— Юнцы всегда считают, что они умнее родителей, — продолжал собеседник. — Однако это не так. В наше время основывались на твердых научных фактах. Индукционный метод — единственно верный путь. Сбиться с него — значит попасть головой прямиком в бочку с навозом. А сейчас… Дедукция! Философствования!
Он поднял чашу, сделал маленький глоток и болезненно поморщился.
— Они относятся к энергии как к чему-то культовому. Эти мальчишки говорят даже о божестве!
Последние слова старик произнес тоном недоверчивого отвращения. Дальше он продолжал высказываться в том же духе, клеймя деградацию нового поколения.
Постепенно Родроун догадался, что люди в таверне, представители старейшего научного общества «твердо линейных», члены которого издавна фанатично придерживались экспериментальных методов в работе и без колебаний отбрасывали любую теорию, если ее невозможно было продемонстрировать на практике. Однако их ученики, устав от бесцветных доктрин и упрямства учителей, избрали противоположный путь. Они увязли в трясине философских размышлений и мистических культов. Озлобленное, вытесненное со своих позиций старшее поколение проводило время в воспоминаниях и проклятиях.
Сначала Родроун засомневался: может быть, кто-нибудь из присутствующих здесь ученых больше подходит для их дела, чем Синт? Но тотчас отверг эту идею: разочарование и бесконечное недовольство лишило этих людей той искры творческого воображения, без которых невозможна работа ученого.
— Но вы ведь знаете Марда Синта? — спросил он, заказав для старика еще одну чашу сиропа.
— Не произносите при мне этого имени, — мрачно заявил тот. — Этот негодный мальчишка умер для науки. Я потратил десять лет на составление планов, а он отверг их.
— Планы?
— Да, планы будущих исследований, — слегка поколебавшись, продолжил старик. — Если бы негодник последовал им… Для некоторых дел одной жизни недостаточно, нужен продолжатель, ученик.
— Так вы знаете его? — уточнил Клейв.
Происходящее начинало раздражать его.
— Он мой племянник. Брат поручил мне обучать его, но мальчишка оказался строптивее «морского дракона». Дракона, пожирающего собственное тело и выпивающего собственную кровь.
Старик тяжело вздохнул, затем встряхнул головой, отгоняя воспоминания.
— Зачем вам Синт? — неожиданно твердо спросил он, испытующе глядя на троих чужеземцев.
— У нас артефакт стриллов, — решился откровенно ответить Родроун, — и мы хотим, чтобы ваш племянник помог нам исследовать его.
— В самом деле? И какого рода артефакт?
— Пока мы сами не знаем ничего определенного.
— Гм. Стриллы делают иногда очень забавные вещицы. Возможно, мы могли бы… — он задумчиво поднял брови.
— Если хотите узнать больше, — перебил его Ридейс, — советую поинтересоваться у племянника. Если мы, конечно, когда-нибудь его найдем.
— Ну что ж, думаю, молодой Мард достаточно подготовлен для такой работы. В этом заслуга моя и его отца. Хотя, конечно, он бестолково растрачивает свои способности. Да… бестолково…
Старик поставил чашу на стол и выжидающе посмотрел на Родроуна. Тот неохотно заказал еще порцию сиропа.
Мард Синт жил в старинном особняке южного квартала Келла. Когда-то великолепный фасад здания, облицованный черным деревом, теперь выглядел совсем ветхим и по цвету напоминал ржавое железо.
Путешественники поднялись по каменным ступеням и позвонили.
— Кто? — раздался из громкоговорителя скрипучий голос.
Хозяина, вероятно, встревожили незнакомые лица на экране видеофона.
— Вы нас не знаете, — ответил Родроун, — но у нас кое-какие дела к Марду Синту.
— А кто вас послал?
Ридейс выступил вперед.
— Ваше имя известно далеко за пределами Келевера. Во всяком случае, в Кантиливер Сити на планете Брокен один парень по имени Дирон Мактаер говорил, что вы отличный ученый. И когда мне понадобился эксперт — я сразу же подумал о вас.
— Никогда не слышал о планете Брокен, но знал Дирона Мактаера. Входите. Огни укажут вам дорогу.
Дверь открылась, и они вошли в полутемный холл. На стенах висели светильники, которые постепенно загорались, ведя гостей по длинному коридору вниз по ступеням.
В странной узкой комнате, освещенной красной лампой, за заваленным бумагами столом сидел какой-то человек.
— Наверное, вы предпочитаете обычное освещение? — спросил он, поднимаясь навстречу вошедшим.
Ярко вспыхнул свет. Теперь пираты смогли хорошенько рассмотреть хозяина. Синт оказался не таким молодым, как его представлял старик из таверны. Ему было уже за пятьдесят. Коренастый, сутулый, но благодаря широким плечам казался достаточно сильным. Лицо пугало своей безжизненностью. Особенно поражали глаза, слепые, без зрачков, точно мертвые глаза статуи.
Родроуна сильно озадачило это последнее обстоятельство. Слепота давно уже не являлась неизлечимой болезнью. Человек, чья профессия тесно связана со зрением, мог позволить себе глазной имплантант или, в крайнем случае, искусственный глаз, почти ничем не отличимый от настоящего. Однако, Синт выбрал иной, достаточно странный способ. Он заполнил глазные впадины стальными шариками, а зрительную функцию выполняла специальная видеокамера, прикрепленная к правому плечу.
Когда Родроун шагнул навстречу хозяину, камера медленно повернулась, чтобы продолжать держать его в фокусе. Пират заметил, что через голову ученого протянут кабель, без сомнения, соединяющий камеру с оптическими нервами.
Родроун пожал Синту руку, стараясь не смотреть в лицо, от вида которого мурашки пробегали по спине.
— Вас было трудно разыскать. Нам помог ваш родственник, Верард.
Синт издал каркающий смешок.
— Дядюшка Верард! Бедный, совсем выживший из ума старик! Наверное, он сказал вам, что я погряз в бесполезных размышлениях и потерян для науки?
— Что-то вроде того.
Ученый кивнул. Неожиданная мимика для его безжизненной головы.
— Иногда мне жаль этих старых идиотов. Их достижения — это тысячи совершенно не связанных между собой фактов.
— Но ведь факты — основа любой науки, — задумчиво произнес Ридейс, поглаживая подбородок.
— Конечно. Но они считают, что все во вселенной построено логично, кирпич за кирпичом. Они не видят, как много иррационального и таинственного в нашем мире. Впрочем, я думаю, вы здесь не затем, чтобы обсуждать этих метафизиков.
Он жестом пригласил гостей сесть. Родроун коротко рассказал о своей находке и о тех заключениях, к которым они пришли. Синт, не перебивая, выслушал его до конца.
— Да… Вы обратились по адресу, — наконец произнес он. — Атомы — мой конек. И если это атомное изображение, как вы полагаете, то, может быть, я найду что-нибудь интересное. Надо взглянуть на кристалл. Где он?
— Мы оставили его в Комнате Гарантированного Хранения.
— Тогда лучше принесите его сюда. Последнее время я не выхожу из дома.
Клейв и Ридейс отправились в гостиницу, а Родроун остался наедине со странным ученым.
Некоторое время они молча сидели друг напротив друга. Объектив камеры Синта ни на минуту не упускал капитана из виду. Родроун понял, что его хладнокровно оценивают.
— Сначала я не исключал возможности, что вы роботы стриллов, — внезапно произнес Синт.
Это было так неожиданно, что Родроун рассмеялся.
— Но почему же?
— Стриллы обычно очень бережно относятся к артефактам, и ваша история лишний раз доказывает это. Однако она могла оказаться и изобретательным прикрытием. Кто знает, возможно, вы орудие стриллов, стремящихся взять больше, чем дать.
— Взять? Но что? — спросил заинтригованный пират. — Или у вас тоже есть что-нибудь принадлежавшее им?
Синт промолчал.
— А вы все еще считаете меня роботом? — поинтересовался Родроун.
— Нет, я произвел кое-какие исследования и полностью убедился, что вы человек. Стриллы не способны на такую совершенную подделку. Ваша нервная система соответствует норме, а они никогда не были сильны в тонкостях человеческого организма.
Родроун с удивлением взглянул на ученого. За несколько секунд произвести такой сложнейший анализ! Вот почему Синт не пожелал использовать обычные глазные имплантаты. Он избрал менее эстетичный, зато гораздо более эффективный способ. Видеокамера, должно быть, чувствительна ко всем длинам электромагнитных волн — от радиоволн до высокочастотных гамма-лучей. Хозяин мог использовать ее и как электронный микроскоп. Одержимый ученый адаптировал себя под нужды своих исследований.
Однако Родроуна настораживала одна деталь их разговора. Откуда такому человеку, как Синт, могло быть столько известно о стриллах?
— А может быть, вы сами робот стриллов?
Синт разразился каркающим смехом. Затем, немного помолчав, поинтересовался:
— А вам никогда не казалось странным, что в галактике процветают только две расы?
Действительно, Родроун часто задумывался над этим. Почему при таком большом количестве разумных рас только люди и стриллы достигли достаточно высокого уровня развития? Тысячи цивилизаций в Хабе поднимались до определенного уровня, но никогда не переступали его. Поразительно, но нигде в галактике не было больше того рывка, который произошел в человеческом технологическом прогрессе. Правда, существовало несколько рас, достигших некоторого успеха и способных путешествовать к ближайшим лунам и планетам на неуклюжих громоздких ракетах. Но это был скорее последний триумф умирающей расы. Родроун всегда чувствовал симпатию к народам, которые на последней стадии угасания открывали атомную энергию. Увы, слишком поздно, чтобы сохранить себя.
— Кажется, вы воображаете, что знаете ответ, — мрачно сказал он Синту.
— Да, знаю ответ, но не причину. Человеческий мозг отличается от любого другого. Вот почему мы так быстро распространились по галактике. Обычный мозг Разумных логичен и предсказуем. И только человек нарушает все законы природы.
— А как же стриллы? Они во всем равны нам. Значит, и их разум нелогичен?
— Стриллы? Нет. Их мозг похож на другие.
— Тогда ваша теория нарушается. Или вы дадите другое объяснение их превосходству?
— Да, стриллы медленно продвигались вперед, тысячелетиями накапливая знания. Миллион лет назад люди не могли сложить два и два, а теперь наступают им на пятки!
— Лично я никому не наступаю на пятки, — огрызнулся Родроун. — Кроме того, ваш последний ответ — чистейшей воды увертка. Должны же существовать какие-нибудь эволюционные…
Резкий гудок прервал его на полуслове.
Синт нажал кнопку видеофона, и на экране появились лица Клейва и Ридейса. Ученый дернул рычаг, открывающий наружнюю дверь.
— Я только намекнул на истинное положение дел, — небрежно бросил он Родроуну. — Мне показалось, кристалл в некоторой степени с этим связан.
— А что насчет моей теории о галактическом обозрении? Вы считаете, она неверна?
— Нет, совсем не обязательно. Но если учитывать отчаянные попытки стриллов вернуть кристалл, думаю, здесь что-то более серьезное, связанное с конфронтацией двух рас.
Вошли Клейв и Ридейс, везя за собой маленькую тележку с кристаллом.
Синт не спеша поднялся и сделал гостям знак следовать за собой по длинному темному коридору. Они вошли в просторное помещение, вероятно, главную лабораторию хозяина. Пол был весь уставлен аппаратурой. Синт жестом указал место, куда поставить кристалл. Объектив камеры на его плече немного вытянулся вперед.
— Отлично, — через несколько минут пробормотал он, — да, отлично.
— Одно время мы думали, что огоньки в центре кристалла представляют карту галактики, — сказал Родроун. — Но это не подтвердилось.
— В самом деле?
Синт почесал подбородок, подошел к компьютеру и вынул оттуда какой-то провод. С содроганием Родроун наблюдал, как он приподнял волосы на затылке и вставил один конец провода в специальное отверстие в черепе. После этого ученый повернулся к кристаллу и в течение минуты стоял неподвижно. Его невидящие глаза были устремлены в пустоту, но объектив камеры внимательно изучал артефакт.
— Ваша догадка не так уж плоха, как вы думаете, — удивленно проговорил он наконец. — Это действительно звезды галактики, но той, которая существовала примерно триллион лет назад. Не удивительно, что ни один ваш компьютер не распознал ее. Галактика порядком изменилась с тех пор.
Родроун и Ридейс переглянулись. Они потратили не одну неделю, сравнивая звездные карты с узором в кристалле, а Синт произвел такое сравнение за минуту. Вероятно, соединение мозга с компьютером приносит ощутимые плоды.
— И что вы из этого заключаете? — поинтересовался капитан.
— Пока ничего. Но мы должны еще порядком поработать над ним. Мой сын поможет.
Ученый повернулся к коммуникатору и что-то пробормотал в него. Вскоре в комнату вошел темноволосый голубоглазый паренек лет двенадцати. У него были настоящие, искрящиеся жизнью глаза, но на плече красовалась точно такая же камера, как у отца. А на свежевыбритом участке затылка виднелось выполненное хирургическим путем гнездо для компьютерного провода.
Синт, должно быть, заметил непроизвольное отвращение, которое вызвал у пиратов вид ребенка.
— Обязанность каждого родителя — наставлять детей на правильный путь, — сурово произнес он.
— А разве ваш отец не совершал ошибок? — спросил Клейв.
Ученый, презрительно улыбнувшись, промолчал.
Глава 6
Монах все шел и шел вперед, хлеща по полуголым спинам людей. По дороге к ним присоединялись другие несчастные, в основном калеки и нищие. Они громко кричали, ругались и обменивались злобными ударами.
Вдалеке показалась городская стена. Вероятно, это и была конечная цель их путешествия. Планировка улиц, пропорции домов и крепостных стен отличались математической точностью и систематичностью. Знамя, развевающееся над высоким прямоугольным зданием, сплошь было испещрено всевозможными пифагорейскими треугольниками, эллипсами и параболами.
Армия безумного монаха расположилась под стенами города с очевидным намерением убивать и разрушать все на своем пути. Подгоняемые бичом, оборванцы бросились к крепостным стенам, карабкаясь по спинам друг друга. Но стены были высокими, гладкими и прочными. Люди бессильно падали вниз. Повсюду слышались проклятья и брань.
Среди толпы выделялся один человек. Все время долгого путешествия он был рядом с монахом, приносил еду, поддерживал его, если тот спотыкался, и передавал остальным приказания хозяина. Теперь, в раздражении, монах вытащил из-под плаща длинный нож и вонзил в сердце верного слуги. Потом презрительно оттолкнул тело в сторону.
Толпа бешено заревела, угрожающе тряся кулаками в сторону города. А их предводитель задумчиво сел на камень.
Родроун заставил себя отвести глаза от завораживающей сцены. Холодная испарина, как после ночного кошмара, проступила на лбу. Интересно, почему именно эта история так притягивала его? Может быть, из-за того, что она длится дольше других? Или потому, что только в ней встречаются люди? А что если кристалл пытается что-то передать ему?
Пират тяжело вздохнул. Чувство глубокой усталости и одиночества угнетало его. Товарищи теперь редко появлялись здесь. Клейв не интересовался исследованиями, а атмосфера в доме ученого казалась ему чересчур мрачной и угнетающей. Ридейс же поначалу пытался работать вместе с Синтом. Однако вскоре стало ясно, что они не смогут успешно сотрудничать. Пирата раздражало затворничество и фанатизм ученого, его отношение к сыну. Синт же негодовал по поводу критики. Все чаще и чаще Ридейс отлучался из дома и бродил по улицам Келла, заходя в научные клубы, атмосфера которых забавляла его. И вот наступил день, когда Синт отказался с ним даже поздороваться. Ни разу не пожаловавшись капитану, Ридейс просто перестал бывать в этом доме.
Родроун осознавал, что ему следовало бы встать на защиту старого товарища, однако ничего не предпринял. Слишком сильно захватила его идея открыть тайну кристалла. Оставшись без друзей, он безуспешно боролся с чувством заброшенности. Их отношения с Синтом были очень запутаны. Странности ученого одновременно пленяли и отталкивали пирата. В то же время его беспокоила позиция Ридейса. Почему этот умнейший человек так легко отказался от интересного дела, как только оно пошло вразрез с его взглядами? А он сам, не отличаясь таким блестящим интеллектом, любой ценой продолжает осуществлять свои амбициозные планы. Все эти сомнения держали Родроуна в постоянном напряжении.