========== 0. ==========
Со своего балкона леди Джессамина Верлен видела всю картину гибели дирижабля. Как и многие, она собиралась всего лишь посмотреть на посадку огромной махины, только что совершившей трансатлантический перелет. Но вместо этого наблюдала неожиданный взрыв.
И будто раненый гигант, с одной стороны объятый взвивающимся в небо огнем, дирижабль начал медленно клониться к земле другой стороной, на которой также плясали огоньки пламени. Неторопливо, величавый даже в своем падении, он клонился очень медленно. И еще не полностью коснулся земли, когда вспыхнула вся обшивка, будто бы расползаясь, исчезая, испаряясь. В какой-то момент стал виден только объятый пламенем каркас, кости умирающего гиганта. А потом на землю рухнули и они.
— Отцу это не понравится, — пробормотал стоявший рядом Натаниэль, брат Джессамины. Хотя именно он проектировал большую часть транспортных средств Верленов, компания принадлежала их отцу. И вместе с обшивкой вспыхнуло и название «Верлен» на боку аэростата.
Но ни брат, ни сестра не знали, что сейчас внутри дирижабля, на палубе А, в комфорте и роскоши корчатся в огне люди. Сгорая заживо, не имея надежды выбраться. И среди них не только Его Королевское величество Эрих Холдер, возлюбленный муж королевы Маргериты. Но и старшее поколение семьи Верлен.
В поздний час вагончики шли полупустыми. Сидя в углу одного из них, молодая женщина с удивлением смотрела в окно. Вагон шел по улице, а не в подземном тоннеле, так что она могла разглядеть сияющие огни, которыми щедро одаривала столица Империи. Всполохи отражались на юбке темного платья, пальто и шляпке, пытались сквозь вуаль приникнуть к лицу.
После гибели дирижабля и похорон, леди Джессамина Верлен на несколько месяцев уезжала из столицы. И теперь с удивлением видела, что за это время успело многое измениться. Не резко, конечно же, да и сами изменения начались давно. Но медленно и постепенно.
Даже сами вагоны теперь почти все стали маленькими и явно использовали катушки Теслы. Джессамина всегда оставалась далека от технических деталей, но помнила, как брат показывал устройство и говорил, что скоро оно будет внедрено в каждом вагончике столицы, принадлежащем компании Верленов. Казалось, это произошло невообразимо давно.
Джессамина писала о том, что возвращается. Но к ее удивлению, ее встретил пустой холодный особняк. Слуги сразу засуетились перед хозяйкой, но она поняла, что никто их не предупреждал.
И Джессамина решила не ждать брата — она и без того знала, где может быть Натаниэль.
Вагончик остановился у станции, мягко ткнувшись. Раскрыв дверь, Джессамина вышла наружу. Одернула юбку платья, поправила шляпку и спрятала руки в меховую муфту — в этой части города гуляли сквозняки с реки.
Пришлось поплутать, прежде чем Джессамина нашла нужное заведение. Она успела промерзнуть насквозь и пожалеть, что не взяла кэб. И в то же время вспомнила насмешливые слова Натаниэля: сколько еще продержатся лошади против пара и пронизывающего эфир тока?
Место, куда пришла Джессамина, называлось клубом. И внутри оказалось так тепло, что сразу захотелось вытащить руки из муфты. Но женщина не стала, только в нерешительности остановилась в небольшом вычурном помещении, оглядываясь. Звякнули занавески из стеклянных бусин, и ей навстречу вышла чужеземка, такая же яркая и экзотическая, как это место. Она сияла атласом, золотыми узорами и улыбкой.
— Что привело благородную госпожу?
— Я ищу своего брата. Натаниэля Верлена.
Женщина оглядела Джессамину, но не стала спрашивать. Она кивнула, отчего звякнули бубенцы шпилек в ее прическе. И сделала приглашающий жест рукой. Джессамина заметила, что руки женщины покрывают татуировки.
Вслед за провожатой она прошла за стеклянные занавеси, окунаясь в духоту и сладковатые запахи. Коридоры тонули в мягком сумрачном свете, оставалось только догадываться, потому что слаб генератор, или потому что так задумывалось?
Джессамина не смотрела по сторонам, да и большинство дверей оставались закрытыми. Хотя она знала, они ведут в изысканные залы, усыпанные мягкими подушками.
Они остановились перед одной из дверей, украшенной изображениями мифических животных. Провожатая кивнула, но заходить не стала и ушла обратно, ее мягких шагов даже не было слышно. Повернув золоченую ручку, Джессамина вошла внутрь.
Половину комнаты занимал огромный балкон. Похоже, обычно от улицы его скрывала полупрозрачная занавесь, но сейчас она была распахнута и привязана к резным столбикам по сторонам. Почти все пространство занимали ковры и усыпанные подушками софы. На одной из таких, лицом к балкону, сидел человек.
Джессамина подошла ближе. Она без труда узнала брата, хотя он не оглядывался. На низком столике рядом с ним расположилась опиумная лампа с трубкой. Но он сам просто смотрел на панораму города.
— Здравствуй, Джесс. Так и думал, что не дождешься меня дома.
Она подошла и коснулась рукой в перчатке его плеча.
— Конечно. Догадывалась, где ты. Почему не пойдешь домой?
— Чтобы читать очередное сообщение о забастовке рабочих? Тебя давно не было, Джесс.
Она присела рядом с братом, так что ему пришлось подвинуться. Натаниэль выглядел усталым, но похоже, он действительно ждал ее.
— Прости. Мне стоило вернуться раньше.
— Тебе не стоило уезжать.
— Ты знаешь, я должна была…
— Нет, не знаю. И нет — не должна была.
Джессамина промолчала, смотря в ту же сторону, что и брат. Она сразу нашла взглядом шпили Башни, иногда разбрасывающей в стороны сполохи тока.
— Я слышала про забастовки, — сказала она, — но не думала, там что-то серьезное.
— Как сказать… но я не хочу разбираться.
— Почему?
— Потому что невольно эти работяги правы. Их время прошло. Как и время пара. Наши дирижабли устарели, это всего лишь вопрос времени. Будущее за другими технологиями.
— Они опаснее пара.
— Ну и что?
И по этой фразе Джессамина поняла, что как бы ни было одиноко ее брату, Натаниэль ничуть не изменился. Сколько она себя помнила, он всегда что-то конструировал, и с механизмами находил язык куда лучше, чем с людьми. Отец так вообще не особенно его слушал, просто предпочитая применять изобретения и делать на них деньги. Как ни странно, только мать разделяла энтузиазм Натаниэля — но она оказалась на том же дирижабле.
— Я слышала, королева не очень-то нас жалует, — сказала Джессамина. — После катастрофы.
— Шутишь? Там погиб ее любимый муженек. Она впала в траур и придерживается его все эти месяцы. Если б нам не принадлежала большая часть транспорта в Империи, она бы нас уничтожила. И так бы наверняка нашла способ, но ее поглотили другие заботы.
— Наследник.
— Как она надеется. Пол ребенка неизвестен. Он родится со дня на день, тогда и узнаем, есть у Империи наследник, или мы будем зависеть от этой взбалмошной особы.
В голосе Натаниэля отчетливо слышалось презрение, и Джессамина вполне его разделяла. Королева была неуравновешенной истеричкой, и когда она вышла замуж за спокойного Эриха, все обрадовались. Как выяснилось, ненадолго.
— Ты знаешь последние слухи? — Натаниэль поднял голову. — Что наш дирижабль взорвался вовсе не из-за утечки водорода. Это была бомба.
— Но ведь провели расследование?
— Меня к нему даже не подпустили. Делом занялась Королевская комиссия. Официальную версию они выдвинули сразу. Но в деталях разбираются до сих пор.
Джессамина не знала, что это может значить для Империи. А самое главное, что может значить для них. Она тихонько коснулась волос брата:
— Пойдем домой. А там разберемся.
========== 1. ==========
Особняк Верленов стоял на окраине богатых кварталов, и Джессамина не знала, кто-то из предков построил его здесь ради тишины, чтобы быть в стороне от сплетен, или просто чтобы скрыть любые дела, творящиеся за стенами.
Джессамина помнила, как в Ореховом кабинете, сплошь в дорогих статуэтках из колоний и скрадывающих шаги коврах, отец заключал сделки на многие миллионы. Их семья была не только уважаемым аристократическим родом, в конце концов, чистота крови сейчас мало волновала. А вот капитал, фабрики имели значение. И с этим у Верленов всё было в порядке.
До той злосчастной катастрофы.
Тогда Джессамина не захотела вникать в дела, хотя до этого неплохо с ними управлялась под руководством отца. Сразу после похорон она просто собрала вещи в небольшой чемодан и велела закладывать лошадей.
Она сбежала, не желая ни разбираться, ни переживать потерю. Она бросила всё на брата и теперь ощущала только вину. Хотя Натаниэль никогда не был злопамятным, Джессамина сама видела слишком рано появившиеся, едва заметные тонкие морщинки в уголках его глаз, сжатые губы и взгляд куда-то сквозь нее, взгляд, который Джессамина впервые в жизни не понимала.
За всю дорогу до дома Натаниэль не произнес и десятка слов, что-то задумчиво изучая в своем блокноте, изредка делая пометки. Джессамине ничего не оставалось кроме как смотреть в окно трясущегося кэба. И пусть столицу называли городом тысячи огней, но в подернутом смогом сумраке Джессамина решительно ничего не видела.
Они вернулись поздно, почти все слуги уже легли, так что поместье, всё в зыбком сумраке и неровных тенях, казалось покинутым. Выброшенный на сушу морской гигант, в нутре которого растерянная Джессамина. И ей остается только перебирать ребра да обходить гниющие внутренности.
Особняк Верленов не был настолько огромным, чтобы она не услышала неожиданные голоса на первом этаже. В задней части дома, так что, если это внезапные гости, они прошли точно не через парадные двери.
Подобрав тяжелые длинные юбки, Джессамина заторопилась посмотреть, что происходит. Она узнала голос брата, но его собеседник то ли молчал, то ли отвечал слишком тихо. Раньше у Натаниэля не бывало тайн, так что Джессамине даже в голову не пришло остановиться.
Они сидели в маленькой комнате, примыкающей к помещениям слуг. Жарко натопленный очаг делал воздух почти душным, заставлял тени от предметов скакать по стенам, точно сполохи электричества теслаламп.
В комнате было всего двое. Натаниэль небрежно кинул сюртук на диван, оставшись в рубашке с засученными рукавами. На маленьком кофейном столике оказались разложены инструменты, склянки и бинты. У самого огня сидел еще человек, темноволосый, в одних штанах. Его порванная рубашка валялась на полу, левое плечо было в крови, и этой раной сейчас занимался Натаниэль.
Застыв на пороге, Джессамина уставилась на полуголого гостя. В свете очага его кожа казалась смуглой — по крайней мере, темнее, чем у брата. С блестевшими капельками пота на мышцах. В здоровой руке он сжимал бутылку, от которой несло чем-то алкогольным.
— Здравствуй, Джесс.
Она перевела взгляд на его лицо, на чуть заметную усмешку и темные — она знала, что темные — глаза. Она просто не была готова к этой встрече, не так скоро. Но сказала спокойно:
— Здравствуй, Дел.
Делмар Карден, наследник небогатого, но древнего рода, с которым все привыкли считаться, потому что именно они держали крупнейшие городские лечебницы и щедро поддерживали гильдию алхимиков — так что те прежде всего отчитывались перед Карденами.
Глянув на сестру, Натаниэль ничего не сказал и вернулся к ране. Усмешка на лице Делмара на миг сменилась гримасой боли:
— Нельзя аккуратнее?
— Нельзя не нарываться на пули? — в тон ему ответил Натаниэль. — Извини, я не лекарь. Мне как-то привычнее механизмы чинить.
— Главное, не суй вместо бинта шестеренку.
Джессамина уселась на кресло перед мужчинами, попутно отметив, что раз не позвали слуг или лекаря, значит, и рана несерьезная, и дело не из тех, что стоит предавать огласке. И если уж Делмар явился среди ночи и тайком, значит, он во что-то влез. Что-то такое, что не совсем подобает аристократу.
— Давно ты в городе, Джесс?
— Сегодня приехала, — она не поднимала голову, рассматривая склянки и испачканную в крови тряпку на столе.
— Могла хоть открытку прислать.
В голосе Делмара всё еще сквозила насмешка, но Джессамина знала его слишком давно и хорошо, поэтому не сомневалась, он-то обижен куда больше брата. Натаниэль хотя бы знал, что она уезжает, да и письма по пневмопочте она присылала регулярно. Делмар не знал ничего, его она просто кинула, исчезнув на несколько месяцев.
— Извини.
Джессамине казалось, сейчас не место и не время для объяснений. И уж точно она не могла подумать, что увидит Делмара без рубашки при таких обстоятельствах.
Он снова зашипел от боли, и Натаниэль кивнул на бутылку в руках Делмара:
— Пей, будет не так больно.
— А ты мне руку не кромсай.
— Делаю, что могу.
На столе Джессамина заметила и один предмет — кожаный респиратор, простой, темный, явно принадлежащий Делмару.
— Во что ты ввязался, Дел?
Он опустил бутылку, из которой щедро хлебнул, и пожал плечами, за что заслужил неодобрительный взгляд Натаниэля, который занимался рукой.
— Сколько тебя не было, Джесс? Месяц, два, три? Многое изменилось в столице. Снова понадобились чумные доктора.
— Чума? Здесь?
— Ну как, здесь… императрица и ее комнатные собачки-аристократы делают вид, что ничего такого не происходит. И закрывают целые кварталы. Камбервилл, Эйшвью и Честерфилд оцеплены, а большая часть домов помечены красными крестами.
Три бедных квартала к югу от реки. Как в любом большом городе, вспышки эпидемий время от времени случались в столице, тогда и приходили на помощь лечебницы Карденов. Когда Джессамина была совсем маленькой, она помнила охватившую город эпидемию ветряной оспы. Все ее жутко боялись, а она не понимала, что это такое.
Лучше всего Джесс запомнила, как исчез ее старший брат. Ей сказали, что Натаниэль заболел и теперь некоторое время проведет в изоляции, а потом вернется. Если выживет, конечно. Тогда Джесс впервые в жизни испугалась, но через месяц Натаниэль вернулся и даже с гордостью показывал оставшиеся на теле отметины от болезни, маленькие, почти незаметные пятнышки и рубцы.
Про новую чуму Джессамина ничего не слышала.
— Что за болезнь?
— Смертельная, — коротко ответил Делмар.
Натаниэль вздохнул и пояснил:
— Не всегда смертельная, но в большинстве случаев. Слабость, головокружение, жар и быстрая смерть, буквально за день. Если повезет, выживают. Лекари ищут лекарство, императрица делает вид, что ничего не происходит, и приказывает закрывать кварталы.
— И сегодня ты там был, Дел? — Джессамина кивнула на респиратор.
— Я не совсем самоубийца, пробираться в зараженный квартал желания нет. Только рядом. Но стража меня заметила и решила, я нарушаю карантин. У них приказ сначала стрелять, потом разбираться.
Джессамина считала, это очень разумный приказ, а что забыл лорд Карден среди ночи рядом с чумным кварталом, да еще один, она совершенно не представляла. И он бы вряд ли ей рассказал. Раньше — наверняка, но сейчас Делмар молчал и только еще разок пригубил бутылку.
Натаниэль наверняка знал. С детства они с Делмаром были друзьями и уж точно посвящали друг друга сначала в шалости и новые механизмы, а позже и в невинные интриги. И хуже всего было то, что Джессамина знала: сейчас и Натаниэль ничего ей не расскажет.
Чтобы отвлечься, она взяла респиратор и покрутила в руках. Дорогая кожа, резина внутри и слои ткани, скрывающие фильтр из угля. Джессамина не очень разбиралась в подобных вещах, но один эластичный ремешок говорил о том, что штука дорогая, которую точно не смог бы позволить себе простой работяга. Как корсеты изящных леди или простых горожанок, сделанные по одним лекалам, они отличались как загаженный смогом город и спокойная сельская местность с запахом свежескошенной травы.
Респиратор напоминал Джессамине о масках чумных докторов. Уродливые клювы, в которых больше фильтров и ароматических трав, стекла, скрывающие глаза и отражающие блеск огней, прорезиненные фартуки, с которых так просто смывается кровь.