— Это называется мокко. Венецианцы привозят его в виде бобов из Мокко, арабского порта. Мария жарит и измельчает бобы, а потом заваривает кипящей водой. Это что-то новое. Оно помогает человеку проснуться утром.
— Вот как? Можно мне попробовать?
— Конечно. Он передал ей чашку. — Осторожно. Он горячий, и вы можете найти его немного горьким.
Она сделала глоток. — Ах! Она передала чашку обратно Франческо, затем подняла глаза на поднимающийся парок. — Мне это понравилось. А теперь не могли бы вы налить мне немного, может быть, в чашку поменьше, с таким же количеством молока?
— Да, сейчас, мадонна! Мария скоро вернулась.
Элизабет нашла банку с медом и размешала в напитке полную ложку. Франческо наблюдал за всем этим с большим интересом. — Попробовать, миледи?
Она протянула ему чашку. Он шумно отхлебнул. — О... хорошо, хорошо! Молоко и мед значительно улучшают вкус!
Элизабет намазала хлеб маслом и виноградным желе и принялась за лучший завтрак, который у нее был со времен Техаса. И пока он здесь, она может прояснить несколько моментов. — Мессер Франческо, насчет вчерашнего вечера. Вы не возражаете, если я задам несколько вопросов?
— Ну, давайте же! — он наклонился вперед, почти нетерпеливо.
— «Что ж, будь я проклята», — подумала она. — «Это он должен задавать вопросы, например, синьорина, как вы оказались в реке? Но он не собирается совать нос в чужие дела». Она сделала большой глоток мокко, затем медленно выдохнула. — Мессер Франческо, вчера вы были на реке довольно поздно.
— Да, Мадонна, рыбалка после заката необычна. Трудно что-либо разглядеть, даже при хороших фонарях. Но прошлая ночь была особенной.
— Особенной?
Он вытащил из кармана сложенный листок бумаги и протянул ей.
Она прочла:
Рыбак! Сегодня вечером Дом Венеры стоит в знаке Рыб.
— Ваш гороскоп?
Он кивнул. — Доктор Маркос.
Она вернула листок. Все немного прояснилось. — Пожалуйста, продолжайте. Знак Зодиака Рыбы? Что-то о рыбе?
— Может быть, рыба. И еще оставался вопрос о Венере. Как вы помните, она поднялась из воды. Но единственная вода здесь — это река Арно. Итак, Монна Элизабетта, главным образом из-за моего очень большого любопытства, я был там, на берегу реки, наблюдая за нашими рыбаками. Конечно же, они вытащили вас.
Она улыбнулась. — Я очень рада, что вы отправились на рыбалку, Мессер Франческо.
— Я тоже, — он сделал паузу. — Мы должны что-то сделать с именами. Я просто Франческо.
— А мои друзья зовут меня Лиза. — «С этого момента, конечно»!
— Лиза, — пробормотал он. Он покатал это слово во рту, как будто пробовал новое вино. — Да, Лиза. Мне это очень нравится. Монна Лиза.
Это было официально.
— Полагаю, сегодня утром вам следует вернуться к своим друзьям, — сказал он медленно. Я скоро закажу экипаж. А пока у нас есть время показать вам мой дом?
— Много времени. И конечно, я хотела бы снова увидеть Дианару.
* * *
16. Цветы
— Это центральная спальня, — объяснил он, и указал на гигантский балдахин в центре комнаты. — Дианара родилась в этой постели. В настоящее время она не используется. Детская находится за этой дверью.
Он открыл одну из двойных дверей в восточной стене, и они вышли на просторную лоджию, занимавшую половину длины дома. Он указал на яркое пятно солнечного света на соседнем холме. Она ахнула — это было великолепно.
Он посмотрел на нее и улыбнулся. — Рассвет приходит сначала через эту щель между холмами и покрывает склон, там, где вы видите цветы. Дианара любит гулять там. Она приносит домой десятки букетов, но на месте каждого срезанного цветка вырастают еще десять.
Они услышали, как кто-то прочищает горло в комнате позади них. Они обернулись и увидели Дианару с корзиной ирисов. Девочка сделала глубокий реверанс. — Они для вас, миледи.
— Ах! Элизабет излучала удовольствие. Протянув руки к корзине, она заметила, что у девочки мокрые ноги. Очевидно, она пошла в поле босиком, чтобы не рисковать своими туфлями и чулками. — Они прекрасны! Повинуясь внезапному порыву, она наклонилась и поцеловала девочку в губы.
Дианара схватила ее за шею, и шумно вернула поцелуй, затем повернулась и выбежала из комнаты, напевая: — Rimarrà, rimarrà! — Она останется, она останется!
Элизабет посмотрела на отпечаток маленьких босых ног в глубоком ворсе ковра, затем вопросительно посмотрела на Франческо. Его лицо казалось смесью благоговения и удовольствия.
Она не знала, что сказать. — «Он хочет меня», — подумала она. — «Его дочь хочет меня видеть. Они мне нужны. Почему ничего не происходит»?
Мужчина повел ее по коридору. Они остановились у застекленного книжного шкафа. Она указала на одну из книг. — Можно мне посмотреть?
Он вытащил книгу для нее. — Это книга об игре в шахматы, написанная испанцем Луисом де Лусеной. Очень поучительно, если вы любите шахматы.
Она открыла форзац. Слева на медной пластинке был выгравирован мрачный бородатый мужчина, который свирепо смотрел на нее. — «Это лицо», — подумала она... — «выглядит знакомо. Где я его видела? Ах, да. Человек за шахматным столом в «Черном Лебеде»! Пристальный мужчина. Великий Лусена, чемпион Испании, Франции и Италии, играющий с местными жителями за несколько дукатов? Спеть ему на ужин, так сказать»?
Она посмотрела дальше. Справа автор и название: Луис Рамирес де Лусена/ Repetición des Amores e Arte de Axedres/Lambert Palmart,Impresiar/Валенсия/1497. Беседа о любви, и Шахматное Искусство. На самом деле это были две книги в одном переплете. Первая — «Беседа», в конечном счете, достигнет славы самого ядовитого антифеминистского документа всей испанской литературы. Она уже ненавидела Луиса Лусену.
Она поставила том на место, затем повернулась и посмотрела прямо в лицо хозяину дома. — Франческо, тебе очень нужна женщина в вашем доме, жена для тебя, мать для твоей дочери, кто-то, кто будет управлять домом и слугами. Но ты сдерживаешься, потому что это будет твой третий брак, и ты думаешь, что можешь обречь женщину на смерть. Тебя, смертного, нельзя винить за то, что предопределено. Ты должен максимально использовать то, что осталось. Она почти впилась в него взглядом. — «Черт возьми», — подумала она, — «сделай мне предложение»!
Он глубоко вздохнул и крепко сжал ее руки. — Послушай меня, Монна Лиза. Ты же знаешь, что я похоронил двух жен... двух очень хороших женщин, которых я очень любил. И ты должна знать, что мне не везет. И все же я спрашиваю тебя, несмотря на все это, выйдешь ли ты за меня замуж?
Она знала, каким будет ее ответ, и все же ей тоже нужно было быть честной — до определенного момента. — Прежде чем я отвечу, позволь мне кое-что объяснить. Иногда мой образ жизни может показаться вам немного странным. Ты же знаешь, я из другой страны.
— Понятно.
— Во-вторых, не может быть никакого приданого.
Он покачал головой. — Этого не требуется.
— «Прекрасно», — подумала она. Забудем о приданом. Но она поняла, что следующее заявление ей придется сделать с усилием. — Леонардо хочет написать меня.
Он изумленно посмотрел на нее. — Лиза cara, ты очень красивая женщина. Но я купец, а Леонардо рисует только дворянок.
— Я не красавица, Франческо. Здесь я должна тебя поправить. И все же, он хочет написать меня. Он спросил об этом вчера утром, но мне пришлось отказаться, потому что наша комиссия должна была вернуться сегодня. Но теперь я останусь, и Леонардо напишет мой портрет.
— Бог милостив, — пробормотал он. — Жена Джокондо, написанная великим Леонардо! Теперь я должен начать собирать гонорар.
— Никакого гонорара, мой друг.
— Как ты можешь так говорить? Он не рисует просто так.
— Он напишет меня бесплатно, но портрет останется у него.
— Ах. Я понимаю. Ну, замечательно. Он засмеялся коротким, почти верящим смешком. — Леонардо возобновляет живопись, и он рисует Джоконду! Итак, Монна Лиза, ты выйдешь за меня замуж?
Все еще держа его за руку, она слегка поклонилась. — Милорд, вы оказываете мне большую честь, прося стать вашей женой. Я принимаю это с удовольствием.
Он тепло обнял ее, потом обхватил за плечи. — Мы должны послать в вашу миссию просьбу отложить отъезд, чтобы они могли присутствовать на свадьбе.
— «Кутберт Пеллар присутствует на свадьбе третьего помощника председателя»? — подумала она. — «Жирный шанс»! — Они не могут остаться, дорогой Франческо. Их верховные господа требуют немедленного возвращения.
— А? Очень плохо. Ну, тогда мы должны, по крайней мере, сообщить им хорошие новости. Сейчас я пошлю за каретой.
* * *
17. Лусена
Карета въехала на площадь «Черного Лебедя» и остановилась у больших железных дверей.
— Пожалуйста, подожди здесь, — сказала она ему. — Я должна все объяснить и попрощаться.
— Конечно. Используй столько времени, сколько нужно.
Пеллар ждал ее внутри. — Черт возьми, Элизабет, мы так беспокоились о тебе!
Она сразу же заподозрила что-то неладное. — Кутберт, что, черт возьми, происходит?
Ему удалось слабо улыбнуться. — Прежде всего, Элизабет, я хотел бы познакомить вас с сеньором Лусеной.
Лусена? Она огляделась вокруг. Мрачный бородач плечом прокладывал себе путь через круг зевак. Да, это был он — великий шахматист и антифеминист. В нескольких метрах позади него она заметила два чемодана с МВ и сумку с флоринами.
Она также заметила, что Ральф Ларви стоит в стороне, скрестив руки на груди. Его лицо расплылось в улыбке холодного торжества.
Тяжелый серый комок бетона начал застывать у нее в животе.
Испанец низко и грациозно поклонился. — Señorita, sonolietodiconoscerla.
Она не обратила на него внимания и резко повернулась к Пеллару. — Он втянул вас в игру в шахматы, не так ли?
— Он всего лишь местный поцер, Элизабет, но ему повезло, — слабо произнес адвокат.
— Повезло? Боже Всемогущий, Кутберт! Вы знаете, кто он такой?
— Что вы имеете в виду?
— Это Луис де Лусена, действующий чемпион Европы по шахматам!
— Господи, Элизабет, откуда мне было знать? Но на самом деле, нет никакой необходимости поднимать шум. Мы можем все вернуть. Все, что нам нужно сделать, это вам провести с ним час наверху.
Она смотрела на его отвернутое лицо целую минуту.
— Начните с самого начала.
— Ну, как я уже сказал, он предложил нам поиграть.
— Но сначала Ральф и Лусена немного поговорили, возможно, с помощью переводчика. Верно?
— Ну, да. Как вы узнали?
— «Значит, это месть Ральфа», — подумала она. — Потом подошел Ральф и сказал, что это местный поцер, и ты легко его одолеешь. Верно?
Пеллар, молча, кивнул.
— И вы победили его в той первой игре.
— Я так и сделал. И это было легко.
— Тогда он предложил небольшое пари.
— Да. Я снова выиграл.
— А потом вы начали удваиваться, и удваиваться, и начали проигрывать.
— Да.
— И вы проиграли все.
Он пожал плечами.
Что еще оставалось сказать? Когда Ларви подошел, она пробормотала: — Мои поздравления, Ральф. Это было сделано очень аккуратно.
Он улыбнулся. — Это хорошо, что вы это оценили.
Пеллар озадаченно посмотрел на них обоих. — Честно говоря, Элизабет, я перепробовал все. Я думаю, Тони даже послал за Леонардо, но…
— Элизабетта!
Она резко обернулась. — Леонардо! Значит, он пришел, но как он мог помочь?
Художник взял ее за локоть и отвел подальше от Лусены. Он быстро заговорил: — Во-первых, вопрос. Как вы смогли направить свою машину в нужный день и час?
— Я прошла специальную подготовку по перемещению шаблонов; это очень похоже на игру в шахматы.
— Вы достаточно хорошо играете в шахматы?
— Я очень хорошо играю, Леонардо.
— Тогда вы должны бросить ему вызов. Его ставка — ваши дела и деньги. Вы можете поднять ставку?
Она на мгновение задумалась. — Да. И, Маэстро, не будете ли вы так любезны, чтобы быть моим секундантом?
— Да, миледи. Он подошел к испанцу, и они вступили в жаркую дискуссию, размахивая руками. Наконец, Леонардо вернулся. — Он сыграет одну партию на все, что выиграл у лорда Кутберто, при условии, что ваша ставка будет приемлемой.
— Благодарю вас, Мессер Леонардо. Теперь пришло время противостоять шахматному властелину Европы. — Сеньор Лусена.
Он поклонился. — Сеньорита. Какова ваша ставка, пожалуйста?
Она заложила обе руки за шею и расстегнула нитку жемчуга. — Она оценивается в десять тысяч флоринов. Осмотрите, если хотите.
Пеллар ахнул. — Нет! Нет! Элизабет, она арендована!
Испанец нахмурился. — А что он говорит?
— Он говорит, что уверен, что я сотру нижнюю часть испанской свиньи в маленькие сосиски.
— Ха! А теперь он знает? Раздался отвратительный скрежет металла, когда испанец вытащил свою рапиру на несколько дюймов из ножен. Элизабет сглотнула. — Послушайте, почему бы нам не начать? Она протянула Леонардо нитку жемчуга. — Вот. Леонардо будет держать ставку.
— Тогда давайте бросим жребий на цвет фигур, — проворчал шахматист.
Цвет был важен. Она подумала о дальнейшем ходе событий. Она нуждалась в безошибочном начале, в чем-то действительно убийственном. Если бы у нее были белые фигуры, она могла бы начать игру смертельным Гамбитом Эванса, изобретенным капитаном Уильямом Эвансом из Королевской морской пехоты в 1824 году. Но... чтобы играть Гамбит Эванса, ей нужны были белые фигуры. Был только один верный способ получить белые фигуры, как дающий единственный шанс.
Она сказала: — Есть вопрос форы.
Его лицо посуровело. — Я не даю фору.
— Вы? Нет, конечно, не вы. Как более сильный игрок, я даю фору.
— Вы! — он рассмеялся с холодным недоверием.
— Да, я.
— Вы сумасшедшая. Хорошо, какую фору вы даете?
— Я буду играть bendato.
Он выглядел озадаченным. — С завязанными глазами?
— Да. Не видя доски или фигур.
Ей доставило огромное удовольствие слушать эти вздохи. Очевидно, никто из них никогда не слышал о шахматах с завязанными глазами. Она вытащила из-за корсажа белый шелковый платок, завязала им глаза и села на стул, отвернувшись от шахматного столика. — Расставьте фигуры. Как дающий фору, я беру белые.
— Но как ты узнаете мои ходы?
— Вы будете называть их мне, и я сделаю то же самое для вас.
Она прислушалась к грохоту шахматных фигур, расставленных позади нее.
— Готово, — сообщил Лусена. — Ваш ход.
— Pedone al quarto scacco del re, — ответила она. Пешка короля на четыре.
Он ответил мгновенно. — И пешка моего короля на четвертую клетку.
И игра продолжилась. На своем четвертом ходу она выдала: — PedonealreginacavaliereQuattro. Пешка ферзевого коня на четыре. Это был критический ход в дебюте Эванса — предложение пешки.
Наступила мертвая тишина. — «Ха», — подумала она, — «он никогда раньше не видел Эванса! Вопрос теперь в том, клюнет ли он на приманку»?
Наконец Лусена выкрикнул: — Слон берет пешку.
Он был у нее. Игра продолжалась. Ответы испанца стали замедляться. У него было волнение, но он боролся. Он собрал свои фигуры в защитный щит вокруг своего короля.
Элизабет на мгновение задумалась. Позиция взывала к спертому мату. Да, так оно и было. — Я объявляю шах и мат через два хода, — произнесла она твердым ясным голосом.
Тишина. Что происходит? Может быть, она ошиблась? Нет! Она встала, сняла повязку и подошла к столу. Позиция была совершенно правильной. Спертый мат был налицо.
Лусена мрачно поднял голову. — Нет никакого мата в два хода, сеньорита. Нет мата вообще. Вы проиграете.
— Сеньор, мат в два хода. Она забрала обороняющегося слона своим ферзем. — Вы должны защищаться, да?
Он проворчал: — Итак, я защищаюсь, и ваш ферзь вне игры, и все еще нет мата.
— Ваш слон больше не защищает эту клетку, сеньор. Мой конь ходит и… мат — вот. Шах и мат.