Мара была небольшим великаном. Ее рост едва превышал пятнадцать футов, а самые высокие из сородичей могли достигать всех семидесяти. Мара знала, что это неспроста, ее род шел от самого великого Оро, проклятого когда-то богом за неповиновение. Ее род чтили, к нему относились с уважением, как и ко всем остальным собратьям, только рост Мары от этого не изменялся. Ей было нелегко управиться с обычной работой сородичей, она не поспевала за ними, и потому ее освободили от тяжелого бремени зашивания земных разломов и переноса гор. Ей оставили самую несложную работу, которую только смогли найти: Мара выкладывала холодные берега ледяного океана камнями, чтобы сдержать поглощение суши водами. Непростое бремя для нее, требовавшее много сил, но Мара была упорным великаном и не сдавалась. Ей нравилось ее занятие, оно приносило умиротворение, а еще водную гладь можно было созерцать часами, всматриваясь в тяжелые низкие облака. Изредка мимо проплывали острые куски льдин, цепляясь холодными выступами за горизонт, и тогда Мара загадывала желание. Она хотела, чтобы у нее появился друг.
В один день, когда небо было хмурым, а дождь все никак не начинался, волны принесли к суровым северным берегам неожиданного гостя. Его тело было прозрачным, как у медузы, а сам он не весил ничего. И только бесформенные изредка двигавшиеся части тела могли сказать о том, что это существо было живым. Мара с трудом заметила его, чуть не накатив сверху огромный камень, но вовремя остановилась. Она подняла существо на широкую мозолистую ладонь и всмотрелась ближе. Казалось, оно тяжело дышало, будто вот-вот собиралось испустить дух. Мара осторожно прикрыла его второй ладонью и громко свистнула. Будто из ниоткуда из-под камней начали вылезать ожившие маленькие кусочки травы и мха. Перебрав паучьими лапами, они резво вскарабкались вверх по телу Мары, плотно облепили ее ладони, сложенные ковшом. Их черные глаза-бусинки с интересом уставились на неизвестное существо в ожидании очередного вздоха. Когда безвольное тело слегка приподнялось, они свалились к нему вниз, прижавшись теплыми спинами к прозрачной коже. Маленькие теплые шарики окружили незнакомца, окутав нитями красной энергии. Именно в этих неприглядных на вид существах крылся секрет долголетия великанов, которых в нужный момент всегда могли подлатать и вернуть в прежнее состояние. Жизненная сила словно ток наполнила прозрачное тело, заструилась по его венам. Постепенно формы существа стали осязаемы, внутренности наполнились мягким золотым свечением. Прошло несколько часов, прежде чем лечение принесло плоды. За это время Мара ни разу не шевельнулась, не дав прервать волшебное действо. Когда дело было сделано, маленькие помощники рассыпались прахом. Их век был недолог, они отдавали самих себя в услужение другим, для этого они и рождались. Существо в ладонях, теперь напоминавшее маленького принца фей открыло прозрачно-серые глаза.
— Где я?
Оно село, свесив прозрачные ноги сквозь толстые пальцы. Мара беззвучно открыла рот, с ее языка слетело несколько громких неразборчивых звуков. Великаны не умели общаться на стандартном наречии, им это и не требовалось. Между собой они понимали друг друга без слов. Мара осторожно поднесла гостя к своему лицу, внимательно разглядев почти незаметные прозрачные крылья, после медленно и аккуратно ссадила его на плечо, чтобы лучше слышать.
— Как я здесь оказался? — запричитал он, а после заплакал: — Я хочу домой!
Мара подошла к самой кромке воды, заметив мелькнувший вдалеке знакомый хвост. Опустившись в воду по грудь, она остановилась у скальных обломков, торчавших уступом над синей гладью. На них вскарабкалась русалка, чей хвост до пояса покрывала рыбья чешуя, а на человеческих руках между пальцами имелись пупырчатые перепонки. Ее длинные темные волосы прилипли к голой спине, а голову украшал коралловый венец.
— Мара, — небесный голос был приятен уху, — у тебя занятный гость? Дай мне поглядеть на него, подойди ближе, дитя атлантов.
Русалки любили теплые воды, но эта была исключением. Она часто приплывала к северным берегам, чтобы составить Маре компанию. Так Мара узнала свое имя: при рождении имена великанов отпечатывались на их теле, но они не умели читать или писать, как и говорить. Русалка же стала называть Мару по имени, и это было приятно.
— Какая милая крошка, — проворковала русалка, — как тебя зовут?
Прозрачное существо на плече оживилось, подпрыгнуло, гордо расправив небольшие крылья.
— Я Ютер, южный ветер, — гордо заявил, но после поник. — И я не знаю, где я.
Русалка в задумчивости хлестнула плавником по набежавшей на камень волне.
— Южный, говоришь? Ты далеко от дома, нежный цветок солнца. Что произошло?
Незваный гость нахохлился будто встрепанный воробей.
— Это все мой отвратительный братец, Джонни, северный ветер, — с досадой вскрикнул в ответ. — Он пригласил меня сыграть в прятки, и я отлично спрятался, а он меня не нашел! А когда я пошел его искать, то наткнулся на остров, затерянный в морской тиши, — помолчал и растерянно добавил: — А дальше ничего не помню.
В длинных волосах затерялась тина и ил, русалка принялась вычесывать их тонкой косточкой, которую до этого держала припрятанной за ухом.
— Ох, бедняжка. Тебя пленил Авалон, вот уж непоседливые фейри, не дают близко подойти к их дому. Еще и воспоминания забрали. Ты дорогу домой помнишь?
Ютер открыл рот, чтобы уверенно выпалить ответ, но вдруг передумал и грустно покачал головой. Прекрасные переливающиеся в солнечных лучах крылья опечаленно поникли вниз.
— Не выживешь ты здесь.
Русалка томно обмахнулась плавником, замолчав. Маре стало жалко несчастное создание, она потянулась к русалке, подняв руку вверх и промычав невнятный призыв о помощи.
— Что? Доплыть до Авалона? Ты что, они же всех нас одурманят, эти гадкие порождения природы.
Мара стояла на своем, и русалка сдалась, хлестко откинув волосы назад.
— Но мы должны быть осторожны, дитя атлантов. Я проведу тебя по верхним слоям, но внизу, на самом океанском дне, ты будешь в одиночестве. Тело мое не способно выдержать плаванья там.
Ютер порхнул с плеча, Мара медленно согласно кивнула и ступила следом за русалкой. Холодные морские воды объяли могучее тело. По мере погружения становилось темнее, русалка махнула хвостом, поднявшись выше, дальше плыть она не могла. Мара и Ютер отправились вперед вдвоем по морскому дну, полному странной живности. Их вел мягкий свет забытых воспоминаний, тонкой золотой нитью тянувшийся вперед. Поначалу его след терялся и плутал в пучине, но по мере движения нить становилась толще. Под ногами дыбился песок, поднимался пыльными облаками вверх, застывая причудливыми формами. Он налипал на ледяные мышцы, сливался с ними и смывался под гнетом давления нового песка. Спустя время впереди показался слабо различимый свет. Ютер с любопытством выглянул из-за плеча великана, но потом вновь спрятался за широкой спиной. Мара не сбавила шага, одинокий огонек начал приближаться. На расстоянии вытянутой руки за ним прорисовалась огромная чешуйчатая морда. Большая приплюснутая рыбина открыла рот, с намерением сожрать путников. Мара преградила ей путь рукой, ухватившись за светящийся шарик. Рыба взбрыкнула, подняв толстый слой песка, хлестнула хвостом так, что Ютер чуть не слетел с плеча и только в последний момент успел зацепиться за шею, и рванула назад, развернувшись. Мара очутилась на длинной плоской спине, держась за шарик на толстом отростке. Руки скользнули к основанию отростка, у лба, и огонек вновь упал перед мордой метавшейся рыбины. Она попыталась стряхнуть со спины незваных гостей, но ничего не получилось, и она успокоилась, снова двинувшись за фонариком. Если качнуть отросток в сторону, огонек смещался, и чудовище меняло направление, им можно было управлять. Мара всмотрелась в черноту кругом, с трудом различив золотистую нить и направив рыбу в ее сторону. Плавно и тягуче чудовище поплыло вперед, держась над самой кромкой песка. Если рядом и были другие обитатели моря, то они в страхе прятались от знакомого им огонька.
Постепенно песок начал меняться, стали попадаться растения. Подплыв к шлейфу, чудовище замерло, не смев двинуться вперед. Мара со всей силы потянула отросток-жгут назад, перекинув огонек в другую сторону. Рыбина взвилась вверх, стряхнув непрошенных попутчиков с себя, развернулась и умчалась в темные глубины. Ютер беспокойно заерзал на плече, светящийся след стал виден отчетливо, будто был только недавно проложен. Когда они прошли еще немного вперед и начало светлеть, их встретила недовольная русалка. Весь ее вид показывал, что она ждала слишком долго. Она развлекалась тем, что ловила в ладони и вновь отпускала на волю маленьких головастиков, сновавших среди кораллов и полипов. В ее волосах запуталось несколько косточек, явно намекавших, что у русалки недавно был обед. Завидев Мару, она махнула рукой и поплыла вперед, показывая дорогу. Впрочем, в этом не было необходимости. Следы висели сквозь толщу воды золотыми веревками, надежно проложив путь. У выступавшего из воды камня остановились, русалка поднесла палец к губам, призвав к молчанию, и указала на берег. Там, резвясь, плясали веселые феи, каждая едва по три фута ростом. Чуть поодаль пасся одинокий конь, щипля зеленую траву.
— Дальше не могу. Потерянную память сможет вернуть только королева Титания. Но смотрите, не сверните не на тот путь! Попадете к Оберону — пощады не ждите.
Русалка хлестнула хвостом по морским волнам и нырнула. Ютер с любопытством огляделся, взмахнул прозрачными крыльями, поднявшись в воздух и зависнув в неподвижности. Мара медленно вышла из воды, маленькие крионы со смехом бросились в разные стороны, стремясь сомкнуть хоровод вокруг. Но стоило Маре чуть не придавить одного из них, как они упорхнули в испуге в лес. Деревья на Авалоне были высокие, на большой земле таких уже почти не осталось, а здесь они сохранили в себе отпечаток волшебной вечности. Не удивительно, что таинственный остров фейри до сих пор оставался единственным свободным от новой Империи местом. Фейри заплатили за то большую цену, спрятавшись от других народов за пеленой магической защиты и оборвав с ними большинство связей. Случайных путников одурманивали и лишали жизни, и это должно было произойти с ветром, но на него управы не нашлось. Ютер беззаботно подлетел к одинокому коню.
— Мара, сюда! — крикнул ветер. — Узнаем дорогу здесь. Друг, скажи, как нам найти королеву Титанию?
Конь задумчиво поднял голову, повертел гибкой шеей, удостоверившись, что заговорили с ним. Перебрал копытами, подойдя, с интересом посмотрел на незнакомцев.
— Друзья мои, вы впервые на Авалоне? Какие дивные гости хотят поприветствовать саму королеву! Конечно, пойдемте, я провожу вас.
Он развернулся и важно поцокал по неприметной тропинке вдоль русла зеленой реки. Мара направилась следом, рядом парил Ютер, придерживаясь за ухо великана подобно назойливой мухе. Речка петляла мимо небольших деревенек с соломенными крышами, обширных посевных полей и красивых садов. Но чем дальше они шли, тем реже начинали встречаться дома и тем гуще становился лес. Русло разделилось на несколько ручьев, начало петлять и, в конце концов, высохло, бесследно исчезнув под горой острых камней. Мара сбавила шаг, ветви почерневших деревьев аркой нависли сверху, оставив лишь один путь вперед. Беспокойный ветер ничего не заметил, он беззаботно насвистывал под нос задорную и прилипчивую мелодию. Наконец, когда чаща стала непроходимой, на тропинке забрезжил свет. Одинокая свеча, дрожавшая на ветру, горела в подсвечнике у деревянной двери. Большой, но недостаточно, чтобы в нее могла пройти Мара. Конь обернулся невысоким фейри, зычно стукнул два раза тяжелым дверным молотком с изображением ворона. Провожатый склонился в поклоне, сняв с головы черный котелок, и жестом пригласил гостей пройти. Ютер порхнул внутрь, Маре пришлось опуститься на колени и ползком протиснуться в узкое для нее отверстие. На той стороне их встретил величественный черный замок, усыпанный снегом и льдом, острые пики пронзали ночное небо. Его окружали безжизненные деревья, спящие в ожидании весны.
— Добро пожаловать к Неблагому Двору!
За спиной расхохотался двуличный фейри — и дверь захлопнулась, отрезав путь к отступлению. Мара навалилась на створку, попробовав открыть, но только истошно закаркал ворон-молоток с другой стороны, посмеявшись над ее наивностью.
— Мы на месте? — спросил Ютер, сев на плечо.
Мара нечленораздельно и отрицательно погудела.
— Что нам делать?
У них не было другого выбора, кроме как продолжить путь. Замок казался темным и безжизненным. Над пропастью, усеянной причудливыми ледяными осколками, протянулся навесной мост. Путники прошли к арке внутренних ворот, открывшихся навстречу, словно их ждали. В высоких залах почти отсутствовал свет, а стены украшали зеркала, в которых изредка пробегали неясные тени. В тронном зале играла музыка, танцевали фейри, одетые в черно-белые костюмы. Мара подошла так близко, как смогла, присела, перекатившись внутрь, заставив танцующих потесниться. За ними на костяном троне восседал маленький король. Его мутные глаза смотрели на гроб, стоявший прямо перед ним. В гробу, выполненном из чистого хрусталя, на снежных цветах лежала худая темноволосая женщина. Завидев незнакомцев, Оберон вскочил, опершись на неустойчивую трость с костяным набалдашником.
— Кто вы? Что вам надо? Кто их сюда пустил? — прокряхтел он, и Ютер поспешил склонить голову в поклоне.
— Ваше Величество! — молвил он. — Я всего лишь бедный южный ветер, у которого ваши слуги забрали память. А это моя подруга из детей атлантов. Мы пришли просить Ваше Величество вернуть мою память, пожалуйста! Без нее я не могу отправиться домой.
Фейри покраснел, затрясся от злобы, из его острых ушей пошел пар.
— Вы! — вскрик. — Да как вы посмели явиться предо мною во время похорон моей прекрасной королевы? Наказать!
Тут же откуда ни возьмись из-под земли возникли стеклянные воины, схватившие Ютера под руки. Мара толкнула одного — и бедняга отлетел прямо в сторону, рассыпавшись на тысячи снежинок. Король разозлился, призвав новых слуг, они облепили великана, навалившись вместе. С третьей попытки им удалось повалить Мару, она неосторожно задела гроб, его крышка съехала и обрушилась на пол, развалившись на куски.
— Да вы! Память хотите вернуть, значит? — вспылил король от неслыханной наглости, топнув ножкой и со злостью указав тростью в сторону гостей. — Принести призрачное зеркало!
Мара скинула с себя набросившихся воинов, с трудом поднялась. Со стороны закричал Ютер, которого стеклянные слуги схватили за пояс и потащили за трон. Маре удалось высвободить его, отбившись солдат. Слуги падали, дробились крошкой, снова собирались вместе, принимая осязаемую форму. Но как только прозвучал приказ короля, солдаты выстроились квадратом, заключив гостей в клетку из тел и отделив от основной толпы. Музыка прекратилась, залу накрыла тишина, только топот маленьких ножек слышался по паркету. Ютер прижался к широкому плечу Мары, надежно обхватив его руками, как мог. Через некоторое время раздался скрежет — прислужники принесли огромное зеркало в тяжелой металлической раме. Настолько большое, что Мара отражалась в нем целиком. Толпа придворных пугливо расступилась, прижавшись к стенкам. Гладь зеркала не была чистой, по ней то и дело пробегала рябь, окружающее расплывалось мутной картинкой.
— Вы хотели вернуть память, — хрипло проговорил Оберон, после чего шутливо взмахнул рукой и ткнул пальцем в сторону зеркала. — Вперед! Память целого мира хранится в омуте грез, если сможете отыскать свою, так тому и быть.
Ютер пугливо вздрогнул, громко сглотнув.
— А если не сможем?
Король не ответил, только мерзко захихикал в кулак. Мара шагнула к зеркалу, без колебаний переступив туманную и вязкую раму. Мир преобразился, его затянуло розово-серой дымкой, растворило в пустоте, а потом собрало заново. Он стал шире и больше, Мара с удивлением посмотрела на свои руки — маленькие и розовые, как у детенышей богов. Рядом с ней стоял Ютер, утративший свою прозрачность, его длинные рыжие волосы развевались за спиной как крылья. Он огляделся кругом, потом взглянул на Мару — их глаза оказались на одном уровне.