Юная королева только что отправила ее вместе с Кистенем, одним из гоблинских командиров, на встречу с накки. Сумеет ли София доставить оружие в лагерь Черных Плавников в целости и сохранности или попадет вместе со своим отрядом в засаду всадников смерти?
«Нужно видеть всю доску, а не только одну ее часть, изводить противника неожиданными, продуманными ходами. Не давай поставить себе шах и мат». Всё это Серафина знала, однако знать и делать – разные вещи. Она перестала тереть виски: всё равно не помогает. Юная королева знала причину своих головных болей. Стоило ей подумать о том, чтобы послать свои войска в Лазурию, и перед глазами возникала картинка: ее рука, испачканная в крови после встречи с накки.
– Так и знала, что ты бодрствуешь, – сказал кто-то, и неприятное видение рассеялось. – Это плохо. Уже почти два часа ночи, тебе надо поспать.
В пещеру вплыла Лин. Серафина устало ей улыбнулась.
– Из-за тревог заснуть сложно.
– Дай угадаю… Дело в Валерио. – Лин уселась за стол.
Серафина кивнула.
– Он нападал на нас уже шесть раз. Всякий раз он точно знал, где и в какое время будут мои бойцы – благодаря своему шпиону. Лин, Валерио ранит и убивает нас, а я ему это позволяю. Позволяю красть наши припасы и вырезать моих солдат, потому что не знаю, как вычислить его шпиона. Не знаю, как его остановить. Не знаю, что делать.
– Не говори так, даже не думай, иначе Валерио победит, – нахмурилась Лин. – Ты должна, как и прежде, верить в себя, Серафина.
Юная королева горько рассмеялась.
– Как, Лин, как мне сохранить уверенность? Я начинаю сомневаться в каждом решении, которое принимаю.
– Это нормально, – ободрила ее Лин. – Так всегда бывает.
Серафина посмотрела на подругу недоверчиво.
– Правда?
– Конечно. Сомнение не враг веры, вовсе нет. Легко верить в себя, если у тебя есть для этого все основания. Настоящая вера в себя проявляется тогда, когда у тебя нет причин в себя верить. – Лин протянула руку и коснулась ладони Серафины. – Ты можешь это сделать.
– Становится всё тяжелее. Ты не знаешь, каково мне сейчас. Каково это – править, нести ответственность за жизни столь многих…
– Ты права, я этого не знаю. Зато я знаю тебя.
Серафина почувствовала ком в горле. Она сжала пальцы Лин. Какое счастье, что у нее есть такая замечательная подруга.
– Спасибо, что выслушала, – сказала она. – Ты всегда рядом, когда я нуждаюсь в поддержке.
Лин тоже сжала ее руку, потом отпустила.
– И я всегда буду рядом, – пообещала она. – А теперь ты должна выслушать меня. У меня есть одна идея, поэтому я здесь. Я придумала, как поймать шпиона.
У Серафины округлились глаза.
– И как же?
– Пойдем на хитрость, применим грандиозный обман. Для этого мне придется одолжить шар-головоломку Сайкоракс.
Серафина моргнула, лишившись дара речи. Справившись с изумлением, она произнесла:
– Лин, ты что, с ума сошла?
– Нет, не сошла. Серафина, мне нужен шар-головоломка, – настаивала Лин.
– Лин, это же талисман, дар одного из богов. Бесценный, могущественный артефакт. Мой дядя и Орфео убили тысячи русалок, чтобы его заполучить. Они не знают, что он у нас, об этом знает только наш узкий круг. Если о талисмане проведает шпион…
– Я и хочу, чтобы шпион узнал.
– Что? – ахнула Серафина, всё больше приходя к мысли, что Лин сошла с ума.
– Как мы ни пытались, а разоблачить шпиона до сих пор не смогли, – сказала Лин. – Поэтому нужно вынудить его раскрыться самому.
Серафина покачала головой.
– Ни за что. Я не могу позволить тебе взять шар-головоломку, это слишком рискованно.
Лин подалась вперед.
– Минуту назад ты говорила, что Валерио ранит и убивает нас. Если так пойдет и дальше, он нас всех перебьет.
Слова Лин обрушились на юную королеву, точно штормовой ветер. Жестокие, ужасающие и, что самое плохое, правдивые слова. Серафина решила дослушать предложение подруги.
– Что именно ты хочешь сделать с шаром-головоломкой? – спросила она.
– Мы пустим слух, – ответила Лин. – Сайкоракс ведь вершила правосудие в Атлантиде, да?
Серафина кивнула.
– Пустим слух, что шар-головоломка у нас и что у него внутри заключено нечто, помогавшее Сайкоракс определить, кто виновен, а кто нет.
– Но ты же сама не знаешь, что заключено внутри шара, и никто этого не знает, – озадаченно проговорила Серафина. – Ты только предполагаешь, что внутри что-то есть.
– Неважно, во что верю я, – нетерпеливо пояснила Лин. – Как ты не понимаешь? Важно, что в это поверит шпион.
Серафину озарило.
– Кажется, я понимаю, куда ты клонишь, – улыбнулась она, чувствуя, как закололо плавники от нетерпения.
Лин выпрямилась на стуле.
– Я – омнивокса, – произнесла она, и ее глаза блеснули. – Искусство общения – это мой дар, но иногда важнее не говорить, а уметь слушать. Сейчас я прислушиваюсь к голосу того, кому очень больно.
– Продолжай, – сказала Серафина, пытаясь ухватить мысль Лин.
– Боль должна говорить. Ей нужно быть услышанной. Если не выпустить ее наружу, она растет внутри тебя, выталкивая всё светлое и хорошее до тех пор, пока не останется ничего, кроме боли. Я это знаю, Серафина. Моя мать через это прошла. После исчезновения моего отца она так страдала, что отвернулась от всех, включая меня.
– Я этого не знала, – сказала Серафина. Когда Лин появилась в лагере, она рассказала о своем побеге из трудового лагеря и о том, как нашла шар-головоломку, но ни словом не обмолвилась о матери.
Лин горестно улыбнулась.
– Есть вещи, о которых очень тяжело говорить, даже если ты омнивокса. В конечном счете я сумела до нее достучаться, но только после того, как научилась понимать ее боль. Держу пари, шпиону тоже больно. Всё, что он делает – лжет, предает своих друзей, – исходит из темных уголков его души. Его боль хочет говорить, Серафина, и если я сумею вытащить ее на поверхность, нам останется только ее выслушать.
Серафина вспомнила слова Вражи: «Помоги Лин пробиться сквозь безмолвие». Лин пробилась сквозь молчание своей матери и, сделав это, обрела проницательность и мудрость. А теперь она пыталась пробиться сквозь молчание шпиона.
План Лин опасен, но оставлять в своих рядах шпиона еще опаснее.
– Хорошо, – сказала наконец Серафина. – Шар-головоломка твой.
Она встала и подплыла к нише в стене – там стоял сейф, в котором она хранила добытые ее друзьями талисманы: шар-головоломку Сайкоракс, синий алмаз Мерроу, монету Пирры и лунный камень Нави. Развеяв маскировочное заклинание, скрывавшее нишу, юная королева достала шар.
Древний талисман тяжело лег в ее ладонь. Поверхность шара украшало изображение феникса. Шар был вырезан из белого коралла и состоял из нескольких сфер, вставленных одна в другую. В каждой сфере имелось отверстие. Чтобы разгадать головоломку, требовалось повернуть сферы, и тогда все отверстия окажутся на одной линии, и можно увидеть то, что находится внутри шара.
Серафина протянула драгоценную вещицу Лин.
– Спасибо, – поблагодарила русалочка. – И за талисман, и за доверие.
– Найди его, – попросила Серафина. – Прошу тебя.
– Найду, обещаю, – кивнула Лин. Потом она выплыла из пещеры, глядя на шар-головоломку, который сжимала в руках.
Серафина с тревогой смотрела ей вслед. «Ей нужно время, чтобы привести свой план в действие, – подумала она. – А времени у нас нет».
Не сводя глаз с шара, Лин столкнулась с русалом и гоблином, патрулировавшими лагерь. Русалочка извинилась, а стража спросила, что она делает. Они находились достаточно близко, и Серафина слышала их разговор.
– В наших рядах есть шпион, – торжественно объявила Лин.
Русал крепче сжал в руках арбалет, гоблин выругался.
– Серафина так отчаянно пытается выяснить, кто это такой, – продолжала Лин, – она даже дала мне вот это… – Она показала стражам шар-головоломку.
– А что это такое? – поинтересовался гоблин, разглядывая артефакт.
– Могущественный, бесценный талисман, некогда принадлежавший Сайкоракс, волшебнице из Атлантиды, а ей его подарили боги, – пояснила Лин.
Гоблин тихо присвистнул, брови русала взлетели вверх.
– Внутри шара находится Стрела Справедливости, с ее помощью можно отличить виновного от невиновного, – продолжала Лин. – Если я разгадаю загадку этой головоломки, стрела укажет на шпиона.
– Обожаю загадки, – сказал гоблин. – Дай мне попробовать.
Он попытался передвинуть внутренние сферы своими длинными когтями, но не смог выстроить их так, чтобы отверстия оказались на одной линии.
– Дай мне, – вмешался русал. Но и он не смог решить головоломку.
Лин тяжело вздохнула и забрала у него талисман.
– Я обязана решить загадку. Не могли бы вы поспрашивать у ребят, вдруг кто-то хорошо решает головоломки? Если найдутся желающие, попросите их прийти ко мне. От этого зависят наши жизни.
Солдаты обещали помочь и поплыли своей дорогой, а Лин двинулась в противоположную сторону. Солдаты еще не успели далеко отплыть, как встретили еще двоих патрульных и остановились поговорить с ними. Серафина не слышала их разговора, но видела, как они указывают на Лин. Вторая пара караульных бросилась вдогонку за русалочкой.
«Такими темпами уже к завтраку она поговорит со всем лагерем о шпионе и Стреле Справедливости, – подумала Серафина. – Богиня Нерия, пусть всё это хорошо закончится».
6
Жидкое серебро оказалось эластичным и ярким, почти живым.
Оно клубилось вокруг Астрид, пока русалочка поднималась с пола – она очутилась в огромном величественном зале.
«Как же я буду этим дышать? – запаниковала Астрид. – Я же задохнусь!»
Она задерживала дыхание так долго, как только могла, потом боязливо вдохнула. Амальгама оказалась холодной, тяжелее морской воды, но легкие приняли ее. Немного успокоившись, Астрид огляделась. Заполненный амальгамой зал – точнее, казавшийся бесконечным коридор – протянулся в обе стороны, насколько хватало взгляда. На его стенах висели зеркала всевозможных форм и размеров, а под потолком поблескивали люстры.
По коридору медленно передвигались витрины. Некоторые сидели на стульях, другие замерли, прислонившись к стенам – руки безвольно висят, головы склонены на грудь, – ни дать ни взять марионетки с перерезанными ниточками.
– У меня от этого места мурашки по коже, – пробормотала Астрид, отчаянно желая, чтобы Дезидерио был сейчас рядом с ней. Подобные мысли посещали ее по десять раз на дню.
Она скучала по всем своим друзьям, а по Дезидерио больше всех, потому что он был для нее больше чем просто друг. У русалочки до сих пор перехватывало дыхание при мысли о том, как Дезидерио поцеловал ее, после того как спас от Кваникаака, ужасного водоворота. Перед тем как поцеловать, русал сказал, что хочет быть с ней рядом. Тогда она от удивления потеряла дар речи и ничего не ответила и теперь жалела об этом. Она должна сказать ему то же самое и еще… она так много ему скажет… если сумеет вернуться.
Астрид снова посмотрела по сторонам, не зная, в какую сторону плыть, как вдруг елейный голос у нее за спиной лениво протянул:
– !кат, каТ
Астрид стремительно обернулась. Прямо перед ней стоял крупный лысый человек. Руки он прятал в широких рукавах пурпурного халата.
Выхватив меч, русалочка приставила кончик клинка к подбородку незнакомца. Тот поднял голову и толстым пальцем отвел меч в сторону.
– риттодснифлоК диртсА, ьтаволажоп орбоД
– Я не понимаю, – ответила Астрид, не опуская оружие. Она сумела разобрать свое имя – вероятно, благодаря заклинанию кровязи ей частично передались способности Лин к языкам – но и только.
– Ах! Прошу меня простить! – сказал человек по-русалочьи. – Не все говорят на языке торобоан, верно? Добро пожаловать в Зал Вздохов, Астрид Колфинсдоттир. Я, Олакрез Дрол, ждал тебя.
Астрид замерла.
– Откуда вы знаете, как меня зовут?
– Мой добрый друг Орфео поведал мне о тебе. Мы знакомы уже много лет. У нас с ним общие… ценности. – Олакрез улыбнулся, показав острые зубы.
Астрид крепче сжала рукоять меча и осторожно спросила:
– Орфео здесь? Где он?
Олакрез сложил унизанные перстнями пальцы домиком.
– Скажем так: он неподалеку.
– Вы можете отвести меня к нему?
– Не бесплатно.
– У меня есть деньги. – Астрид опустила меч. – Сколько вы хотите?
Олакрез покачал головой.
– Трокии, костянки, каурики… меня не интересуют. Мне нужны данклинги.
– Что это такое?
– Твои потаенные страхи, – ответил Олакрез, придвигаясь к Астрид вплотную. Русалочка ощутила пробежавший по спине холодок, а потом острую боль.
– Какой крепкий хребет, – недовольно сказал Олакрез, рассматривая зажатое в толстых пальцах черное извивающееся существо.
– Вы… вытащили эту тварь из меня? – спросила охваченная ужасом Астрид.
– Да, – вздохнул Олакрез. – Но он такой крошечный, его не хватит, чтобы заморить червячка.
Астрид отшатнулась.
– Еще раз прикоснешься ко мне – потеряешь пальцы, – прорычала она, поднимая меч.
Олакрез забросил извивающегося данклинга в рот и прожевал.
– Ты почти ничего не боишься, не так ли? – поинтересовался он, заглядывая русалочке в глаза. – У тебя всего одна причина для страха, и он может ее устранить, если ты позволишь.
– Я ничего не боюсь, – выпалила Астрид. – Уж точно не тебя с твоим странным зеркальным мирком.
Олакрез многозначительно улыбнулся.
– Неправда. Неправда. – Он погрозил ей пальцем.
А потом заговорил, но не своим голосом.
«Кому нужна русалка без магии?» – спросил он голосом ее отца.
«Она же уродская уродка!»
Это был голос задиры Тауно из ее прошлого.
А потом: «Куда ты направляешься, Астрид? К своим друзьям? Ты и впрямь думаешь, что они станут относиться к тебе иначе?»
Эти слова он произнес голосом Орфео, и, услышав это, Астрид содрогнулась от холодного страха.
– Всё правильно, Астрид, ты боишься этих голосов, хотя и пытаешься убедить себя в обратном, – сказал Олакрез, на этот раз своим собственным голосом.
Астрид почувствовала себя как никогда уязвимой, ведь владыка зазеркалья влез ей в душу.
– Н-нет… ты ошибаешься, – пробормотала она, запинаясь. – Я больше им не верю. Я…
Внезапная острая боль в спине заставила ее ахнуть. Коварный Олакрез проворно скользнул русалочке за спину и вырвал у нее из позвоночника еще одного данклинга.
– О, вот этот намного лучше! Такой сочный и мясистый! – прошамкал он, жадно заглатывая добычу.
Астрид быстро развернулась и замахнулась мечом, но Олакрез Дрол увернулся от клинка и вперевалочку засеменил по коридору, продолжая облизываться.
– А теперь идем! – бросил он через плечо. – Он не любит, когда его заставляют ждать!
Астрид страшно разозлилась на Олакреза и на себя за то, что слушала его, но убрала меч в ножны и поспешно поплыла следом за владыкой зазеркалья. Выбора у нее всё равно нет: нужно попасть к Орфео.
Олакрез Дрол шагал довольно долго. Двигался он на удивление быстро для такого толстяка, и Астрид пришлось попотеть, чтобы не отстать. Зал Вздохов делался всё уже и уже, зеркал на стенах стало меньше, а витрины вообще пропали; люстры висели на большом расстоянии друг от друга, давая меньше света; на стенах темнели пятна ржавчины и гнили.
Астрид уже хотела спросить, далеко ли еще, но тут коридор закончился тупиком, в котором стояло у стены единственное массивное зеркало. Поверхность зеркала покрывали темные пятна, а тяжелая серебряная рама почернела. С одного края зеркала свисал, точно саван, кусок морского шелка.
– Это вход в Дом Теней, – объявил Олакрез Дрол. – Дворец Орфео.
Астрид посмотрела на их с Олакрезом отражения в темном стекле и распрямила плечи, собираясь с духом, чтобы нырнуть в мрачное зеркало.
– Он долго ждал этого, четыре тысячи лет… Ждал тебя, свою плоть и кровь, – сказал Олакрез. – Иди же к нему, дитя. Позволь ему забрать твой страх.