— В таком случае патент никто не получит. — «Он быстро всё схватывает», — подумала она.
— И поэтому вы здесь? Он показал фотокопию сорок первой страницы. — Вы думаете, я изобрел эту машину?
— Так вы ли?
— Да.
Она глубоко вздохнула. — Маэстро, вы можете это подтвердить? У нас здесь есть устройство, которое запишет все, что вы скажете, переведет это на английский язык и, наконец, сделает распечатку.
— Распечатку?
— Да, как страницы в книгах вашего книгопечатника, синьора Мануция.
— Понимаю. Он задумался. — Похоже, ваша цивилизация достаточно развита. Хорошо. Я сделаю это.
— Спасибо. Во-первых, нотариус должен будет привести вас к присяге. — Мессер Ручеллаи? — позвала она в сторону банкетной скамьи.
Адвокат повернулся и ответил на ее зов звонкой отрыжкой.
Пеллар вздрогнул.
— Мессер Ручеллаи, — сказала она, — не будете ли вы так любезны, привести к присяге Мессера Леонардо?
Нотариус вытер рот рукавом и, с трудом ворочая языком во рту, набитым бараниной, пробормотал многосложную литанию.
— Благодарю Вас, Мессер Ручеллаи, — сказала Элизабет. — Через некоторое время вы нам снова понадобитесь, чтобы привести к присяге наше устройство записи.
Леонардо выглядел озадаченным. — Вы собираетесь привести к присяге машину, чтобы она говорила правду?
— Что-то вроде того. Устройство не только записывает, но и является переводчиком. Он переводит мои вопросы и ваши ответы на английский язык, чтобы Кутберто и Рафаэль могли следить за ходом дачи показаний. По нашему кодексу переводчик должен быть приведен к присяге, как и любой другой свидетель.
Художник удивленно покачал головой.
Она окликнула нотариуса. — Perfavore, Мессер Ручеллаи.
—Monna?
— Пожалуйста, приведите к присяге нашего переводчика.
Нотариус оглядел комнату, потом снова посмотрел на Элизабет.
— Он под столом, — объяснила Элизабет. — Вы не можете видеть его из-за ткани.
— О. Вот как это делается в Англии? Как его зовут?
— Синьор Ай-Би-Эм.
Нотариус позвал: — Синьор Ай-Би-Эм!
Из-под стола донеслось: — Я здесь!
— Синьор Ай-Би-Эм, клянетесь ли вы переводить точно и полностью, на полном идиоматическом языке, с одного языка на другой, как требуется, ничего не добавляя и ничего не опуская, да поможет вам Бог?
— Я клянусь.
— Grazie.
— Prego, — сказал синьор ЭВМ. Мессер Ручеллаи обменялся кивками с Элизабет и вернулся к своему столу.
* * *
10. Письменное показание под присягой
— Я буду говорить по-английски, — сказала Элизабет Леонардо, — и машина ЭВМ немедленно переведет все на итальянский язык. Мессер Ларви будет следовать той же процедуре. Ваши ответы будут на итальянском языке, и они будут также переведены на английский язык. Это вас устраивает?
Художник кивнул. — Конечно.
Она начала. — Пожалуйста, назовите свое полное имя и место жительства.
— Леонардо да Винчи. Я живу в доме Андреа Мартелли, на улице Кирпичников, Флоренция.
— А чем вы занимаетесь?
— Художник, скульптор, гражданский и военный инженер, архитектор, изобретатель.
— Мессер Леонардо, я вручаю вам лист бумаги, на котором изображена геометрическая фигура. Вы можете опознать ее?
— Да. Это копия страницы из одного из моих блокнотов.
— Что на ней?
— Набросок тетраэдрической машины для путешествия во времени.
— Вы на самом деле сконструировали такую машину?
— Как видно из рисунка, она имела форму тетраэдра, образующего каркас из серебряных трубок. Эти трубки были по четыре эля с каждой стороны.
— Пустые трубки?
— Нет. Они были наполнены специальной водой.
— Откуда эта вода?
— От доктора Маркоса, местного алхимика. Он начал изготавливать ее из ста тысяч кувшинов колодезной воды и в течение десяти лет кипятил ее, пока не осталось всего пять кувшинов.
— Возражаю, — нараспев произнес Ларви. — Это слух с чужих слов.
Элизабет сказала: — Пусть запись покажет, что детализация группы Россо описала такие остатки как источник тяжелой воды. Давайте продолжим. Мессер Леонардо, что было соединено, если было, с каркасом?
— Набор чередующихся пластин из меди и цинка. Пластины были размером в половину квадратного эля, и разделены толстой войлочной бумагой, пропитанной уксусом. Набор был высотой около двух элей. Я прикрепил серебряную проволоку к самой верхней пластине, которая была медной, и другую серебряную проволоку к самой нижней пластине, которая была цинковой.
— А что вы сделали с этим набором металлических пластин?
— Я прикрепил один из серебряных проводов к верхней вершине тетраэдра, а другой — к другой вершине.
— Продолжайте.
— Я сжал черный кубик в одной руке.
— Опишите, пожалуйста, кубик.
— Сторона размером с полпальца. Тяжелый предмет для своего размера. Странная текстура, чем-то напоминающая смолу. Его добыли в Яхимове, в Богемии, и подарили герцогу Людовику как редкий минерал.
— Пусть запись покажет, что свидетель описал уранинит, или урановую смолку. Итак, Мессер Леонардо, как же вы пришли к тому, чтобы изобрести вашу машину времени? Какова была ваша цель?
Художник долго думал. — Она восходит к Сионской горнице.
— Вы имеете в виду Тайную Вечерю?
— Да, Сионская горница. Герцог Людовик попросил меня нарисовать Сионскую горницу для доминиканцев в их монастыре в Милане, и я начал предварительные работы в 1495 году.
— Когда вы закончили?
— В девяносто восьмом.
— Были задержки?
— На самом деле, за исключением двух лиц, работа была завершена в течение первого года.
— Какие два лица?
— Наш Господь... и Иуда. Я не мог представить себе ни божественности одного, ни зла другого. Поэтому я задержался.
— Но, в конце концов, вы представили себе этих двоих?
— Я их видел. Всех их: Иисуса и двенадцать.
Она нахмурилась. — «Что он говорит»?
— Он продолжал. — Вот, почему я создал время-тетраэдр. Чтобы я мог вернуться назад.
— До каких пор? И куда же?
— В верхнюю комнату Тайной Вечери. Почти 1500 лет назад. Я видел их всех. Затем я вернулся в Милан, и закончил с лицами.
— Значит, вы нашли... Но слова растаяли на полуслове. — «Держись здесь»! — подумала она. Кроме последней поездки во Францию, где он умер, не было никаких записей о том, что он когда-либо покидал Италию. И все же... и все же... она знала, что он говорит правду. В тот год распятия он был в Иерусалиме. — «Как»? — подумала она. Как он сделал эту невозможную вещь? Был только один выход. Он установил свою машину в Милане, и оттуда двигался практически мгновенно как во времени, так и в пространстве!
Этот человек понимал в МВ такие вещи, о которых они и не подозревали.
Ее спутники, молча, наблюдали за ней. По выражению лица Пеллара было видно, что ему просто любопытно, почему она остановилась. Рот Ларви скривился в сардонической усмешке. — «Он знает», — подумала она. — «Он понял это почти сразу же, как и я. Ты молодец, Ральф».
Она тихо начала. — Это ваше свидетельское показание, Маэстро, что вы видели Иисуса и двенадцать учеников на, скажем так, первоначальной Тайной Вечере в Иерусалиме в 33 году нашей эры?
— Да. За исключением того, что это был 29 год нашей эры. Раннехристианские отцы неверно рассчитали год его рождения.
— Вы действительно там были?
— Да.
И вот теперь Пеллар просыпался. Он бросил на нее предостерегающий взгляд, который явно сказал: — Он лжет! Отвали!
Интересно. На лице Ларви было написано прямо противоположное: — Давай, Джерард! Продолжай! Ты уже вляпалась по уши. Ты все испортила!
— «Может быть, Кутберт и прав», — подумала она. — «Может быть, мне стоит бросить, пока я двигаюсь вперед»? Но тут она уловила бессловесную усмешку Ларви. Бессловесную? Нет, она была полна слов — ты слабая, робкая, некомпетентная женщина.
— «Хорошо, Ральф, это сработало»!
Однако, вернемся к художнику. — Мессер Леонардо, далеко ли Иерусалим от Милана?
Он одарил ее поздравительной улыбкой. — Около 650 лиг, по прямой линии.
Ларви скрестил руки на груди и, прищурившись, наблюдал за происходящим.
Она спросила со спокойным фатализмом: — Как вы доставили свою машину в Иерусалим?
— Силой воли, Монна.
Силой воли? С таким ответом ее свидетель отказался от своих с трудом заработанных притязаний на доверие?
— «Теперь я не могу бросить это», — подумала она. — Силой воли, Мессер?
— В этом нет ничего особенного, миледи. Немного попрактиковавшись, любой левша с хорошим интеллектом может это сделать.
— Уточните, пожалуйста.
— Да. Мои исследования человеческого мозга показывают, что каждое из двух полушарий имеет свой собственный набор специальных функций. Правое полушарие управляет левой стороной тела. Оно также управляет нашим чувством стиля, геометрии, визуального расположения, пространственного положения. Я уверен, что все это хорошо известно вашим врачам и ученым, которые работают с разумом. Разве это не так?
— За последнее время было сделано немало, — согласилась Элизабет. — Продолжайте.
— Ну, во-первых, я установил машину.
— Где же?
— В моей студии во дворце Сфорца в Милане.
— Что дальше?
— Я соединил провода, крепко сжал черный кристалл и сосредоточился на перемещении во времени и пространстве. Я уже решил, что путешествие в Иерусалим в 29 год нашей эры должно быть совершено с шагом два года и три месяца на лигу. Вам нужен маршрут?
— Если вам не трудно.
— Ну, мимо Флоренции, вниз по гребню Апеннин, мимо Равенны, через Адриатику, через пролив Отранто. Затем над Македонией и землей Османов. Далее — Критское море. Был примерно 765 год, и я был уже на полпути туда. Афины… теперь часть Византийской империи, были следующими. Затем Восточное Средиземноморье, или Внутренние Моря, как называли их римляне. К тому времени, когда я миновал Родос, я был уже в эпохе Цезарей. Внезапно наступил первый век, и я оказался над Иерусалимом. Я нахожу Гефсиманский сад. Я оставляю тетраэдр там. Это было время Еврейской Пасхи, и все было в полном беспорядке. Повара и слуги не обращают на меня внимания. Я беру фартук. Я поднимаюсь по лестнице. Он помолчал, словно вспоминая то, что увидел потом, потом глубоко вздохнул. — Все было кончено в течение часа.
— Итак, вы нашли то, что вам было нужно? — спросила Элизабет. — Иисуса? И Иуду?
— Да, я нашел их, но не понял, что же я нашел. Иуда? Я смотрел на это лицо и искал в нем зло. Я не знаю. Это было лицо ужаса, отчаяния.
— А Иисус? — осторожно спросила Элизабет.
Художник поднял глаза к потолку. — Нелегко говорить об этом. После того как Иуда вышел из-за стола, я увидел лицо Иисуса, которое мне было нужно для Сионской горницы — возвышенная печаль. Это было то лицо, которое я пытался нарисовать. Я потерпел неудачу. Это лицо не поддавалось рисованию.
— Мессер, когда вы вернулись из Иерусалима в Милан, что вы сделали с машиной?
— Я ее уничтожил. Мое вторжение было ужасным. Больше никогда.
— Благодарю Вас, Маэстро. Это завершает мою прямую линию. Перекрестный допрос, мистер Ларви?
— Да, спасибо, мисс Джерард.
Он повернулся к художнику.
* * *
11. Ларви на перекрестном допросе
— Всего пара коротких вопросов, Мессер. Он сложил руки на груди, ожидая перевода. — На самом ли деле вы свидетельствуете, что вы путешествовали около 1500 лет во времени и около 650 лиг по суше и морю, и все это в хрупком металлическом каркасе?
Художник задумался над этим. — Довольно невероятно, не правда ли? И все же, конечно, это более вероятно, чем ваше утверждение, что вы путешествовали из времени, которого не существует.
— Я... ну, тогда эта Тайная Вечеря. Они вас видели?
— Они не обратили на меня никакого внимания. На мне был фартук. Я принес тарелку с хлебом.
— И ломтик лимона?
— Лимон?
— В копии картины, которую я видел, на столе лежит ломтик лимона. Вы понимаете, что лимоны не были знакомы в Средиземноморье до двенадцатого или тринадцатого века?
— Нет. Я этого не знал.
— И вы всех посадили по одну сторону стола. На самом деле все было по-другому, не так ли? Они все расположились вокруг стола?
— В Верхней Комнате они расположились по обе стороны стола. Но на картине я поместил их всех на дальней стороне, чтобы монахи могли видеть лица.
— И в этой, якобы Верхней Комнате они действительно сидели на длинной скамье?
— Нет. Они сидели на соломенных циновках, на полу.
— Ваша картина солгала?
— Нет. На картине их было легче разглядеть, когда они сидят на скамейках.
— Неужели Иуда действительно положил на стол свой мешок с серебром?
— Нет. Это было символично.
— Значит, было много различий в том, что вы видели или думали, что видели, и в том, что вы нарисовали?
— Да.
Ларви усмехнулся. — Вы настоящий бастард, не так ли?
— Возражаю, — возмутилась Элизабет. — Адвокат оскорбляет свидетеля.
Леонардо пожал плечами. — О, я не обижаюсь, Монна. Правда, я родился вне брака, но я чту обоих своих родителей. Я особенно горжусь своей матерью, Катериной. Она была служанкой в гостинице, где однажды остановился мой отец. Это переросло в страстную любовь, но мой дед, да Винчи запретил жениться. Таким образом, в 1452 году я родился незаконнорожденным.
— Мессер, — сказал Ларви, — вы должны признать свою нелегитимность, и вы должны признать ложь в ваших картинах. Я говорю вам, что вы не просто бастард, вы — обманчивый бастард.
— Возражаю, — заявила Элизабет. — Адвокат снова оскорбляет свидетеля. Если вы будете продолжать в том же духе, мистер Ларви, мы прекратим это снятие показаний на основании ненадлежащего поведения партией Россо.
— Я могу доказать обман, мисс Джерард.
— Тогда сделайте это.
— Я так и сделаю. Мессер, вы заполнили несколько тетрадей набросками и письменными комментариями?
— Да.
— Но ваш почерк не так-то легко читать?
— Я могу это прочесть.
— Но обычному обывателю нужно зеркало? Потому что вы пишете обманчиво… справа налево?
— Я пишу справа налево, потому, что я левша. Это самый простой способ для меня.
— Пусть это пройдет, — раздраженно сказал Ларви. — Вы рисуете с натуры, Мессер?
— Предпочтительно.
— Но вы любите рисовать демонов и драконов?
— Иногда.
— Вы когда-нибудь видели демона или дракона?
— Нет.
— Это просто образы в вашей голове — иллюзии?
— Да.
— Как ваши иллюзии о постройке пространственно-временной машины и посещении Иерусалима?
— Возражаю.
— Снимайте вопрос, и на этом мои вопросы закончены.
— У меня нет выбора, — сказала Элизабет. — Похоже, мы закончили, Мессер.
Флорентинец встал. — Значит, теперь вы вернетесь назад со своими друзьями?
— Да, завтра.
— У меня уходят недели... чтобы нарисовать женское лицо.
— Я знаю.
Он вздохнул. — Ну, так и должно быть. Вы говорите, что мы здесь закончили? Я могу уйти?
— Позвольте мне проверить. Она посмотрела на Ларви. — Я думаю, что распечатка закончена. Вы хотите, чтобы он прочитал и подписал?
— Нет. Я хочу, чтобы он убрался отсюда.
— Мессер, — сказала она, — Вы имеете право прочитать и подписать протокол. Вы хотите это сделать?
— Нет, лучше не надо, но мне хотелось бы посмотреть, как это выглядит.
— Конечно. Пожалуйста, подойдите сюда. Просто позвольте мне сделать еще одну запись в протоколе. Она тихо сказала: — Стороны и свидетель отказываются от чтения и подписи. Она подождала немного, затем вытащила из сетки принтера сложенную веером пачку. — Это и есть запись. Смотрите, две колонки, итальянская и английская. Все наши вопросы, все ваши ответы.
— Мои поздравления, — тихо сказал он. Они, молча, наблюдали, как он тихо закрыл за собой дверь.
* * *
12. Ходатайство об отмене