Это я плакала кровавыми слезами, и сквозь эту кровавую пелену я заметила, что и по щекам Иордана тоже текут красные слезы.
В голове затрещало.
- …Plaisir d’amour ne dure qu’un instant, сhagrin d’amour dure toute la vie…
Адская боль пронзила нервы, казалось, под кожей моей бегают, царапая острыми коготочками, сотни крыс. Я вскрикнула и заскребла ногтями по коже. Пожалуйста, пусть это прекратится!..
- …“Tant que cette eau coulera doucement vers ce ruisseau qui borde la prairie, Je t’aimerai”, me répétait Sylvie. L’eau coule encore, elle a changé pourtant…
Резко, без предупреждения, боль прекратилась. Я испуганно ловила ртом воздух, прижимая колени к груди. Неужели песня прекратилась?
Но нет. Аделина все еще пела, закрыв глаза и вкладывая в песню всю свою боль. Иордан, сидевший на коленях, все так же мучился, зажмурившись и закрыв уши руками.
Однако я не чувствовала боли. По крайней мере, боли от голоса Аделины. Но руки у меня болели. Я опустила глаза и поняла, что расцарапала себе плечи, но царапины заживали на глазах, и последний отголосок мучений исчез.
Для меня пение Аделины теперь было как слону дробина. Вообще без разницы.
Я с трудом встала, слабость все еще присутствовала. Затем подошла к Аделине. Подождала, пока она допела песню – в конце концов, именно это условие она поставила мне. Я старалась не смотреть на Иордана.
- …Plaisir d’amour ne dure qu’un instant. Chagrin d’amour dure toute la vie…
Как только Аделина замолчала, я собрала все свои силы и с силой ударила её по лицу. Женщина отлетела и врезалась в стену, широко распахнув глаза.
- Как ты выжила? – тихо проговорила она. Теперь без помощи Лукреции.
Иордан, еще не оправившийся от пения Аделины, не смог выдержать даже этой маленькой фразы и снова вскрикнул, зажимая уши.
- Это сейчас не так важно, - заверила я и, подойдя к валявшейся на полу вампирше, за руки подняла её на ноги. – Я свою часть сделки выполнила, и песенку твою дослушала. Очень красивая, кстати. Теперь выполни свою часть, Савски.
Я могла бы деликатно укусить женщине запястье и аккуратненько вылить немного крови в старинный бурдюк, врученный мне еще в отеле Иорданом и все это время хранившийся под шлейфом моего платья. Но я понимала, что, хоть вся ярость песни досталась мне, Иордан пострадал сильнее меня. Не знаю, почему, но я была в этом уверена. А обижать этого засранца могу только я.
Так что я без сочувствия впилась в горло Аделине. Укус получился что надо. Аделина вскрикнула, но оттолкнуть не пыталась – вампиры свято чтили свои клятвы. Наклонив шею Аделины над бурдюком, я следила за тем, чтобы крови набежало достаточно.
Должно быть, Аделина выпила сегодня очень много чужой крови, так как раны её затягивались моментально. Но это был еще один повод лишний раз укусить Савски.
Когда я посчитала, что крови достаточно, я оттолкнула ослабевшую Аделину и закрыла бурдюк. Затем подошла к Иордану и опустилась рядом с ним на колени. Вампир лежал на полу, раскинув руки в разные стороны и пытаясь отдышаться. Его лицо было заляпано кровью, но мое, должно быть, выглядело еще хуже.
- Как ты? – шепнула я, бережно поглаживая его по щеке.
- Почти пришел в себя, - криво усмехнулся Иордан. – Мне повезло, что ярость Аделины была направлена только на тебя.
Я улыбнулась.
- Раз можешь шутить, значит, можешь и встать, - хитро заметила я и поднялась.
Иордан фыркнул и поднялся. Он обнял меня и ласково поцеловал в висок. Я не сразу вспомнила, что мы играем влюбленных для Аделины, но все равно это было чертовски приятно.
- Убирайтесь прочь, - прошелестела Аделина. Иордан поморщился. Голос вампирши все еще приносил свой смертельный эффект.
Мы открыли дверь и тут же натолкнулись на Лукрецию. Брюнетка удивилась не тому, в каком мы с Иорданом были виде, а тому, что я осталась жива.
- Невероятно, - одними губами прошелестела Лукреция, широко раскрыв глаза. И тут же заговорила чужим голосом: - Лукреция, вели Лино отвезти наших гостей туда, куда они пожелают. И пусть Орсола проследит, чтобы к утру их в Венеции не было.
Сама Аделина из комнаты не выходила.
Мы прошли мимо молчаливых придворных Аделины.
Уже в машине Иордан вздохнул и заметил:
- Мы легко отделались.
- Почему я выжила? – спросила я.
Блондинчик глянул на меня и закрыл глаза:
- Я не думал, что у тебя, как и у Гейба, есть такая способность. В общем, он тоже подвержен магическим способностям своих детей, но лишь до тех пор, пока не пустит себе кровь.
Я немного истерически засмеялась. Получается, если бы я себе не расцарапала плечи от боли, то могла бы умереть?
Иордан посмотрел на меня с удивлением, но ничего не сказал.
- Кого мы навестим следующим? – отсмеявшись, спокойно спросила я.
- Того, кто ближе всего к нам, - нахмурился Иордан. – Я послал ей просьбу о встрече. Завтра вечером ты познакомишься с Эгесихорой Стоун, владелицей Африки.
Я удивленно глянула на блондинчика:
- Мне кажется, или я слышу в твоем голосе страх?
- Тебе не кажется. Мы со Стоун никогда особо не дружили, - пояснил Иордан.
- Это почему же?
Вампир криво усмехнулся:
- Если вкратце, то… помнишь миф о Медузе Горгоне и Персее? Так вот, эта история была придумана после того, как Стоун превратилась в вампира и обрела свой дар.
Комментарий к Глава 3. Алина.
*Наш отец (фр.).
**«Plaisir d’amour» («Радость любви») — классический французский романс, написанный в 1784 году Жаном-Полем Эжидом Мартини на стихи Жана-Пьера Клари де Флориана.
========== Глава 4. Аня. ==========
- Так кто же эта Кира? – я приподняла бровь.
Габриэль стушевался. Ну и как тут не удивиться? Великий и Ужасный Габриэль, Первейший вампир, прародитель всех кровососущих созданий ночи, смутился над напором глаз своей девушки.
- Мы познакомились с Кирой десять лет назад, - пояснил Гейб. – Её превратил Саид.. кажется, в двадцатом веке. Кира была уверена, что любит меня… И я, как самый бесчувственный негодяй, воспользовался её чувствами.
- Проще говоря, переспал, - заключила я. Хорошо, что у меня не ревнивый характер Алины. Она бы на моем месте убила Габриэля. Несколько раз.
Вампир кивнул:
- Но Кира оказалась упряма. Она не отставала от меня, и мне это быстро надоело. По моей просьбе Саид на правах создателя приказал Кире поселиться в Австралии и не выезжать из страны никогда.
Я повернулась и с удивлением уставилась на мужчину. Он выглядел абсолютно спокойным. Как будто не он заточил вампиршу, не привыкшую к лучам солнца, в страну, полную этого самого солнца.
Удивительная штука – женская солидарность. Кира вроде как мне соперница, а я её защищаю.
- Опустим пока эту тему, - пробормотала я, почувствовав странное почесывание по всему телу. С недавних пор я начала воспринимать ауры сверхъестественного. Когда рядом находился вампир, тело словно обволакивала холодная безветренная ночь, и мурашки бегали по коже. Когда появлялись ведьмы, то в нос ударял запах костра (наверное, символизирующий казнь всех сожженных ведьм во времена Средневековья), но тут же этот аромат исчезал. Но когда рядом появлялся оборотень, кожа нестерпимо чесалась, словно из каждой поры стремилась наружу шерсть волка. Думаю, это взывает моя седьмая часть – сущность вервольфа.
Через толпу аэропорта к нам шли трое оборотней. Тот, что слева, был среднего роста. У него были русые волосы, подстриженные по-военному коротко, карие глаза, подозрительно рассматривающие каждого, кто оказался поблизости. Оборотень (а ему было около тридцати) надел камуфляжные штаны и черную футболку, обтягивающую рельефные мускулы. Да, Иордан бы позавидовал таким ручищам.
Справа шел мужчина лет пятидесяти. У него были черные волосы, лишь на висках посеребренные сединой. На оборотне был бежевый деловой костюм, однако глаза все равно оставались хищными.
Между ними, на шаг ближе к нам, шел оборотень лет тридцати. У него было спокойное, уверенное в себе выражение лица. Среднего роста, с шоколадного цвета волосами и дивными бледно-зелеными глазами, оборотень не казался угрожающим, но что-то в нем было такое особенное, что в голове сразу же появлялась уверенность: вот именно он опаснее своих диких на вид спутников. Именно он стал Альфой всех оборотней после смерти Даниила, в этом сомневаться не приходилось.
Шатен подошел к нам и спросил:
- Анна Майер и Габриэль Биссон, верно?
Оборотень в камуфляжных штанах оценивающе пробежался по моей фигуре. Не трудно было заметить, что ему понравилось то, что он увидел. Габриэль собственнически приобнял меня за талию, в упор рассматривая вервольфа.
- Все верно, господин?.. – я приподняла бровь, решив не обращать внимания на убийственные взгляды двух мужчин.
- Просто Богдан, - шатен с улыбкой кивнул нам, а затем представил своих спутников.
Верзилу в камуфляжных штанах звали Борис Бобровски, а мужчина с хищным взглядом – дядя Богдана Святослав Крисенски.
Говорить среди толпы было как минимум неудобно, поэтому мы в молчании вышли из здания аэропорта.
- До города, где мы с Гейбом живем, нам ехать около часа, - заметила я на всякий случай.
Габриэль любезно открыл багажник своего любимого огромного джипа, но засунуть чемоданы не помог. Я заметила, что Святослав не складывал свои вещи в машину.
- Вы не едете с нами, Святослав? – вежливо поинтересовалась я.
Мужчина едва заметно покачал головой:
- Богдан здесь по делам создаваемого вами Совета, Борис – для того, чтобы защищать моего племянника. Но у меня другие планы, и я еду в другом направлении.
Святослав попрощался с вервольфами и сел в такси.
Борис и Богдан сели на заднее сиденье, я рядом с Гейбом впереди. Вампир завел машину.
- Я благодарна, что вы приехали, Богдан, - обратилась я к Альфе.
Тот едва заметно поморщился:
- Прошу, давайте перейдем на «ты». Мы же почти сверстники, - когда я с улыбкой кивнула, оборотень заметил: - Это я благодарен тебе, Аня, за твою идею о сплочении всех сверхъестественных рас. Мои собратья истощены этой бессмысленной, - Богдан бросил взгляд на Габриэля, - войной с вампирами.
Габриэль улыбнулся и заверил:
- Я тоже благодарен Ане за её идею.
- Почему ты настоял на встрече именно в России? – с любопытством поинтересовалась я у Богдана. – Я без труда могла приехать и в Польшу.
Богдан ответил с едва заметной усмешкой:
- Моя сводная сестра очень любит Россию. Она и заставила меня до идеала выучить русский язык. Вот я и хотел узнать, что же такого особенного сестра увидела в этой стране.
Борис глянул на Богдана и отвернулся к окну.
- Алекто Рой заверила меня, что завтра утром Даная и Стикс прилетят к нам, - произнесла я.
Габриэль фыркнул:
- Я слышал о Стиксе. Да, он умен и сообразителен, но не пропускает ни одной юбки.
- А я слышал о Данае, - заметил Богдан. – Говорят, она очень странная личность.
- Да, она со странностями, однако Даная хитрая интриганка, - заметил Гейб. – Я не удивлен, что Алекто выбрала её как делегата.
Я предоставила оборотням комнату в загородном особняке дедушки, ставшим моим после его смерти. Здесь же я подготовила комнаты для двух фейри. Моя бабушка, сестра Романа, согласилась пожить пока в особняке, чтобы проследить за удобствами для иностранных гостей.
Богдан и Борис, едва разобрав чемоданы, вызвали такси.
- Мне нужно поговорить с местным альфой, - пояснил Богдан. – Он должен предоставить Совету одного делегата.
- Но как ты найдешь стаю? – нахмурилась я.
Богдан улыбнулся и заметил:
- Я Альфа. Это не просто статус в обществе оборотней. У меня есть кое-какие магические преимущества перед другими вервольфами.
Едва я закрыла дверь за польскими оборотнями, как зазвонил мой телефон. Я вздохнула, прочитав имя звонившего. Гейб обнял меня сзади и, глянув через плечо на телефон, тихонько фыркнул.
- Привет, Бальтазар, - я ответила на звонок.
- Мы с Ричардом остановились в единственной гостинице в городе, - вместо приветствия радостно сообщил отец. – Не хочешь сходить на ужин?
Завтра приедут фейри из Столицы, и уже не будет времени на общение. Так что сегодня был последний свободный вечер.
- Конечно, почему бы и нет? – пожала плечами я.
- А Гейб с нами поедет? – спросил Бальтазар.
Я глянула на вампира. Он отрицательно покачал головой.
- Ээ… нет, - разочарованно ответила я.
- Ну и ладно, - произнес Бальтазар. – Мы заедем за тобой в шесть.
Отец бросил трубку прежде, чем я могла что-то сказать.
Габриэль вышел из дома и направился к своей машине. Я попрощалась с бабушкой и пошла за вампиром к машине.
- Ты оставляешь меня одну с Бальтазаром и Ричардом? – возмущенно спросила я, когда особняк остался позади.
- Ага, - весело отозвался Гейб. – Не хочу мешать вашей семейной идиллии.
Вампир выехал на шоссе. Я внимательно посмотрела на вампира и буркнула:
-Издеваешься? Я не выдержу целый вечер с отцом.
- Выдержишь, - насмешливо заметил мужчина. Он легко обогнал ветхий отечественный автомобиль и уже серьезно добавил: - К тому же у меня есть одно дело.
Я тут же насторожилась:
- Что-то случилось?
- Ничего особенного, - отмахнулся Габриэль. – Просто нужно выполнить мои обязанности. Я ведь слежу за поведением вампиров в России и близлежащих странах. Так вот, в Барнауле завелся серийный убийца. Это оказался вампир, и мои люди вчера вычислили его, а сегодня схватили. Мне нужно узнать, действовал ли он один или по чьему-то указанию. А потом убить.
Я молчала. Не потому что была против этой идеи. Как раз наоборот – я была рада, что мир лишится еще одного серийного убийцы. Просто вдруг вспомнилась та тетрадь со списком всех жертв Габриэля, услужливо показанная мне Смольяниным.
- Аня? – позвал меня Габриэль. Оборотень что, действительно думал, что я буду осуждать своего возлюбленного?
- Барнаул недалеко, - заметила я. – Справишься за день?
Вампир улыбнулся:
- К рассвету вернусь.
Я попыталась вспомнить имена на последней странице той тетради.
- Гейб, тебе знакомо имя… Гахиджи?
Мужчина искоса глянул на меня и передернул плечами:
- Нет. А должно?
Какое-то еще имя вернулось на языке… Первая его жертва – женщина, и её имя…
- А Табия?
Габриэль буквально окаменел. Пальцы его с силой сжались на руле, лицо приобрело мрачное выражение. Я уже пожалела, что подняла эту тему.
- Это имя я никогда не забуду, - процедил вампир.
Мы въехали в город. До моего дома добрались молча. Когда машина остановилась и приоткрыла дверь, Гейб окликнул меня:
- Откуда ты знаешь про Табию?
- Случайно узнала, - не знаю, почему, но я соврала. – И я знаю только то, что она была первой твоей жертвой.
- Давай прогуляемся? – со вздохом предложил вампир.
Мы пошли по направлению к парку. Зимой там было мало народу, но зато красиво.
- Я бы не хотел вспоминать об этой… женщине, - это звучало как ругательство. – Но раз тебе случайно попалось её имя, значит, ты должна знать о ней.
Гейб молчал, формулируя начало рассказа.
- Я родился примерно в две тысячи пятисотом году до нашей эры на острове Крит, - признался Габриэль. Я ахнула от этой даты, но мужчина не заметил. – Я был седьмым сыном в семье простого рыбака, и рыболовство меня не привлекало. Так что в шестнадцать лет я сбежал из дома и год путешествовал по острову, подрабатывая то там, то тут. Я накопил денег на место на корабле, и отправился в Египет. На берегах Нила расположились бедуины-разбойники, с ними-то я и провел следующие десять лет жизни. Я разбогател на воровстве и стал влиятельным рабовладельцем, а в двадцать девять лет стал приближенным фараона Менкауре. Он любил женский пол, и каждая женщина, хоть раз увиденная фараоном, оказывалась в его постели. Наложниц у Менкауре было больше двух сотен, но ни одна не задерживалась около него больше, чем на неделю. Кроме одной. Табия была самой любимой наложницей фараона, он души в ней не чаял. Табия потрясала всех своей красотой, грацией, голосом. Эта женщина сводила с ума многих мужчин, и даже брала некоторых к себе в постель. Фараон прощал ей все интрижки, пока она была рядом. Я – единственный, кто задумался, почему Табия пользуется такой популярностью. Вскоре наложница заметила меня и стала проявлять ко мне интерес.