Как нетрудно догадаться, Игоря такие игры не очень-то привлекали. Но с мальчишками он так и не сблизился — просто так гонять туда-сюда машинки или мяч ему было явно неинтересно, да и с Алешей с двумя его друзьями у него сохранялось состояние напряженного нейтралитета. Он снова стал замыкаться в себе — пока Дара направо и налево командовала своими «дочками», он отходил в сторону и принимался, как правило, за рисование.
Но даже в рисунках его постоянно просматривалось влияние перемен в жизни и отношении к нему Дары. Как правило, он изображал человечков — довольно много и по-разному сгруппированных, причем некоторые из них постоянно оказывались в углах рисунка. Мне казалось, что он таким образом пытается выразить, что чувствует себя исключенным — как из Дариных игр, так и из сферы ее новых интересов. Судя по его подавленному виду, он уж точно не одну большую счастливую семью рисовал.
И даже когда Дара все же удостаивала его своим обществом и снова принималась тараторить без умолку, он слушал ее все с тем же мрачным видом и с выражением какой-то почти обиды на лице. А когда она снова отбегала от него, он временами пытался — по ее примеру — и себе некую благодарную аудиторию вообразить. Усаживался прямо на пол, обхватив руками колени и отвернувшись в сторону какого-нибудь угла, и принимался шевелить губами, глядя в одну точку ничего не видящими глазами, словно обиды свои кому-то изливал.
Дозваться его в такие моменты мне никак не удавалось — он делал вид, что не слышит меня, до тех самых пор, пока я прямо к нему не подходила. А у меня прямо сердце кровью обливалось на него смотреть. Однажды я даже не выдержала — сама как-то вечером позвонила Татьяне.
— Он и с детьми сам не свой? — тут же напряглась она.
— Да не с детьми, а без Дары! — объяснила я. — Она сейчас девчоночьи игры для себя открыла, а его вроде как бросила — а он так переживает, что на нем лица просто нет. Преданный он у вас получился — привязанности свои, как перчатки, не меняет.
— О господи, — выдохнула она, — что же нам с ним делать?
— Видишь теперь, что ничего хорошего не выйдет, если его от нее оторвать? — поддела я ее, не удержавшись. — Я тебе еще раз говорю — между ними не простая детская симпатия, вот и ревность появилась…
— Да не ревность это, а зависть! — рявкнула в сердцах Татьяна. — Он нам с Анатолием уже дырку в голове проел — извольте подать ему братика.
— Так… в чем дело-то? — навострила уши я.
— Нет-нет-нет! — мгновенно осадила она мой вспыхнувший интерес. — У нас с Анатолием этот вопрос давно обсужден и решен. Нам дай Бог Игоря на ноги поставить.
— Ага, — усмехнулась я, — а Гале с Тошей двоих поднять — нечего делать! Кстати, — вовремя вспомнила я старую обиду, — от меня-то зачем скрытничать было?
— Ох, Светка, — вздохнула она, — там столько проблем было — и есть — что тебе о них лучше не знать. А скольких поднимать — это их дело. Так же, как твое или мое. Ты-то сама на второго так и не пошла, — хмыкнула она.
— Так у нас же Дара появилась! — рассмеялась я. — Олежка и успокоился. А потом он у меня на работе каждый день два десятка колобков видел — и больше уже не хотел еще одного дома. — И вдруг меня осенило. — Слушай…
— Что? — тут же насторожилась она.
— Вы ведь все равно их забираете, а потом Дару с Тошей домой завозите? — Татьяна согласно угукнула. — Ну вот! Вместо того чтобы домой сразу ехать, зайдите к ним домой, хоть на полчасика — пусть Игорь на девочку посмотрит, повозится с ней вместе с Дарой.
— Да неудобно Гале постоянно мешать… — неуверенно протянула Татьяна.
— Ну, не каждый же день! — Мне все больше нравилась эта идея. — Пару раз в неделю — и они Гале девочку займут, и вы ее разговором отвлечете. А Игорю… Я тебе точно, по Олежке, говорю — только лучше будет, если к Игорю ощущение причастности к Дариной жизни вернется. Ты что хочешь, хоть головой о стенку бейся, но ему без нее очень плохо.
Татьяна раздраженно буркнула что-то на прощание, но хоть на этот раз слова мои, похоже, мимо нее не прошли. Недели не прошло, как Игорь явно повеселел. Я так поняла, что он с родителями не только после садика к Даре в гости заезжал, но они и выходные часто вместе проводили — и меня, например, совсем не удивило, что Галя, с ее щедрой душой, вовсе не тяготилась полным домом народа.
Оказалось, что у Игоря тоже неплохо получается с Дариной Аленкой играть, и они с Дарой снова начали уединяться в игровое время — чтобы похвастаться друг перед другом, кто быстрее догадался, чего малышке хочется, и кто лучше рассмешить ее смог. Причем Игорь уже не просто слушал, когда Дара придумывала, чем бы им сегодня вечером девочку развлечь, а без малейшего стеснения перебивал ее, если и ему интригующая мысль в голову приходила.
Убедившись в способности Игоря найти общий язык с ее младшей сестрой, Дара тут же включила его в свои «дочки-матери». Причем, как обычно, она не спрашивала ничьего согласия, но сумела сделать это так, что довольными остались как Игорь, так и другие девочки. Однажды в ее многочисленном детсадовском семействе появился бесконечно занятый папа — в его функции входило сидеть и рисовать с задумчивым видом, в то время как Дара гоняла вокруг его стола своих «дочек». И стоило одной из них возмутиться каким-то ее указанием, как она властно прикрикивала: «А ну тихо — папа работает!».
Я только посмеивалась, наблюдая за такими сценками — Татьяна может себя, конечно, знатоком смысла жизни и вершителем судеб воображать, но эта невозможная парочка, похоже, с самого детства учится и с младенцами управляться, и обязанности в семье распределять, и порядок строгий в ней поддерживать.
Сестру Дарину я впервые увидела — так же, как и ее саму когда-то — у нас на даче, когда мы снова на мой день рождения собрались. Очень милой девочкой она оказалась — рыженькой, уже кудрявой, белокожей и голубоглазой, спокойной и даже немного застенчивой. Красавицей она не была, как Дара с самого младенчества, но когда улыбалась — а улыбалась она часто — просто невозможно было не улыбнуться ей в ответ. Я чуть было не пошутила, что вот уже вторая дочь внешне ничего от Гали не взяла, но вовремя язык прикусила — незачем Дарино внимание привлекать к тому, что она ни на кого в своей семье не похожа.
Приехали Галя с Тошей, как обычно, с Татьяной и Анатолием — как только они все, с детьми, в машину вместились! И Марина, тоже как обычно, не смогла удержаться, чтобы не сострить по этому поводу.
— Слушай, не знаю, куда ты смотришь, — обратилась она к Анатолию с тревожно-озабоченным выражением лица, — но, по-моему, Тошу приструнить пора. А то — еще одно прибавление в семействе, и у тебя машина по швам разлезется.
Анатолий закашлялся, смущенно отведя в сторону глаза. Тоша саркастически усмехнулся.
— Обычно, Марина, — ответил он ей за Анатолия, — так громко говорит только зависть.
— А на твоем месте, — повернулась к нему Марина, — я бы краснела не от удовольствия, а от неловкости. Отец семейства — а все в пассажирах катаешься.
— Да ты на себя посмотри! — вспыхнул Тоша. — У самой три мужика в машине сидит, а она за рулем.
— Интересно, — протянула Марина, прищурившись, — кому же еще в моей машине за рулем сидеть? Правда, Анатолий? — одарила она его заговорщической улыбкой.
Тот только глаза закатил.
— Марина, отстань от него, — негромко бросил он. — Когда сможет, тогда и купит — нечего по любимой мозоли топтаться.
— Вот и я говорю, — согласно кивнула Марина, — что вместо того чтобы огрызаться, лучше бы он поинтересовался, с чего я этот разговор завела. — И, не произнеся больше ни слова, Марина развернулась и отошла к своим неизменным спутникам.
Тоша с Анатолием переглянулись — Анатолий удивленно пожал плечами и подозрительно нахмурился, а Тоша проводил Марину внезапно загоревшимися глазами и повернулся к детям.
У нас как-то сама собой такая традиция установилась, что во время наших встреч детьми, в основном, занимались папы, давая нам с девчонками возможность и отдохнуть, и столом, как положено, заняться. Мой Сергей поначалу просто следовал примеру Анатолия и Тоши, но Олежка наш уже приближался к концу младшей школы, и возня с малышами представлялась ему недостойным его возраста делом — ему все больше требовалась компания взрослых, и большей частью взрослых мужчин. Сергею тоже вдруг стало интересно общаться с нашим девятилетним сыном, и они, выйдя на улицу вместе со всеми, развлекались обычно отдельно от других.
А вот Тоша явно принадлежит к тем отцам, которым по душе самые маленькие. Не могу сказать, что Аленка затмила ему его прежнюю любимицу Дару, но он определенно чувствовал потребность малышки в заботе и защите и почти все время проводил с ней, оставив Дару на попечение Анатолия. И не только Анатолия — уж не знаю, как это Даре удалось, но только ее мужской антураж остался неизменным, если не качественно, то количественно. Вместо моего Сергея и Тоши теперь возле нее с Игорем и Анатолием постоянно крутились Максим и Киса, которые с не меньшей готовностью подчинялись повелительным движениям ее пальчиков.
Так, покушав, все и разбрелись: Сергей с Олежкой пошли в сад в шахматы (их последнее общее увлечение) играть, Анатолий с Максимом, Кисой и Игорем с Дарой возле бассейна устроились (возле — в тот год на майские еще прохладно было), Марина со Стасом уселись вдвоем (к полному удовольствию последнего) на скамейку возле гаража, перебрасываясь время от времени негромкими репликами, а мы с Татьяной и Галей на веранде остались.
А вездесущий Тоша метался между садом, где нужно было укачать Аленку, бассейном, где нужно было проверить, как дела у Дары, домом, где нужно было накормить и переодеть Аленку, машиной, где нужно было взять вещи для этого, опять бассейном… Он даже как-то возле Марины со Стасом остановился — наверно, чтобы удостовериться, что и у них все в порядке.
Марина, как и следовало ожидать, вспылила — окинула его надменным взглядом с ног до головы, резко встала, коротко бросила ему что-то и пошла к дому, кивнув в сторону бассейна поднявшемуся было вслед за ней Стасу. Покрутив головой, тот безропотно отправился в указанном направлении. Тоша остался на месте, переводя с расходящихся в разные стороны Марины и Стаса совершенно ошарашенный взгляд.
Когда Стас подошел к бассейну, Максим спросил у него что-то, тот коротко ответил, и Максим, также по-видимому неплохо знающий нрав Марины, поднялся и пошел к Тоше — судя по всему, инцидент сглаживать. Анатолий тоже насторожился, тревожно глядя ему вслед, но Максим увел Тошу в сад, и когда они вернулись, Тоша уже определенно успокоился — по крайней мере, на лице у него скорее мечтательная задумчивость, а не обида отражалась.
Марина же, вспылив, пришла, как обычно (как обычно, как обычно, дорогая моя!), в отличное расположение духа, и мы с девчонками — уже в полном составе — так и проболтали почти до вечера обо всем и ни о чем конкретно. Татьяна тоже на этот раз обошлась без своих истерик по поводу Игоря и Дары — то ли при Гале постеснялась зловещую Кассандру из себя изображать, то ли смирилась уже с их непреодолимой привязанностью друг к другу.
Но с установлением хорошей погоды время пошло как-то быстрее, и скоро подкатило лето, когда Игорю с Дарой — а заодно и всем нам — снова пришлось расстаться. В тот год не только майские, но и все лето выдалось прохладным, и мы на природу только один раз все вместе выехали. И пробыли там недолго — сильный ветер поднялся, и Галя с Тошей уехали, чтобы Аленку не простудить.
Кстати, Тоша к тому времени купил-таки машину. То ли не так уж немного он зарабатывал, как Галя рассказывала, то ли после появления второго ребенка еще одну работу нашел. И, похоже, влюбился он в эту машину точно так же, как все мужчины — метался он в тот день уже между тремя объектами обожания: Дарой, Аленкой и новой страстью на колесах, демонстрируя последнюю со всех сторон и Сергею с Олежкой, и Анатолию, и даже Максиму. Неподверженными типичному мужскому помешательству оказались только Стас с Кисой — а может, Тоша их попросил отвлекать Марину, чтобы она по привычке танком своей насмешливой критики по его сбывшейся мечте не проехалась.
И если ты это, Марина, вычеркнешь — значит, точно, правда глаза колет!
А если серьезно, Марина, то следующие пару абзацев можешь из книги выбросить — я их, скорее, для тебя пишу, тебе ведь в лицо не все решишься сказать. Очень уж меня к тому времени озадачивало это твое окружение. Какие-то они были… все наоборот. Я вот, к примеру, скорее бы от Стаса склонности к технике ждала, а от Максима — желания каждую минуту находиться рядом с тобой. А в Кисе (вот уж воистину настоящий мужчина-бухгалтер!) и вовсе никогда такого интереса к детям не заподозрила бы.
Но самое главное — ты тогда как-то изменилась. Ты ведь никогда прежде сотрудников в друзья не допускала — мужчин, да, но не в нашей компании, да и среди них кавалеров ты особо не жаловала, а эти — по крайней мере, Стас с Максимом — на роль просто твоих друзей явно не согласны были. То, что ты умудрилась всех их на равных правах рядом с собой столько времени удержать, меня как раз не удивляет, а вот с нами с Татьяной их познакомить… Для нас троих это ведь всегда большим шагом было — значит, важны они для тебя оказались. Без шуток, Марина, мне так приятно было, что ты, чуть ли не впервые в жизни, стараешься, чтобы твои новые друзья и нам понравились.
Ты бы еще и сама-то определилась, кто тебе больше по душе — не будут три взрослых мужика в вечных соискателях на руку и сердце дамы ходить. Но в вопросе выбора вы с Татьяной — как те две противоположности, которые всегда сходятся: она к нему спиной поворачивается, чтобы не мучиться, а ты все имеющиеся варианты заграбастываешь, тоже чтобы не мучиться. Нам-то, конечно, грех жаловаться — в отношении нас с Сергеем я точно знаю, что мы ни разу не пожалели, что ты их с нами познакомила, и остальные, по-моему — кто больше, кто меньше, но со временем с ними сблизились, и детвора тоже…
А, вот еще и насчет Тоши я уверена: к осени, когда Игорь с Дарой вернулись на свой последний дошкольный год, он с Максимом очень тесно общался. Может, после той вспышки Марины они как-то разговорились, вот и общий интерес к машинам обнаружился; а может, эту новую работу Тоша как раз через него нашел…. не знаю, но за Дарой Тоша тогда чуть ли не каждый день вместе с ним приезжал.
Заметила это не только я — Анатолий с Татьяной пару раз настороженно переглядывались, а Анатолий так и вовсе при таких встречах мрачнел. Мне кажется, это в нем ревность в отношении старого друга взыграла, а может, и давняя неприязнь к Марине (а через нее и ко всему ее окружению) проснулась. Но, к счастью, ненадолго — он всегда понимал, какое важное место мы с Татьяной и Мариной в жизни друг друга занимаем — и больше я никакого напряжения в нем не чувствовала.
Да мне, собственно, и некогда было к взаимоотношениям родителей приглядываться — в том году мы с ребятами начали усиленно готовиться к школе. И вот тут-то я и столкнулась с совершенно неразрешимой проблемой.
Игорь с Дарой с самого начала были куда образованнее других детей. Поэтому большую часть того, чему я должна была научить их, они уже знали, а остальное схватывали с той легкостью, которая приходит с привычкой учиться. Первое время еще ничего — пока мы с остальными детьми печатные буквы осваивали, Игорь, который, в отличие от Дары, уже умел писать слитно, прописными буквами, обучал ее этому умению. С арифметикой они оба были хорошо знакомы, но с ней было полегче — большинство детей цифры до десяти, которые они могут себе представить, достаточно легко усваивают.
А вот с английским сложилась интересная ситуация. Я точно знаю, что ни с одним из них дома иностранным языком никто не занимался — так что, казалось бы, они находились на одном уровне со всей группой. Ничего подобного! Они и его на одном дыхании осваивали — наверняка сказалось то, что они уже с одним алфавитом и с тем, как из букв слова складывать, разобрались.
Причем Игорь легче, чем Дара, новые слова запоминал и предложения с ними строил правильнее, но в силу своей природной сдержанности говорить не очень любил. А вот Дара, как обычно, без всяких комплексов чуть ли не сразу затараторила — и ее абсолютно не смущали ошибки, лишь бы выразить то, что ей хотелось сказать.
И произношение у них очень быстро выправилось — достаточно было пару раз повторить им слово, как они его очень близко к оригиналу воспроизводили. А потом и вообще чудеса какие-то начались — на отдельных словах стал вдруг у них проскальзывать французский акцент. Ну, у Игоря я еще могу понять — от Татьяны, после общения той с Франсуа, наслушался, а у Дары откуда? Наверно, он ей эти слова подсказывал, а она его произношение копировала.