Солнце припекало, даже в тени воздух казался густым и вязким.
— Завтра мы пойдем в дом Ревеланов, — объявила Миледана. — Я буду обедать с леди Веланой, а ты отправишься слушать сплетни.
Аэрис впервые услышал об этом и только кивнул.
— Это важно, Аэрис. Они приближены ко двору, так что может быть что-то интересное.
— Как скажете, госпожа.
— И ничего не рассказывай сам. Говори, что не знаешь. Я уверена, Велана пригласила меня, чтобы разузнать подробности о Лире.
Слуги принесли чай, ловко расставив приборы. Напиток пах цветами и специями, совсем не те травы, к которым когда-то привык Аэрис дома. Тогда в его руках были грубые глиняные чашки, сейчас же тонкое стекло, украшенное золотыми узорами.
Миледана задумчиво смотрела на напиток, как будто в его желтоватой глубине могла увидеть какую-то особенную истину.
Она учила Аэриса задавать вопросы. Слушать, запоминать и спрашивать — чтобы узнать еще больше. Она не наказывала, поэтому Аэрис решился и сейчас:
— Что-то не так, госпожа?
Она вздохнула и вернула нетронутую чашку на стол:
— Не так давно Кэра пытались отравить. Где-то за месяц до того, как ты появился.
Новость стала для Аэриса неожиданностью, он ничего такого не слышал, даже от слуг.
— Раб, который служил нам несколько лет, влил яд в чай. Хорошо, он не очень-то понимал, сколько нужно, так что Кэру просто было плохо, но жизни это не угрожало. Пока лекарь разбирался с Кэром, Лир убил того раба. Здесь, чтобы остальные видели, выпотрошил в вечерних огнях. Оба мои брата могут быть жестокими.
Аэрис вздрогнул и сжал чашку. Он видел пару раз, как Лир наказывал слуг и рабов, но когда те действительно провинились, и Аэрис бы сказал, что наказания довольно мягкие по меркам империи.
Представить, что жизнерадостный Лир кого-то потрошит… на самом деле, Аэрис мог. Он видел, что Лир может перестать быть мягким — особенно когда дело касалось Кэра.
— Я не владею теми силами, что есть у братьев, — продолжала Миледана, — это не секрет. Друг с другом они всегда были близки. После того раза Лир долго ругался с Кэром. Говорил, что его ненавидят дворяне, из-за влияния на императора. И сколько еще он продержится в живых при таком раскладе.
Миледана вздохнула, и Аэрису не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять: она думала, что после этого Лир и начал действовать. Ввязался в заговор, только чтобы сместить нынешнего императора.
— Но разве при новом владыке не будет опасности?
Миледана посмотрела на Аэриса со странным выражением лица, которое он не мог разгадать. Как будто бы с интересом.
— Клеймо Кэра связывает его с нынешним императором. Новый либо примет новую клятву, либо просто сместит. Обычно ни один новый император не осмеливается убивать кахъясов — слишком велика верность тамринов главному из них. После убийства они могут и поднять бунт. Никто на такой риск не пойдет.
Миледана помолчала, вглядываясь в Аэриса, так что он смущенно опустил глаза и видел только ее руку, что очерчивала пальцами ободок чашки.
— У твоего народа есть воины, Аэрис?
— Мы все воины, госпожа.
— И служите своему владыке?
— Мы выбираем вождя и идем за ним.
— А у нас император выбрал Кэра.
У чая был тонкий пряный и сладковатый вкус. Сквозь желтоватую жидкость была видна яркая эмаль чашки, очерченная золотом. Аэрис невольно любовался искусной работой. Миледана явно принимала как должное и думала о другом.
— Император давно знаком с Кэром, они вместе были тамринами какое-то время. Потом наследник взошел на престол — и решил, что именно Кэр станет идеальным кахъясом. Мой брат не хотел. Потом что-то изменилось, и он согласился. Я до сих пор не знаю, что именно, но император был способен использовать разные способы уговоров. Лир тоже это понимает.
Аэрис достаточно прожил в империи, чтобы понимать, как происходит подобное. Если слуг и рабов заставляли силой, то благородных господ могли просто шантажировать.
— Кэр согласился. И теперь не может оставить службу кахъяса, пока жив он сам или император.
Аэрис ощущал грусть Миледаны: ей не нравилось, что брату пришлось подчиниться императору. Но в то же время она явно не одобряла и методы Лира.
— А в итоге, — вздохнула Миледана, — один мой брат чудом избежал заточения в темнице и вполне может быть выставлен главным организатором заговора. А второй привязан к императору и ничего не может с этим сделать.
К вечеру жара схлынула. Миледана написала записку Кэру и попросила Аэриса отнести в комнату брата. Чтобы тот увидел ее сразу, как только придет домой.
Аэрис ступал бесшумно — старая привычка охотника, которую не смогли выбить ни розгами, ни угрозами. Он толкнул дверь Кэра и скользнул к столу, чтобы оставить бумагу, но так и застыл, не доходя пары шагов.
Кэрах уже был дома, в сером припыленном мундире тамрина, он сидел за столом, опустив плечи и накрыв голову руками. Вся его поза выражала усталость. Но Аэрис не успел сделать и пары вдохов, когда Кэр то ли услышал его, то ли почувствовал присутствие. Он вскочил, как дикий зверь, готовый убить любого. У горла Аэриса застыл слегка изогнутый имперский кинжал.
— Будешь подкрадываться, в следующий раз убью, — мрачно пообещал Кэр.
Реакции у него превосходили даже те, что были у Аэриса когда-то в родных землях. И он не сомневался, Кэр действительно способен убить быстрее, чем демон мог бы сказать хоть слово.
Он молча протянул записку Миледаны, кинжал исчез в аккуратных ножнах на поясе Кэра. Он пробежал глазами бумагу и кивнул:
— Сестра хочет поговорить. Позови ее.
К удивлению Аэриса, Миледана приказала и ему следовать вместе с ней к Кэру. Она хотела рассказать брату о предстоящем визите к леди Ревелан, узнать новости. Демон покорно следовал за госпожой позади, на расстоянии двух шагов.
Кэр успел снять серый мундир, оставшись в простой рубашке и штанах. На столике стоял графин, Кэр как раз разливал по бокалам сок, когда пришла Миледана. Он протянул один ей, второй оставил себя. Уселся на стул.
— Поговори с Лиром, — сказала Миледана, усаживаясь. Ворох легких тканей ее платья почти скрыл стул.
Кэр помрачнел:
— Рассказать ему, как пытают в темнице?
— Кэр. Он хотел, как лучше.
— Только не вышло.
Аэрис не так уж много видел Кэра, но каждый раз искренне удивлялся, как из собранного воина он превращался в расслабленного человека в стенах родного поместья. Сейчас он тоже только пожал плечами.
— Я поговорю с Лиром. Не сегодня. А теперь давай о делах и отпустим твоего секретаря.
Даже Аэрис понял такой прозрачный намек: демону и рабу вовсе не стоило слушать того, что предполагалось для ушей господ.
Поместье Ревеланов Аэрису решительно не понравилось. Вроде бы оно не сильно отличалось от Кантарионов, но было в нем что-то неуютное. Пока благородные леди пили чай на веранде, Аэрис мог пройтись.
Он видел орнаменты с россыпями драгоценных камней, черненые картины, многочисленные цветы и мозаики. Слышал, как слуги обсуждают «леди Миледану», но в их словах не находилось ничего интересного.
Все знали слухи о том, что брата кахъяса обвиняют в заговоре, но никто не был в курсе деталей.
А еще Аэрис услышал, как слуги готовили новые яства для стола, потому что «госпожа приказала задержать гостью».
Это Аэрису очень не понравилось. Он вернулся к своей госпоже, незримой тенью встав за ее спиной.
Раб не может обратиться первым и уж точно не имеет права посоветовать возвращаться, поэтому Аэрис мялся на месте, ощущая на себе то и дело взгляд леди Ревелан. Она вроде бы смотрела вскользь, лениво из-под полуприкрытых век, но Аэрис знал этот взгляд, ощущал его кожей и костями.
— Какое ценное приобретение, дорогая, — сказала леди Ревелан. — Подумать только, демон! В последнее время их, конечно, прибавилось в столице, но всё равно дорогое удовольствие.
— Подарок брата.
— Он тебя балует.
Было в этом фразе что-то липкое, неприятное, как будто подтекст, который Аэрис не мог понять. Он вспомнил, как последний раз видел Лира: накануне вечером. С ним всё-таки говорил не Кэр, а Миледана.
Аэрис проходил мимо, когда заметил их вдвоем среди разлапистых растений сада. Они сидели в темноте, освещенные только отблесками огней с террас. Лир обхватил колени, Миледана склонила голову ему на плечо.
— Он меня никогда не простит, — говорил Лирмалис. — Я так виноват… мне не стоило лезть. Но я знаю, знаю, почему Кэр стал кахъясом! То есть думаю. Тогда у меня были неприятности, а потом они чудесным образом исчезли. А Кэр получил клеймо.
— Император его уважает. А что будет делать новый?
— Я дурак, Мили. Я всё испортил. Кэр меня не простит. Я его подставил! Лучше б умер тогда.
— Прекрати, Лир. И дай Кэру время.
Тогда Аэрис тихо пошел дальше, уверенный, что разговор не для чужих ушей. Он запомнил сказанное… и с удивлением понял, что ему жаль Лира. Чувствующий себя виноватым, пытающийся помочь брату — но делающий всё еще хуже.
Чуть позже Аэрис шел тем же путем, но Лир сидел уже один. Он заметил демона и жестом подозвал его. Аэрис склонил голову и покорно опустился на колени.
— Ты давно в рабстве, — сказал Лир. — Каково это?
Аэрис не выдал своего удивления. Он помолчал, пытаясь подобрать подходящие слова, но они так и не находились. Он ощущал себя, как в первые месяцы, когда начал понимать местный язык — точнее, что ему говорят, но еще не мог говорить сам.
— Посмотри на меня, Аэрис.
Он поднял голову, но, конечно же, не решился посмотреть в глаза Лира. За такое даже самый спокойный господин накажет.
— Каково это, рабство?
— Это не самое страшное, господин.
— А что ужасно?
— Быть лишенным дома.
Лир помолчал, потом спросил:
— И ты хочешь вернуться?
— Мой дом был разорен, мне некуда возвращаться.
Это было правдой. Даже если Аэрис когда-нибудь смог вернуться в те же места, другим племенам сложно будет его принять, у них слишком четкая иерархия. Но главное, он и сам не хотел другого дома. Его собственный утерян. Так тому и быть.
— Думаешь, если есть дом, рабство не так важно?
— Дом и те, кто тебя ждут.
Лир молчал долго. Так долго, что Аэрис уверился, больше ему не будут задавать вопросы. Откуда-то с кухни слышался смех и негромкое пение.
— Я могу… — Лир замялся. — Ты позволишь коснуться рогов?
— Если господин того желает.
Прикосновения Лира были легкими: он провел от кончиков до чувствительного основания, где Аэрис уже мог ощутить шероховатые подушечки пальцев, отводящие его волосы, изучающие рога, будто некую заморскую диковинку.
— Я видел, как ты отреагировал на рог в руках императора. Повезло, что мой брат поддержал тебя.
Слова оказались неожиданными: Аэрис полагал, Лир был увлечен разговорами с другими дворянами и не обращал внимания на мелочи. Уж тем более, на рабов.
— Я не такой дурак, каким иногда кажусь, — рассмеялся Лир, его пальцы потрепали волосы между рогов. — На таких приемах я укрепляю связи с другими семействами, но всё же замечаю, что творится вокруг. Да и с Кэром мы всегда хорошо чувствовали друг друга.
Он убрал руку, а Аэрис внезапно ощутил, что хочет пояснить, рассказать хоть кому-то.
— Рога — признак статуса. Император… у него был великий вождь.
— Понимаю, — неожиданно серьезно сказал Лир. — Мы считаем вас дикарями, а вы наверняка то же самое могли думать о нас.
Аэрис молчал, не зная, что ответить, а Лир махнул рукой:
— Иди. Я хочу подождать. Вдруг брат захочет поговорить.
Много позже Аэрис ходил к слугам, потому что у госпожи закончилась розовая вода, которой она пользовалась перед сном. И он видел еще сидящую в саду одинокую фигуру Лира.
— Ты что-то хотел, Аэрис?
Миледана обратилась к нему, а демон пытался судорожно придумать, как же сообщить ей, что стоит уезжать отсюда как можно быстрее. Под внимательным взглядом леди Ревелан это казалось непростой задачей.
Склонив голову, Аэрис сказал:
— Вы просили напомнить, что у вас еще дела вечером и не стоит затягивать с ними.
Если на лице Миледаны и отразилось удивление, Аэрис этого не видел. Но когда он искоса посмотрел на беседующих дам, Миледана сохраняла спокойствие и была очень похожа на Кэра:
— И правда, дорогая, я засиделась.
— О, ты разве не останешься на обед? Специально для тебя приказала приготовить кролика.
— Прошу прощения, у меня действительно есть дела.
Оказавшись в паланкине, Миледана молчала. И только когда они выехали за стены поместья, спросила:
— Что случилось?
Выслушав, кивнула:
— Ты правильно сделал. Если она хотела, чтобы я задержалась, значит, ни в коем случае не стоит этого делать.
Уже тогда внутри Аэриса разгорелось нехорошее предчувствие. Но когда Миледану, едва сошедшую из паланкина, встретили встревоженные слуги, сомневаться не приходилось: что-то случилось.
— Миледи! Здесь были воины из дворца! Они забрали милорда Лирмалиса.
— На каком основании? — ахнула Миледана. — Хотят, чтобы он сознался в том, что выгодно? Нужно послать весть Кэру… нет, я сама к нему поеду.
Она нырнула обратно в паланкин и властным движением кивнула Аэрису:
— Ты едешь со мной.
========== 7. ==========
Дворец пропах густым, маслянистым запахом благовоний. От удушливого сладкого сердца аромата немного кружилась голова и стирались границы. Аэрис не мог бы сказать, они ждали в комнате час, два или давно уже пришла ночь и наступил новый день.
Хотя последнее всё-таки мало вероятно. Сквозь забранные витражами окна проникал свет, и он явно оставался дневным. Но Аэрис был уверен, что дурманящий голову аромат здесь неспроста: даже во дворце Миледану хотели задержать.
Их попросили подождать в этих покоях. Среди золота, диванов и орнаментов, напоминавших о храме — но никто за ними не приходил. Миледана в нетерпении мерила комнату шагами, и ее праздничные одежды, в которых она наносила визит в поместье Ревеланов развевались в такт ее шагам. Вплетенные в волосы бубенцы тихонько перезванивали и вместе с удушающим запахом это почти убаюкивало.
Дверь из красноватого дерева распахнулась, и на пороге возник дворцовый слуга.
— Где мой брат? — Миледана сказала ровно то же, что и сразу по приезду во дворец. — Я хочу видеть кахъяса.
Слуга торопливо поклонился и ответил, не разгибая спину перед благородной госпожой:
— Милорд кахъяс сейчас занят. Вам нужно подождать.
— Не собираюсь больше ждать!
В несколько шагов Миледана преодолела расстояние, отделявшее ее от слуги.
— Я — леди Миледана Илке васс Кантарион. Ты отведешь меня к моему брату, иначе я сама прикажу выпороть тебя у всех на виду!
Аэрис сомневался, что она может это сделать. Слуги и рабы принадлежали своему господину, только он мог ими распоряжаться — так что вряд ли Миледана, даже будучи леди, смогла бы что-то сделать человеку, который работал во дворце.
Но на слугу ее тон явно произвел впечатление. Торопливо закивав, промямлил:
— Как прикажет госпожа.
Миледана, а вместе с ней и Аэрис, последовали за слугой, торопливо семенящим, преодолевая коридоры, отделанные черненым золотом.
— Кто приказал не пускать меня?
Голос Миледаны, казалось, мог убивать на месте, и слуга дрогнул:
— Распорядитель Двора.
— Вот пусть он и занимается дворцом. Кахъяс подчиняется только императору.
Остановившись у очередных неброских дверей, слуга постучал и дождался ответа. Но прежде чем успел распахнуть тяжелые створки, Миледана сама решительно шагнула вперед, и Аэрису оставалось последовать за ним.
После дворцовой роскоши эти покои казались неброскими и чем-то похожими на комнаты в поместье Кантарионов. Никаких лишних украшений, немного мебели. Кэр сидел за столом с ворохом писем. Опустил бумагу, которую читал, и с удивлением посмотрел на сестру: