Видение Амона подняло голову, а вслед за ней и дрожащую руку:
— Инпу? Пожалуйста, не оставляй меня одного.
Анубис прекрасно понимал, что если он приблизится и коснется Амона, поверит ему, то увязнет еще глубже. Но и смотреть на друга было невыносимо.
— Инпу, пожалуйста…
За спиной Амона появился Осирис. Такой, каким его запомнил Анубис, суровый, с морщинкой между бровей:
— Ты разочаровываешь меня, Инпу.
Анубис никогда раньше не видел на изнанке Осириса. И вот так вместе друг с другом видения обычно не оказывались.
Это было слишком неожиданно, и Анубис сказал первое, что пришло в голову:
— Я скучал.
Осирис покачал головой и растворился красноватым дымом под звуки той же навязчивой мелодии. Она не прекращалась ни на миг.
— Инпу, пожалуйста… не оставляй меня одного…
Анубис сполз по двери вниз, на пол, не в силах оторвать взгляд от месива на том месте, где должны быть глаза Амона.
— Инпу… мы смотрели не туда. Геката не хочет власти. Ей не нужны миры мертвых. Надо понять, чего она правда жаждет. Пока не стало слишком поздно.
Анубис запомнил эту мысль, он понимал, что это важно, хотя никак не мог сообразить, почему. Он смотрел на Амона, слепо шарящего по алому ковру.
— Воробушек.
Нахмурившись, Анубис посмотрел по сторонам, но Гора не видел. И в то же время ощущал его и Нефтиду. И четкий приказ Амона, который заставлял вставать и двигаться вперед.
Амон — глава пантеона, и он приказывал явиться.
Анубис обошел безглазую фигуру и раскрыл новую дверь, смело шагая вперед.
Он терялся в красном тумане, не мог понять, куда двигаться. Обычно выход находился просто, Анубис шагал словно под водой, но точно вперед. А тут вокруг только красный туман, за который он никак не мог ухватиться.
Найти дорогу.
— Инпу, черт бы тебя побрал, где ты?
Сет всегда оставался маяком. Чем-то твердым, к чему Анубис всегда возвращался, в чем мог быть уверен. Сет — единственное постоянное в жизни, несговорчивый и грубоватый, кто всегда был большим отцом, чем Осирис.
Кто никогда не оставлял.
Анубис вынырнул из тумана, ориентируясь на Сета. И через мгновение ощутил его силу бури. Тусклый свет комнаты вокруг и голоса вместо навязчивой мелодии изнанки.
У Анубиса не было сил говорить, он только уткнулся лбом в Сета, ощущая, что тот реальный и такой же устойчивый, как всегда. Шелестящий меж пальцев песок.
— Ему надо отдохнуть, — голос Гора. — Это нормально. Просто выспаться.
Анубис не был уверен, что не уснет прямо здесь и сейчас — точнее, уверен, что именно это он и собирается сделать.
Комментарий к 8.
Вся серия про психушку - это драбблики АУшки из психушки в сборнике (https://ficbook.net/readfic/6510864).
Тлен. В “Руках” всё гораздо оптимистичнее)
========== 9. ==========
Гадесу снилась кровь.
Он стоял на вершине одной из открытых площадок Подземного мира. Смотрел на город, изгибы мостиков, раскидистые деревья, многочисленные переходы и топорщащиеся башни. Он видел свой привычный мир, который всегда был частью его самого.
Но сейчас всё застилал тяжелый запах железа. И фиолетовые искры, привычные в Подземном мире, прибивала густая алая кровь.
Она лилась с неба. Дождь, которого никогда не было и не могло здесь быть. Жирные красные капли, стекавшие по камням, ручьями вихрящиеся между башен. Гадес чувствовал капли и на своей коже. Он стоял под этим дождем, ощущая, как кровь пропитывает его волосы, одежду, срывается с опущенных кончиков пальцев.
Льющаяся с неба кровь лезла в глаза, и Гадес с раздражением провел по ним ладонью, хотя лучше не стало.
Подземный мир, всегда бывший черным и фиолетовым, теперь казался багровым.
Однажды Анубис расспрашивал Гадеса, есть ли изнанка у Подземного мира. Он тогда предположил, что, если нет, возможно, Гадес о ней не знает. Предположение казалось абсурдным, уж Гадес точно знал, что есть, а чего нет в его мире. Но сейчас невольно вспомнил эти слова.
Анубис говорил, изнанка Дуата для него тоже в багровых тонах. Цвета крови внутри тела.
Гадес проснулся под утро. Он всегда знал, какое сейчас время суток там, у людей, а Подземный мир отзывался, тут светлело тогда же, когда у людей — там, где находилась в данный момент дверь.
Гадес выбрался из большой кровати с балдахином осторожно, стараясь не потревожить спящую Персефону. Замок в Подземном мире не был замком в полном смысле этого слова: скорее, повторял архитектуру, которая когда-то понравилась Гадесу, а вот комнаты располагали вполне современными удобствами.
В гостиной, примыкавшей к спальне, стояла кофе-машина. Гадес налил себе чашку покрепче, думая, что в этот момент Сет как раз может варить кофе у себя в квартире.
Накануне Гадес занимался делами в Подземном мире, но Персефона раз пять уходила через врата к Нефтиде, чтобы узнать последние новости. Анубис вернулся ближе к ночи и сразу завалился спать. В остальном всё было тихо и спокойно, как будто Геката вовсе и не появлялась.
Уже перед сном Гадес, закончив с делами, пришел в эту гостиную. Персефона разожгла камин и сидела в большом удобном кресле, забравшись в него с ногами. В одной тонкой ночнушке, с рыжими волосами, рассыпавшимися по плечам, в них путались отблески огня.
В руках Персефона держала окровавленный шарф, который Гадес узнал. Кажется, именно он так пригодился с раной Анубиса.
Персефона подняла голову, в ее взгляде была задумчивость:
— Геката сказала, что не причинила бы мне вреда. Думаешь, это так?
Гадес пожал плечами и присел на ручку кресла Персефоны. Видел, как ее тонкие пальцы перебирают заскорузлый шарфик.
— А если бы меня там не было? Геката постаралась убить Анубиса?
— Он бы не стал сдерживаться. Но я уверен, Геката специально выбрала такой момент. Она не хотела открытого противостояния и не желала навредить тебе. И ей нужно, чтобы Анубис пока держал мертвецов. Если бы всё было как обычно, он бы быстро исцелился.
— Если бы… Геката была не одна. Кто сидел с ней рядом в машине? И — если бы — он тоже вышел?
— Слишком много «если», — мягко сказал Гадес. — Ты много об этом думаешь. Случайности, совпадения, стечения обстоятельств…
— Из них состоит наша жизнь.
Гадес поймал себя на мысли, что это звучит очень по-человечески. Большинство богов искренне полагали, что они сами вершат свою судьбу, оставляя веру во всё остальное людям.
Персефона слишком много жизней была человеком. Став сейчас полноценной богиней, она еще не привыкла. Еще слишком человечная.
И Гадесу это безумно нравилось. Как и всё, что касалось Персефоны.
Он аккуратно взял шарфик из ее рук и поднялся:
— Кровь богов смерти разрушает границы мертвецов, любых. Так что не стоит здесь это хранить.
Шарф полетел в огонь, и Гадес наблюдал, как языки пламени взвились вокруг ткани, уничтожая и ее, и кровь. Геката и правда взяла мало, это не представляло опасности ни для одной из границ, но Гадесу очень не нравилось то, что происходит.
Он отлично мог представить, как богиня колдовства и теней выходит на свой любимый перекресток и совершает некий обряд. У нее была сила солнца Амона, которую она использовала, теперь есть кровь бога смерти. Что дальше? И к чему всё это?
Отвернувшись от огня, Гадес почти невольно залюбовался Персефоной. Она вся будто состояла из колеблющихся теней и отсветов огня. Богиня весны и королева Подземного мира. Она принадлежала этому месту не по крови, но по духу.
Его жена.
Гадес подхватил Персефону на руки, она взвизгнула и рассмеялась. А потом они долго любили друг друга в спальне. Гадес вжимал ее тело в кровать, ласкал грудь и зарывался лицом в рыжие волосы, пахнущие луговыми травами.
Она стонала ему в губы, что хочет еще, выгибалась, ее пальцы ласкали его тело, а ноготки царапали спину.
Они любили друг друга в отсветах фиолетовых искр за окном.
А потом Гадесу снились медленные, почти торжественные потоки крови с несуществующего над Подземным миром неба.
Гадес всерьез подумывал, не сделать ли вторую чашку кофе и покрепче, но потом махнул рукой и решил просто привести себя в порядок перед днем, полным встреч.
Замок полнился человеческими душами, но их посмертие не очень-то походило на ужасы, которые любили описывать античные и тем более средневековые авторы. Гадес любил читать эти опусы и неизменно посмеивался. Сет ворчал, что всё лучше, чем то, что стали писать и рассказывать о нем.
Он дико гордился какой-то надписью на стене гробницы, которую еще даже не нашли люди. Там вроде как восхваляли бога Сета. Гадес заявлял, что Сет может отколупать эту плиту и таскать с собой.
Гадес гордился Подземным миром.
Души в замке представляли собой то еще пестрое сборище. Они выглядели так, как им самим хотелось после смерти, поэтому у кого-то появились копытца, как у сатиров, у других вычурные наряды, в которых с большим трудом угадывались отсылки к каким-то историческим эпохам.
Если Дуат был миром бесконечных дорог и движения, поиска если не пути, то самого себя, то Подземный мир, скорее, представал миром фантазий.
Он тоже изменялся за тысячи и сотни лет, постепенно преображаясь, ведь новые и новые души привносили что-то свое, популярное в ту или иную эпоху. Но так сложилось, что в Подземном мире в большинстве своем находились души с условного «запада». Он знал, что восточные люди предпочитали загробные миры восточных богов, хотя формально никаких ограничений не существовало. В Дуате вот кого только не было.
Шагая по каменным коридорам, завешанным картинами из разных эпох, Гадес то и дело бросал взгляды в окна. Он как будто боялся заметить росчерки крови — но ничего подобного, конечно, не было.
В Подземном мире не существовало даже осени. Только странно длящееся теплое межсезонье, полное темно-зеленых листьев на деревьях и привычно парящих фиолетовых искр.
Однажды Персефона сказала, что Гадес даже не замечает, но климат Подземного мира близок его родному греческому.
Может, стоило ее разбудить, Персефона наверняка захотела бы встретиться с Танатосом. Но думать об этом было поздновато, Гадес уже входил в комнату, где его ждали.
Одна из самых современных комнат, с мебелью почти из этого десятилетия. Сет тогда заявил, что Гадес должен уметь разбираться с инструкциями Икеи, поэтому притащил какие-то стеллажи и столики. Амон сидел рядом и листал каталог, громко зачитывая все названия. Помогать он не очень торопился. Как и Нефтида, которая потом сделала всем чай и расставила на полках статуэтки из своей галереи. Очень современное искусство: Гадес не то что не мог понять, где у «лошадки» голова, а где зад, но даже коня не признал без объяснений.
Это было лет пятнадцать назад. Анубис тогда оставался в Дуате, как этого хотел Осирис, а Персефона только недавно умерла и переродилась — оставалось еще куча времени, прежде чем Гадес отыскал ее.
Танатос и Гипнос — близнецы расположились на одинаковых пластиковых стульях. Гипнос много времени проводил в мире людей, называл себя Стивом и даже играл в группе Гадеса. Спокойный и рассудительный.
Танатос до этого регистрировал браки в Лас-Вегасе, но после истории с Кроносом оставался в Подземном мире и не жаловался — не такое уж большое наказание, учитывая, что в какой-то момент он помогал Гекате.
Какое-то время они были вместе. И пусть богиня колдовства не посвящала Танатоса в свои планы и попросту использовала, сейчас Гадес снова хотел поговорить. Может, она в постели в порыве страсти нашептала что-то важное.
До этого, когда Гадес говорил со Стивом, тот вызвался присутствовать при разговоре. В принципе, он всегда хорошо влиял на брата, так что Гадес был только рад. Сам Стив тогда как-то печально улыбнулся:
— Она ему нравилась, Гадес. Может, он ее даже любил. До сих пор любит.
Стив то сходился, то расставался с Молли, и у него наверняка была своя печаль по поводу любви. С Молли всё было хорошо — кроме того что она обычный человек, который проживет человеческую жизнь, а потом умрет. Если раньше ее не погубят разборки между богами.
Танатос сидел на стуле с наверняка вычурным названием. В обычных джинсах и темной футболке с длинными рукавами. Он поднялся при виде Гадеса и склонил растрепанную темную голову, приветствуя — владыку он уважал.
Олицетворение смерти, палач и карающая рука не только Гадеса, но и греческого пантеона. Один из немногих, кто мог легко убивать даже других богов.
Когда Луиза пришла в Подземный мир после своего возрождения, она много времени проводила с Танатосом. Они и раньше были близки, как брат и сестра, но теперь он явно оказался достаточно понимающим смерть, чтобы понять и Луизу.
— Я не задержу надолго, — сдержанно сказал Гадес. — Но хочу знать все мелочи, которые ты можешь вспомнить о Гекате.
Танатос глянул с удивлением:
— Я уже всё рассказывал. Она не то чтобы многим делилась.
Гадес достаточно давно знал Танатоса, чтобы уловить в его словах горечь. Но сейчас его не интересовали чужие чувства, только факты.
— Я должен знать, чего она может хотеть сейчас. Что ищет? Что делает?
Танатос пожал плечами. Садиться он не торопился, не пытался быть заносчивым и как будто искренне недоумевал или пытался вспомнить:
— Ты знаешь, я не очень-то разбираюсь в колдовстве. Точнее, ни разу его не понимаю. Геката могла упоминать что-то, но я не очень-то слушал. Знаю только, что для нее это важно, ритуалы и обряды. И она может делать таким образом многое, очень многое.
Гадес вспомнил Нефтиду, которая тоже любила подобные вещи. Она говорила, что таким образом иногда можно открыть тропы и воспользоваться силами, не доступными никому из других богов.
— Геката… — Танатос замялся, как будто подбирал слова, — я точно знаю, что ей не нужна власть. Она никогда не хотела стать королевой. Можешь думать, она завидовала Персефоне, но о сестре она отзывалась хорошо. Геката всегда жаждала знаний и просто… большего.
Гадеса и самого крайне смущала мысль, что Гекате нужна власть. Но знания? Что она хочет узнать? Или что получать? В этом плане мертвецы многое могли бы рассказать и поведать. Их чистая энергия, их знания и воспоминания — это сила, которую не могли использовать даже боги смерти. Неужели Геката решила овладеть… этим? Гадес даже не мог подобрать четкого слова.
Знания жизни и смерти.
Они говорили еще какое-то время, Танатос, кажется, искренне хотел помочь, но толком ничего не знал. И Гадес всё-таки задал вопрос, который давно вертелся:
— Ты бы пошел за ней? Если бы она позвала сейчас. Ты бы пошел?
Гадес знал, что в последнее время Танатос не покидал Подземный мир. Хотя кто знает, учитывая, что границы крошатся и расползаются?
Танатос вскинул голову и прямо посмотрел на Гадеса. Он не собирался скрывать:
— Да.
Гадес кивнул. Он вышел из комнаты, и уже в коридоре его догнал бесшумный Гипнос-Стив:
— Не суди моего брата строго. Он влюблен. Ты бы тоже пошел за Персефоной, даже если она попросила уничтожить мир.
— Нас с Персефоной связывает слишком давняя история.
— Но и у вас когда-то всё только начиналось.
Больше всего Гадеса раздражало, что Стив прав.
— Я в мир людей, — сказал Гадес. — Не забудь, у нас вечером репетиция. «Стикс течет вспять» слишком давно не давал концертов.
Стив едва заметно улыбнулся и склонил голову:
— Я помню. Хочу сам поговорить с братом, а потом воспользуюсь своей дверью.
Основные врата в Подземный мир мог ставить только Гадес, и сейчас они находились в квартире Сета. Но малые устанавливал и в других местах: они были временными, и через них могли проходить только те, на кого они открыты. Такие были и у Стива. И Гадес невольно подумал, а может ли пройти через них брат-близнец?
— Стив, твоя дверь…
— Я знаю, что ты хочешь спросить, Гадес. Нет, через мою дверь могу пройти только я. Танатос не покидал Подземного мира.