Тогда и придумали игру.
Призраком обычно бывал Нейтан. Он просто обожал игру! И постоянно донимал остальных. Заворачивался в старую простынь и носился по дому, усердно завывая. Остальные, услышав эти звуки, должны были бросать все дела и прятаться, а призрак их потом искал.
Однажды Лин спрятался так хорошо, что Нейтан и Брендан искали его вместе, но найти так и не могли. Нейтан разозлился, потому что игра переставала быть приятной и становилась немного пугающей. Родителей дома не было, они вроде бы как раз поехали на какие-то процедуры с отцом, он тогда уже не ходил.
— Сам виноват! — заявил Нейтан. — Если Лин так хорошо спрятался, пусть там и сидит.
Брендон посмотрел на него с ужасом:
— Ты что! А вдруг с ним что-то случилось? Мы же виноваты будем.
В итоге родители застали Нейтана и Брендона рыдающими посреди гостиной: они обыскали весь дом, но Лина не нашли. Родители тоже испугались.
Ничего страшного не случилось: оказалось, Лин спрятался в погребе, куда детям спускаться, конечно же, запрещалось. Поэтому он решил, что отличное место! Только в темноте, под шорох мышиных лапок, испугался настолько, что сидел, сжавшись и зажмурившись. Даже не отваживался отвечать братьям, которые его звали.
Нейтан помнил маленькую фигурку Лина на руках у отца, в его кресле. Лин и тогда не плакал, он просто судорожно всхлипывал, трясся всем телом и боялся открыть глаза.
Мать страшно отругала Нейтана и Брендона. Отобрала старую простынь и строго запретила «повторять выкрутасы». На две недели посадила их под домашний арест. Ограничение свободы было особенно болезненным.
Весь вечер Нейтан бушевал и жаловался Брендону, что во всем виноват Лин. Ну, сложно было отозваться, когда его искали? Или вообще не лезть в погреб! Придурошный мелкий!
В глубине души Нейтан и себя чувствовал виноватым: он же постоянно хотел играть в призрака и подбивал остальных искать самые изощренные места для пряток. Он знал, что Лин хотел впечатлить старших. К тому же, Нейтан и сам испугался за брата, но не мог же этого признать. Не круто!
Ночью Лин пришел к брату и забрался под одеяло:
— Дом страшный.
Нейтан его, конечно, не прогнал.
И главный местный призрак — это ты. Ведь разве не так было в детстве?
Пока Нейтан вел машину к больнице, он не мог не думать о том, как всё могло бы быть просто. Похороны прошли, так выкрутить руль, свернуть на дорогу прочь из города. Только чтобы вместе с ними была и Тейлор.
И всё. Прощай, чертов дом, воспоминания детства и та часть жизни, куда Нейтан вовсе не хотел возвращаться.
Он даже думал предложить Лину. Они могли бы останавливаться, чтобы Лин не особо устал. Даже переночевать в каком-нибудь отеле по дороге. Лишь бы убраться из дома!
Но дорога до больницы была недолгой, а Лин явно и за нее сильно устал. Он даже задремал в машине, и Нейтан подумал, что не готов рисковать. Просто больше они не пойдут ни в какой лес. Уж лучше сидеть дома всю неделю, там хоть и придется терпеть компанию матери, зато поменьше призраков.
О голосе в комнате Нейтан предпочел не думать.
И неприятным воспоминанием всколыхнулся один из последних разговоров с Брендоном. Он тогда не упрекал, но хмыкнул, что Нейтан прекрасно умеет игнорировать то, что его не устраивает. Делать вид, что этого не существует. Отмахиваться.
Когда машина мягко ткнулась, паркуясь, Лин встрепенулся и сонно потер глаза. Нейтан понимал, что младший брат всегда будет для него «маленьким», но сейчас Лин действительно казался совсем юным, и Нейтан вспомнил, что ему всего-то девятнадцать. Сам Нейтан и будучи старше делал… много глупостей.
Не дожидаясь Нейтана, Лин вынырнул из машины. Громко выругался из-за холода, запахнул куртку и, пригнувшись на ветру, заторопился в больницу.
Когда Нейтан нагнал его, Лин уже вовсю использовал свое обаяние, чтобы выяснить у дежурных, с кем же им пообщаться.
Как и предполагал Нейтан, бюрократии в больнице было не меньше, чем в любом другом месте. Но им везло.
Как в итоге оказалось, тело Брендона вообще должно было находиться в полицейском морге, но он был слишком далеко, так что ограничились больницей. Суицида тоже никто не отрицал. Сердобольная паталогоантом прониклась Лином, который сделал большие глаза и рассказала «убитым горем братьям», что это действительно были таблетки.
— Он пил снотворное? Кто его выписал? С этим врачом можно поговорить? — уточнил Нейтан.
— О нет. Это были некоторые из таблеток вашего отца, он пил их иногда от болей из-за сердца. А тут ужасающая дозировка.
— Но вы уверены, что это было самоубийство? Может, он вовсе не хотел умирать. Вдруг ему было больно, и он не рассчитал.
— В его комнате нашли записку. «Простите». Ваша мать подтвердила, что это почерк Брендона.
У Нейтана голова шла кругом. Значит, никаких зловещих тайн не было, Брендон правда убил себя — правда, не очень понятно, с чего и почему. С Лином не общался, но Нейтан переписывался с Брендоном около месяца назад, тот строил планы и не казался несчастным. Что же произошло?
— Мне всё это не нравится, — заявил Лин, сунув руки в карманы в холле больницы. — Что случилось-то с Брендоном? И как нам это выяснить?
— Осмотрим его комнату.
— Да полиция наверняка там была!
— Но они не знали Брендона. Поговорим с родителями.
— Ага, так тебе мамочка что-то и расскажет. Она даже не хотела говорить, как он умер! Как же, кто-то из Эшморов покончил с собой, какое пятно на репутации! Дерьмовые тайны.
Лин в сердцах пнул ни в чем не повинный пластиковый стул. Нейтан вздохнул и пошел к автомату, чтобы выпить кофе перед возвращением домой. Лину он взял чай.
Вернувшись с двумя дымящимися пластиковыми стаканчиками, Нейтан уселся рядом с братом. Лин съехал на стуле пониже и запрокинул голову, рассматривая потолок. Выпрямился и взял чай.
— Я после этого леса чувствую себя так, будто не спал пару дней и готовился к экзаменам.
— Ну, тебе не просто так сказали недельку отдохнуть, а не ехать в Лондон…
— Ой, отвали со своей заботой и рациональностью.
Нейтан уже начал привыкать к этому. Что куда чаще Лин огрызается, нежели отвечает нормально. И даже перестал принимать на свой счет или обращать внимание. Тем более, и сам Лин тут же об этом забывал.
— Спасибо, что остался, — внезапно сказал Лин. Он подул на горячий чай и отпил его, не смотря на брата. — Один я бы тут свихнулся за неделю.
— Надеюсь, оба мы с ума не сойдем.
Лин не стал отшучиваться или огрызаться. Помолчал, как будто не знал, стоит ли говорить, но потом всё-таки тихо сказал:
— В лесу тревожно. И всегда было. Как и в доме. В Лондоне тоже беспокойно, но хотя бы не страшно. Только рядом с тобой я чувствую себя в безопасности.
========== 7. ==========
Комментарий к 7.
Следующие главы будут последними, выложу их скоро и разом.
.
А еще, поймала себя на мысли, что пока пишу “Дом”, часто вспоминаю другую историю, которая наверняка повлияла: https://ficbook.net/readfic/7278209
Призраки всегда приходили с дождем.
Нейтан помнил, что именно так говорил Брендон. Он в это то ли верил, то ли хотел верить. Нейтану врезалось в память, как они сидели маленькими в чьей-то комнате. Лин еще не появился, или был настолько маленьким, что не вылезал из колыбельки. Нейтан не помнил.
Они сидели с Брендоном на полу, хотя там гулял сквозняк. Кутались в свитера и одеяла. Нейтан натягивал вторые шерстяные носки, когда Брендон вдохновенно сказал:
— Призраки приходят с дождем.
Нейтан не очень-то поверил. Носки кололись, а начавшийся дождь стучал по стенам и окнам, напоминая вовсе не о призраках, а о том, что гулять пойти не выйдет.
Позже он много раз вспоминал эту фразу, да и сам Брендон напоминал. Иногда он бывал одержим, чаще просто увлечен, но о призраках не забывал никогда. Они были его Святым Граалем, связью с потусторонним, к которому Брендон всегда болезненно тянулся.
В детстве Нейтан об этом не думал. Теперь же ему приходило в голову, что Брендону просто необходимо было знать, что во всем есть какой-то смысл — и в жизни, и в смерти. Будет что-то после, что может оправдать всё происходящее.
Нейтан привык думать о Брендоне как о веселом парне, который всегда готов смеяться, подтрунивать и не унывать.
Теперь, вернувшись домой, Нейтан понимал, что не всё может быть так, как он помнил. Да, безусловно, никаких теплых эмоций эти стылые стены не вызывали. А еще он помнил пьяного отца Брендона и его безумную мать. О чем он думал с таким наследием? Может, потому и не хотел уезжать в город? Не считал, что там ему найдется место.
Только среди этих стен, призраков и безумия.
Может быть, Брендон и правда сам выбрал смерть. Но они все в этом виноваты: его родители и родители Нейтана, этот дом и всё прошлое. Сам Брендон, безусловно. Может, и Лин.
И уж точно Нейтан. Он сбежал, не оглядываясь на других и не думая о них. Лин еще может высказать всё, что думает по этому поводу. Брендон уже не может.
— Нейт?
Он вздрогнул и поднял голову. Настолько задумался, что потерял нить разговора. Судя по поджатым губам матери и морщинке у нее на лбу, она явно была недовольна.
Рука Тейлор мягко легла на бедро в незримой поддержке, и Нейтан вежливо сказал:
— Извини, задумался. Что ты сказала?
Эстер Эшмор, конечно же, была недовольна, но явно посчитала, что настоящей леди (а она считала себя именно такой) не пристало зацикливаться на мелочах. По крайней мере, Нейтан надеялся на это.
К нему еще прилип лекарственный запах из больницы, а изнутри всё покрылось пеплом после утренних видений в лесу, так что Нейтан не придумал, как отказаться от семейного ужина и чаепития. Уже в процессе вспомнил, насколько бывает мучительно.
Он успел поработать в своей комнате и решить пару вопросов с редактором. Тейлор тоже занималась делами, сидя рядом с телефоном. Так что всё было почти уютно и по-домашнему. Можно представить, что они где-то в Лондоне, а вовсе не в мрачном доме посреди лесов и призраков.
Но потом наступил семейный ужин.
Эстер расстаралась: запекла мясо с травами, приготовила несколько салатов, нарезала овощи. Даже достала бутылку вина, что делала крайне редко. Нейтан только заметил, что на столе нет ничего из того, что готовил ночью Лин. Он сам сидел рядом с отцом, разговаривал с ним о каких-то мировых новостях, на которые всем было плевать. Подкладывал себе в тарелку всё, что было на столе, но почти не ел.
Эстер смачивала губы вином и вела безупречную светскую беседу, от которой сводило скулы. Нейтану оставалось удивляться, как Лин спокойно сидит и даже не ершиться — или как Тейлор может вежливо улыбаться и поддерживать разговор. Она нахваливала ужин и спрашивала у Эстер рецепты, отчего та скромно улыбалась, но Нейтан видел, что мать довольна.
Он пытался вести себя непринужденно, но мысли то и дело соскальзывали на утреннее происшествие или Брендона. Или детство.
Так что во время чаепития он совсем задумался, что не укрылось от внимания матери.
— Еще раз извините, — вежливо сказал Нейтан. — Мама, ты вроде говорила о проблемах с местной ярмаркой? Очень жаль, если ее закроют. Это почти местная достопримечательность.
Нейтан спрятался за чашкой чая, надеясь, что мать просто продолжит разговор. Она, конечно, еще поджимала губы, но правда продолжила рассказ о ярмарке, и Нейтан с трудом удержался, чтобы не вздохнуть облегченно.
Обеденный стол, покрытый старинным кружевом и грязными тарелками, остался в стороне, теперь устроились на старых креслах и диване, еще ближе к стене, увешанной мертвыми бабочками. Нейтан старался не смотреть на них.
У него во рту еще стоял вкус можжевеловых ягод, которые он умудрился раскусить, приправа из мяса. Ароматный земляничный чай оказался как раз вовремя. Чашки из тонкого фарфора, украшенные изящными изображениями птиц и цветов, шоколадный пирог — это всё могло сойти за обычный семейный вечер. Лин даже растопил камин под чутким руководством отца — раньше этим занимался Родерик Эшер, но, когда перестал ходить, стало проблематичным.
В стены бился неистовый дождь — как казалось Нейтану, вместе с призраками.
Всё прошло почти неплохо. Да, тоскливо, напряженно, но почти неплохо. Нейтан перевел дух, но, как оказалось, слишком рано.
— Жаль, что никто из вас не заинтересован в бизнесе, — посетовал отец. Кажется, вполне искренне.
Нейтан пожал плечами, заметил, как напрягся Лин: видимо, для него этот разговор не был в новинку.
— Родерик, дорогой, давай не будем о делах, — сказала Эстер. — Мы же здесь не для того. Но раз так… я тут подумала, мальчики, что можно немного украсить ваши комнаты, раз вы пока остаетесь.
— Мы ненадолго, — быстро сказал Лин.
Эстер снова поджала губы. Поправила массивную брошь у горла, как будто та не сидела идеально на ее блузке.
— Линдон, ты многого не понимаешь.
Весь вечер Лин явно старался быть тихим и вежливым, что было на него не похоже. Может, как и Нейтан, решил, что так проще переждать — и пережить семейный ужин. Или тоже думал о призраках и вспоминал, что видел. Но сейчас Нейтан увидел, как почти физически взорвалось спокойствие брата.
Он явно не допускал даже мысли остаться в доме дольше, чем необходимо.
— Это ты не понимаешь! — чашка Лина с силой стукнула о блюдце. — Мы тебе не бабочки под стеклом! И не будем оставаться в этом склепе дольше, чем необходимо.
— Линдон, кажется, большой город плохо на тебя повлиял.
— Это ты на меня плохо повлияла! Этот чертов дом. Я здесь уже как мертвый.
— Не смей оскорблять родной дом, — холодно сказала Эстер. — И свою семью. Мы дали тебе всё. Я не жду благодарности, но можно хотя бы на хамить.
— Хамишь здесь только ты, — буркнул Лин. — И бесишься, когда кто-то не выполняет твои указания. Тебе не дети были нужны, а заводные игрушки. Оловянные солдатики. И плевать, чего мы на самом деле хотим!
Эстер молчала. Только ее глаза, не отрываясь, смотрели на яростного Лина, который стискивал чашку до побелевших костяшек.
— Ты очень неблагодарный сын, — в голосе Эстер было столько холода, что она в одиночку могла остановить глобальное потепление. — Мы нянчились с тобой, как могли, болезненный ребенок, который вечно ныл и всего боялся. Почему ты никогда не мог быть нормальным? Думала, перерастешь все свои глупости, но вижу, большой город совершенно испортил. Я слишком тебя избаловала, а ты всего лишь трусливый мальчишка, который может только кидать оскорбления.
Эстер поднялась, даже сейчас собранная и элегантная, как будто она на сцене, а не в собственном доме, где вряд ли бы кто оценил ее гордую позу.
— Ты расстроил меня, Линдон, — в голосе Эстер холод смешался с ровно отмеренной горечью. Из рукава ее блузки выскользнул платок с пришитым по кайме кружевом. Эстер промокнула глаза и молча вышла из комнаты.
Родерик покачал головой и посмотрел на Лина. Тот не поднимал взгляд, уставившись на чашку на блюдце у себя в руках.
— Ну зачем ты опять расстроил мать. Ох, Линдон… ты не оправдал наших ожиданий.
Не прибавив ни слова, он ловко закрутил колёса инвалидного кресла и последовал за Эстер.
За время отсутствия дома Нейтан и забыл, почему отец никогда не был значимой фигурой в его картине мира. Сегодняшний вечер хорошо напомнил: может, когда-то Родерик Эшмор и был сильным мужчиной, хорошим бизнесменом, но те дни давно прошли. После того, как он перестал ходить, он будто сам себя запер не столько в инвалидном кресле, сколько в этом доме, приняв руководство жены и одобряя его.
Может, он любил жену. Скорее всего, ему просто удобно. И удобство куда важнее даже детей.
Лин торопливо поставил чашку на стол, и Нейтан заметил, что руки у него дрожат. Он так и не поднял головы и торопливо направился к лестнице наверх. Почему-то только теперь Нейтан вспомнил, что Лин всегда не умел молчать, он выплескивал эмоции на бумагу в рисунках — или вот так в слова, которые Эстер неизменно обращала против него самого.