Вздохнув, мой ангел согласился совместить поиски источника пищи с короткой пробежкой по морозцу.
Слово свое он сдержал — как всегда в тех случаях, когда это слово шло вразрез с моими намерениями. Район, в котором началась наша новая жизнь, был относительно новым и еще не очень обжитым — магазинчиков на каждом углу в нем и в помине не было. Но зато там оказался крупный супермаркет, к которым мой ангел питал давнее пристрастие (еще бы — все покупки в одном месте, и десять раз передумать можно, беря товары в полок!) — и всего в десяти минутах ходьбы от нашего дома.
Мой ангел жизнерадостно заметил, что от добра добра не ищут, и предложил ограничиться — в такую холодную погоду — визитом к благополучно найденному источнику пропитания.
— Ты, наверно, уже замерзла? — с надеждой спросил он.
Но я еще дома предусмотрительно не напомнила ему о деньгах — сокрушенно вздохнув, он перенес поход в магазин на завтра. Я предложила ему (раз уж такое дело!) вернуться домой другой дорогой — то ли еще что-нибудь интересное найдем, то ли будем знать, что в ту часть квартала можно больше не возвращаться.
Кое-что интересное обнаружилось прямо после первого поворота, поскольку мы вышли к дороге, идущей вдоль реки.
Мой ангел замедлил шаги, и, искоса глянув на него, я почувствовала угрызения совести. На лице у него отразилась такая неистовая внутренняя борьба, что у меня тут же родилось то самое компромиссное решение: полдня мы гуляем, а потом уже… отогреваемся.
— Я мог бы и не сомневаться, что твое желание будет реализовываться первым, — проворчал он, когда я огласила его вслух.
— Ну, не хочешь — как хочешь, — пожала я плечами, — пошли домой — тебе уж точно вредно переохлаждаться.
Яростно сверкнув глазами, мой ангел заметил, что холодной зимы не бывает — бывает только неподходящая одежда, и, назидательно наставив на меня указательный палец, напомнил мне о благоприятном воздействии свежего воздуха на иммунитет ко всяческим микробам с вирусами. После чего непререкаемым тоном заявил, что нужно побыстрее убираться как можно дальше от дороги с машинами и выхлопными газами, и ринулся к берегу, волоча меня за руку за собой. Можно подумать, я против была!
Оказавшись у кромки скованной льдом реки, он принялся с интересом оглядываться по сторонам… и вдруг шагнул на лед и, оттолкнувшись, лихо откатился шагов на десять от берега. Я завизжала — он бросился со всех ног, поскальзываясь, назад и схватил меня за плечи:
— Что случилось? — испуганно спросил он, заглядывая мне в лицо.
— Ты, что… — захлебнулась я в истошном вопле, — совсем спятил? Это же не озеро… Там же течение… Лед совсем тонкий… Наверное… Провалишься, и что? Я же тебя не вытащу!..
— Опять я куда-нибудь провалюсь? — рявкнул он, отпуская меня. — Да сколько можно тебе объяснять? Со мной — ничего — не может — случиться!
— И со мной тоже, пока ты рядом, так? — прошипела я, отдуваясь.
Он настороженно уставился на меня.
— Так вот, имей в виду, — продолжила я в отчаянной надежде на то, что служебные обязанности пересилят его дурацкое любопытство, — пойдешь туда — я тоже за тобой пойду. И будешь не только себя, но и меня вытаскивать. А не вытащишь — пеняй на себя, будешь потом до конца вечности перед начальством оправдываться…
Он вздрогнул и, самым бесцеремонным образом схватив меня в охапку, шагнул в сторону от обманчиво надежной ледяной поверхности.
— Пошли лучше — пройдемся, — бросила я, решив оставить на потом разговор о ненужности спасения утопающих на твердой почве.
Прогулка по нетронутому снегу оказалась делом непростым. Зимой у меня — коренного городского жителя — и на расчищенных тротуарах ноги во все стороны расползались, а тут под белым пушистым покрывалом постоянно обнаруживались то ямы, в которые почему-то только я проваливалась, то всяческие корни, за которые опять же только я цеплялась, чуть не падая. Минут через пятнадцать мой ангел предложил пройтись прямо вдоль берега, где земля была ровнее. Мы даже попробовали пробежаться, но недолго — даже дав мне фору в тридцать секунд, он мгновенно догонял меня и еще имел нахальство подхватить меня под локоть и тащить дальше за собой. Если я пыталась спрятаться среди деревьев, он тут же бросал счет и вытаскивал меня на открытое пространство, громко возмущаясь неспортивным поведением. В снежки с ним играть тоже неинтересно было — мало того что он увертывался от моих снежков так, словно заранее знал, куда они полетят, так вскоре он еще и наловчился их ловить и меня же ими и обстреливать.
Я уже чуть было не предложила ему возвращаться домой, но тут мы увидели двух парней, с самым непринужденным видом пересекающих реку с лыжами на плечах.
— Ну, я же говорил, что неопасно! — в восторге завопил он, стукнув кулаков о ладонь. — Пошли — посмотрим, что там. — Он решительно шагнул на лед, небрежно бросив мне через плечо: — Ты сама обещала за мной пойти.
В очередной раз прокляв свой длинный язык, я осторожно ступила на лед. Вроде, держит. Для верности я подпрыгнула пару раз — опять держит. Но это же у берега… Мой ангел уже отошел метров на пятнадцать, те двое ребят уже миновали середину реки, и пока, вроде, никто никуда не провалился… Мелкими-мелкими шажками я бросилась вслед за ними, стараясь ступать как можно легче…
— А что это у них на плечах? — спросил мой ангел, оглядываясь с довольной ухмылкой.
— Лыжи. Отстань, — коротко ответила я, стараясь держаться в шаге позади него, внимательно глядя под ноги и с ужасом ожидая зловещего потрескивания.
— Ты, что, опять боишься? Как в самолете? — Он неожиданно остановился и повернулся ко мне, расставив в стороны руки. — Давай я тебя отнесу — так быстрее будет.
— Не подходи! — взвизгнула я, замерев на месте. — При движении по льду вес нужно рассредоточивать! И останавливаться нельзя!
Да был ли хоть раз, чтобы он меня послушался! Увидев, что он уже поднимает ногу, чтобы сделать тот последний шаг, после которого оба наших веса неминуемо окажутся сосредоточенными в одной (с моей удачей — самой непрочной) точке, я охнула и, увернувшись из-под его руки, ринулась мимо него к противоположному берегу. Забыв о том, что нужно ступать легкими мелкими шажками. И взывая ко всему его небесному начальству, чтобы они немедленно выбили у него из головы всякую мысль о беге наперегонки.
То ли они меня услышали, то ли мне с перепуга удалось опытного, тренированного ангела обогнать, но на твердой земле я оказалась первой. Не успела я обернуться, чтобы высказать ему все, что я думаю о его наплевательском отношении к порученному объекту хранения, как он лишил меня и этой возможности. Пришлось отбиваться руками. Что он соизволил заметить далеко не сразу.
— А вот драться необязательно! — промурлыкал он, отклоняясь от моего лица.
— Дышать тоже? — еле выдавила из себя я, хватая ртом воздух.
— Ну, идем, посмотрим, раз уж пришли, — вздохнул он так, словно это я его сюда волоком притащила. — О, вон и тропинка есть…
Глянув на бесконечно далекий родной берег с еще более далекими признаками цивилизации на нем, я представила себе обратный путь и решила помолчать до возвращения домой.
Тропинка оказалась хорошо протоптанной — видно, ходили по ней много и часто. Я слегка успокоилась — если бы хоть один несчастный случай был, на берегу бы уже предупреждающие знаки выставили. Наверно. Минут через пять мы вышли к краю другого водоема.
Судя по всему, это было озеро — от реки, видимо, питающееся — и, похоже, неглубокое, с прочным слоем льда, поскольку на нем десятка два человек катались на коньках. Мой ангел уставился на них, как завороженный.
— У тебя такая обувь есть? — отрывисто спросил он, не сводя глаз с катающихся.
— Это не обувь, это — коньки, — поправила я его.
Он досадливо поморщился.
— Нет, — призналась я, не дождавшись от него никакой другой реакции, — у меня ни лыж, ни коньков нет. Ты же знаешь, я спорт не люблю.
— Это нужно поправить, — решительно заявил он, переведя, наконец, восторженный взгляд на меня. Я не стала тешить себя иллюзией в отношении источника этого воодушевления — вот хоть бы раз на меня так глянул, когда я все его проблемы за него решала! — Активный отдых на свежем воздухе намного полезнее для здоровья. Где эти коньки продаются?
А вот это мне уже не понравилось. Я была двумя руками за то, чтобы выбраться завтра из дому — но чтобы прогуляться, а не по магазинам бегать в поисках того, что и нужно-то всего пару месяцев в году. Я оглянулась по сторонам… и точно — метрах в пятидесяти справа от себя увидела небольшую будочку со спасительным словом «Прокат» на вывеске.
— Покупать коньки необязательно, — сказала я. — Вон там их можно напрокат взять.
— Пошли, — тут же отозвался он.
— Завтра, — коротко предложила я.
— Почему? — еще короче спросил он.
— Потому что мы деньги с собой не взяли, — объяснила я с досадой, почувствовав, что завтра поваляться в постели мне не удастся.
Выяснив, сколько стоит прокат коньков, а заодно и лыж, мы вернулись домой. Обратная переправа через реку далась мне намного легче — вот, что значит к родному дому направляться! Я даже рядом с ним пошла, чтобы не вздумал по дороге останавливаться.
Как я и ожидала, на следующий день мне не пришлось прикладывать никаких усилий, чтобы сразу после завтрака мы отправились на улицу. И завтрак оказался ранним (он все бурчал, что нам еще в магазин нужно зайти, а там, глядишь, все коньки расхватают), и в магазине он со всеми покупками справился в рекордные сроки, не вдаваясь ни в какие разговоры с продавщицами, и дома мгновенно разбросал все по местам, бросив мне, чтобы под ногами не путалась…
У озера я сказала ему, засунув руки поглубже в карманы куртки: — Ну, иди. Только недолго, а то стоять холодно.
— Чего это стоять? — удивился он. — Ты же тоже кататься будешь!
От возмущения я на мгновенье онемела. Нет, вы слышали такое? Он меня спросил? Сколько раз я ему объясняла…
— Ты же знаешь, — терпеливо начала я, когда ко мне вернулся голос, — что у меня со спортом дружбы не сложилось. Я несколько раз пробовала на коньки становиться, и, поверь мне, ничего хорошего из этого не вышло. Куча синяков, и все вокруг падают, чтобы на меня не наехать.
— А ты со мной пробовала? — вкрадчиво спросил он.
— Нет, — осторожно ответила я, на всякий случай отступив на шаг в сторону.
— А когда плавала со мной — что, утонула? И танцевать со мной у тебя не получилось? — продолжал расспрашивать он, расплываясь во все более самоуверенной ухмылке.
Надела я эти коньки. Вокруг столько народа было — неудобно же при посторонних ругаться! Когда он сделал едва уловимое движение рукой, я мгновенно вспомнила тот злополучный день, когда он меня в мою собственную гостиную головой вперед занес, и первой бросилась к будочке проката.
Выйдя из нее несколько минут спустя, я нерешительно остановилась. Пару шагов по снегу — это еще ничего, но у меня не было и тени сомнения в том, что произойдет, как только я окажусь на льду. Мой ангел уже скользил там — пока по прямой, лишь у противоположного берега он плавно развернулся и двинулся назад, ко мне, легко огибая других катающихся. Прямо возле меня он лихо затормозил, даже не пошатнувшись, и протянул мне руку. От зависти у меня чуть слезы на глаза не навернулись. Ну, почему он все умеет? Почему у него все получается — с самого первого раза? А я… вот одной ногой стану сейчас на этот лед и — хлоп! Еще и его с собой утащу… будет поднимать меня потом, как первоклашку…
Не опуская протянутой руки, он склонил голову к плечу и вопросительно вскинул бровь.
— Как только я упаду, — предупредила я его, — я тут же возвращаюсь назад.
— Договорились, — легко согласился он.
— Честное слово? — спросила я, подозрительно вглядываясь в его довольное лицо.
— Честное слово, — подтвердил он. — Одно падение — и мы уходим.
Принципиально не обращая внимания на его раскрытую ладонь, я ступила на лед и тут же замахала руками, пытаясь найти ускользающее равновесие.
— Назад, — выдохнула я, но чтобы вернуться в блаженно податливый сугробик, мне нужно было либо развернуться, либо попятиться — и ни на то, ни на другое я просто не могла решиться.
— Тихо, тихо, — послышалось у меня над ухом. Он каким-то образом оказался слева и чуть позади меня. — Прекрати руками размахивать, обопрись лучше на мою руку. Стоишь?
Я едва заметно кивнула, боясь, что более решительное движение заставит его подумать, что я могу стоять на этом чертовом льду самостоятельно.
— А теперь представь себе, что мы танцуем, — продолжил он ворковать как ни в чем ни бывало — ну, конечно, я же не то, что стукнуть его, я вообще шевельнуться не решалась. — Я тебя буду вести, а ты просто отталкивайся слегка и скользи. Главное — в ритм попасть. Ну что, поехали?
— Нет, прорезался у меня голос. Довольно противно писклявый.
— Да, ответил он, и двинулся вперед.
В целом, это не очень походило на то, как мы танцевали — тогда я хоть ногами перебирала. Держа меня за локти, он словно велосипедом управлял — поворачивал руль то вправо, то влево, и колесо само послушно в нужную сторону катилось… в смысле, нужная нога вперед выдвигалась и скользила, пока он на другой локоть не надавливал.
У противоположного берега он чуть сильнее крутанул руль, и я вдруг развернулась на 180 градусов, по инерции выбросив вперед руки, чтобы смягчить падение. Он дернул меня назад, как взбесившуюся лошадь, мои ноги с готовностью ринулись вперед, чтобы позволить телу приземлиться на самую мягкую его часть — смирившись, я зажмурилась… Неприятные ощущения возникли почему-то не там, где я ожидала, а в локтях — их словно тугими ремнями перехватило.
— Становись на ноги и прекрати жульничать, — раздался у меня над головой спокойный голос. — Упасть я тебе все равно не дам, в худшем случае вот так сейчас назад и поедешь — ногами вперед.
Кое-как подтянув под себя ноги, я встала на них, пошатываясь.
— Я не жульничала, — ради справедливости заметила я, — нечего было меня без предупреждения разворачивать.
— Хорошо, — опять согласился он. — Предупреждаю: сейчас мы катимся назад, объезжая по дороге всех, кто нам встретится.
— Нет, — выдохнула я.
— Да, — уверенно кивнул он, и опять двинулся вперед. — Только ноги чуть сгибай, а то крепатура будет.
Скажу прямо: тем, кто катался рядом с нами в тот день, крупно повезло, что я твердо поверила в то, что мой ангел ни под каким видом не даст мне благополучно шлепнуться перед каждым виражем и предотвратить тем самым нанесение увечий окружающим. Крепко сжав перед собой руки (а заодно и зубы), чтобы не вцепиться ими в первого встречного, я принялась послушно копировать движения моего… мучителя, наклоняясь то вправо, то влево под нажимом его ладоней. И скоро поняла, почему моряки ходят враскачку. Действительно, главное — уловить момент, когда тебя начинает заваливать на одну сторону и двинуться в том направлении другой ногой… И отталкиваться при этом нужно не резко, чтобы не кувыркнуться головой вперед… И лучше держаться не прямо, словно аршин проглотила, а чуть наклониться вперед, тогда встречное движение воздуха не будет норовить назад тебя опрокинуть…
— Ну, все, завтра еще придем, — вдруг услышала я довольный голос моего ангела.
Уже час, что ли, прошел?! Очнувшись, я огляделась по сторонам. Народу на естественном катке прибавилось, но никто даже не смотрел в нашу сторону — ни с насмешкой, ни с раздражением. Похоже, у меня все же получилось никого не сбить с ног.
— Может, еще хочешь покататься? — хитро прищурился мой ангел.
— Да, — неуверенно кивнула я.
— Нет, — решительно замотал он головой. — Пошли домой — обедать пора. И ты, по-моему, сама сказала: полдня на улице, полдня дома.
С тех пор, до самого конца выходных мы каждый день приходили на этот каток. Вскоре он держал меня уже за один только локоть, потом — за руку, а потом и вовсе бросил — прямо посреди озера — и принялся кружить вокруг меня, закатывая глаза всякий раз, когда мне удавалось дотянуться до него. Чтобы стукнуть. От злости я даже забыла, что не могу сама на коньках стоять.
Мы и лыжи попробовали, но они нам обоим не понравились. Мой ангел постоянно вырывался вперед на лыжне, а у меня лыжи если и скользили, то обязательно в разные стороны, а палки скорее тормозами работали.