Сейчас Лин не казался ершистым подростком или вымокшим под дождем воробьем среди надгробий. Его темные волосы отливали отчетливой рыжиной, движения были энергичными, быстрыми, иногда они почти походили на танец, и Нейтан подумал, что Лину явно не хватает музыки. Наверняка тяжелой, которая бы подходила к двум капелькам пирсинга под губой.
Нейтан не хотел нарушать этого, но не мог не спросить:
— Лин… утром… что ты видел в лесу?
То ли кухня умиротворяюще действовала на Лина, то ли в голосе Нейтан послышалось что-то такое, на что Лин счел нужным ответить:
— Ерунда. Как будто бы Брендона, но выглядел он угрожающе. Словно не желает добра. Но там был туман, а у меня богатое воображение, ты знаешь.
Он нервно хихикнул, повторяя слова матери. Так она говорила обо всех страхах Лина, о том, что ему вечно казалось в доме.
Отвернувшись к сковороде, Лин ловко переворачивал грудки, так что Нейтан не сразу понял, что тот говорит:
— А ты, значит, ходил… к психологу?
— В этом нет ничего стыдного. После мрачного дома такое точно казалось необходимым.
Нейтан пытался обернуть всё в шутку, но, когда Лин повернулся, понял, что тот и не думает насмехаться. Лицо брата было серьезным, он рассеянно кивнул.
— Ты тоже можешь. Если хочешь, — осторожно сказал Нейтан. — Если дело в деньгах…
Он осекся, вспомнив, что в последний раз подобное упоминание вызвало взрыв эмоций. Но сейчас Лин казался задумчивым. Он покачал головой.
— В моем случае, врачи всегда находят… что-то неправильное, — Лин говорил медленно, как будто подбирал слова. — Не хочу, чтобы оказалось, что и в голове у меня всё поломано.
Он принужденно засмеялся и, видимо, решил обратить тоже в шутку:
— А то мало ли, это не воображение, а шизофрения. Пока не знаю, могу думать, что я хоть в чем-то здоров!
Он отвернулся к плите, пряча выражение лица, а Нейтан невольно вспомнил, как Лин боялся безумия, когда они подросли. Как и Брендон. Что ж, у них был перед глазами неутешительный пример тёти Элис.
— Сходим завтра в лес? — внезапно спросил Лин. — До больницы.
— Хорошо.
Может, он хочет доказать себе, что там ничего нет. Может, он слишком боится делать это один.
Позже Нейтан уснул прямо на кухонной банкетке, закутавшись в плед, разморенный горячим шоколадом. Под утро кухня была пуста, но Лин заботливо подложил под голову брата подушку из гостиной. Нейтан улыбнулся, закинул всё в комнату, не смотря на стену с бабочками, и прошмыгнул обратно к себе, под одеяло к Тейлор. И никаких снов больше не видел.
========== 6. ==========
Комментарий к 6.
Спасибо, что вы здесь и наблюдаете за этой осенью и домом!
Дом как будто промерзал насквозь, передавал эту зябкость каждому, кто находился внутри. Не спасали ни теплые одеяла, ни шерстяные пледы, ни выкрученные до предела обогреватели.
Нейтан с утра натянул старый свитер цвета пожухлой листвы и так его и не снимал. Плотный, теплый, на него с трудом налезло пальто, когда пошли в лес. Но на улице подстерегал еще и ветер, так что Нейтан торопливо застегнулся на все пуговицы и натянул на руки кожаные перчатки.
Лин бодро шагал впереди. Задорно перепрыгивал через лужи, покрытые коркой первых заморозков. Куртка был распахнута, большой теплый шарф болтался. Но подходя к лесу, даже Лин застегнул молнию. Резко, торопливо, боязливо косясь на деревья.
В детстве Лин рассказывал, что в лесу живет что-то темное.
Нейтан любил читать, а Лин — слушать истории. Потом сам быстро научился, но даже став старше, обожал слушать страшилки, которые рассказывали Нейтан и Брендон. Закрывшись в темной комнате, где пахло пылью и старыми духами. У Брендона особенно хорошо получалось. Он подсвечивал лицо снизу фонариком и вполголоса заунывно рассказывал.
Лин всегда был впечатлительным, так что они даже не удивились, когда он начал упрямо заявлять, что лес — темное место. Ему тогда было всего лет пять.
Брендон этим активно пользовался, когда хотел пойти к озеру только с Нейтаном: просто говорил, что они в лес, и маленький Лин за ними не увязывался. Правда, позже это перестало работать. Лин опасливо косился на деревья, но всё-таки ковылял за братьями.
Теперь взрослый Лин даже не остановился, уверенно шагая к кромке леса. И всё-таки сунул руки в карманы, почти незаметно втянул голову в плечи. Косился на тьму между корней деревьев.
— А помнишь, в детстве ты верил, в лесу живет тьма, — усмехнулся Нейтан.
Он хотел разрядить обстановку, посмеяться над детскими страхами. Лин веселья не разделял, он даже не повернулся, перепрыгнул через торчащий корень и бросил:
— Я и сейчас верю.
Веселье Нейтана потонуло в вязком осеннем воздухе, поглотилось разлапистыми ветвями, впиталось в жирную землю. Даже дыхание на секунду перехватило, но потом Нейтан продолжил путь.
Иногда его самого пугали заявления Лина. Каково же ему, если он во всё это верит?
— Дойдем до озера, — тем же напряженным голосом сказал Лин. — Прогуляемся.
Нейтан назвал бы это чем угодно, только не прогулкой.
Хотя дышалось в лесу на удивление легко. Ноздри щекотал запах прелой листвы и влажной земли. Деревья еще не сбросили листву и шелестели, нашептывая что-то — то ли о призраках, то ли об осени. То ли о доме, где всё устлано воспоминаниями и крыльями мертвых бабочек.
Зеленоватый мох отчетливо выделялся на коре деревьев. А влажность будто обнимала, убаюкивала, путаясь в волосах.
Нейтан остановился и завертел головой. Он настолько задумался, что даже не заметил, когда исчезла из виду фигурка Лина. Да как он мог пропасть, он шел-то не настолько впереди!
Чувствуя себя полным идиотом, Нейтан позвал:
— Лин?
На секунду мелькнула мысль, что это глупая шутка. Иногда в детстве Брендон любил так делать: внезапно прятаться за каким-нибудь стволом и хихикать, пока его искали. Он подговаривал и Нейтана так подшутить над Лином, но тот всегда отказывался. И подобные выкрутасы Брендона терпеть не мог.
Лес вокруг шелестел. С желтой листвы на макушку Нейтана упала пара капель.
— Лин! Это не смешно.
Он уже почти жаждал, чтобы это была глупая шутка, и хохочущий Лин сейчас вынырнул из-за дерева. Конечно, Нейтан дал бы ему хороших подзатыльников и дико разозлился идиотской шутке — но лучше это, нежели гнетущая лесная тишина.
Где-то равномерно зачирикала птичка. Ни единого звука человека.
— Л-л-лин?
Пытаясь сохранить спокойствие, Нейтан прошел чуть вперед, вспоминая, на каком расстоянии от него шагал брат. Начал обшаривать кусты и деревья, усилием воли не впадая в панику. Если это не шутка, а никаких звуков не было, может, Лину стало плохо, и он валяется без сознания?
Это, правда, не объясняло того, как Нейтан мог не заметить. Не настолько уж он задумался!
Чужой смех вплелся в шелест деревьев, прошелся по загривку и будто бы смахнул с деревьев пару дождевых капель. Нейтан замер, боясь обернуться.
Он был точно уверен, что это вовсе не голос Лина. Это походило… на голос Брендона?
— Вот как это, чувствовать, что тебя бросают.
Голос походил на настоящий, звучал, как настоящий, и Нейтан не оборачивался. Сжал руки в кулаки, чтобы они не дрожали.
— Какого черта? — спросил Нейтан и посчитал победой, что голос звучал хрипло, но почти не дрожал.
— Я не знаю, Нейт. Вы оставили меня в компании призраков. Как я мог не стать одним из них?
— Чего ты хочешь?
— Поздновато спрашивать. А как думаешь, чего хотят призраки? Может, еще компанию? Им скучно и одиноко. Им мало меня. Теперь они хотят поиграть с другими живыми. Я был один, но вас двое.
Голос как будто приблизился, хотя шагов Нейтан не услышал. Он всё еще не оборачивался.
— И я, и Лин боялись, что унаследуем семейное безумие. А насколько этого опасался ты, Нейт? И как можешь быть уверен, что этого не случилось? Что всё сейчас — это не плод твоего богатого воображения. Голоса в голове. И главный местный призрак — это ты. Ведь разве не так было в детстве?
Нейтан зажмурился. Он никогда не произносил этого вслух, но, конечно, чертовски боялся! Он использовал воображение, чтобы создавать истории. Чтобы на их страницах оживали дома с призраками и шепчущие стены. Но разве каждый писатель в какой-то степени не безумен? Все эти персонажи, сюжеты и диалоги, которые Нейтан всегда продумывал сначала в голове. Продумывал или слушал?
И вдруг возвращение домой и смерть Брендона действительно что-то окончательно перещелкнули у него в голове? И Нейтан теперь такой же чокнутый, как тётя Элис, которая не умела отличать реальность от бредовых снов.
— Или призраки выбрали Лина. Как далеко он готов шагнуть, чтобы посмотреть в лицо страхам, как любит говорить ваша дорогая мать? И сколько нужно этих страхов, чтобы остановить его хрупкое сердце и присоединить к местным призракам?
Нейтан зажмурился еще крепче и замотал головой, чтобы прогнать навязчивый голос — чем бы он ни был на самом деле, галлюцинацией или призраком. Особенно помогала мысль о Лине. Куда его могли завести голоса, или куда он сам зашел, пока Нейтан тут стоит и дрожит?
Вспомнились слова Лина о том, что он видел накануне утром.
Как будто бы Брендона, но выглядел он угрожающе.
При жизни Брендон был улыбчивым парнем, их другом. Да, порой бывал жесток, но не больше, чем другие дети. Он бы никогда не причинил вреда ни Нейтану, ни Лину.
Ощущение чужого присутствия исчезло, Нейтан распахнул глаза. Оборачиваться не решился, но уверенно пошел вперед, отодвигая рукой мокрые кусты. К озеру. Лин говорил, они прогуляются до озера. Оно же совсем близко, наверняка и брат там.
Чуть дальше леса редели и сменялись болотами, топкими и гиблыми. Туда не только не пускали детей, но и взрослые из города предпочитали не соваться — хотя с удовольствием рассказывали истории о болотных огнях.
Лесное озеро располагалось еще на той территории, что прилегала к Эшмор-хаусу, так что формально даже принадлежало им. Довольно большое и в основном неглубокое.
В это время года берега покрывала высохшая трава вперемешку с оставшейся буро-зеленой. Под ботинками хлюпала грязь.
Брата Нейтан заметил сразу. Лин сидел на высохшем стволе, который лежал здесь последние годы до отъезда Нейтана. Тогда летом прошла сильная гроза, многие деревья оказались повалены — и то самое из сна через ручей, которое сегодня они с Лином обошли стороной, и вот это у озера. Со ствола было удобно смотреть на гладкую поверхность воды.
Лин сидел, уткнувшись лицом в колени и накрыв голову руками. Услышав шаги, он резко выпрямился и глянул на Нейтана:
— А я уж думал, ты пошел отлить и навернулся. Учти, я бы труп искать не стал, холодно. Куда ты пропал?
Лин говорил насмешливо, но последняя фраза звучала, скорее, тоскливо. Из-за этого и из-за взгляда Нейтан понял, что брат тоже что-то слышал или видел, но не хочет этого признавать.
Нейтан плюхнулся на дерево рядом. Он и сам не хотел думать о странном голосе. Может, просто слишком мало спал? Богатое воображение, смерть давнего друга…
— Отстал, — буркнул Нейтан. — А ты куда убежал?
— Так холодно! Чего мечтать-то.
— Это ты погулять хотел.
— Зануда.
Лин перевел взгляд на озеро и обхватил себя руками. На замерзающего он похож не был, скорее уж, он думал о том, что ему самому могло показаться. Или как он вообще воспринимал лес?
Голос Лина был негромким и растерявшим былой задор:
— Ты был прав, дело не в лесе. Тьма живет в доме. В нас самих.
Морось противно покалывала лицо, и Нейтан потер его, как будто это могло отогнать всех призраков и прочую кажущуюся чушь. Под пальцами неприятно кололась щетина, и Нейтан с раздражением подумал, что побреется, как только вернется домой.
Нейтан проснулся рано, решил не будить Тейлор шумом в ванной. А когда спустился, оказалось, что и Лин не спит. Они перехватили по бутерброду на кухне и сразу пошли в лес. Нейтан оставил Тейлор старомодную записку.
Где-то вдалеке раздался колокольный звон. Едва слышный, тоскливый и заунывный. Ему вторили точки воронья с вершин деревьев. В воде озера что-то булькнуло.
— Я не хотел приезжать, — зло сказал Лин. — Этот чертов дом — последнее место, где я хотел оказаться! Лучше б проектом по учебе занимался.
— А зачем тогда приехал?
— Из-за Брендона. Мне было стыдно.
Нейтан не стал показывать удивления, хотя последнюю реплику не понял. Он терпеливо ждал продолжения, справедливо решив, если начать выяснять, Лин скорее взбрыкнет, нежели ответит. А так молчать не сможет, это не в характере Лина, раз уж начал говорить.
— Ты бросил меня, но Брендон воспринял всё на удивление спокойно. Его-то ты наверняка предупредил и обсуждал поездку.
Нейтан мог возразить, но это было бы ложью. Он и правда говорил с Брендоном о том, что хочет уехать. Тот не хотел вместе с ним, но желание понимал. А Лину тогда было всего одиннадцать, он увлекся какой-то новой компанией друзей в школе, и Нейтан не посчитал, что с младшим братом стоит обсуждать отъезд. Да и что мелкий мог понять о колледже?
— Брендон радовался, что я остался, — продолжил Лин. — Мы много общались… ну, лучше с ним, чем с родителями. Хотя вне дома почти не пересекались. А потом я уехал. С тех пор мы с Брендоном не говорили.
— Совсем? — удивился Нейтан. Он сам всё-таки иногда созванивался.
Лин опустил голову, старательно ковыряя носком ботинка влажную землю.
— Ну… я уехал без предупреждения. Тайно подавал документы в колледжи, подделывал подписи родителей, когда требовалось. Потом ночью собрал вещи и утром сбежал, пока все спали. Брендон ни о чем не знал.
— А как же… — Нейтан опешил, не зная, как лучше сформулировать вопрос.
— Я взял деньги у отца и на первое время мне хватило. А потом просто устраивался на подработки, это не так сложно.
— Отец был в курсе?
— Думаю, он подозревал, зачем я попросил. Но спрашивать не стал.
Лина отец любил. Как и Нейтана, но самому Нейтану было сложно находить с ним общий язык — может, потому что они действительно были похожи. А Лин всегда был живее, более общительный, не смущался первым начинать разговор.
— Ты знал, что счетами заведует мать? — внезапно спросил Лин. — Отец говорил. Когда он отошел от дел, то бизнесом занялись управляющие, а все счета хоть и на имя отца, но деньгами распоряжается Эстер. Вроде так удобнее, чтобы отцу не приходилось лишний раз ходить в банк. Но лично я думаю, что мать хотела и в этом быть главной.
Нейтан никогда не выяснял таких деталей и бизнесом отца не интересовался. Он знал только, что денег на счетах было достаточно, чтобы содержать большой дом и платить за обучение детей в школе. А когда уехал, Нейтан тем более не был в курсе финансовых дел.
Хотя изначально отец тоже дал ему денег на первое время, и они правда помогли устроиться. Но Нейтан об отъезде предупреждал — правда, только теперь задумался, а была ли в курсе о тех деньгах мать.
— В общем, я уехал тайно. Потом пытался позвонить Брендону… он послал меня к черту. Заявил, что я говнюк, как и ты, кинул его. И мог хоть предупредить. Поэтому мне было стыдно. Когда я узнал, что он мертв… ну, я не мог не приехать. Хоть так.
Носком ботинка Лин стер разрытую землю и резко поднялся. Как будто хотел подвести черту под неприятным разговором.
— Хорош рассиживаться! Поехали в больницу, если по-быстрому, успеем до завтрака.
Только тут Нейтан увидел, что старая веревка, с которой они прыгали в детстве, до сих пор свисает с дерева. Только ветка давно отвалилась, одна веревка сиротливо свисала за спиной Лина. И покачивалась.
Будто виселица.
Нейтану и Брендону было двенадцать лет, когда они придумали игру в призраков.
Лину тогда было пять, он уже прекрасно понимал, кто такие призраки, и насколько любил страшные истории — он слушал их с открытым ртом, обхватив колени — настолько же боялся. Он говорил о живых тенях и о том, что в лесу живет что-то страшное.