Она вспомнила, как заплыла в деревенский домик в Пучине Кожевника и Орфео явился ей в зеркале. Маг протянул ей руку, она тоже коснулась зеркальной поверхности, и на какой-то миг у нее возникло ощущение, будто она проваливается внутрь. Вот и теперь она прижала ладонь к зеркалу. Ничего не произошло. Русалочка надавила сильнее, и опять ничего не случилось.
И вдруг в зеркале появилось бледное женское лицо, а вот тела под ним не наблюдалось.
3
– Святой ил! – взвизгнула Астрид, резко отшатываясь от зеркала.
Она наткнулась на тяжелый деревянный стол, перекувырнулась через него и налетела на шкафчик с посудой, вынесенный с какой-то прогулочной яхты. Полки развалились. Кастрюли, сковородки и кувшины с оглушительным грохотом полетели на пол.
«Я только что перебудила всю деревню», – подумала Астрид, а в следующую секунду ей на голову свалилась тяжелая миска.
Голова в зеркале никуда не делась, незнакомка наблюдала за Астрид. На глазах у русалочки под призрачным лицом проступили очертания шеи, а потом и тела.
– Это же просто витрина, – прошептала Астрид, и ее бешено колотящееся сердце начало успокаиваться. Скучные и самодовольные витрины были душами терраходов, которые при жизни проводили слишком много времени перед зеркалом.
Витрина с любопытством повертела головой, теперь призрак проявилась полностью. Она носила сильно утянутое в талии платье, туфли без каблуков и жемчужные украшения, а волосы ее были гладко зачесаны и собраны на затылке.
– Ты пытаешься войти? – спросила она, глядя, как хмурая русалочка выбирается из-под завала.
– Да, пытаюсь, – ответила Астрид, потирая ушибленный хвост. – А ты как сюда прошла?
– Я хотела быть самой красивой девушкой в Париже, – сказала витрина. – И говорила об этом зеркалу снова и снова. А ты чего хочешь? Быть самой прекрасной русалкой в море?
– М-м-м, вообще-то нет, – покачала головой Астрид.
Раздавшийся в течении шум заставил русалочку вздрогнуть. Она быстро взглянула на дверь, но там никого не было. Тогда она вновь приложила ладонь к зеркалу.
Витрина хлопнула в ладоши.
– О, знаю! Ты хочешь быть прекраснейшей русалкой во всех морях мира!
– Как ты догадалась? – саркастически фыркнула Астрид. Словоохотливый призрак начинал ее раздражать.
– Тебе просто нужно сказать об этом зеркалу, – доброжелательно посоветовала витрина.
Астрид знала: опасно признаваться в своих желаниях. Где-то в серебристых глубинах зазеркалья притаился Орфео, он может ее услышать. Впрочем, разве у нее есть выбор?
Приложив вторую руку к зеркалу, русалочка закрыла глаза и произнесла:
– Хочу получить черную жемчужину.
Ничего не произошло, зато снаружи снова раздался шум: в течении кто-то кричал. Астрид подплыла к окну и, стараясь держаться в тени, осторожно выглянула наружу. К магазину шел какой-то гоблин-фойеркумпель. Она ясно разглядела его стоящие дыбом черные волосы. Носа у него не было, зато имелись ноздри, острые зубы и прозрачные глаза. Тело гоблина покрывали твердые костяные пластины черного цвета. А еще он громко ругался.
«Возможно, это стражник или владелец магазина», – подумала Астрид. Наверняка услышал устроенный ею грохот и решил посмотреть, в чем дело. Она метнулась обратно и, подгоняемая страхом, вновь попыталась пройти через зеркало.
– Хочу, чтобы Аббадон сгинул.
Витрина, скрестив руки на груди и скептически прищурившись, наблюдала за попытками Астрид.
– Ты ведь говоришь зеркалу о том, чего на самом деле хочешь?
Астрид стиснула зубы.
– Хочу, чтобы Орфео умер. Хочу, чтобы Рилка заплатила за убийство моего отца. Хочу, чтобы Порция и Валерио не смогли захватить Ондалину. Хочу, чтобы моим брату и матери ничего не угрожало.
И вновь ничего не произошло. Гоблин подходил всё ближе.
«Бесполезно, – мелькнула у Астрид паническая мысль. – Той жалкой капли магии, которая у меня есть, недостаточно, чтобы пройти через зеркало».
Она услышала крик. Потом еще один и еще. Похоже, бдительный сторож решил позвать на помощь приятелей. Нужно выбраться отсюда, пока ее не схватили.
Русалочка обернулась, чтобы поискать заднюю дверь, как вдруг витрина окликнула ее:
– Подожди!
Астрид обернулась; ее охватило отчаяние.
– Ты нечестна сама с собой. Пока не скажешь правду, зеркало тебя не впустит. Ну же, признай: ты желаешь быть прекраснейшей русалкой во всех морях, океанах, заливах, реках, озерах, прудах, ручьях, бухтах, водопадах и лужах, – трещала витрина, грозя русалочке пальцем. – Кто же не хочет быть самой красивой? Боже мой, русалка, просто скажи, чего ты хочешь!
Астрид глубоко вздохнула и, положив руки на зеркало, закрыла глаза.
– Я хочу… – начала она, пытаясь подобрать правильные слова.
А потом вдруг, нежданно-негаданно, слова нашлись. Всплыли из самого потаенного уголка ее души.
– Я хочу, чтобы моя магия вернулась.
В следующий миг Астрид головой вперед провалилась в зеркало.
4
– А потом корабль налетел на скалы и разбился на миллион кусочков! – щебетала Лактара.
Она запрокинула голову и рассмеялась мелодичным заразительным смехом, таким же прекрасным, как ее очаровательное личико и густые золотисто-каштановые локоны, каскадом ниспадающие на спину.
– Тара, расскажи мне конец этой истории! – окликнула русалку Лючия Волнеро, которая в тот момент переодевалась в гардеробной.
Но Лактара так заходилась смехом, что не могла вымолвить ни слова, поэтому заканчивать пришлось ее сестре Фэлле.
– Мы, конечно, губили не все корабли подряд, – хихикнула Фэлла. – Выбрали круизный лайнер. На борту было не меньше тысячи терраходов. Они прыгали за борт – плюх, бульк! – чтобы до нас добраться!
Вола, третья сестра, тоже смеялась.
– Конечно, стоило им немного приблизиться, и мы тотчас же отплывали подальше, пока они со-вер-шен-но не выбивались из сил! Они уже тонули и всё равно пытались до нас добраться. Дорогая, забавнее зрелища я в жизни не видела!
– И никогда не пробовала ничего вкуснее, – прошептала Фэлла.
– Фэлла, негодница, тс-с-с! – шикнула на сестру Вола.
– Мне жаль! – опустила глазки Фэлла.
– Вовсе тебе не жаль! – фыркнула Лактара.
– Мне жаль! – настаивала Фэлла. Потом прошептала, озорно сощурившись: – Жаль, что я не убила их побольше!
Три сестрицы дружно захихикали, и Лючия тоже рассмеялась.
Сестры приходились ей дальними родственницами, были ее хорошими подругами, а еще – сиренами, хотя публично всегда это отрицали.
Сирены пели за деньги, некоторые даже выступали перед терраходами. Ходили слухи о тайных концертах в венецианских палаццо, за которые сиренам платили драгоценными камнями.
Еще поговаривали, будто сирены едят тех, кого убивают, но Лючия пресекала подобные разговоры. Даже если ее кузины шутили на эту тему, сама она считала, что они просто хотят шокировать слушателей. Впрочем, факт оставался фактом: когда развеивались заклинания иллюзио, которыми постоянно окружали себя сестрички, Лючия замечала, что их жемчужные зубки намного острее, чем у других русалок, ярко-красные ногти похожи на когти, а в глазах горит злобный огонек.
Сестры, внешне очень похожие друг на друга, жили в водах у побережья Греции. Лючия пригласила их в Лазурию, чтобы сообщить новости. Кузины прибыли всего несколько часов назад. Лючия поскорее позвала их в свои покои, приказала подать чаю со сладостями и спросила, что они думают о ее новых нарядах.
Переодевшись, она выплыла из-за ширмы, облаченная в облегающее бледно-зеленое платье из морского шелка, расшитое мелким жемчугом. Иссиня-черные волосы новоявленной королевы тяжелым каскадом струились по плечам, глаза цвета сапфиров обратились к зеркалу.
– Ну как?
Фэлла сморщила носик, Вола покачала головой. Лактара фыркнула и сказала:
– Ничего особенного.
Лючия щелкнула пальцами, и служанка принесла второе платье, но и оно не вызвало у сестер энтузиазма, как, впрочем, и третье. Лючия разочарованно нахмурилась и примерила четвертое.
– Как насчет этого? – спросила она, выплывая в центр комнаты и кружась на месте.
Облегающее платье состояло из тысяч тонких, длинных и узких кусочков изумруда, нашитых на футляр из темно-зеленого морского шелка. Драгоценные камешки льнули друг к другу, точно рыбьи чешуйки. При малейшем движении платье искрилось и переливалось.
– Чудесно! – заявила Вола.
Лактара кивнула, соглашаясь, но Фэлла спросила:
– К чему этот показ мод, Лючия? Грядет бал? Ты поэтому позвала нас в Лазурию?
Лючия села рядом с кузинами, посмотрела на каждую по очереди и сказала:
– Вы только что помогли мне выбрать свадебное платье. Я пока никому не говорила, что собираюсь провести церемонию раньше запланированной даты.
Вола выгнула бровь и спросила, нехорошо улыбаясь:
– Загарпунила жениха, дорогая?
Лючия округлила глаза.
– Вынь голову из бездны, пожалуйста.
– А твой нареченный об этом знает? – поинтересовалась Фэлла.
– Я ему еще не сообщила. Он в последнее время занят, патрулирует западную границу вместе со своим отрядом. Сделаю ему сюрприз, – соврала Лючия. – Он умолял меня сыграть свадьбу поскорее, влюблен в меня по уши. Так к чему ждать? Мы поженимся меньше чем через два новолуния, когда будет сизигия.
– Зачем же ждать так долго? – поддела ее Вола.
– У меня нет выбора. В Миромаре члены королевской семьи должны вступать в брак во время сизигии, когда Солнце, Луна и Земля находятся на одной линии. Приливы в это время самые высокие, а магические способности многократно усиливаются. Таков закон, и, к сожалению, я ничего не могу поделать. Вот почему я вас пригласила: попросить стать подружками невесты.
Вола взвизгнула, Фэлла обняла Лючию.
А Лактара подняла руку.
– Погодите минутку! Прежде чем ввязаться в это дело, мне нужно знать, как выглядят платья.
Когда Лючия сказала, что все три платья подружек невесты будут сшиты из морского шелка и украшены перламутром и почти так же прекрасны, как и ее собственное, Лактара согласилась. Последовали новые объятия и поцелуи, после чего Лючия предложила кузинам отдохнуть в покоях, которые приготовили для них служанки.
– Вы проделали долгий путь. Уверена, вы хотите немного прийти в себя, а потом освежиться перед ужином, – сказала она с трогательной заботой в голосе.
Сестры уплыли, рассуждая о том, кого из молодых аристократов или всадников смерти собираются очаровать за ужином.
Лючия закрыла за ними дверь, прислонилась к ней и вздохнула с облегчением. Кузины обожают посплетничать, так что к концу недели весь дворец узнает об их с Махди великой любви, заставившей их перенести дату свадьбы. Все станут обсуждать потрясающую новость, и даже отцу придется отвлечься от важных государственных дел и сосредоточиться на ее свадьбе.
Именно этого Лючия и добивалась.
Недавно Валерио узнал, что у Черных Плавников есть шпион во дворце – об этом донес его собственный шпион, внедренный в лагерь мятежников, однако личность предателя осталась неизвестна. Прошлым вечером Валерио рассказал Лючии, что скоро раскроет шпиона.
Лючия и так знала, кто это: Махди.
Если отец узнает, чем занимается Махди, узнает, что принц совершил вместе с Серафиной обряд обещания – незадолго до того, как принес клятву ей, Лючии, – он убьет Махди на месте. Он даже не даст Лючии возможности объяснить, что Махди совершил всё это, будучи околдованным Серафиной.
Сама Лючия узнала правду, опоив Махди сонным зельем и вытянув из его сердца кровь, содержащую воспоминания. Воспоминания о том, как принц совершил обряд обещания вместе с Серафиной. Русал, связавший себя такими клятвами, уже не может жениться на другой русалке: магия не подействует, а песнопения свадебной церемонии будут звучать фальшиво.
Лючия решила, что Серафина наверняка околдовала Махди при помощи темной песни – ничем другим его поступок нельзя объяснить. Ни один русал в здравом уме не предпочтет Серафину, когда есть Лючия.
– Ничего, я возьму над ней верх, – прошептала русалка, улыбаясь при мысли о своем чудесном малигно. Интересно, смертельно опасное создание уже добралось до отмелей Темных приливов?
Недавно Лючия отправилась к Харис, жрице богини Морсы, и попросила создать это существо. Жрица сделала малигно из глины с помощью магии крови, за это Лючия заплатила золотом и смертью. Внешне малигно как две капли воды походил на Махди, и Лючия не сомневалась, что он выполнит задание: поймает Серафину и доставит ее сюда. Об остальном Лючия позаботится сама.
Только тогда она сможет выйти замуж за Махди.
Только тогда сможет обрести власть, которой так жаждет, а уж имея власть, она навсегда избавится от насмешек подводных жителей.
Только тогда голоса в ее голове замолчат и темные уголки ее памяти не будут тревожить.
Они шептались у нее за спиной: «Бедняжка Лючия. Такая милая малышка. Как жаль, что у нее нет отца».
Они судачили о ее матери: «Вон плывет вдовствующая герцогиня… счастье, что хоть кто-то на ней женился. Грязная кровь, вы же знаете. Лючии тоже придется выйти за кого-то ниже себя по положению. Такое не прощают».
Ребенком Лючия отчаянно краснела от стыда, слыша подобные вещи, а теперь ее сердце почернело от ненависти.
Ее родители полюбили друг друга, но правившая в то время королева запретила им жениться, потому что в прошлом в роду Порции встречались предатели. Поэтому Лючия выросла без отца. Только по достижении ею совершеннолетия Валерио, грозный главнокомандующий королевства, открыл ей правду, рассказал, что он ее отец.
«Настанет день, и все подводные королевства и все их жители узнают, что ты моя дочь, – пообещал он ей. – А до тех пор храни эту тайну. Никто не должен знать правду, от этого зависят наши жизни».
Став супругой Махди, Лючия перестанет быть королевой, она станет императрицей. Отец получил для нее трон Миромары, а также троны Матали и Ондалины. Скоро придет черед Цинь, Пресноводья и Атлантики. Валерио завоюет для нее эти королевства, и они с Махди будут править всем подводным миром.
– Тогда никто не будет шептаться и обсуждать меня, – громко сказала Лючия, в ее голосе сквозила ненависть. – Не посмеют, если не хотят лишиться голов.
Скоро, очень скоро ее мечты сбудутся. Отец не сумел изловить Серафину, поэтому Лючия возьмет дело в свои руки. Успех предприятия теперь целиком и полностью зависит от малигно и морского скорпиона, которого она отправила доставить Серафине фальшивое послание. Интересно, далеко ли сейчас ее слуги от лагеря Черных Плавников? Получила ли Серафина каури? Поверит ли она, что записанный в раковине голос принадлежит Махди?
– Великая Морса, помоги мне, – взмолилась Лючия. Не знать ей покоя, пока ее молитва не будет услышана.
Пока малигно не вернется с отмелей Темных приливов.
Пока Серафина жива.
5
В пещере, служившей Черным Плавникам штаб-квартирой, сидела за широким каменным столом Серафина и, морщась, терла виски. После встречи с накки у нее всё чаще случались головные боли, они становились всё сильнее, а сейчас голова просто раскалывалась.
На столе в беспорядке лежали дюжины пергаментных свитков из бурых водорослей: заявления, доклады разведки, описи. Между свитками белели раковины с сообщениями. На другом конце стола лежала огромная развернутая карта подводных королевств, большая ее часть была покрыта белыми раковинами каури, обозначающими войска ее дяди.
Несколько часов назад они с Дезидерио и Язидом спорили из-за важнейшего вопроса, который предстояло решить сопротивлению: куда ударить в первую очередь? Атаковать Лазурию, центр власти Валерио? Двинуться в Антарктику, туда, где заточен Аббадон? Пока они не пришли к единому мнению. Дезидерио считал, что сначала нужно отвоевать Лазурию, Язид предлагал отправиться в Антарктику. Принимая во внимание нехватку у Черных Плавников припасов и оружия, оба этих пути казались Серафине самоубийством.
Из груди русалочки вырвался длинный, протяжный вздох. Сегодня вечером она почти утратила всякую надежду. Она одна. Чувствует, что проиграет еще даже не начавшиеся битвы. Планы, стратегии, кампании… неважно, насколько тщательно они всё продумывают и готовятся – похоже, Валерио обложил мятежников со всех сторон, постоянно их опережает: отрезает пути снабжения, срывает переговоры с союзниками. Уже несколько недель Серафина не получала известий от Авы и Астрид. Неужели Валерио их схватил? А теперь вот София, один из доверенных бойцов Серафины, отличный стрелок.