Оставалось только бросить один ботинок и подождать, пока он сам попросит, чтобы бросили и второй. Стас, узнав, что мы задумали, решил подыграть нам — побросать этот ботинок из рук в руки, так чтобы для Тоши его падение уже просто долгожданным оказалось.
— Марина, так что ты там говорила? — обратился тот ко мне, в очередной раз проносясь с коляской мимо нас со Стасом.
— Что я говорила? — недовольно глянула на него я, как будто он перебил нас на самом интересном месте.
— Ну, про машину, — неловко замялся Тоша.
— Я говорила? — удивилась я, и старательно нахмурилась, словно припоминая. — А, это не я, это Стас что-то намекал.
— Я ничего не намекал! — замахал у меня перед носом пальцем Стас. — Я просто краем уха слышал, как Макс что-то себе под нос бурчал.
— Что бурчал? — напрягся Тоша.
— Не знаю, — равнодушно пожал плечами Стас. — Он сказал, что это не моего ума дело.
И он снова повернулся ко мне — явно, чтобы продолжить прерванную беседу. На лице у Тоши промелькнуло горькое разочарование.
— Как вы мне все надоели со своими амбициями! — сказала я, вставая. — Если есть, что сказать, нельзя это прямо сделать? — Я кивнула Стасу в сторону бассейна, от которого Макс нарочито неприязненно косился в нашу сторону. — А ну, давай — зови его сюда.
Судя по всему, это предложение Максу удалось-таки облечь в нужные слова. Когда они с Тошей вернулись в дом, на лице у того было написано не угрюмое смирение перед неизбежным, а сияющая благодарность.
Я еще потом Светке позванивала, и она подтвердила, что за Дарой Тоша каждый день с Максом приезжал. Анатолий, конечно, метал на них грозные взгляды, но от замечаний, вроде, удерживался. По крайней мере, Тоша Максу ни разу на него не пожаловался. Поначалу по дороге домой Тоша устраивался с Дарой на заднем сидении, отправляя Макса на место водителя. Но долго сопротивляться искушению он не смог, и вскоре на заднем сидении, с Дарой, оказался уже Макс, в то время как Тоша любовно сжимал в руках руль, изредка поглядывая в зеркало заднего обзора на то, что у него за спиной происходит. Поскольку Макс предпочитал слушать Дару, лишь изредка задавая ей наводящие вопросы, Тоша и вовсе успокоился.
И не только он. В тот год впервые мы все как-то разбрелись по своим жизням. Нет, традиционные встречи ни один из нас по-прежнему не пропускал, но все были действительно заняты, и долгие телефонные разговоры, к примеру, как-то незаметно ушли в прошлое. Светка всегда очень ревностно относилась к выпуску своих питомцев, и просто не могла ни о чем другом говорить. Из ее слов выходило, что Игорь с Дарой блестяще занимаются, легко опережая положенную программу. А когда у них обнаружились явные языковые способности, французским с ними начала заниматься — по выходным, как я поняла — Татьяна. И я думаю, у нее появилась, наконец, настоящая возможность убедиться, что общение с Дарой идет Игорю только на пользу.
Ну, а ангелы наши тоже делами были обеспечены — моими стараниями и под самую завязку.
А когда наши мелкие поступили в колледж, мой источник информации о них почти совсем иссяк. На несколько лет. Светка могла что-то рассказать о них только с немногих слов Олежки, Макс с Дарой, конечно, общался — но только с ней, Тоша разговоры о Татьяне с Анатолием поддерживал исключительно из вежливости, а их самих я видела всего-то пару раз в году. По телефону Татьяна рассказывала, в основном, об успехах Игоря в учебе.
Единственным, пожалуй, кто был в курсе их жизни в то время, был Тоша. Он и с Татьяной целыми днями в одном офисе просиживал, и Анатолий, вне всякого сомнения, руку крепко у него на пульсе держал. Если не на горле.
Глава 7. Неустойчивое равновесие Тоши
В первую очередь, необходимо отметить, что случаи появления единокровных исполинов до сих пор чрезвычайно редки, из чего невольно напрашивается вывод, что даже сами родители исполина начинают достаточно быстро осознавать всю глобальность, а зачастую и неразрешимость создаваемых ими проблем. Хотелось бы предположить, что основной вклад в предотвращение эпидемического роста численности исполинов на земле вносят их ангельские родители. Однако, ввиду неадекватного, как правило, поведения последних, собранные на сегодняшний день факты не могут быть признаны достаточными для однозначного подтверждения этой теории.
Однако, уже не вызывает ни малейшего сомнения то, что появление в смешанной семье второго исполина приводит к росту сложности ситуации в ней в геометрической прогрессии. В то время как вероятность случайной встречи исполинов и установления между ними тесных контактов все еще остается, к счастью, относительно невысокой, в случае рождения их от одних и тех же родителей их взаимный магнетизм, неопровержимо доказанный множеством других исследований, усугубляется типичными для человеческих единокровных потомков (называемых братьями для мужских представителей и сестрами для женских) единением, преданностью и взаимовыручкой, что приводит к риску возникновения в человеческом обществе совершенно нового образования, с отличными от принятых в нем целями, возможностями общения и видением своего места в жизни.
Кроме того, в вышеописанных условиях становится практически невозможным четкое разграничение областей исполнения должностных обязанностей направленных к каждому исполину наблюдателей, что неуклонно влечет за собой искажение результатов их исследований и ставит под сомнение их заключение в отношении возможности последующей интеграции исполинов в небесное сообщество.
(Из отчета ангела-наблюдателя)
В чем я полностью согласен с Мариной, так это в том, что наши записи, собранные здесь, должны получить самое широкое распространение. Разумеется, у нас там, наверху. Хочу сразу же уверить читающих, что к полномасштабному перевороту в наших отношениях с землей ни один из нас — подчеркиваю, ни один — не призывает. Для обычных людей наша история может представить разве что познавательный интерес, а до тех из них, кто принял наше существование — в любом объеме — информация через их ангелов дойдет. Откуда вывод, что именно их и нужно в первую очередь с ней знакомить.
Я бы, конечно, приложил эти записи к детальной докладной на имя руководителя каждого из нас — с тем, чтобы они прямо на рассмотрение контрольной комиссии попали, но Марина считает, что для достижения максимально полного и быстрого эффекта нужно идти в широкие массы. И, глядя на то, как перевернули человеческую жизнь социальные сети, волей-неволей приходится с ней согласиться. Стас тоже говорит, что рассмотрят такое дело в контрольной комиссии, возможно, и быстро, а вот насколько ее решения обнародуют — это большой вопрос.
Короче, попробуем действовать уже проверенными на земле методами и заодно посмотрим, не окажутся ли они подходящими и для нас. И поскольку делать это придется Анатолию, то хочу сразу сделать официальное заявление: я готов в полной мере разделить с ним ответственность как за сбор, так и за распространение информации по этому делу и прошу рассматривать написанное ниже как показания не свидетеля, а равноправного соучастника всех описанных событий.
Я настаиваю на своем праве участия в слушаньях контрольной комиссии наравне с Анатолием не только потому, что — так же, как он — вышел в свое время из невидимости, принял в полном объеме человеческий образ жизни и даже произвел на свет одного из получеловеческих-полуангельских детей, которые, собственно, и явились ядром последующего осознания необходимости перемен в нашем отношении к земле и ее обитателям. Дело в том, что перемены явно требуются и в нашем отношении друг к другу.
Здесь представлены записи представителей разных подразделений — направленных к людям с разными целями и испытывающих разное к ним отношение — которых объединяет только одно: они все оказались сведенными в одном месте на земле, знакомыми с одними и теми же ее обитателями и вовлеченными в одну и ту же многостороннюю проблему. И, как показывает весь их — наш — опыт, уважительные, но безличностные, ровные, но отстраненные взаимоотношения, принятые в небесном сообществе, на земле абсолютно не работают.
И я считаю, что одним из главных выводов из нашего опыта, является то, что пребывание на земле не отдельных ангелов, а их групп, позволяет им установить между собой связи, которые не только облегчают выполнение их заданий, но и открывают широкие перспективы их дальнейшей слаженной работы. В условиях небесного сообщества, с его строгим разделением труда и отсутствием форс-мажоров, приобретение такого опыта невозможно, в то время как он может способствовать сближению сотрудников различных отделов не только на профессиональной, но и на личностной основе.
Мое личное пребывание на земле является ярким примером вышеизложенного. На предложение Анатолия перейти в постоянную видимость я отреагировал поначалу типичным, ожидаемым от рядового ангела-хранителя и даже приветствуемым в их среде отказом — оно вызвало у меня настоящий ужас. Впоследствии, однако, продолжив работать в тесном контакте с ним, я увидел, сколько напряжения, ошибок и бесплодных метаний устраняет возможность простого общения с коллегой. Не говоря уже о взаимопомощи — как в земных условиях, так и в отдельных случаях недопонимания с руководством.
А когда мы столкнулись с необходимостью сотрудничества с представителями других подразделений — вплоть до исконных наших противников — обнаружилось, что совместное пребывание на земле практически сметает чуть ли не все издавна существующие между нами противоречия. Я абсолютно убежден, что видимое, пусть даже и кратковременное нахождение ангела среди людей следует только приветствовать — ничто не может сравниться с ним в укреплении чувства ангельского патриотизма. Возможно, стоит даже рассмотреть вопрос введения такого этапа в обязательный курс стажировки молодых ангелов.
Однако в нашей истории есть еще один момент, говорить о котором — с полной компетентностью — могу здесь только я. Мне лично он представляется ничуть не менее важным, чем возможная перспектива сплочения небесного сообщества, поэтому я хотел бы привлечь к нему как можно более широкое внимание. Речь идет о том, что мы выносим из своего пребывания на земле и как используем приобретенные там знания.
Я прекрасно знаю, что отчет о проделанной на земле работе составляют сами вернувшиеся оттуда ангелы, информация которых затем анализируется, обобщается, и таким образом корректируются по мере надобности рекомендации для последующих заданий — а значит, ответственность за своевременное информирование небесного сообщества о замеченных переменах в человеческой жизни можно вполне возложить на них. Но ведь согласно нашим же правилам еще до составления отчета память такого ангела очищается от всех несущественных, не связанных непосредственно с его миссией, деталей. А при последующей обработке его отчета изложенные в нем факты проходят еще один, как минимум, отбор на предмет их полезности и прямого отношения к нашим интересам. В результате, за пределами последних остается собственный прогресс человечества во всех сферах, не имеющих отношения к его духовному росту — в частности, в компьютерной области и, особенно, в области Интернета.
Я считаю своим долгом привлечь внимание небесной общественности к тому факту, что влияние последнего на рост самосознания людей, повышение степени их информированности, резкий скачок в числе способов их самовыражения на общепланетарном уровне — а значит, мгновенное объединение близких и размежевание далеких по духу обитателей земли — открывает и перед нами практически безграничные возможности в совершенствовании наших методов работы.
Внимательное отслеживание тенденций развития человеческого общества в любой точке земного шара и реакции отдельных его членов на любое событие позволяет намного быстрее определить объекты, требующие воздействия каких бы то ни было наших сил. При этом снимается необходимость в задействовании огромного числа наших сотрудников, кропотливо, год за годом, по крохам собирающих первичную информацию на местах. Более того, кроме традиционного закрепления ангела за тем или иным человеком, у нас появляется шанс воздействия на целые группы людей — все также невидимо, анонимно и не раскрывая своей сущности. Что касается карательных подразделений, то исследование многих форумов, в частности, политически-направленных, с легкостью позволит выявить особо яркие случаи проявления злобы, зависти и ненависти.
Мне кажется, что наша многолетняя, совместная с представителями как отдела по внешней защите, так и подразделения по альтернативному развитию человечества, и, смею утверждать, успешная деятельность по выявлению человеческих пороков позволяет однозначно признать такое направление работы перспективным. Если же ее результатов окажется недостаточно, то я обращаюсь к контрольной комиссии с настоятельной просьбой не подвергать после текущего задания мою память обязательной очистке и позволить мне во время последующих отправок на землю продолжить сбор фактов, свидетельствующих в пользу взятия нами на вооружение передовых человеческих технологий.
Фу, аж вспотел! Честное слово, жалко аналитиков, которые постоянно в таком языке варятся. Но нужно было все же с какой-то официальной части начать — даже если Анатолий наши записки только по рукам пустит, рано или поздно дойдут они до начальства, а тому лучше, чтобы взгляд сначала на привычные фразы упал — может, дочитают.
О том, как Анатолий обо мне узнал, выдернул меня из тихой и спокойной невидимости, помог мне отстоять мою Галю и по самые уши запихнул во всю их с Татьяной ненормальную жизнь, писать не буду. Руководству обо всем этом точно известно, а Стас говорит, что репутация у Анатолия в наших кругах уже давно скандальная. Значит, что бы там ни думала Марина о контрольной комиссии, информация о рассматриваемых ею делах в народ все же просачивается.
Что же касается той цели, с которой сам Анатолий взялся эти мемуары с нас собирать, скажу одно — из всей нашей компании он один как был, так и до самого конца остался истинным, самым настоящим ангелом-хранителем. Я тоже о своей главной функции не забываю, вот только ноутбук, подлец, временами отвлекает. А Анабель, к примеру, одного Франсуа явно мало — она и других людей вокруг себя собрала и настойчиво воспитывает. Как раз ее пример мне и подсказал мысль, что некоторым из нас неплохо было бы поле деятельности расширить. А вот у Кисы наоборот — его прошлый опыт навсегда убедил, что главное — жизнь подопечной сохранить. А кого она в этой жизни ногами пинает, даже если его самого — это дело десятое.
Для Анатолия же Татьяна всегда оставалась номером один. Для него она всегда была уникальным явлением природы, в котором воплотилось все лучшее из столь любимой им человеческой жизни — от абсолютной непредсказуемости до несокрушимой же преданности. Он и работой увлекался, и с другими людьми (не говоря уже про нас, ангелов) то дружил, то воевал, и сыном гордился, как индеец первым пером за ухом — но при малейшей угрозе… не то, что Татьяниной жизни, а даже просто спокойствию ее и благополучию, все эти побочные интересы слетали с него, как активация взломанной операционной системы после установки обновлений.
И поскольку сейчас ему явно несладко, хочу еще раз повторить — для всех, кто это читает, кем бы они его ни воспринимали — что с самого первого момента весь смысл его последнего пребывания на земле заключался в Татьяне. И еще раз в Татьяне. И только потом в том и тех, кто ее окружали. Да и она, сколько бы ни случалось у них размолвок, всегда считала его абсолютно неотъемлемой частью своей жизни. Что, собственно, и подтвердил еще раз конец этой истории.
А подробности, если они понадобятся, Анатолий сам расскажет — в скромном изложении его героических деяний рядом с ним никто еще никогда не стоял.
Мне же разумнее сразу перейти к тому моменту в этой истории, с которого начался — и до сих пор продолжается — весь сыр-бор.
По-настоящему крупные неприятности возникли у нас, когда родились Дара с Игорем. Поскольку Галя эти записки вряд ли когда-то увидит, буду называть Дару тем именем, которое она сама предпочитает. Привилегия называть ее Даринкой осталась только у Гали — и, к счастью, она даже не догадывается, что это и не привилегия вовсе, а, скорее, уступка материнской, а главное, человеческой неспособности признать ее право на самоопределение.