мне на ладонь, прижимая еще сильнее к мелким острым камушкам на земле.
Он нагибается ко мне отбрасывая пистолет в сторону.
- Значит, Мина? Командир отряда. Тебя-то я и искал, - скалится он своей белоснежной улыбкой, занося кулак ударяет меня.
Темнота.
========== 2 ==========
Сдавленный стон и тихие вздохи. Я сижу в луже крови, передо мной стоят трое изгоев.
Нет!
Опускаю взгляд, замечаю лежащую женщину, накрытую подолом оранжевого платья.
Мама…
Отвратительный смех сопровождает грязных ублюдков, которые подходят ко мне. Запах отходов и мочи шилом врезаются в нос. Пытаюсь бежать, но я будто в воде. Все мои движения плавные, слабые. Смех сзади приближается. Я начинаю кричать.
Ледяная вода вырывает меня из липкого сна, который оставляет после себя отвратительное послевкусие.
- Наконец-то, я думал ты сдохла уже.
Поднимаю глаза. Передо мной стоит незнакомый мужчина, в одежде не принадлежащей ни к одной фракции. Но и не к изгоям.
Заметив мой заинтересованный взгляд он скалится в улыбке, которую я узнаю.
Это он…
Тот изгой…
- Но.. - не успеваю договорить, как он наотмашь бьет меня по лицу.
Я пытаюсь защититься, но мои руки в путах, я привязана к стулу. Пытаюсь восстановить свое сбивчивое дыхание. Оглядываюсь вокруг. Я в темной комнате. Пахнет сыростью. Только фонарь на полу освещает помещение.
- Вопросы буду задавать я, - голос с хрипотцой режет слух.
Я плюю ему в ноги.
- Пошел ты на… - меня заглушает сильный удар в живот, молниеносный выбивающий весь воздух из легких, заставляя меня согнуться.
Его обувь…
Пока хватаю ртом воздух, замечаю, что он обут уже в ботинки. Они новые, слегка запыленные, вспоминаю: он был в дырявых кроссовках…
- Что ты знаешь о Лидерах Бесстрашия? - вопрос заставляет мое сердце усиленно стучать.
- Можешь меня сразу убить, я ничего не знаю. - шиплю через саднящую боль в животе.
- О нет, я так делать не люблю, - мужчина нагибается ко мне совсем близко, я чувствую, что он пахнет сигаретами и мылом. - Я выбью из тебя все соки, командир.
Как он мог догадаться?
- У тебя возникает вопрос откуда я знаю? - угадывает мои мысли. - О-о, не терзай себя мыслями. Я знаю все ваши секретные связки «ключей».
Что?
- Ты не бывший Бесстрашны… - меня опять прерывает удар, теперь уже в челюсть.
Мои зубы клацают друг об друга, прикусывая до крови язык. Металлический привкус тут же врывается в мой рот. Скула пульсирующе ноет. Мое бешенство на грани страха, адреналин в крови прибавляет смелости. Я скапливаю кровь во рту и плюю ему на ботинки, которые мне не дают покоя.
Его смех сокрушает стены, гулко застревая в ушах.
- Давай, - он садится передо мной на корточки. - посмотрим, как будет держаться другая? Из твоей команды, командир? Я пожалею твой, пока еще целый рот, чтобы ты могла мне все рассказать. - его ровная улыбка растягивается в оскале.
Он встает, обходит меня и хватается за спинку стула. Резко отворачивает меня от стены.
Вижу решетку. Догадываюсь, что я сижу в камере. Боковым зрением, замечаю, как он открывает железную дверь и щелкает выключателем.
Яркий свет заставляет зажмурить глаза. Я слышу женский стон, от чего распахиваю веки. Глаза слезятся от яркого раздражителя, но я смотрю перед собой. Я была права, я в камере, напротив, через решетку от меня еще одна камера. Там сидит девушка в черном, с завязанным ртом. По её ежику на голове, понимаю, что это одна из моей команды. Мое дыхание учащается. Хочу крикнуть ей, но не могу вспомнить ее имя.
- Они что-то сделали тебе? - вырывается у меня.
Руки изгоя снова касаются спинки моего стула, втесняя пальцы между моими лопатками и железом. Он двигает стул еще ближе к решётке, я почти коленями касаюсь ее. Брыкаюсь и он тут же выдергивает свои мерзкие пальцы.
- Не хочу чтобы ты что-то пропустила, - выходит из моей камеры и, преодолев два шага входит к другой бесстрашной.
Она стонет, пытается что-то сказать, ерзает на стуле. Ублюдок скалится, смотрит сквозь железные решетки прямо на меня и со всей дури бьет ее в бок.
Я знаю, что это. Он провоцирует меня. Показывает на наглядном примере, что меня ждет, если не расскажу ему все.
Сжимаю кулаки ногтями впиваясь в ладонь.
- А что ТЫ знаешь о Лидерах вашей фракции? - он говорит тихо с издевкой рядом с ее ухом.
Девушка мычит от боли. Он снова бьет ее.
- Не трогай ее! - срываюсь на крик.
Девушка напротив склонилась к коленям. Ее спина быстро вздымается то вверх, то вниз. Хриплый, рваный воздух выходит из ее носа, почти сопя.
- Прости, забыл тебе рот развязать. - тянет издевательски изгой.
Он снимает с ее головы повязку, рукой надавливает на жевательные зубы, она раскрывает рот, он вынимает тряпку, бросая на пол, попутно вытирая руку о форму бесстрашной. Тряпка пропитана кровью.
- Надеюсь ты помнишь мой вопрос, - он кружит вокруг нее как зверь. - Не хочу тратить буквы на такое ничтожество, как ты.
Сильнее сжимаю кулаки. Кто здесь ничтожество, так это ты.
Мразь!
- О-она, - девушка шатая головой указывает на меня.
В этот миг, мое сердце пропускает удар. Неужели она знает, что я Лидер? Где я так облажалась? Меня начинает трясти.
- Она дочь одного из них. - лысая сверлит меня взглядом.
Изгой меняется в лице.
- Продолжай. Вряд ли наша дочка захочет похвастаться о своей родословной.
Он встает рядом с ней, девушку пробирает дрожь, но она продолжает.
- Она дочь Макса. Она приемная. - ее губы трясутся, кровь струится из уголка рта. - Работала с неофитами, вчера ее назначили нашим командиром. Больше я ничего не знаю!
Вчера? Мы здесь уже сутки? Где Бесстрашные?
- Ты уверена? - изгой встает напротив нее смотря сверху вниз.
- Да. Честно. Это все, что я знаю. - она поднимает на него глаза.
Ублюдок бьет ее вновь. Сменяя удар другим. К рукам добавляя ноги, рычит, шипит и бьет.
- Хватит! Оставь ее! - завопила я, не узнавая свой осипший голос.
Изгой тут же распрямился, он дышит спокойно, без отдышки. Сжимая и разжимая кровавые кулаки. Не теряю время и кричу ему:
- Она сказала правду! Оставь ее. Она ничего не знает! - хрипя последним, что осталось от моего голоса.
Он разворачивается и направляется ко мне в камеру, пока я неотрывно смотрю на то что он сделал….
Девушка так и сидела на том же месте, склонив голову в бок. Ее дыхание было размеренное, она потеряла сознание. Ее лысый череп окрасился бордовыми кляксами. Черная куртка блестела, отражая свет в крови, пропитанной ткани. Изгой бил ей по почкам, от чего у нее под стулом скопилась желтая лужа.
Он приближается ко мне. Я выдыхаю через рот, затаив дыхание. Жду той же участи. Я ничего ему не скажу. Молюсь всем богам, чтобы он бил по голове, отправляя меня в темноту. Не хочу видеть даже его лицо. Смотрю перед собой в пол.
- Давай все сначала? Мина? Ведь так? - он садится на корточки, напротив. - Меня зовут Эрик. Я не буду тебе рассказывать зачем ты здесь - это вряд ли тебе понадобится. Но мне нужна информация от тебя. - он кладет руку на мое колено, я ощущаю ее жар. - Ты ведь не хочешь чтобы я убил твоего подчиненного? У меня здесь много голодных парней, готовых растерзать эту лысую сучку, прямо у тебя на глазах.
Смахиваю ногой его руку. Пытаюсь набрать слюну в сухом горле, но он тут же затыкает мне рот ладонью, она сухая и шершавая, дышу сквозь его пальцы. Пахнет кровью, меня начинает мутить. Он приближается к моему уху.
- Лучше нам сотрудничать, Мина. Не обещаю, что сохраню жизнь твоему отцу, когда он придет за тобой, но я могу сделать так, что когда он переступит порог этой камеры, ты все еще будешь жива.
Как только он говорит про отца, я кусаю его за пальцы, изгой вырывает руку и смеется мне прямо в лицо.
- Ты же считаешь нас грязными, вонючими и никчемными, Мина? - он сгибает и разгибает пальцы. - Посмотрим, через сколько изгоев побывавших в тебе, ты сломаешься. - он отправляет меня в нокаут.
****
Я слышу чей-то стон, бегу по полю к женщине, лежавшей на траве. Стон становится все громче. Перед тем, как добежать до нее, я раскрываю глаза.
События произошедшие за последнее время, доходят до меня с опозданием. Я вспоминаю все, как только вижу решетку камеры перед собой, и девушку напротив стонущую от боли. Я пытаюсь поднять руку, но режущая боль от наручников заставляет поморщится, вспомнив, что я скована.
Она мотает головой из стороны в сторону.
- Воды. Дайте мне воды. - это все, на что хватает у нее сил.
Сглатываю сухой ком в горле, после напоминания о воде. Она замечает, что я очнулась.
- Мина! Расскажи им все, что знаешь! Они отпустят нас! Он так сказал!
Как только она замолкает появляется объект ее слов. На нем песочного цвета солдатского кроя штаны, те же ботинки и футболка цвета хаки, немного промокшая от капель дождя. Значит за стенкой улица. Его длинные руки обтянуты мощными мускулами. Я не замечаю на нем татуировок. Они могут скрыты под одеждой. Его волосы зачесаны назад, виски по бокам коротко острижены. Он выглядит не как изгой. Это бросает меня в ступор.
Сзади него идет девушка ростом ничуть не уступающая изгою. На ней такая же форма. В ее руках черный термос.
- Уже проснулись, - она заходит к лысой, а изгой ко мне. - Пить хочешь?
Трясет перед лысой термосом. Поднося его к ней.
- Не пей! - все что, я могу выкрикнуть.
Но она жадно глотает жидкость из термоса, ее громкие глотки застревают в ушах.
Девушка, которая держит термос, ухмыляется. На ее чистом лице ни единого изъяна. Чистая кожа, собранные в хвост темные волосы открывают вид на тонкую шею, на которой виднеется татуировка.
«Она бывшая бесстрашная?» - проносится у меня в голове.
Лысая судорожно глотает воздух, она выпила все до дна. Изгой рядом со мной давит усмешку.
- Этой водой мы отмываем ноги.
После его слов бесстрашная смотрит на девушку рядом с собой, видит, что та уже смеется от получившегося трюка. Лысую начинает мутить, короткие судороги накрывают ее тело. Она сгибается пополам, ее начинает рвать. Из нее выходит вся вода, которую она только что жадно пила. Она пытается высвободится. Брыкается, крутится на стуле. Я слышу, что она подавилась. Прерывистый кашель и попытки сделать вздох накрывают ее. Она корчится от боли.
Нет!
- Она задыхается! Помогите ей! - кричу я.
Но оба изгоя даже с места не двигаются, девушка рядом с ней облокотилась на решетку и склонила голову.
- Ублюдки! Она задохнется! - мой голос срывается на хрип.
- Сама виновата, - произносит мужчина.
Я уже не чувствую своих рук в железных наручниках. Пытаюсь их снять, но они лишь сильнее стягиваются на мне.
Никогда не чувствовала себя такой бесполезной. Я сижу в паре метров от задыхающегося человека и ничего не могу поделать.
- ЧТОБ ВЫ СДОХЛИ! - ору на них.