– Это мой выбор, – прошептал он. – Мой, а не их. Могу только надеяться, что и я для тебя стану единственным, Серафина.
Тут струящиеся в воде нити крови растаяли, а с ними ушло и прошлое.
Таласса посмотрела на Серафину.
– И ты еще раздумываешь, любит ли он тебя, глупая девочка?
– Я никогда об этом не думала, магистра, – сказала Серафина.
Она рассказала Талассе о личных каури, которые посылал ей Махди, и о том, как они перестали приходить.
– За последний год я получила только несколько очень официальных посланий, и больше ничего. А теперь… – Она умолкла.
Таласса склонила голову набок и переспросила:
– А теперь?
– А теперь, судя по тому, что говорят, он уже совсем не тот, в кого я влюбилась. По словам Тавии, он стал носить длинные волосы и серьгу в ухе. А Лючия говорит, что у него есть подружка, – несчастным голосом закончила Серафина.
– Лючия скажет что угодно, лишь бы тебя расстроить, уж я-то знаю. Она бы все отдала, только бы увидеть сегодня твой провал, поэтому ты непременно должна преуспеть. Ну же, давай еще поработаем над этой трелью и над…
Их прервал звук с шумом открывающейся двери.
– Серафи-и-и-и-и-и-и-и-и-ина! – пронзительно завопил кто-то.
Испуганная принцесса стремительно обернулась.
В вестибюль вплыла какая-то молоденькая русалка, облаченная в желтое сари. Концы ее блестящих, черных как смоль волос почти касались хвостового плавника, кожа отливала красивым бледно-голубым цветом. Следом за нежданной гостьей плыли слуги, сгибавшиеся под тяжестью позолоченных сундуков, украшенных лентами раковин и мешочков из тончайшего шелка.
– Великая Нерия, это еще к… – начала было Таласса.
Но Серафина мгновенно узнала лучшую подругу и, от радости забыв обо всех бедах, закричала:
– Ни-и-и-и-ила!
– Губковый торт! Вот. Ты. Где! – выпалила Нила. – Я привезла тебе сто-о-олько подарков!
Юные русалки подплыли друг к другу, обнялись и со счастливым смехом закружились на месте. Нила сделалась ярко-синей. Она была биолюминесцентом, как светящийся анчоус или сепиолиды[8]: когда Нила испытывала сильные эмоции или если поблизости находились другие биолюминесценты, ее кожа излучала чарующий свет.
– Принцесса Нила, вы не должны быть здесь, – отчеканила Таласса. – Мы отрабатываем заклинание! Как вы сюда попали?
– Тавия помогла! – широко улыбнулась Нила.
Таласса нахмурилась.
– Сколько же понадобилось мешков с конфетами бинг-бэнг, чтобы подкупить ее на этот раз?
– Два, – не моргнув глазом ответила Нила. – Плюс коробка с зи-зи.
Она выпустила Серафину, выхватила из шаткой груды симпатичную розовую коробочку и подплыла к Талассе.
– Мне так жаль, что я вас прервала, магистра, честное слово. Могу я преподнести вам зи-зи? – спросила она, открывая коробку.
– Не можете, – отрезала Таласса. – Я вижу вас насквозь. Меня вам не подкупить конфетами.
– Тогда как насчет чиллавонды или канджейяху? Вы же не откажетесь от канджейяху, они самые лучшие. Дворцовые повара готовили их три дня. В этих конфетах восемь слоев, при изготовлении их заколдовали пятью разными чарами, – соблазняла Нила, забрасывая в рот конфетку. – М-м-м! Криль[9] с наполнителем из водорослевой карамели… это же та-а-ак вкусно! Видите?
– Я вижу, что наши мысли витают далеко отсюда, – фыркнула Таласса, беря из коробки одну конфету. – Вы не должны беседовать долго, принцесса Нила. У вас есть минута-другая, не более – нам действительно нужно репетировать.
– Разумеется, магистра, – согласилась Нила. – Только минута-другая.
Таласса расслабилась и попробовала сладость.
– О! Ничего себе. Это бурые водоросли с карри?
Нила кивнула и протянула волшебнице следующую конфету.
– Морская слива с гребневиками и солеными яйцами краба. Это непреодолимо.
Таласса откусила половину конфеты.
– О, это очень вкусно. Полагаю, мы можем себе позволить получасовой перерыв, – сказала она, ее пальцы порхали над коробкой.
Нила протянула коробку волшебнице. Пока Таласса приказывала своим слугам-каракатицам принести ей чайник с чаем, Нила схватила Серафину за руку и потянула за собой. Они выплыли из вестибюля в широкую галерею, по обеим сторонам которой протянулись ряды окон: все они были открыты, впуская внутрь свежую воду.
– Шевели хвостом, подруга! – шепнула Нила, закрывая за ними двери. – Мой коварный план удался. Я подумала, что тебе стоит прервать вашу репетицию.
– Ты правильно подумала, – широко улыбаясь, ответила Серафина.
– Ой-ой. Опафаг на двенадцать часов, – сказала Нила.
Разумеется, к ним плыл никакой не опафаг, а дворцовый стражник.
– Ваше Высочество, у вас все хорошо? – спросил, подплывая, охранник. – В это время вы не должны быть в галерее без эскорта.
Серафина застонала. Личное пространство, уединение, время, которое можно провести с друзьями – она отчаянно тосковала по этим вещам, но во дворце получить их было почти невозможно.
– Белые акулы на девять часов, – прошептала Нила, кивая на приближающуюся стайку девиц, вооруженных швабрами и ведрами.
– Доброе утро, Ваше Высочество, доброе утро, – защебетали девицы, делая реверансы.
– Гигантский кальмар на шесть часов.
Это была Тавия.
– Серафина? Принцесса Нила? Почему вы плаваете по галерее, точно простые морские окуни? – Нянька заторопилась к принцессам, сердито на них поглядывая.
– Мы окружены, капитан. Боюсь, остается только одно, – вполголоса констатировала Нила.
Серафина хихикнула.
– Ты, наверное, шутишь. В последний раз мы делали это, когда нам было по восемь лет. И даже тогда у нас из-за этого были неприятности.
– Чур, я буду Жакоттой Делайе, – заявила Нила.
– Ты всегда забираешь Жакотту! – запротестовала Серафина. – Она самая лучшая пиратка!
– Не будь ребенком. Ты можешь быть Саидой Аль-Хурра[10].
Нила подплыла к одному из окон с северной стороны галереи, прищурилась и обратилась к Серафине:
– Покинуть корабль, помойное ведро! Кто последний доплывет до развалин, тот салага!
Именно эти слова она сказала Серафине, когда они были маленькими, играли в королев пиратов и вызывали друг друга на состязание.
Серафина подплыла к окну с южной стороны галереи.
– Твоя победа вилами на воде писана, трюмная крыса!
– Раз, два… три! – разом выкрикнули принцессы.
В следующее мгновение Серафина и Нила выскочили в окна и были таковы.
7
Нила явно вознамерилась выиграть гонку: она пулей пронеслась мимо шпиля и резко нырнула. Камнем полетела вниз, рассекая воду, проскочила под аркой, повергнув в шок плывущих навстречу высокопоставленных маталийцев, и стрелой полетела к развалинам дворца Мерроу. Принцесса плыла слишком быстро, но ей было все равно. Так чудесно скользить в воде, чувствовать себя сильной и свободной.
Серафине пришлось проплыть между башенками, потом под мостом, и теперь она догоняла подругу. Нила набрала головокружительную скорость, но Серафина не отставала. Они дотронулись до стены старого дворца – во всяком случае, до того, что от него осталось, – одновременно, а потом рухнули на груду коралловых водорослей, смеясь и задыхаясь.
– Я тебя побила! – прокричала Нила.
– А вот и нет! Это ничья!
– Ага, только я выиграла.
– Поверить не могу, что мы сбежали через окна. У нас огромные неприятности.
Нила не хуже Серафины знала, что побег через окно – это дурной тон. Хорошо воспитанная русалка входит и выходит через двери. Тетушка Ахади будет очень недовольна.
– Пусть так, но оно того стоило, – откликнулась Нила, извлекая из кармана две конфеты. – Держи. Фиолетовая губка с маринованным морским ежом. Это такая вкуснятина, ты не представляешь. Лучше, чем парни.
– Чем что? – переспросила Серафина, беря из рук подруги угощение.
– М-м-м, – промычала Нила, впиваясь в конфету.
Маталийская принцесса ела слишком много сладкого, она всегда так делала, когда нервничала – вот как теперь. Серафина наверняка спросит про него, это уж как пить дать. Что же ей ответить?
Нила потянулась – лежать на мягких водорослях было очень приятно – и стала смотреть вверх, в освещенную далеким солнцем воду.
– Как здорово наконец-то оказаться здесь, – сказала она. – Поездка была одной сплошной нервотрепкой. Драконы, на которых мы ехали, пугались при виде любой гуппи. Морские слоны, тащившие наши сундуки, дважды понесли. Я не могла спать, мне постоянно снились кошмары.
– Вот как? Что же тебе снилось? – спросила Серафина.
– Я уже и не помню, – ответила Нила. Она прекрасно помнила, но не хотела об этом говорить. Приснится же такая глупость. – У дядюшки Байлаала просто крыша поехала на почве Хищников. Все ждал, что Кархариас, их главарь, того и гляди выскочит откуда ни возьмись. А ведь дядюшка даже не знает, как этот самый Кархариас выглядит, да и никто этого не знает.
– Так на вас никто не напал? – встревожилась Серафина.
– Нет, все обошлось, ведь с нами было столько стражи. И все-таки я тебе передать не могу, как я обрадовалась вчера вечером, увидев шпили Лазурии.
– Как хорошо, что ты здесь, Нила, – сказала Серафина. – Не представляю, как бы я отправилась на докими, если бы тебя не было рядом.
Серафина все еще не спросила про него. Хорошо. Может, удастся оттянуть неприятное объяснение.
– Как успехи с заклинанием? Нервничаешь? Что наденешь? – спросила Нила.
– Так себе. Очень. Не знаю, – ответила Серафина.
Нила села, спугнув подплывшую было стайку любопытных игл-рыб.
– Не знаешь, что наденешь? Как же так можно? Я думала, к докими готовятся несколько лет!
– Мое платье – это дар Миромары. Над ним трудится лучший портной королевства. Только моя мать видела платье до испытания. И потом, платье тут не главное, – сказала Серафина.
– Что может быть важнее платья?
– Я буду творить заклинание, а не участвовать в конкурсе красоты. Это, знаешь ли, серьезное мероприятие.
– Подружка, нет ничего серьезнее конкурса красоты. Жизнь – это один большой конкурс красоты. По крайней мере, моя мама всегда так говорит, – заявила Нила. – Не могу дождаться, так хочется поскорее показать тебе мое платье. Оно просто непреодолимо. Темно-розовое сари: полотно из морского шелка, а по верху и низу юбки – отделка из крошечных кусочков перламутра, нашитых на тюль. Я хотела, чтобы оно было ярко-синего цвета, но моя тетя настояла на розовом. Я его сама сделала.
– Неправда.
– Правда. Клянусь. Только тс-с-с, никому не говори. Знаешь ведь, как с этим обстоят дела в Матали. Не дай боги, особа королевских кровей вдруг надумает рукодельничать, – грустно сказала Нила.
– У тебя неприятности с родителями? – спросила Серафина, сочувственно глядя на подругу.
– Это еще мягко сказано. Мы неделями из-за этого ругались. Скандал века. Держу пари, я съедала по двадцать коробок зи-зи ежедневно.
Нила мечтала стать дизайнером, но ее родители ни за что не позволили бы своей дочери такое баловство (как и любое другое). Ведь она же маталийская принцесса, а маталийская принцесса должна красиво одеваться, хорошо выглядеть, в один прекрасный день выйти замуж – вот и все. Однако Ниле хотелось большего, гораздо большего. Яркие цвета заставляли ее сердце биться быстрее. Ткань в ее руках оживала. У принцессы Матали были энтузиазм и талант, и она хотела их использовать.
Серафина взяла подругу за руку.
– Мне жаль, Нила.
– Да ладно. Раз я не могу быть дизайнером, так хоть сделаю вид.
– Ты и есть дизайнер, – с неожиданным жаром возразила Серафина. – Работа дизайнера – создавать красоту, а именно это ты и делаешь. И не важно, нравится это другим или нет.
Нила улыбнулась. Верная, точно львиная скорпена-ерш, Серафина всегда была готова броситься на защиту тех, кого любила. Одна из многих причин, по которым Нила обожала подругу.
– Надеюсь, Алитея не любит розовое. Не хочу, чтобы она подумала, будто я – большая вкусная конфета зи-зи, – сказала Нила. – Она действительно десятифутовой высоты?
– Да.
– Ага, совсем как… а почему?
– Квиа Мерроу декревит.
– А зачем нужно это длинное, заковыристое заклинание?
– Квиа Мерроу декревит.
– А зачем приносить обет жениху в шестнадцать лет? Это просто Средние века какие-то. Погоди-ка… дай я сама угадаю.
– Квиа Мерроу декревит.
– Серафина, но ведь Мерроу так постановила примерно сорок столетий назад. С тех пор немало воды утекло, ты не находишь?
– Нахожу. Поверь, Нила, я прослушала очень много каури об истории Атлантиды и о жизни Мерроу по самым разным учебным курсам, но так и не поняла, зачем она установила свои странные постановления. Вся эта ерунда с докими – это полное варварство и пережиток прошлого. Оно действительно было нужно в те времена, когда жизнь была коротка и полна опасностей, а принцесса должна была быть готова править государством в самом юном возрасте, – сказала Серафина. – Самое чудное в этой церемонии то, что меня объявят взрослой и подходящей для того, чтобы править, а я имею о правлении примерно такое же представление, как о полете на Луну. Я даже собственным двором управлять не в состоянии.
Она тяжело вздохнула.
– Что? Что случилось? – спросила Нила, встревоженно заглядывая подруге в глаза.
– Мой двор, – Серафина состроила гримаску. – Есть одна русалка… Ее зовут Лючия.
– Я ее помню, – кивнула Нила. – Когда я была здесь в прошлый раз, моя кожа только-только начинала светиться, так эта девица мне сказала, что я похожа на противотуманный фонарь – в самых куртуазных выражениях, разумеется.
– Это похоже на Лючию, – вздохнула Серафина. – Знаешь, Нила, она кое-что сказала про Махди.
«О нет. Пора менять тему разговора», – подумала Нила и предложила:
– Слушай, а давай поплаваем! Почему бы нам не прогуляться над развалинами, не размять хвосты? А по дороге можно поговорить.
Нила потянула Серафину за руку. Они поднялись с груды коралловых водорослей и проплыли через полуразрушенный дверной проем. Время сурово обошлось с древней аркой. Стены старого дворца обвалились, а вместе с ними и крыша. Мозаичные полы скрылись под какими-то обломками, зарослями анемонов и кораллов. В помещении, некогда бывшем тронным залом Мерроу, по-прежнему устремлялись ввысь колонны из синего кварца – остатки былого великолепия.
– Ты обязательно должна увидеть рубиновое ожерелье, которое я сегодня надену. Оно принадлежит моей матери. Совершенно непреодолимо, – заговорила Нила, когда они поплыли бок о бок. Она болтала, изо всех сил стараясь увести разговор от Махди.
– Как поживают твои родители? – спросила Серафина.
– Отлично! Сказочно! Шлют наилучшие пожелания и сожалеют, что не смогли приехать. Но кто-то должен присматривать за государством в отсутствие дяди Байлаала.
– А как дела у императора и императрицы? И у твоего брата и… Махди?
– Просто прекрасно. Правда, сегодня я их еще не видела. Вчера вечером мы расстались около восьми. Я так устала, что сразу отправилась в свою комнату и завалилась спать. И все остальные сделали то же самое.
– Нила…
– О! А я рассказывала тебе, как мы в последний раз ездили с государственным визитом? Ха! Такая забавная вышла история, – сказала Нила и принялась торопливо и подробно рассказывать.
Серафина слушала вполуха и наконец перебила подругу.
– Так, э-э-э… как дела у Махди?
У Нилы сжалось сердце, улыбка сползла с лица.
Серафина остановилась.
– В чем дело?
– Ни в чем, – живо воскликнула Нила. – У Махди все хорошо.
– Хорошо? У моей двоюродной бабушки Берты тоже все хорошо. Чего ты недоговариваешь?
Нила вытащила из кармана еще одну конфету.
– Ой, это такая вкуснятина. Засахаренный плоский червь с медовым взморником[11]. Попробуй! – предложила она подруге.