Мой ангел чуть наклонил в знак признательности голову.
Марина насмешливо отсалютовала ему бокалом.
— Спасибо, Света, — душевно ответил ей мой ангел, — но я также считаю, что человек не должен распылять эти свои способности. Если он берется за несколько дел сразу, да еще и неумело, — добавил он, настолько нарочито не глядя на Марину, что лучше бы прямо к ней обращался, — ничего хорошего у него не выйдет.
Так, понятно — поменялись ролями: он язвит, она глазами стреляет.
— И здесь я с тобой абсолютно согласен! — с энтузиазмом подхватил Сергей.
— А мне кажется, — не сдержалась и я, — что если этому человеку в некоторых делах помогать, то все у него замечательно получится!
— Вот именно, — тут же поддержала меня Светка, — у каждого своя работа, но есть и общие дела. И нечего к ним относиться по принципу: права одному, а обязанности — другому.
— Это когда я так говорил? — взвился Сергей.
— Да я же не об этом, — досадливо поморщился мой ангел. — Я двумя руками за взаимопомощь, но только до, а не после. А то бывает, что человек в одиночку такого наворотит, что потом уже не помогать ему приходится, а ошибки его исправлять. Иногда и всем миром, — добавил он, попытавшись захватить стратегическое преимущество — сопроводив свои слова проникновенным взглядом, чуть задержавшимся на упорно молчащей Марине.
Она, естественно, не осталась в долгу.
— Ребята, хватит воду в ступе толочь, — решительно заявила она, вставая. — Говорить о помощи мы до бесконечности готовы — давайте перерыв сделаем. Пойдем, пройдемся, оглянемся вокруг — может, и сделать что-то удастся. Да и еда заодно утрясется. Давай, давай, Анатолий, поднимайся — ты первый за помощь делом голосовал! — Глянув в упор на моего ангела, она кивнула в сторону двери.
У него желваки заиграли. Забеспокоившись, я толкнула его ногой под столом. Он повернул ко мне лицо, на котором было неразборчиво написано что-то об участи, ожидающей того, кто первым поднимает меч.
Я незаметно покачала головой.
Он неумолимо кивнул.
И вышел вслед за Мариной.
Тут же поднялся и Сергей.
— Олег, пойдем — тарелки отнесем, — неожиданно внушительно заявил он, — а то мама устала, того и гляди — рассердится.
Олежка надулся, но, испуганно глянув на мать, потом — на бассейн, понуро поплелся за отцом на кухню.
Проводив их взглядом, Светка тяжело вздохнула.
— А что это Анатолий сегодня какой-то… как сам не свой? — спросила вдруг она. — Вот уж никогда бы не подумала, что у него такой зуб на Марину отрастет — ведь год уже с того недоразумения прошел. Или это он от мяса агрессивным сделался? Я давно уже хотела спросить — с чего это он от вегетарианства отказался?
Скрипнув зубами, я опять принялась выкручиваться. И кто-то будет еще мне рассказывать о том, что один творит, а остальные его шедевры разгребают?
— У него сейчас столько работы, что на одних овощах не продержишься, — пошутила я. — Да и мне сейчас белок в обязательном порядке нужен, а ведь готовит он — на разные блюда уже времени нет. А с Мариной они постоянно цапаются, это у них — что-то вроде разминки у спортсменов… — У меня просто язык не повернулся вслух сказать, что агрессивности в нем и в помине нет. — Он ведь по долгу службы склоняется к словесному разрешению конфликтов, а Марина — человек действия, ты же знаешь…
— Да уж… — Светка искоса глянула на меня. — Что-то у нее в последнее время уж слишком глаза разгорелись…
Я почувствовала, что нужно срочно менять тему разговора.
— Так это же — Марина! — примирительно махнула я рукой. — Ты мне лучше скажи, что с Олежкой случилось?
— Ох, Татьяна! — выдохнула она. — Садик с ним случился — вот что. Их в группе двадцать человек, и на всех одна воспитательница с нянечкой — куда уж за всеми уследить. А дети — разные: и ругаются, и плюются, он уже и драться начал… И с едой фокусы начались — набрался от других: «Не буду!» и все! А если с воспитательницей это «Не буду!» проходит, отчего же и дома не попробовать…
Слушая Светку, я нервно поглядывала через окно. На этот раз Марина с моим ангелом остались в зоне прямой видимости. Добравшись до гаража, Марина резко повернулась к нему лицом, сложила руки на груди и что-то коротко сказала. В ответ он принялся рубить ребром ладони воздух — жаль, я лицо его не видела. Судя по Марининому лицу, однако, все его слова нисколько ее не задевали — она то и дело насмешливо прищуривалась, склонив голову то к одному, то к другому плечу, и бросала короткую реплику. Которая, похоже, только масла в огонь подливала. Господи, хоть бы до драки не дошло — хороша я буду со своими разговорами о «разминке»!
— … Честно говоря, я вообще не знаю, что делать! — произнесла вдруг Светка уже совершенно расстроенным тоном.
Я мгновенно пришла в себя. Что за глупости насчет драки в голову лезут — не допустят небесные силы такой дискредитации собственного представителя! А мне не к лицу забывать о своей извечной роли Большого Уха — да и самой весьма полезно будет послушать, что меня через пару лет ждет.
— Так ты, что, увольняться будешь? — участливо спросила я Светку.
— Да я уже думала — не выход это! — Она досадливо цокнула языком. — Ему ведь все равно рано или поздно придется в детский коллектив вливаться — хоть в школе…
— А может, тебе на полставки перейти? — предложила я. — Пусть с утра… вливается, а ты его после обеда будешь от всего ненужного отучать.
— Ага, — саркастически кивнула Светка, — будут меня на полставки держать! Они скорее предпочтут, чтобы за одну ставку двойной объем работы выполнялся.
Я сочувственно кивнула. Вот у нас тоже — Сан Саныч не стесняется меня обязанностями менеджера по продажам нагружать, когда надобности в переводе нет.
— Нет, ты не подумай — я не жалуюсь, что мне сейчас больше работать приходится! — разгорячилась вдруг Светка. — Я и домой работу сама беру, без напоминаний — переводческие навыки-то подрастерялись, и новые издательские программы вышли за это время… Меня они напрямую, конечно, не касаются, но надо же разобраться, как теперь коллектив работает… Но меня обстановка в нем убивает!
Я удивленно глянула на нее. Вот в нашем офисе что-что, а атмосфера такая, что не жалко и за двоих работать.
— Что-то у них за время моего отсутствия поменялось, — хмуро пояснила Светка, — и совсем не к лучшему. Каждый в свое уткнулся — за целый день могут ни разу глаз не поднять. А спросишь о чем-то — во взгляде такое подозрение, что чуть назад не отбрасывает. А к начальству вообще не подступись — секретаршу такую поставили, что в глаза смотрит и врет, что главного редактора сегодня нет и не будет, когда он пять минут назад к себе в кабинет прошел. И ладно бы только мне, а то ведь и заказчикам тоже.
Я нахмурилась — обмануть клиента у нас в фирме не решился бы никто. Больше одного раза…
В этот момент небесные силы дали, наконец, знать о себе — выпустив из кухни на веранду Олежку, который пулей проскочил мимо нас со Светкой на улицу и ринулся к моему ангелу.
— Куда…? — завопила Светка и тут же махнула рукой. — А, ладно, пусть бежит, я хоть душу отведу. С Сергеем говорить… У него один ответ: бросай все к чертовой матери и воспитывай ребенка, как следует. Против моей зарплаты он, однако, не возражает. — Она поджала губы. — Хотя мне она уже поперек горла.
Я вытаращилась на нее во все глаза. Мне еще в жизни не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь жаловался на то, что получает зарплату. Даже Тоша недавно у Сан Саныча повышение вытребовал.
— И не смотри на меня так! — буркнула Светка. — Я недавно краем уха услышала, что когда меня не было, нового сотрудника в штат не брали — переводчиков со стороны нанимали, то одного, то другого… И каждому обязательно для пробы один-два рассказа или главы вручали — для оценки их стиля. Так сборник или отдельная книга и набирались — а испытуемым сокрушенно сообщали о слабости перевода. После чего можно было спокойно брать следующих — благо в желающих увидеть свое имя напечатанным, даже самым мелким шрифтом, никогда недостатка не было. А теперь мне зарплату надо платить — и смотрят на меня так, словно я ее у них из кармана вынимаю.
— А может, тебе в другое издательство перейти? — попыталась я найти Соломоново решение.
В этот момент на веранду вернулась Марина. Я быстро глянула через окно — никого. Видно, началось уже морское сражение.
— Ты на что это Светку подбиваешь? — усмехнулась Марина, усаживаясь рядом с нами за стол.
— И ничего смешного! — обиделась Светка. — Если бы где вакансия открылась, я бы без раздумий перешла.
— А что такое? — Улыбку с лица Марины словно ветром сдуло.
— Да махинации у нас какие-то идут, — поморщилась Светка. — И, похоже, все о них знают — и молчат. Сейчас ведь каждый за работу двумя руками держится…
— Слушай… — Меня вдруг как будто озарило. — А может, ты вместо меня работать пойдешь? Но только где-то до августа подождать придется.
— А ты, что, не собираешься на работу возвращаться? — остро глянула на меня Марина.
— А я не знаю, будет ли куда, — деланно улыбнувшись, пожала я плечами. — Меня уже предупредили, что на мое место человека брать будут. А если тебя возьмут, — снова глянула я на Светку, — я точно буду знать, что никто мою работу не запорет.
— А потом что? — спросила Светка. — Потом мы с тобой в положении двух ворон над одним куском сыра окажемся?
— Ну, почему же? — удивилась я. — Мне шеф заранее сказал, что если новый человек с ним сработается, придется мне что-то другое искать.
— Интересно, — протянула Марина, — значит, ты должна вместо себя хорошего специалиста подыскать — при том, что назад тебя взять никто даже не обещает, так что ли?
— Да ничего я не должна! — возмутилась я. — У нас просто ребята хорошие, и Франсуа тоже — не хотелось бы, чтобы им кто-то работу развалил. Марина, ты же сама — начальник! Ты же лучше нас должна понимать, что на любом предприятии отношение к работникам, в первую очередь, служебное.
— Я, между прочим, хорошими сотрудниками не разбрасываюсь, — натянуто возразила мне Марина, — можешь у своего Анатолия спросить…
— Да я знаю, знаю! — уже искренне рассмеялась я, и вновь обратилась к Светке: — Ну, что, пойдешь? А там три года прожить еще нужно, тогда и подумаем, что делать…
— Нет, Татьяна, — решительно качнула головой Светка. — На твое место не пойду, да и торговля мне эта твоя не по душе. Буду пока у себя сидеть, а там глядишь — что-нибудь поприличнее появится… Ладно, давайте сладкое накрывать, — поднимаясь со стула, она повысила голос, — а то Сергей уже, наверное, по третьему разу все тарелки перетирает. Хоть бы постеснялся подслушивать!
Постесняются они, как же, подумала я, вспомнив, как у моего ангела немедленно обнаруживалось несметное количество дел в гостиной, как только я начинала говорить с кем-то из девчонок по телефону. Можно подумать, я ему хоть раз дала основания усомниться в искренности любого из моих слов! Я же не он, чтобы с Тошей в невидимости, да еще и мысленно перешептываться. И у него еще совести хватает жаловаться, что он мысли мои читать не умеет… Ой, пришел!
Как только на веранду вернулся мой ангел, у Марины окаменело лицо. Нет, она участвовала в общем разговоре и даже улыбалась иногда, но самыми уголками губ, которые — стоило ей глянуть на него — тут же плотно сжимались. Я опять занервничала — что он ей наговорил?
Этот вопрос вырвался из меня, как только мы отъехали от Светкиной дачи.
— Кому? — повернулся он ко мне, искусно изображая искреннее недоумение.
— Марине, — терпеливо объяснила я.
— Во-первых, я ей ничего не наговорил — она сама захотела отношения выяснить. Очень вовремя, — хмыкнул он. — Я, по-моему, обещал тебе первым ее не трогать.
Тут и я хмыкнула. Значит, если он орет на тебя в ответ на вопрос о его мнении — нечего ему это в вину ставить, сама напросилась?
— Я всего лишь объяснил ей, — продолжил он, — … опять… что до сих пор все ее добродетельные начинания заканчивались тем, что их кто-то другой до ума доводил. И попросил… вежливо… впредь избавить нас всех от дополнительной, отнюдь не прошеной нагрузки.
Что-то сомневаюсь я в этом «вежливо», ну, да ладно — если только этим обошлось…
— А также предупредил, — добавил он, как ни в чем ни бывало, — … заранее… что если нам еще раз придется за нее отдуваться, ей перед Стасом придется отчитываться.
— Да за что? — завопила я.
— За нарушение слова и манию величия, — резко ответил он. — У нее уже вообще тормоза отказывают — еще несколько таких актов благородной мести, и к ней действительно карателей пошлют. Официально.
— Да она ведь из самых лучших побуждений… — испугалась я.
— Да? — вскинул он бровь, как знак вопроса. — А не подскажешь, куда дорога добрыми намерениями вымощена? — Я не нашлась, что ответить. — Вот то-то и оно. — Он помолчал немного и сменил тему: — А что это Света такая расстроенная была? Из-за сына, что ли?
— Да не только, у нее на работе неприятности, — от растерянности выдала я Светку. — Какие-то темные делишки, а она с таким мириться просто не может. Я ей предложила к нам устроиться — Сан Саныч уже кого-то вместо нас с Галей подыскивает, хотелось бы, чтобы хороший человек пришел…
— Да? — Он глянул на меня с явным интересом.
— Да, — нетерпеливо кивнула я, — а Марина говорит, что нечего мне о делах фирмы больше, чем о своих, беспокоиться…
— Ну, в этом я с ней, пожалуй, согласен, — неохотно признался он, и вдруг резко выпрямился: — Вы, что, при Марине об этих неприятностях говорили?
— Естественно, — ответила я со всей надменностью, которую мне удалось впихнуть в эти четыре слога, — по работе Марина всегда дельный совет может дать. И руководитель она хороший, — добавила я с нажимом, — вот даже у тебя велела спросить, насколько хороший.
Вот так — пусть не забывает, что это она ему с работой помогла. Тогда-то он не возражал. И пусть поймет, наконец, что Марина умеет объективно к другим относиться, даже когда те на нее наорали… вежливо.
— Ну-ну, — неопределенно буркнул он. — Так что там у Светы случилось?
В пересказе Светкина история показалась мне еще более неприятной. Зря она отказалась пойти поработать к нам — вот что-что, а атмосфера у нас в коллективе всегда была здоровой…
И месяца не прошло, как я пожалела, что не постучала при этой мысли по дереву. Сан Саныч оказался руководителем дальновидным — уже две недели проводил собеседования с кандидатами на Галину должность и — впоследствии — на мою. Ну вот, усмехнулась я про себя, даже самые лучшие из начальников предпочитают нанимать работников по принципу «два в одном». В логике отказать ему было трудно — в самом деле, пока я еще работаю, новый человек освоится, и потом ему будет проще и мои обязанности на себя взвалить. А мне и самой хотелось посмотреть, сможет ли он с ними справляться.
И наконец, однажды, в нашем офисе появилась новая девочка.
Звали ее Лариса. Невысокая, черненькая, с миловидным овальным личиком и большими испуганными глазами, она неуверенно поглядывала вокруг и на любое обращение с готовностью отвечала робкой улыбкой. Она оказалась приезжей, из довольно неблагополучной, как мы поняли, семьи, но с яркими языковыми способностями — одной школьной программы ей хватило, как я убедилась в первые же несколько дней, чтобы овладеть французским — одним, правда, языком, но весьма неплохо.
Работать ей пришлось начать, как и Гале, сразу после школы, поэтому опыт у нее был — не совсем в нашей области, правда, но она с таким рвением погрузилась в изучение каталогов, что ей просто хотелось помочь побыстрее освоиться. С вопросами к нам она обращалась нечасто и не обижалась, когда ее просили — по занятости — повременить. Обычно она сидела в углу, за Галиным столом, тихо, как мышка, отрываясь от разложенных перед ней материалов только тогда, когда к кому-то из нас клиент приходил. К таким разговорам она прислушивалась очень внимательно, но не нарочито — явно, просто старалась как можно быстрее перенять стиль наше й работы.
Честно говоря, я даже не очень к ней присматривалась — своей работы хватало. На подходе был май, а с ним и непременный визит Франсуа, которому, как всегда, спокойно никак не жилось — он считал, что ассортимент его продукции должен обновляться, как минимум, ежегодно. Он уже завалил нас новыми каталогами, и мне приходилось сидеть над ними, не поднимая головы, чтобы снабдить Сан Саныча всей нужной для встречи с нашим самым ценным источником благосостояния информацией.