***
Моя история началась задолго до сегодняшнего дня. Она началась за несколько лет до моего рождения, когда мужчина, которого я вынуждена называть отцом, впервые задумался, как защитить свою любимую драгоценную шкурку от собственной глупости. И ему не пришло в голову ничего лучше, как зачать меня на стороне.
– Анита! – позвала меня приемная мать, и я поспешила выйти из своей комнаты, чтобы проводить ее на работу. Не успела я подойти, как она налетела на меня, обняла, поцеловала в щеку и попросила. – Сделай вчерашние коктейли. Сегодня ко мне придут девочки работы. Я закажу еду. Себе тоже можешь что-нибудь заказать. – Она посмотрела на часы, еще раз чмокнула меня в щеку и, прежде чем упорхнуть, закончила. – Я полетела. Не скучай, дорогая!
Дверь за Мариной Васильевной захлопнулась, и мне не пришлось даже закрывать. Благодаря летним каникулам, я была совершенно свободна и никуда не спешила. Так что для меня не было проблемой заняться подготовкой к выполнению небольшой просьбы, тем более, что Марина Васильевна ответственно выполняла взятые на себя материнские обязательства.
Мне было уже восемнадцать, но она не выгнала меня из квартиры и не отказалась содержать, пока я не окончу университет и не найду работу. И я все равно не могла называть ее мамой. Марина Васильевна взяла меня из детского дома сразу после развода ради материнского капитала, который вложила в первый взнос на ипотеку, и мы с моим сводным братом получили каждый по личной комнате.
Счастье было недолгим, и спустя всего несколько месяцев мы с Мариной Васильевной остались вдвоем. Ее бывший муж, шантажируя сыном, проиграл в суде на определение места проживания ребенка. А еще через полгода проиграл второй суд по обвинению в его убийстве. Проблемы с алкоголем начались и закончились в один нехороший субботний день, а в воскресенье началась ремонтная эпопея длительностью в шесть лет.
Именно по столь великому событию, как завершение ремонта в теперь уже двухкомнатной квартире со студийной кухней-гостиной, были приглашены две подруги с работы. Мне приглашать было некого. В школе я умудрилась ни с кем не подружиться и ни в какие кружки не ходить. Большим минусом для адаптации в коллективе был мой возраст. Я старше одноклассников на два года из-за некоторых проблем, поэтому в следующем году я пойду в одиннадцатый класс, а не на третий курс.
Развернувшись, я потопала на кухню, где меня уже ждали бутылка белого рома, два килограмма свежей садовой клубники и пакет с лаймами и киви. Видимо, в магазине была акция, и фрукты шли по одной цене. Марина Васильевна специально забежала на обеде в магазин и домой, чтобы принести ингредиенты для коктейля. Смешивала и варила я словно профессиональный бармен или повар! Врожденный талант!
Готовить сами коктейли до прихода гостей я не видела смысла, поэтому озаботилась только варкой клубнично-имбирного сиропа. Остальное я буквально в считанные минуты приготовлю перед подачей. Главное, что все ингредиенты аккуратно лежали в холодильнике в быстром доступе. Клубника, сироп, ром, лаймовый сок, свежая мята и в морозилке порционный лед в кубиках.
Мне нравилось жить с Мариной Васильевной, и меня нисколько не заботило, что она удочерила меня ради материнского капитала. Я была ей благодарна за все и со страхом ждала окончания школы, когда придется выбирать будущую профессию. Любая официальная работа сопряжена с общением, а общаться с людьми я была все еще не готова. Я могла только отсрочку получить на пять-шесть лет, пока университет не окончу. Пойти на бюджет с моими знаниями не составит труда.
Помимо смешивания коктейлей и других съедобных вкусняшек, я любила книги. На виртуальной книжной полке моего ридера, подаренного на пятнадцатый день рождения (еще во время бракоразводного процесса), стояли если не сотни, то многие десятки купленных книг. Я немного подрабатывала на фрилансе написанием рефератов, и мне хватало на чтение впритык.
С удовольствием устроившись на кровати и подоткнув подушку повыше, я залипла в ридер на несколько часов, пока меня не отвлек звонок в дверь. Хоть время было уже «то самое», когда рабочий день уже закончился, но все еще рано для возвращения домой. Это, должно быть, курьер, – вспомнила я слова Марины Васильевны, а также то, что для себя ничего не заказала. Не хотелось.
Отложив ридер, я вышла из комнаты и пересекла коридор. В глазке я увидела двух мужчин в униформе управляющей компании и задумалась. Что случилось? Вроде бы все в порядке. Тогда я посмотрела еще раз, и один из мужчин как раз позвонил в звонок снова. Но больше всего меня смутила вторая нашивка «служба газа», ведь в нашем районе не было газифицированных плит. Мы не платили за газ, и никто его в наш дом не подводил.
Третий звонок я благоразумно проигнорировала, быстро-быстро набирая смс «К нам в дверь ломятся странные дядьки. Из газовой службы». Четвертого звонка уже не было. Мне показалось это большой странностью, и я еще раз посмотрела в глазок. На площадке никого не было. А из-под двери в мою квартиру валил сизый дым. Пожар? Дымовая граната, чтобы выманить меня из квартиры? Что мне делать?!
Какой еще пожар, если мы с Мариной Васильевной только-только шестилетний ремонт завершили? Я не на шутку перепугалась и снова посмотрела в глазок. В подъезде никакого задымления не было, а у меня уже весь коридор провонял! Значит, либо газовщики какую-то трубку под дверью просунули (кусок железной двери откусили что ли?), либо у меня поехала крыша – утром батарею в кухне докрашивала краской с ужасным запахом. Еще и сироп готовила в кухне. Могла надышаться. Я к запахам крайне чувствительна.
Через полторы минуты все окна в квартире были открыты (на восьмой этаж, я надеялась, лже-газовщики подняться не смогут, если не умеют летать). Дым проникал в другие комнаты, но не выдувался. Я включила напольный вентилятор, но сизому (точнее уже синему) дыму хоть бы хны. Тогда я пошла в кухню проверять бутылку с ромом для коктейлей Марине Васильевне и ее подругам с работы. Вдруг она «опустела», а я и не заметила, пока готовила сироп?
Вроде бы бутылка как была полной, так и осталась. Даже не открывалась ни разу. И почему я сомневаюсь в чистоте собственного рассудка? Потому что дыма стало еще больше, и из коридора доносится грохот. Словно дверь выломали. Я уже не знала, за что мне хвататься и как защищаться. Я даже не знала, хотела ли я, чтобы Марина Васильевна поскорее пришла, или ей лучше здесь не появляться?
Из доступных средств самообороны – бутылка рома. На новую сковороду не хватило денег, а старую я не то что одной, двумя руками не подниму. За нож хвататься тоже страшно. Сама же пострадаю за «превышение самообороны». Не хотелось бы оказаться «самадуравиноватой» в ситуации, где я вроде изначально ни в чем не виновна.
В синем с сиреневым оттенком дыму заиграли золотые звездочки, и я поняла, что у меня совершенно точно поехала крыша. Хотелось вскрыть бутылку и выхлебать столько рома, сколько смогу, чтобы уж точно отключиться. Наутро будет болеть голова, зато все галлюцинации высплю. Останавливало чувство вины перед Мариной Васильевной. Она ведь для себя и своих подруг ром покупала, а не для меня.
С телефоном в обнимку я прячусь в шкафчик кухонного гарнитура. Я достаточно маленького роста и толщины, чтобы влезть в широкий шкафчик тумбочки под кофеварку. В полной темноте я выключила звук у смартфона и стала написывать всем, чьи номера у меня были, что ко мне в квартиру вломились газовщики. Пусть уж лучше на обследования отправят, чем я останусь одна. Тем более что номеров у меня раз-два и обчелся.
Первой написала Марина Васильевна, что она будет через несколько минут. Я надеялась, что мирного соседа, постоянно выпивающего на лавочке во дворе, потому что жена дома не разрешает, Марина Васильевна позовет с собой. Несмотря на покорный нрав, выглядел сосед впечатляюще и уже который год гонял малолетнюю шпану, чтобы не мусорили рядом с его лавочкой.
Я старалась не дрожать и не издавать ни звука. Не могла у меня так знатно поехать крыша без причины! Я ведь не пью, не курю и всякую дурь не принимаю. Никакие наследственные психические расстройства не были выявлены за двадцать лет моей жизни. Никаких трагедий в последнее время не случалось и никаких триггеров не активировалось. Разве что завершение ремонта, который на шесть лет поглотил меня с Мариной Васильевной, могло спровоцировать возвращение страха быть убитой ее бывшим мужем, как их общий сын и мой сводный брат.
Если мне покажется, что в дыму шнырял силуэт тощего, как глист, бытового инвалида мужского пола, ревнующего даже к микроволновке и дивану, то у меня точно поехала крыша по старым тревогам. Марина Васильевна спивалась недельку, эмоции выводя с естественной нуждой, а я их, по всей видимости, копила. А с последним штрихом в ремонте мою эмоциональную копилку разорвало.
Тем не менее, мне казалось, что я слышала мужские голоса. Это не был пропитый с хрипотцой голосочек внушительного соседа и не командирский тон маменькиного сыночки-детоубийцы. Я не знала этих голосов. Возможно это были соседи, ведь я никогда не интересовалась, с кем жила по соседству. Но что соседи могли забыть в моей квартире, предварительно выбив железную дверь? Это ж какую силищу надо иметь!
Минуты тянулись невероятно долго, а экран смартфона неожиданно погас, н а прощание подмигнув картинкой разрядившегося аккумулятора. Как не вовремя! Ну, ничего. Мне всего лишь нужно чуть-чуть подождать. Марина Васильевна не дура и обязательно позовет с собой соседа. Я видела его на лавочке, когда открывала окна. Нужно всего лишь немножко подождать. Немножко. Подождать.
Я прислушалась к голосам и поняла, что язык, на котором разговаривали незнакомцы, мне точно также незнаком, как и они сами. Появление иностранцев-газовщиков в нашей с Мариной Васильевной провинциальной квартире сводилось к нулю, значит у меня точно крыша поехала. Значит, все хорошо. По крайней мере, моим жизни и здоровью никто не угрожал. А голову… а голову всегда можно вылечить, если только не шизофрения.
Маленькая золотая звездочка, какие я видела в дыму в коридоре, ярким всполохом протиснулась между дверцами тумбочки, и нокаутировала меня прямо в лоб.
***
Голова перманентно болела, словно я несколько часов провисела ногами вверх. Может оно так и было, ведь я не чувствовала под ногами твердую опору. Я чувствовала прохладу окружающей среды, полное безветрие и небольшую влажность. Мои глаза оставались закрытыми, и я не спешила показывать, что я очнулась.
Место, где я находилось, точно не было нашей с Мариной Васильевной квартирой. Наша квартира пахла свежим ремонтом и радиаторной краской, не успевшей выветриться за несколько часов. Я предполагало, что оно также не было отделением скорой помощи. Здесь было тихо и не было резких запахов, как то было в любом медучреждении.
Снова незнакомые мужские голоса. Мне казалось, что они были теми же самыми, какие чудились мне в квартире. Я с небольшими трудностями разбирала слова, хотя язык мне был совершенно незнаком. Кто они такие? Куда они меня принесли? Зачем похитили? Почему им понадобилась именно я?
Моя одежда все еще была на мне, судя по ощущениям. Было бы хуже, если бы меня схватили в короткой пижаме, а не в джинсах с футболкой. Хотя лучше бы меня вообще не похищали. Марина Васильевна с ума сойдет, когда увидит выбитую дверь и не найдет меня. Мне за себя страшно, но ее жальче. Она столько для меня сделала. Мы друг другу самые близкие люди.
Что-то заскрипело. Этот звук напомнил мне звук открывания железной двери кабинета ОБЖ, расположенного в подвале. В мыслях пролетали самые ужасные предположения, зачем меня могли похитить. Порнография? Работорговля? Насилие, не связанное с сексуальными девиациями?
Меня усадили на что-то крепкое и с высокой спинкой. Кажется, это был деревянный стул. Только сейчас я поняла, что все это время меня кто-то нес на плече. Тело до того онемело, что я совершенно не ориентировалась в пространстве. И тем не менее я вполне могла осознавать, что одежда на мне та же самая, хотя глаз не открывала. Чудеса, да и только.
Меня хлестнуло по лицу водным потоком, и тогда я дернулась и открыла глаза. Но ничего не увидела. Глаза словно заволокла темная пелена. Меня же не ослепили? Я не чувствовала боли и боялась, что мое тело могло быть таким нечувствительным из-за обезболивающих медикаментов. Меня похитили, чтобы поделить на органы и продать на черном рынке?
Последнего предположения я боялась сильнее всего. Если меня похитили, чтобы разобрать на органы и продать их, то мои шансы спастись стремительно падали до нуля с каждой последующей минутой. Меня не связали, но я чувствовала, что мои похитители все еще присутствовали где-то рядом.
Я слышала шарканье их шагов и негромкие, мерзкие голоса, пока они переговаривались между собой. С моего лица и волос на вымоченные футболку на груди и джинсы все еще стекали капли воды, которой меня «разбудили».
На какое-то время я даже забыла, что ослепла. Так сильно меня охватил страх приближающейся смерти. Но я не хотела умирать. Я хотела жить. Услышав шаги походки, не принадлежащей ни одному из моих похитителей, я вздрогнула и подняла голову.
Новый мужчина задал какой-то вопрос. Я поняла это по интонации, но не могла перевести на русский язык. Лингвистика никогда не была моим сильным местом, но то, что я даже близко не могла предположить, на каком языке переговаривались похитители, говорило о многом.
Меня ощутимо стукнули по лбу так, что я откинулась на жесткую спинку стула. Зато зрение стало понемногу проясняться, что порадовало и напугало меня одновременно. Что со мной сделали такого, что я не могла видеть? Накачали какими-то веществами?
В пустом темном помещении нас было двое. Возможно еще кто-то стоял сбоку или у меня за спиной, но я их уже не видела. Зато передо мной в нескольких шагах возвышался статный мужчина, чем-то отдаленно похожий на политика или бизнесмена. Выбритый, красиво одетый и хорошо пахнущий. Он резко контрастировал с окружающей обстановкой.
Мужчина вынул из кармана мой смартфон и что-то невероятно медленно набирал на виртуальной клавиатуре. Мне казалось, что это мой смартфон, ведь он невероятно похож на него. Затем мужчина подсунул мне смартфон буквально под нос с гугл-переводчиком на экране. Здесь есть интернет? Хорошо. По крайней мере, меня не вывезли за пределы зон доступа.
«На каком языке ты понимаешь?» – значилось в поле для перевода. Мне, судя по всему, предлагали выбрать язык для взаимодействия. Хорошо ли это или плохо? Почему-то я не могла сказать наверняка.
Я кивнула. Язык онемел, и я словно потеряла дар речи. Немудрено. Из-за испытанного шока я могла бы не только зрения и голоса лишиться. Хотя сам факт, что со мной вошли «в контакт» возрождал надежду, что меня похитили все-таки не торговцы органов с черного рынка. Только бы не сутенеры, переправляющие ни о чем не подозревающих девушек для «работы» заграницу. Я по телевизору видела!
Мужчина подмахнул смартфоном, как бы говоря, чтобы я ответила ему, раз не могла вымолвить ни слова. И я написала самый главный вопрос, который следовало задать в моей ситуации: «Зачем я вам нужна?» Все остальное: и «кто вы такие?» и «когда вы меня отпустите?» не имели никакого значения.
Стоило только подумать, чтобы протянуть смартфон с ответом, как у меня выдернули его из рук и с минуту набирали всего три буквы: ж, д, и. Русский язык иностранцу был чужим, но знакомым. Возможно, хорошо знакомым. Точно сутенер какой-нибудь. Я ведь симпатичная. Красивая даже. И слабая. В драке даже против одного бугая не выстою.
Смартфон снова отобрали и возвращать не собирались еще долго. Мужчина, так и не соизволив представиться и объяснить, кто он такой, отошел немного в сторону, чтобы без моего пристального взгляда набрать очередную реплику. Встать за ним я не смогла. Я была настолько обессилена, что мне казалось, будто я была связана невидимыми веревками. В существование «невидимых веревок» я не верила.
Я совершенно точно не видела его раньше. Никогда в жизни. Мог бы это быть один из дружков бывшего мужа Марины Васильевны? Тогда откуда у мерзавца друг-иностранец? Или интернет любых уродов вынесет? Еще познакомиться и встретиться поможет. Это была единственная разумная идея, но… почему спустя шесть лет? Со дня вынесения приговора прошло уже больше шести лет!
Ожидание продолжалось. Я изнервничалась вся, в уме прикидывая, как далеко меня успели увезти, пока я находилась без сознания, и есть ли у меня хоть какие-то шансы успешно сбежать. Если предположение о сутенере окажется правдой, то мне нужно сбежать до того, как меня переправят через границу. Так что о «решаться» даже вопроса не стояло. Для меня все было решено.