- А у тебя почему телефон работает? - спросил Игорь с интересом.
- Потому что у меня, - без ложной скромности ответил я. - У меня все, что нужно, всегда получается.
- Кроме того, чтобы маму вернуть, - без ложного пиетета вставил он.
Вот вырастил на свою голову! Откуда у него этот талант слышать именно те слова, к которым прицепиться можно? Впрочем, понятно, откуда. Слава Всевышнему, значит, можно бросить прикидываться его матерью, и начать говорить с ним, как с ней - мягко, но твердо.
- Не говори, чего не знаешь, - отрубил я. - Возвращал и не раз. Но с твоей матерью никогда нельзя было грубым натиском действовать.
Игорь недоверчиво фыркнул.
- Хорошо, - скрипнув зубами, продолжил я. - Вот скажи мне: если ты не хочешь что-то делать, тебя можно заставить?
- Конечно, нет! - еще раз фыркнул он.
- А в кого же ты, такой непреклонный, пошел? - вкрадчиво поинтересовался я.
- В тебя, - последовал мгновенный ответ.
Нет, я, конечно, польщен! Нет, я был бы польщен - в контексте другого разговора. И да, я это запомню - в качестве аргумента. В другом разговоре. Если еще раз попробует меня критиковать. Отправлю в зеркало смотреть.
- А давай послушаем, что нам на это со стороны скажут, - ухватился я за внезапно возникшую мысль. - Все воспоминания Тоша собирать будет, чтобы к печати подготовить. Хочешь с ними ознакомиться? Я думаю, о матери своей ты много чего нового узнаешь.
- Хочу, - неожиданно тихо сказал Игорь, и с такой тоской в голосе, что у меня весь боевой запал пропал.
- И звони мне, когда захочешь, - тоже негромко предложил я. - В любой момент. Если не смогу ответить сразу, перезвоню.
- А ты маму видишь? - снова оживился Игорь.
- Иногда, но сейчас только издалека, - честно признался я. - Не хочу рисковать. Наши воспоминания - это последний шанс, я тебе уже сказал.
- А ты сможешь мне ее показать? - У него дрогнул голос. - Хоть издалека?
- Как только она выйдет, - твердо пообещал ему я, решив, что потом придумаю, как это сделать в невидимости.
Это оказалось не так уж и трудно - я даже без Тоши справился. Закрепил телефон в коре дерева, включил, отошел - и увидел на экране часть леса. Прошелся по обычным Татьяниным дорожкам, отмечая стратегически расположенные деревья и выковыривая на них кору на нужной высоте, чтобы телефон в глаза не бросался. Проверил - телефон работал во всех выбранных местах.
Мы с телефоном, правда, довольно долго только часть леса и наблюдали. Татьяна туда больше не приходила. Я сходил пару раз в разведку к ее комнате, чтобы убедить и себя, и Игоря, что с ней все в порядке.
Она всякий раз сидела за столом с книгами. Я не преминул привлечь внимание Игоря к этому блестящему примеру - еще не хватало, чтобы он учебу забросил. И даже кое-как пристроил телефон в окружающей Татьянин двор растительности, чтобы продемонстрировать ему этот пример воочию. И замер возле кустарника в позе нищего на паперти, страхуя телефон от падения и поминая парой отборных выражений чрезмерную усидчивость Татьяны. Я, что, резчиком по дереву двое суток трудился только для того, чтобы здесь единственного средства связи с землей лишиться?
- Так ничего же почти не видно, - буркнул телефон голосом Игоря, и я едва успел его подхватить.
- Ты, по-моему, на издалека был согласен! - рявкнул я шепотом, переходя в аудио режим.
- А чего ты шепчешь? - тоже понизил он голос.
- Чтобы твоя мать в источник непонятных звуков чем-нибудь не запустила, - объяснил я, с максимально возможной скоростью удаляясь на безопасное расстояние.
Игорь нервно прыснул.
- Я же тебе говорил, что ты много чего о ней не знаешь, - уже нормальным голосом добавил я, добравшись до леса. - Она еще в самом начале, когда меня … пригласили … на разговор сюда наверх, моему сменщику чашкой чая в голову бросила.
- И что? - оживленно поинтересовался Игорь.
- И ничего, - гордо ответил я. - Тошу потом из невидимости почти пинками выгнала. Сказала, что иначе его наощупь найдет и не обещает, что его горло под руками не окажется.
- Да ну! - восхитился Игорь.
- А наблюдателю твоему, - ударился я в дальнейшие воспоминания, - вообще минуты передыху не давала, как только о нем узнала. В угол его однажды загнала и допрос устроила. Тот, правда, с самого начала чурбан чурбаном был.
- Интересно, - протянул Игорь. - А я думал, что только тебе с рук сошло, когда ты его окном нокаутировал.
Я вдруг явственно расслышал в его голосе нотки нездорового возбуждения.
- Игорь, даже не думай об этом! - зазвенел мой голос … как сталь, а вовсе не от испуга. - Твоей матери все с рук сошло, потому что я ее прикрывал. Мне и сейчас ее прикрывать нужно - и только ее одну.
- Меня прикрывать не надо! - огрызнулся Игорь.
- Правильно, - согласился я, молясь всем святым, чтобы и дальше так было. - Потому что ты понимаешь, что сейчас по-настоящему важно, и не будешь усложнять мне задачу.
Игорь яростно засопел в трубку.
- Он тебя все также донимает? - спросил я.
- Да плевать я на него хотел! - не менее яростно рявкнул он - похоже, не только для моих ушей.
- А вот и зря, - снова понизил я голос, чтобы дошло только до его ушей. - Ты сейчас можешь оказать нам всем еще одну неоценимую услугу. Записывай все его проявления враждебности: даты, время, обстоятельства и, главное, их последствия. Например, вечером он у тебя над душой стоит, заснуть не дает - а на следующий день ты проспал или на занятиях от головной боли мучился.
- Зачем? - озадаченно спросил он.
- Однажды твоя мать придет в себя, - терпеливо объяснил я. - Вот тогда мы за наблюдателей и возьмемся. И чем больше у нас будет доказательств их пристрастности, тем быстрее мы их на место поставим.
- Обещаешь? - тут же отозвался Игорь.
- Конечно, - уверенно ответил я.
- Нет, обещаешь, что мы вместе их на место поставим? - уточнил он.
-Хорошо, - уже не так уверенно согласился я.
Необходимость вернуть Татьяну обрастала все новыми гранями - пожалуй, только ей, из собственного опыта, удастся убедить нашего сына в важности обеспечения нашего же тыла.
Первые пару дней он звонил мне постоянно, и за это время я узнал о нем больше, чем за несколько предыдущих лет. Учеба давалась ему, как всегда, легко. Свое участие в их с Дариной бурной деятельности по объединению и сплочению ангельских детей он практически прекратил, как я и просил. За Дарину я не волновался. Во-первых, оставшись без мозгового центра в лице моего сына, она наверняка свела все их многочисленные международные контакты к простому светскому общению. Во-вторых, ее очарованный до отупения наблюдатель вряд ли увидит что-либо предосудительное в любом ее деянии, а нагрянь проверка - она и проверяющих вокруг мизинца обведет.
Освободившееся время Игорь отдал своему новому увлечению. К праву, он, как выяснилось, уже охладел, чему я бесконечно обрадовался - можно было больше не сушить себе голову, как не дать ему подпасть под влияние Макса. Увлекся он аналитикой - той информации, которую они с Дариной уже накопили.
- Зачем это тебе? - удивился я.
- Пока не знаю, - неохотно ответил он. - Мне просто кажется, что есть какая-то закономерность в нашем появлении.
- Ну давай, ищи, - подбодрил я его. - Нам сейчас никакая информация не помешает.
- Слушай, - вдруг спросил Игорь, - я знаю, что Тоша аккумуляторы тебе передал, а денег-то у тебя на счету сколько?
Я похолодел. Сколько я уже звонил? А если прямо сейчас отключится? Опять к Стасу идти? А если он опять не в настроении? Нет, прямо сейчас набрать Тошу, чтобы хоть объяснил, как в этом новшестве состояние счета проверять, а заодно и попросить его…
- Я понял, пополню, - небрежно бросил Игорь.
- А я не понял, - напрягся я. - Откуда у тебя деньги?
Я знал, что все его потребности Тоша обеспечит - после аварии Стас ему мой бумажник со всеми кредитками отдал, а я при первом же контакте коды к ним ему сообщил. Но кто ему сказал, что на моего сына можно просто так золотой дождь проливать?
- Я после сессии работать начал, - гордо сообщил мне Игорь.
- Так тебе же восемнадцати еще нет, - подозрительно заметил я.
- А я у Марины работаю, - пояснил Игорь. - Тоже аналитику ей делаю по перспективности направлений туров. Она ей с рекламой помогает.
Теперь понятно - рано успокоился насчет пагубного влияния. Если выбирать между Мариной и Максом, я бы предпочел, чтобы мой сын стал отшельником.
- Ты у нее в офисе работаешь? - решил я оценить масштаб возможного ущерба, который мне потом исправлять придется.
- Нет, дома, - ответил Игорь. - Ты же сам сказал, что она еще не может меня официально на работу взять. Результаты ей по почте пересылаю.
Ладно, тогда еще ничего. Я вспомнил Маринины инквизиторские инспекции во время моих первых психологических сеансов с ее подчиненными. Да-да, я помню, что мою первую работу она мне нашла. Но у меня же совсем другая ситуация была! У меня уже был дом, свадьба на носу, не говоря уже о нежелании упасть лицом в грязь перед Татьяниным отцом. А Игорю деньги зачем?
- И сколько же она тебе платит? - не удержался я.
- Мне хватает, - уклончиво ответил он.
Вот в этом вопросе он точно не в меня пошел. Я всегда знал, сколько стою, и не стеснялся заявлять об этом. Правда, иногда, при первой встрече, люди несколько странно на это реагировали, но потом всегда признавали, что мои тарифы соответствуют моей квалификации.
Первые дни только эти разговоры с Игорем и скрашивали мою жизнь. Татьяна все также не выходила, а мои соавторы оказались куда медлительнее меня. Моя глава написалась на одном дыхании - под впечатлением от Татьяниного дневника и как прямое его продолжение. Как бы подхватив ее рассказ, я просто физически чувствовал, что слово за словом восстанавливаю нашу связь. Я и закончил на том, как спрятал этот дневник, который она хотела уничтожить - словно тогда еще знал, что он пригодится.
Затем пришлось просто ждать остальные главы, которые, как меня предупредили, будут поступать в строго хронологическом, Мариной утвержденном, порядке. Обиднее всего было то, что Игорь и Тоша - и Марина, в чем я не сомневался - читали все воспоминания первыми. Игорь даже звонить намного реже стал.
Вот так у нас всегда, думал я, бродя по лесу в одиночестве и забвении и пиная попадающиеся деревья ногой с силой, прямо пропорциональной растущему раздражению. Кто блестящие идеи генерирует, детальные планы по их реализации разрабатывает - и кто первым их плодами пользуется? Кто манией величия страдает, заговоры за спиной плетет - и кто за это отдувается?
То ли раздражение достигло критической величины, то ли очередное дерево только с виду таким же, как остальные, было, но пнув его от души ногой, я тут же заскакал на другой, тихо взвыв. Нет, вот это уже все! Мало того, что они меня стреноживают в святом порыве восстановить Татьянину память, так еще и до физической хромоты довели! А если я теперь до конца своих дней ковылять буду? А если она опять бежать бросится, когда я ей воспоминания вручать буду? Мне ее тогда в броске, в полете, что ли, останавливать?
Я вытащил телефон, чтобы поинтересоваться … вежливо поинтересоваться у Тоши, сколько у меня времени на восстановление мобильности перед восстановлением своей семьи в полном составе.
Телефон зазвонил. Сам. Тоша. Святые отцы-архангелы, он, что, все-таки передает мысли? Они, что, уже все написали? Как только я захромал?
- Ну, - проворчал я, осторожно ступая для пробы на ушибленную ногу и судорожно вспоминая, о чем я думал во время последнего разговора с Игорем. - Дописали, наконец?
- Чего? - явно растерялся Тоша. - А, нет, там с людьми задержка. Светин Олег заартачился, она сейчас с его слов записывает. Марина с Максом уже закончили, а я…
- Что ты? - грозно рявкнул я.
- Понимаешь, - сбивчиво затараторил он, - я Маринину часть прочитал, и Макса тоже, и понял, что смягчить нужно - в свете дальнейшего распространения. И так скандал будет, зачем же еще и на конфронтацию сразу идти? Нам же нужно решение вопроса с детьми, а не тотальная облава здесь.
- А покороче можно? - поторопил я его, закипая.
Он еще будет политкорректные кружева плести, пока я здесь в прямом смысле слова головой о стенку бьюсь? И не важно, что не головой и не о стенку.
- Да не короче, - огрызнулся он, - а наоборот, слишком длинно получается. Придется мою часть на две разбить. Мы с Мариной уже все перетасовали.
Забывшись, я от возмущения топнул ушибленной ногой. Возникшая реакция вырвалась у меня из горла легким хрипом. Потом хрустнули сжатые зубы, остановив остальные звуки. Вот если ему сейчас мои мысли передаются, то я двумя руками за!
- Да не психуй ты! - досадливо крякнул он. - Половина текстов уже у меня, сейчас компоную, передаю Максу, а там уж, как его … банда со Стасом договорится.
Я молчал, старательно гася облегчение. Чтобы по телефону не передалось.
- И вообще, - вдруг разозлился он, - я тебе совершенно по другому поводу звоню. Откуда этот тип взялся, о котором ты Макса спрашивал?
В голове у меня молнией вспыхнула мысль, что у меня телефон поломался: от меня и слова, и мысли передает, а назад - ни того, ни другого. И не надо мне намекать, что я вместе с ногой и голову себе отбил. Разумеется, я понял все его слова - но не их смысл. Какое отношение имеет эта бледная немочь к нашим воспоминаниям?
- Не понял, - честно ответил я на свой вопрос.
- Ты у Макса спрашивал о каком-то типе, - медленно и отчетливо повторил Тоша. - Ну, такой - прозрачный. Макс мне его показал. А потом Аленка его у меня в мыслях увидела. А потом его ее наблюдатель узнал.
- В смысле, узнал? - оторопел я.
- В том смысле, - еще медленнее произнес Тоша, - что его история входит в программу подготовки наблюдателей. Аленкин говорит, что он - один из первых ангельских детей.
Я прислушался - в голове было абсолютно, совершенно пусто. Ну хоть что-нибудь, взмолился я, обращаясь к мыслям, и через мгновение пожалел об этом. Они участливо откликнулись на мой призыв … и чуть не похоронили меня под своей лавиной.
Это не случайно, вопила одна. Они узнали о твоем плане, вторила ей другая. Они пытаются его поломать, они уничтожают последнюю ниточку, связывающую Татьяну с землей, они пытаются подсунуть ей замену Игорю, выкрикивали наперебой третья, четвертая, пятая…
- Что делать-то? - спросил Тоша после затянувшейся паузы.
- Значит, так, - произнес я сквозь зубы, наливаясь бешенством, - пока никому ни слова. Пока я с ним не разберусь.
- Как разберешься? - тут же насторожился Тоша.
- Не переживай! - неожиданно для себя самого развеселился я. - Все будут живы и здоровы. Пошел-ка я в разведку.
- Ты там не расходись особо, - буркнул он на прощание, но с явным облегчением.
Я еще успел предупредить его, чтобы не звонил мне пару дней, пока я сам на связь не выйду, и попросить о том же Игоря. Ему пришлось объяснять, что я хочу попробовать к его матери поближе пробраться, и что даже виброзвонок может меня выдать.
- Пап, осторожнее, пожалуйста, - только и ответил мой сын.
Да что они, сговорились что ли? Когда это я был неосторожным? Кроме самых крайних случаев, конечно. Да и тогда я каждый свой, с виду опрометчивый, шаг всегда тщательно выверял и просчитывал.
Именно этим я и сейчас занялся. Похромал до круглого здания и дальше - к его обкромсанной части. Намереваясь присмотреться к распорядку дня ее обитателей, чтобы проскользнуть внутрь здания во время их занятий. Но так уж удачно сложилось, что я добрался туда как раз в это время. Не упускать же такой шанс! И нога уже прекратила … почти прекратила возмущаться … резко возмущаться, когда я на нее ступал. Не идти же на поводу у собственной ноги!
И как это у меня всегда случалось, твердость характера была немедленно вознаграждена.
Во втором же изуродованном дворе дверь в комнату оказалась открыта. Я мысленно поблагодарил его обитателя за возможность без особых усилий проникнуть в здание и от всей души понадеялся, что он изъявит желание пойти во внештатники: чем больше у них разгильдяев, тем спокойнее живется всем остальным.